Разгильдяй

Глава 9

К утру пейзаж на берегах начал меняться — войско заснеженных камней схлестнулось с редкой, но живучей травяной ратью, и ни одна из сторон не желала уступать, то атакуя, то отводя потрепанный авангард, из-за чего протянувшаяся по холмистой долине линия фронта напоминала кривую сейсмографа.

Однако из тыла уже шли подкрепления мелких кустарников, за ними высилась тяжелая кавалерия берез в черно-белом камуфляже, и вот уже от мерзлой пустоши не осталось и следа. Всюду, насколько хватало глаз, бугрились пологие холмы с ветряными мельницами на макушках, а склоны и подножья поросли ровными как газоны пшеничными полями.

Небо посветлело, утратило насыщенную синеву, а облака нагуляли толстые косматые бока вдали от могучих ветров и сбились в тучные непуганые стада, неспешно плывя над самой землей — казалось, протяни руку и оторвешь похожий на сладкую вату клочок.

Саммерен обступили уже не яранги, а стройные ряды мазанок с дымящими пучками соломенных крыш, повернув к полноводной кормилице выбеленные фасады с ярко-красными веками ставень. По узким улочкам в клубах пыли носилась беззаботная чумазая малышня, не давая несушкам спокойно позавтракать, звенели детские голоса, им вторили сердитые покрики взрослых, устало скрипели колодезные журавли, в кузницах стучали молоты, готовя к осени плуги и подковы.

Крохотные рыбацкие лодчонки старательно огибали нашу ладью, а бородатые детины с натруженными руками бросали на странных гостей подозрительные и вполне обоснованные взгляды: один в окровавленной шубе, другая в нагруднике с запекшейся коркой. Хорошо еще, Лира загодя избавилась от плаща (как вскоре выяснилось — не зря), чтобы не выдать принадлежность к мятежному генералу — мало ли кому присягнули эти хмурые ребята, и чей стяг поднят над Ангваром.

Ведь там, где тесные россыпи деревень — там жди и укрепленный город: времена нынче не те, чтобы селиться вдали от высоких стен и вооруженных до зубов гарнизонов. Ближе к полудню прямо по курсу показалась крепость на небольшом островке посреди реки. Над донжоном реяло полотнище цвета молодого вина, и девушка, едва заметив трепыхания золотого журавля на нем, выругалась и харкнула за борт.

За крепостью по обе стороны раскинулся обнесенный высоченной стеной город: на левом берегу стояли сплошь ухоженные каменные дома с черепичными крышами, выбеленными стенами и каминными трубами. По широким мощеным улицам сновали кареты, в палисадниках алели розовые кусты, а вдоль набережной гуляли чопорные дамы в пышных платьях, под руки с кавалерами в расшитых серебром кафтанах.

На правом, сплошь истыканном причалами, в грязной тесноте жались утлые срубы, покрытые гнилой соломой. Детвора в рванине гоняла по подворотням крыс (скорее всего — чумных), те застревали в растянутых тут и там рыбацких сетях, а чуть поодаль хвостатый улов жарили на вырытых в навозе ямах с углями. К покосившимся и не внушающим ни малейшего доверия стенам трактиров жались шлюхи в цветастых платьях, зазывая обвислыми прелестями молодчиков жуликоватых наружностей.

И самое удивительное (хотя, пожалуй, наоборот — закономерное) — между районами не только не перекинули завалящий мостик, но богатеи с левобережья и вовсе поставили вдоль набережной высокий кованый забор, вдоль которого вышагивали солдаты в сверкающих латах и красных плащах. Полностью, так сказать, оградились от тлетворного влияния пролетариата, за чей счет и обустроили ухоженную и безопасную крепость в крепости.

Я причалил где-то за километр от городских ворот, не желая, чтобы весь Ангвар пялился на утлое суденышко со странным и явно неполным экипажем. Ладно прицепятся к потрепанному внешнему виду, а как начнут пытать, каким-то это образом немаленькая такая посудина прибыла без весел и парусов с двумя полуживыми мореходами? А магия тут не замешана? А вы, господин хороший, не колдун случаем?

Спутница… то есть попутчица согласилась с доводом, вот только мои шуба и волчья шапка наверняка вызвали бы повышенный интерес у всяких служб и контор, чье внимание привлекать чревато, но не чесать же голышом, в конце-то концов? Да, за шпиона не примут — посчитают сумасшедшим и обваляют в перьях, а то и вовсе прирежут без долгих разбирательств.

— Как думаешь, сойду за эйна? — я закутался в мех и сделал морду посуровее.

— Только если побреешься. — Лира протянула кинжал — тот самый, которым хотела укоротить мне пальцы, и медную полированную пластинку вместо зеркальца.

Откуда, спросите, у нее зеркальце? Да у любой девушки есть зеркальце, вы чего.

Хоть лезвие чертовски острое, бриться без пены тот еще ад, но пара свежих ссадин не сильно изменили мой побитый, бледный и осунувшийся лик, скорее наоборот — сделали более аутентичным, соответствующим замызганным шмоткам.

— В общем, я северный купец, а ты моя проводница. Откуда кровь? Разбойники по дороге напали.

На том и порешили.

Вблизи стены казались еще выше, и чтобы разглядеть украшенный зубцами боевой ход пришлось до хруста в шее задрать голову. Судя по ширине ворот и ведущей к ним дороги, до войны здесь шла бурная торговля, но теперь караваны купцов измельчали, а редкие крестьянские телеги старались покинуть Ангвар задолго до заката, когда правый берег превращался в настоящую бандитскую вольницу. По той же причине еще недавно гомонящий днем и ночью порт превратился в безлюдное нагромождение складов, заунывно скрипящих на ветру.

Упадок и апатия отражались даже на стражниках — сонным от безделья воинам было откровенно начхать, кто мы такие, откуда пришли и не нуждаемся ли в помощи. Не синие ублюдки — и хрен с вами, платите мзду и добро пожаловать. Разумеется, к богатеям так просто не пропустят, да я и не собирался шастать по элитному району в шубе на голое тело и без гроша в кармане.

Сразу за воротами раскинулась торговая площадь — вернее, жалкий отпечаток ее былого величия. Из длинных рядов лавок и шатров, где предлагали товары со всей страны и заграницы и неиссякаемым потоком из кошеля в кошель сыпалось золото, остались три кривые телеги, с которых боязливо озирающиеся бородачи сбагривали прошлогодние припасы: лук, сушеные травы, соленья. Ни мяса, ни колбас, ни сколь-нибудь приличной жратвы… Хотя какое тут приличие, если неведомые вандалы выкопали всю брусчатку до последнего камешка, и после первого же дождя засыпанная мусором и шелухой земля превратится в зловонную трясину.

Второй, как сказала Линн, по величине город королевства выглядел как после эпидемии. Средневековый фэнтезийный постап — иначе и не скажешь, не хватало только шаркающей по углам нежити. Стараясь не оборачиваться и не таращиться на открывшееся великолепие, мы прошли мимо кособоких хибар, стаек грязных детей и не менее грязных взрослых прямиком к усыпанному костьми и чешуей берегу. Насладились ароматами вяленой рыбы, конского навоза и тухлятины, поймали несколько угрюмых взглядов из подворотен. Зуб даю, на нас не напали лишь потому, что приняли меня за шамана, а в подруге по выправке и чеканному шагу распознали опытную солдатку.

Остановились на шатком причале, возвышающемся над Саммерен подобно эшафоту, проводили усталыми взглядами перевернутую кверху килем лодчонку. Мусора, к слову, плавало не очень много — в основном всякие объедки и щепа, но вода в черте города сменила цвет с темно-синего на кофейно-коричневый и в составе «красителя» сомневаться не приходилось.

Дующий от реки ветерок принес не свежесть, а смрад прокисшей помойки, и на долгое прощание не осталось ни сил, ни желания.

— Всё, — коротко произнесла Лира, и это слово не требовало каких-либо пояснений.

Всё, здесь наши пути расходятся. Всё, дальше каждый сам за себя. Всё, мы расстаемся навсегда.

— Не передумала? — с легким огорчением спросил я.

Секунда колебаний и резкий как удар кнутом и такой же болезненный ответ:

— Нет.

Девушка порылась в кармане и протянула серебряную монетку — одну из тех, что я накопировал в Дюнвике.

— Наколдуешь сколько надо. Прощай.

Попутчица даже на меня не взглянула. Шагнула прочь и растворилась за домами — вот была, а вот и след простыл. Линн можно понять, все-таки она лейтенант мятежного генерала и у нее своя цель — свергнуть Забара ради мира во всем мире… или зачем там вообще бунты устраивают? Меня же ждала долгая дорога домой, которая рано или поздно приведет в стан врага, ведь самые могучие колдуны окопались в Герадионе, а столица под пятой законного (вроде бы) наследника. Как ни печалься, как ни кручинься, а не судьба нам с Лирой сойтись и не ждет нас в конце «и жили они долго и счастливо» — слишком разные пути, слишком разные характеры.

Если я насовсем лишусь дара и не смогу найти портал в свое измерение, то обучусь какому-нибудь непыльному ремеслу вроде гравировки или ювелирного дела, открою небольшую мастерскую прямо в доме и в свободное время буду посиживать на крыльце с бутылочкой вина и грустить об упущенных возможностях. Однажды мимо пройдет волшебник в серой хламиде и остроконечной шляпе, бросит в мою сторону ехидный взгляд и пойдет себе дальше, постукивая посохом.

Лира же найдет свою смерть на поле боя — тут к гадалке не ходи. Спокойная мирная жизнь — это яд для такой бой-девицы, и только в глупых наивных сказках принц берет в жены служанку, а великая воительница идет под венец с ленивым домоседом. В реальности же королевы воинов встречаются с богами войны, а полурослики, даже самые храбрые и отважные, спасшие весь мир от зла, сходятся отнюдь не с эльфийскими дворянками.

Бывают, конечно, исключения, но они лишь подтверждают правило. А, плевать… Это жизнь, детка: бей — или убьют, бери — или отберут, соответствуй — или не жалуйся.

И все равно саднящая тяжесть на душе, будто потерял что-то важное и дорогое сердцу.

Я вздохнул и провел по монетке большим пальцем. На ладонь сползла вторая — точно такая же, и никакой оценщик не заметит подвоха. Нащелкать сто штук, обменять на золотой, нащелкать сто золотых, а потом и на тот берег можно. И все по новой?

Вот уж дудки. Я, может, и тупой, но не настолько, чтобы десять раз подряд наступать на одни и те же грабли.

— Эй, малой!

Из дождевой бочки как из танкового люка высунулась грязная мордашка — ни дать ни взять в маскировочной раскраске. Семилетний уличный партизан зыркнул на меня со смесью страха и искреннего детского удивления — слишком странно выглядел облаченный в шубу подросток среди пустынного причала.

Блестящие кругляшки как по волшебству испарились с протянутой ладони, и пацаненок, не сказав ни слова, пулей умчался в подворотню. Возможно, его пьяный батя спустит солидную по здешним меркам милостыню на самогон, а потом изобьет сынишку в приступе накатившей безнадеги. Возможно, этим вечером семейство в дюжину голодных ртов, потерявшее работу и кров из-за войны, впервые за долгое время ляжет спать сытым. Как бы то ни было, саднящая тоска уступила приятному теплу, и я невольно улыбнулся, несмотря на собственную перспективу заснуть натощак на какой-нибудь куче мусора.

Перспективу, к слову, призрачную — я все-таки колдун, а не четвертованный инвалид, и смогу добыть кров и пропитание если не магической работой, то физической. Наколю дров, натаскаю воду — не облезу, в общем.

С этой мыслью прошелся вдоль реки, выискивая более-менее пристойный трактир. Шлюхи в голос хохотали с моего сутенерского прикида, вороватые молодчики крутили пальцами у висков, явно приняв меня за юродивого, чумазый шкет попытался залезть в карман, но получил слабенький разряд статического электричества, ибо нефиг обирать нищих чародеев.

А один обнаглевший бандюга докопался среди бела дня на оживленной улице и, угрожая кривым ножиком, велел гнать бабки. Я распахнул перед ним шубу, наглядно показывая, что брать нечего, и сказочный гопник почему-то умотал быстрее ветра, тараща глаза и бормоча молитву Марзалу.

После часа мучительных и унизительных скитаний набрел на более-менее сносное заведение на отшибе под самой городской стеной. Несмотря на опасную ветхость, грозящую похоронить и хозяина и посетителей под грудой гнилых досок, за хибарой исправно ухаживали по мере возможностей и сил. Латали крышу, счищали мох, сметали мусор с пыльного пятачка перед входом и пытались белить стены, но близость реки сводила все усилия на нет. Над хлипкой и часто открываемой с пинка дверью покачивалась дощечка на ржавых цепях, выбитая стамеской надпись гласила: «Трактир „Удачный улов“. Открыт от рассвета до заката». И чуть ниже мелом: «Продается. Дешево».

«Удачный улов». Я хмыкнул. Кто бы это не придумал, он просто гений маркетинга. Неудивительно, что забегаловку скоро пустят с молотка.

Внутри же все выглядело в разы печальнее, чем снаружи. В земляной пол вкопаны четыре бревнышка, к ним прибиты днища бочек — это, понимаете ли, столики, а стульев вообще нет, жрите, благородные доны, стоя, и ни в чем себе не отказывайте. Впрочем, такие забегаловки встречаются и на Земле, но в тех района лучше не появляться и при свете дня.

У стены напротив входа уложенная на борт телега без колес — такая вот барная стойка. Над ней — полки из трухлявых досок, явно снятых с разбитого баркаса, и стопки глиняной посуды со щербатыми краями. В яме в углу — уголья, над ними котелок с ухой. Рядом бочка — наверное, с каким-то пойлом. Что же, не насрано, не наблевано, трупы не валяются — и слава хаосу. Мы чай не голубых кровей, и это все же лучше ночевки под открытым небом среди живописных пейзажей медленно катящегося в ад Ангвара.

— Есть кто?

Из-за прилавка, аки Дракула из гроба, встал заспанный мужик лет сорока с вытянутым лошадиным лицом и хвостом грязных светлых волос. Из одежды — заляпанная жиром белая рубаха и кожаная жилетка нараспашку. Хозяин поскреб недельную щетину, зевнул во весь рот и без малейшего интереса спросил:

— Чего изволите?

Я, конечно, не олигарх, но довольно странно видеть такое безразличие к единственному клиенту.

— Работу ищу.

— Ох! — Мужик совсем скис и махнул рукой. — Это не ко мне.

— А к кому? — буркнул с излишней нервозностью, но грубость собеседника ничуть не оттолкнула — наверное, привык и к более худшему обращению.

— А что умеешь?

Чуть не ляпнул: «колдовать», но вовремя одумался — не хватало еще, чтобы слухи до прихвостней Колбана дошли.

— Да в общем… ничего особого. Гвоздь забить, пол подмести.

Он смерил меня оценивающим взглядом.

— Знаешь, а ты не урод. Есть у нас на районе одно местечко, называется конюшня. Там богатые мадамы с того берега тайком от мужей обкатывают юных жеребчиков. Если колбаса отросла, тебя ждет большое будущее.

Я сглотнул и поморщился, будто кусочек шоколада застрял в кариозной дырке. Ухоженные леди средних лет в бальных платьях и кружевных чулочках — частый сценарий моих фантазий, но как бы ни манило исполнение влажной мечты, как бы ни бросало в жар от одной лишь мысли о напудренных прелестях, собрался с духом и четко произнес:

— Нет. Такое не подходит.

Трактирщик пожал плечами.

— Тогда извиняй. Если смелый и любишь драться — прибейся к шайке. Больше тут делать нечего.

— А как попасть на тот берег?

— В старый город? Ха! Билет купить. За тыщу золотых.

Да уж — такую сумму и копировать устанешь.

— Спасибо за помощь.

Я кивнул и направился к двери. Взялся за ручку, как вдруг услышал:

— Совсем припрет — приходи, поработаешь за еду. Такое себе дело, но от голода и холода не помрешь. Разве что от ножа в пьяной драке. — Кабатчик рассмеялся, обнажив черные обросшие камнем зубы, размером вполне подходящие его лошадиному лицу.

До вечера прошлялся по округе, но путного заработка так и не нашел. Немногие оставшиеся в гетто мастера — гончары, сапожники, кузнецы — нуждались в помощниках, но никто не хотел платить даже едой. Район утопал в нищете, несмотря на тяжелый труд рыбаков и ремесленников. Волчья шапка тоже никому не приглянулась ни для продажи ни для обмена, правда, один ушлый типчик попытался ее стырить прямо с макушки, но совершенно случайно улетел в воду.

Голодный и едва держащийся на ногах, вернулся в «Удачный улов». За столиком стоял всего один посетитель — сутулый темноволосый бродяга — хлебал кашу, сжимая ложку в кулаке словно рукоять меча, и воровато озирался.

— А, это ты, Шуба! — Хозяин отсалютовал кружкой. — Как успехи? Видимо, не очень.

— Меня зовут Леня, — я опустился на поленце у входа, играющее роль лавки.

— Тим, — мужик поднял ладонь. — Итак, ты хочешь перекусить и заночевать в этом чудном зале? Прекрасно. А я хочу, чтобы ты выдраил котел. Идет? — и не дождавшись ответа, воскликнул: — Поздравляю с первым рабочим днем! И в качестве первого жалования можешь съесть все, что пригорело и налипло на стенки.

Бродяга хрюкнул и опустил взгляд. Его черные поросячьи глазки мне сразу не понравились — слишком цепкие, нервные, прожигающие насквозь. Захотелось и его удивить каким-нибудь фокусом вроде внезапной телепортации в выгребную яму, но сдержался. Трактирщик не дурак, хотя и пытается им казаться, с ходу распознает магию и в лучшем случае выставит вон, а в худшем сообщит куда следует. И придется скрываться в трущобах, а там получить перо в почку проще, чем чихнуть.

Мне дали ведро воды, мешочек песка и железную щетку на длинной рукоятке. Кое-как, кряхтя и морщась, вытащил котел на улицу — тяжелый, зараза, килограммов пятьдесят, из которых добрый десяток — нагар: его не то что песок, серная кислота не возьмет. Потер так и эдак, вспотел весь, предплечье заныло — и хоть бы хны.

Интересно, магия поможет?

Стоп. Отставить магию. Решил не тратить дар на ерунду — будь добр, держи слово. И так натерпелся из-за поспешности и безалаберности.

Когда бродил по району, все надеялся встретить Лиру — вдруг она просто захотела меня проучить? Обождет денек и вернется, мы обнимемся, попросим друг у друга прощения и пойдем свергать злого короля. Эх, мечты-мечты. Прое-ал ты, Леня, счастье свое. В прямом смысле прое-ал.

Долбанный жир, оттирайся давай. Или все же поколдовать чутка? Много того дара надо? К тому же, на благое дело — хорошему человеку помочь.

«Не филонь, — огрызнулся внутренний голос. — Работай. Труд сделал из обезьяны человека и из тебя тоже сделает».

— Как я песком буду чистить? Покажи мне! Это, блин, не фэйри.

Незримый собеседник замолчал, размышляя и взвешивая доводы и таки нашел ответ:

«Руками. Берешь ершик — и пошел. Главное — терпение, ведь вкупе с усердием это страшная сила, которая порой могучей колдовства».

— На словах мы все известные писатели…

«Вот и не болтай. Тут много ума не надо, не ракету собираешь. Есть цель, есть средство — берешь и трешь, пока не заблестит. Помни о пропорциях, приятель: девяносто девять пота на одну таланта».

Я смахнул пот и перевел взгляд на свое отражение в реке — в гроб краше кладут, и тем не менее, на мертвенно-бледном лице сияла улыбка. Начало положено.

К полуночи над остывшими углями повис вычищенный котел. Будь он не из чугуна, сиял бы как латы лоялистов на параде, но даже черный металл блестел как новенький.

— Ничего себе! — Тим присвистнул. — Держи. — Зачерпнул из бочки пива и грохнул кружку на прилавок. — Заслужил.

— Спасибо, — я залпом вылакал половину, фыркнул и залил в ноющее брюхо остатки.

— Тебе спасибо. Сколько ни тер этот кусок чугуна — все без толку. А тут… — хозяин еще раз осмотрел котел и покачал головой, — чудеса да и только. Ты случаем не волшебник, паря?

Я улыбнулся и уверенно произнес:

— Какой из меня волшебник? Волшебники старые и бородатые.

— Твоя правда. — Тим зажег масляный фонарик. — Куда, кстати, путь держишь? Что забыл в этой помойке?

— Я… с севера.

— О, — мужик всплеснул руками, — только не говори, что ты эйн. Вон уже щетина полезла.

На автомате коснулся шершавой щеки и отдернул ладонь как от огня, поймав ехидный взгляд трактирщика.

— Хотя, знаешь, это не мое дело. Война идет, все бегут куда-то… или от кого-то. Главное, чтобы ночью по горлу не полоснули, а остальное не колышет.

Как я понял, последнее предложение адресовалось мне и поспешил успокоить хозяина:

— Не волнуйся, не полосну.

— Благодарю. — Тим театрально поклонился.

— Я… нормальный парень. В смысле, не убийца и не бандит. Просто…

— Забудь, — собеседник облокотился на прилавок и подпер острый подбородок кулаками. — Не хочешь — не рассказывай. Я же не дознаватель.

Хлопнула дверь — угрюмый бродяга наконец свалил.

— Ну, теперь можно на боковую. — Тим зевнул и похлопал себя по губам. — Вряд ли кто-то заглянет. Спокойной ночи.

Хозяин скрылся в занавешенной соломенной ширмой пристройке, откуда вскоре вылетел набитый рыбьей чешуей мешок.

— Подушка! Приятных снов.

С отвращением уставился на мерзко шуршащую и пропахшую таранкой гадость.

— А остальное?

— Извиняй, остального нет. Ты и так в шубе, не околеешь. Наверное.

— Я про кровать.

— А! Землю в уголку разрыхли мальца — вот и кровать. Можешь, конечно, поспать на берегу — там мягче. Но если зарежут или угонят в рабство — сам виноват.

Отстой.

Несмотря на неудобства, я захрапел, едва сомкнул веки — чертова регата, прогулка по городу и чистка котла вымотали до потери сознания. То ли из-за недавних переживаний, то ли пожелание хозяина и впрямь сбылось, но сны в самом деле оказались приятными. Я видел Лиру (нет, не в том образе, о котором вы наверняка подумали), прокручивая обрывки наших приключений как в мутном калейдоскопе. Кончилось все там же — у причала. Грезы подарили второй шанс все исправить, но девушка осталась столь же решительна в своем отказе, как и наяву.

В итоге встал разбитым, словно вообще не отдыхал, и в крайне паршивом настроении.

— Добрый полдень! — сказал Тим и протянул пиво. — Завтракай.

— Думал, разбудите пораньше, — я причесал пятерней сальные патлы и зевнул.

— А зачем? — Хозяин закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на затылке. — Посетителей нет. Делать нечего. Но раз уж проснулся — придется напрячь. Вари кашу. Крупа в кладовке.

Заглянул за ширму. В тесной комнатушке на полу лежали примятые мешки — наверное, на них мужик и спал. В углу заметил открытый — с белыми похожими на попкорн хлопьями. Рядом на пивной бочке сидела жирная метрокрыса и преспокойно точила крупу, держа хлопья передними лапками. Мое появление хвостатую гостью ничуть не испугало. Меня же больше поразило то, что кроме пива и хлопьев в пристройке ничего не было.

— Вы подаете только кашу?

— Ну да, — настороженно ответил Тим. — А что?

— Да просто…

— Просто⁈ — он всплеснул руками, ярясь то ли в шутку, то ли всерьез. — Раз спросил — значит не просто, а с намеком. Умный самый? Свой трактир откроешь — тогда и будешь умничать.

— Изв…

— А?

— Изви…

— Что ты там бормочешь?

Собрался с духом и таки выдавил одно из самых редких слов в своем лексиконе:

— Извините.

Хозяин отмахнулся:

— Проехали.

— И все же… Если разнообразить меню, то и посетители потянутся.

Тим зыркнул на меня исподлобья и с искренним раздражением процедил:

— Ты трактирщик?

— Нет.

— Шеф-повар?

— Нет.

— Вари кашу.

Не успел развести огонь под котлом, как приперся вчерашний бродяга. Мутный тип еще не сказал ни слова, но из-за стойки тут же раздался недовольный окрик:

— Эй, паря! Погуляй минутку.

Так и знал, что они в сговоре. Похоже, забегаловка лишь прикрытие для более прибыльного и наверняка преступного промысла. Может, наркоту варят в подвале? Хотя мне-то какое дело?

Сообщники разговаривали не меньше получаса. Как ни вслушивался — ничего не разобрал, кроме басовитого бубнежа. Наконец Тим велел войти. Подельник тут же запер дверь и привалился к ней спиной, держа руки в карманах, а кабатчик достал из-под прилавка взведенный арбалет и нацелил на меня. Прежде беззаботная и в какой-то мере придурковатая физиономия преобразилась в лишенную эмоций маску, внушавшую больше страха, чем перекошенная злобой гримаса.

Я вытаращил щиплющие глаза и на всякий случай поднял руки, ощущая электрическое покалывание от затылка до копчика. Больше, собственно, не чувствовал ничего, даже биения сердца — время будто остановилось, а воздух сгустился в горячую патоку.

Обуявший страх приковал к полу и мешал думать, мысли носились в черепе как пчелы в потревоженном улье, ни о какой магии и речи не шло — болт в палец толщиной пробил бы грудь прежде, чем я сумел хоть как-нибудь защититься. Оставалось надеяться, это какое-то недоразумение, меня приняли не за того или подозревают в чем-то по ошибке — в жизни, особенно криминальной, бывает всякое. Мы все обсудим, расставим точки над «ё», придем к консенсусу и проблема разрешится сама собой. Разум немного успокоился, водоворот тревожных дум устаканился, хотя нутро верещало как резаное, упорно твердя, что вероятность столь удачного исхода столь поганой ситуации крайне мала.

— Не дергайся, — с пробирающим до мурашек холодком в голосе процедил Тим. — И останешься жив. Наверное.

Я облизнул пересохшие губы и прохрипел, выдавливая слова как в ночном кошмаре:

— Что вам нужно?

— Вопросы задаю я. Знаешь, кто мы?

— Бандиты?

Он усмехнулся.

— Не совсем.

— Тогда не знаю. И знать не хочу. Я пришел… издалека и скоро уйду еще дальше. Что тут творится — не мое дело.

— Ладно стелешь, — арбалет покачнулся, и я вздрогнул, ожидая треньканья тетивы — последнего звука в своей бездарной жизни, — да верится с трудом. Ты заявился в Ангмар вместе с девушкой. Кто она?

— Проводница, — без капли лукавства произнес я, но ответ хвостатого явно не устроил.

Тим покосился мне за спину и кивнул. В тот же миг сзади навалился угрюмый крепыш и стиснул плечи как медведь, аж ребра затрещали. Но крепкие объятия — это полбеды, гораздо опаснее выглядел щекочущий шею кинжал, звенящий при каждом касании как бритва с лазерной заточкой.

— Врешь, — коротко озвучил вердикт кабатчик, не опуская оружия. — Ты это знаешь. Мы это знаем. И все же уточню вопрос: кому служит эта девка — красным или синим?

Так вот в чем суть! Я угодил не в местечковые мафиозные разборки, а в шпионские игрища Борбо и Забара. Стоило догадаться раньше, ведь далеко не всегда война — это бугурты в чистом поле стенка на стенку. Но внезапно открывшаяся истина мало что меняла — я по-прежнему был зажат между задницей и полной жопой. И самое поганое — понятия не имел, на чьей стороне ребята из «Счастливого улова», а раз знают о Лире, значит сели ей на хвост. Сейчас выберу не тот цвет — и подругу прикончат, поэтому надо любой ценой тянуть время. Эх, где же мой дар, когда он так нужен?

— Я не знаю, правда! Она ничего такого не говорила. Просто показывала дорогу и защищала от разбойников.

Тим вздохнул и покачал головой.

— Что же, видят боги, мы хотели по-хорошему. Давай.

Бродяга ударил меня в спину — да с такой силой, что выбил воздух из легких. Я с разбега ухнул вперед, споткнулся и врезался грудью в барную стойку. Не успел вздохнуть, как ублюдок вцепился в волосы и впечатал носом в стол, после чего прижал щеку к сбрызнутым кровью доскам. Тим, в свою очередь, отложил арбалет, схватил мое запястье и провернул ребром ладони к потолку — почти под прямым углом.

Я взвыл от невыносимой боли, а шпион продолжил выкручивать сустав.

— Кому она служит? Говори!

Вместо ответа из сдавленной глотки вырвался только рев, и Тим остановился, но руку не отпустил.

— Последняя попытка, паря! Колись, или переломаю пальцы!

— Поф…

— Что⁈ — Он наклонился.

— Пофе…

Подельник рывком поднял меня, и я четко, не сводя с гада полного ненависти взгляда, рявкнул:

— Пошел на хер, черт!

Пусть делают, что хотят, а Лиру я не предам. Ну, по крайней мере, не так быстро. Трактирщик усмехнулся и потянулся к растопыренным пальцам, однако кулак остановился на подлете, словно вонзившись в невидимую стену. Глаза палача стали что те блюдца, рот распахнулся в немом крике, но было уже слишком поздно: дар вернулся, готовый служить моей воле.

Воздушная волна — плотная как сталь — образовала вокруг меня кокон и миг спустя ударила во все стороны, как если бы в кармане взорвалась граната. Бродяга перелетел через всю комнату, с грохотом и треском врезавшись в стену, а главаря засыпало раскрошенной в труху телегой. Незримая сила подобно щупальцам выстрелила из спины, обвила тонкую шею кабатчика и приподняла. Я хрустнул зудящими пальцами и осклабился в предвкушении праведной мести.

— Ну что, щеглы, — из ногтей ударили ослепительные разряды, вонь кислого пива разбавил мощный запах озона. — Поменяемся ролями? Итак, кому служите?

— Генералу Борбо! — тут же выпалил Тим, и судя по голосу, не врал. И правильно делал, с чародеями шутки плохи, особенно с теми, кого минуту назад зверски пытали. — Мы синие!

— Вы идиоты! — рявкнул я. — Какого хрена допрашивали о Лире, если она тоже за вас⁈

— Она — да! А ты?

— Что — я⁈ — ор из забегаловки, наверное, слышали на всем побережье. — Если вместе с ней пришел, значит, наверное, тоже за Борбо! Хотя в общем и целом мне срать на ваши разборки!

— Да неужели? — Тим потер горло и откашлялся. — Заявляетесь на пару и тут же расстаетесь, после чего ты совершенно случайно набредаешь на наше логово. Вот прям так сразу — оп и в нужном месте. Работу, видите ли, ищешь. Ни капли не подозрительно, правда? А часом позже лейтенанта снимают с корабля и казнят на городской площади! Разумеется, тоже по воле злого рока! И как после этого поверить, что ты не предатель⁈

Я отшатнулся и тряхнул головой:

— Лиру… что?