Разгильдяй

Эпилог

Передо мной стоя… я сам.

Точная копия, брат-близнец, клон. Я видел собственное отражение, хоть и с несущественными отличиями. У второго меня было здоровое румяное лицо с припухшими от сладкой жизни щеками, холеные руки и жиденькая бороденка, невзирая на которую двойник выглядел лет на шестнадцать. А вернее — точно так же, как и я до попадания в этот проклятый мир.

С минуту мы рассматривали друг друга как кот, впервые заглянувший в зеркало: я — в диком смятении, забывая дышать и слыша лишь гул барабанов в ушах, сосед — без особого удивления, с таким выражением, словно убедил твердолобого спорщика в своей правоте.

— Знаешь, — сказал второй я моим прежним голосом — высоким и звонким, — попав сюда, начал чувствовать себя… иначе. Будто стал добрее, умнее, смелее… чище. Теперь понятно, почему. Просто вся злоба, пошлость и желчь потерялась при переходе. — Он вскинул подбородок и горько усмехнулся. — А теперь нашлась.

— Кто ты? — прохрипел в ответ, едва ворочая пересохшим языком и подрагивая как от озноба.

— Все лучшее, что было в тебе, — надменно произнес Забар, скрестив руки на груди. — А ты — все худшее, что было во мне. Полагаю, это последствия попадания. Нас разделило во время переноса… или телепортации… или как это назвать.

— Нет, — отпрянул к стене, мотая головой как пупс на приборной панели. Забар — могущественный чародей, гипнотизер и мастер иллюзий. При желании и мысли прочитать сумеет, не только облик сменить, и каждое его слово: — Вранье!

— Я не вру, — устало выдохнул тиран. — С тех самых пор, как оказался в этой башне. Все, что делаю — помогаю моему народу найти лучшую жизнь.

— Твоему народу? — настал мой черед усмехаться. — С каких пор тебя волнует что-либо, кроме себя самого?

— С тех самых, — лжекороль пожал плечами. — Эта цитадель, этот город — разве они не прекрасны? Я пустил свой дар на созидание, а на что ты потратил свой? Чем занимался, пока я привносил в это царство тьмы прогресс, как в старых фантастических книжках? И это, само собой, понравилось далеко не всем. Нашлись завистники и клеветники, обвинили меня во всех смертных грехах и развязали войну. И с твоей помощью шайка предателей гремит сбруей под стенами дворца.

— Ну так пойди и убей их. Сбрось метеорит или нашли кислотный дождь.

— Убивать, Леня — твое ремесло. А я так не могу. Никаких дождей и метеоритов, только исцеление, созидание и наставление на праведный путь. Я даже с тобой ничего поделать не смогу. Разве что плюнуть в ро… лицо, но и это, увы, выше моего достоинства.

— Неужели? И защищаться не будешь?

Забар вздохнул и покачал головой.

— А смысл? Ты здесь, значит я проиграл. Видимо, зло неистребимо и бессмертно в любом проявлении, в самой своей сути. Наш мир, иной — неважно. Тьма воцарится везде, тьма всегда побеждает. Делай, что хочешь, мне все равно. Слишком устал от драки с ветряной мельницей.

Слабость и уныние врага придали сил, раздули угасшую ярость. Уверенным шагом подошел к ублюдку и от души засветил в глаз — в тот, которого лишился — не столько из жажды расплаты, сколько из стремления проверить, в самом ли деле гад откажется сопротивляться или разыгранная драма — всего лишь очередная уловка. И вот же новость — парень шлепнулся на пол как опрокинутый тюфяк, зашипел и схватился за набухающую скулу.

— Не знаю, что за прогресс ты тут устроил, товарищ Каммерер, — навис над ним, разминая зудящие пальцы, — но кое-кто из твоих прихвостней не шибко ратует за блага цивилизации.

— Колбан? — близнец фыркнул. — Старый пес вел свою игру. Тоже метил на трон, вот и хотел переманить тебя на свою сторону. За всеми не уследишь.

— А надо бы, — сжал кулак, и в нем вспыхнул связанный из молний трескучий шип, чьи отсветы заиграли на изуродованном вечной ухмылкой лице. — Пред ликом смерти мы все добрые и милые. Но больше творить зла не позволю.

Забар встал, приосанился и выпятил грудь, со смесью искренней печали и бесстрашного вызова глядя прямо в глаз. Все ожидал, что черты лица поплывут талым воском, исказятся, и гад примет истинный облик, но бородатый длинноволосый Леонид просто стоял и ждал своей участи. Поражение признано, осталось лишь скрепить победу кровью тирана.

Замахнулся, вложив в удар всю злобу, ненависть и боль, и вонзил искрящийся клинок в сердце, однако цели острие не достигло, зависнув в ногте от трепещущей алой ткани. Улыбнулся (а скорее азартно оскалился в предвкушении боя) и только потом заметил, что балахон замер, а спину закололо от всплеска неведомой, но крайне могучей магии.

Обернувшись, увидел в золотом луче лифта сияющий солнцем кокон, словно выплавленный из чистого золота. Миг спустя оболочка лопнула ослепительными брызгами, и в комнату шагнула высокая стройная женщина в облегающем светлом комбинезоне. Внешне незнакомка напоминала человека, но отличалась так же, как благородная дама от вокзальной пьяницы. Идеальные черты, кристально-голубые глаза и отливающие бронзой волосы — правая половина чуть ниже ушей, левая выбрита под тройку.

Гостья тепло улыбнулась, и не успел рта открыть, как следом спустился второй кокон (интересно, откуда — мы же на самой вершине башни), и рядом с красавицей в белом встал ее кареглазый брат-близнец в черном комбинезоне и с черными же как смоль волосами — слева длинными, справа почти наголо.

Странные существа напоминали богов, вот только одежды шились явно не на Олимпе, а скорее в каком-нибудь центре подготовки космонавтов или летной школе. Уж больно покрой и дизайн повторяли скафандры или высотные костюмы, но узкие, приталенные.

— Привет, Леонид, — сказал мужчина на чистом русском языке.

— Кто вы? — пробормотал, тараща глаз и не слыша собственного голоса.

— В этом мире мы известны как Марзал… — он положил ладонь на грудь.

— И Тенеда, — спутница чуть склонила голову.

— Вы… боги?

— Для тебя и здешних обитателей — да. На самом деле вся наша сила в технологиях.

— Ведь чем они круче, — богиня смущенно улыбнулась, произнеся необычное для себя слово, — тем меньше отличаются от магии.

— Ничего не понимаю…

— На самом деле все просто. Это — один из наших полигонов, где мы проводим различные эксперименты.

— Полигон… эксперименты… но кто вы?

Мужчина поднял ладони.

— Ученые. Исследователи. Естествоиспытатели. Те, кто меняет реальность и время, чтобы достигнуть светлого будущего. На Земле мы известны в очень узких кругах как…

— Гильдия Путешественников.

— Но… — потер вспотевшие дрожащие виски. — Почему меня двое?

— Тебя не двое, — спокойно ответила Тенеда.

— Если быть совсем точным — трое, — добавил повелитель тьмы, оттопырив три пальца.

— Что⁈ — отшатнулся, чуть не упав, и пьяно тряхнул башкой. — Это как? Что за ересь⁈ Хватит дурить меня, просто верните домой! Это все, чего я хочу! Мне плевать на богов, ваши игры, полигоны, эксперименты… Просто. Верните. Домой.

— В какой-то мере…

— Ты уже дома…

— А если еще точнее…

— Никогда его не покидал.

От этих дурацких улыбок и шутливого тона начало трясти. Грешным делом хотел испепелить придурков, как и сотни таких же до них, но вдруг понял, что магия больше не подчиняется воле, бурля внутри, но не находя выхода, как закупоренная бутылка.

— Ему нехорошо, — заметила девушка.

— Отнюдь, — возразил напарник. — Еще неплохо держится.

— Присядешь?

— Воды?

Позади из воздуха материализовался раскладной стульчик, коих в летний сезон навалом в любом супермаркете, а в матерчатом подстаканнике возник бокал с плавающими кусочками льда.

— Лимончик, — пискнула Тенеда, и на краю стекла вспух желтый ломтик.

— И мята, — потрескивающие кубики украсил резной листок.

Миг спустя стакан вдребезги разбился об пол. Я вскочил, отфутболил стул к полупрозрачной стене и заорал:

— Объясните, мать вашу, что тут происходит⁈

— Помнишь, как упал? — богиня подошла и положила ладони на плечи, и меня словно парализовало, а пожар в груди поутих. — Там, на Земле? Сорвался с той штуки в парке?

— Д-да…

— Наш агент скопировал твою психоматрицу, взял образцы, а после исцелил. Настоящий Леня Ленский давным-давно дома.

— И успешно поступил на журфак, — сыпанул соли на рану Марзал, попивая из склеенного магией бокала. — И встречается с Катюхой. Ну, если интересно…

— Но… как?

Не знал, что и говорить. Слов не осталось, как и сил что-либо делать, даже размышлять о непростом положении. Поэтому не моргая смотрел в бездонную голубую глубь и ждал новых откровений, надеясь, что открывшаяся правда меня окончательно не добьет.

— Мы задумали эксперимент.

— Версия два-точка-ноль.

— Под названием «Идеальный правитель».

— Взяли человека из более развитого и гуманного общества…

— Молодого, не обремененного догмами…

— С гибким и податливым разумом…

— Отредактировали его…

— Удалили все самое темное и злое…

— Оставив только хорошее, доброе, светлое…

— И добавили силу, равную нашей, но исключительно созидательную…

— В версии один-точка-ноль ее не было, и мы чуть-чуть не дотянули до приемлемого итога…

— Но потом нам стало жаль стирать темную сторону, ведь в нее случайно угодила капелька света.

— Крохотный лучик.

— Загрязненная проба.

— Статистическая погрешность.

— Порванное сито.

— Расчетная ошибка.

— И нам стало любопытно узнать, во что это выльется. Какое из начал одержит верх и может ли добро существовать без зла. И создали тебя в противовес ему, — Тенеда кивнула на оцепеневшего Забара.

— Сперва ты был нестабилен.

— Боролся со светом как антитела с заразой.

— Но потом тьма взяла верх.

— Снова.

— Иначе не могла.

— Как бомба с длинным фитилем.

— И ради чего⁈ — всхлипнул, смахнув рукавом выступившие слезы и глубоко вдохнул, борясь со спазмами в горле. Все это время сражался с темным властелином, не понимая, что я и есть темный властелин. — Зачем все это?

Марзал улыбнулся.

— Иногда эксперимент — это просто эксперимент. Без цели, условий и задач, просто чтобы понаблюдать, сделать выводы и на их основе скорректировать последующие испытания. Как видишь, этот этап «Идеального правителя» завершен. Если бы у Забара было побольше зла, он бы с легкостью одолел тебя.

Девушка кивнула:

— Недаром говорят, что добро должно быть с кулаками.

— А мы отобрали у добра кулаки.

— И оно проиграло.

— Снова.

— Иначе не могло.

— Мы поняли, что идеал — это верный способ потерять все.

— Идеальное — враг хорошего.

— В новой итерации добавим больше тьмы.

— Гораздо больше.

— А может сразу посадить на трон злодея?

— Кстати, да. Твоя роль сыграна, Леонид. Занавес опускается. И в благодарность за помощь дадим одну награду на выбор.

— Занять место Забара и продолжить эксперимент.

— Изменить условия и начать эксперимент с нуля.

— Передать силу другому человеку, а самому покинуть эксперимент.

— Я хочу домой. Верните меня на Землю.

— Прости, — Тенеда вздохнула и провела пальцами по моему предплечью. — Это невозможно. На Земле уже есть один Леонид Ленский.

— Ну и что! Наколдуйте мне другое лицо, подделайте документы, перевезите в другую страну… неужели это так сложно?

— Нет, Леня, — с холодом произнес Марзал. — Это так не работает. Ты либо здесь, либо там. Две версии одного человека не могут сосуществовать вместе. Это приведет… к необратимым и крайне негативным последствиям.

Перед глазом все завертелось, колени подкосились, и я плюхнулся на заботливо подставленный стул, шатаясь как перебравший подросток от вертолетов. Я — это не я, и никогда собой не стану. Не пешка в игре богов, а подопытная крыса, копия, отредактированная как файл блокнота. Вот тут параметр dobrota, меняем true на false. А вот poshlost = 0,5 — накатываем до единички, а razumnost срезаем до одной сотой. И так далее и тому подобное. Зачем? Для чего? Почему меня?

Вздрогнул и поднял голову, с надеждой уставившись на фальшивых богов.

— Третий вариант. Я хочу передать силу другому, но что если этот человек… мертв? Вы бы могли его воскресить? Восстановить? Или как там правильно по-вашему, по-научному?

Творцы переглянулись.

— В теории.

— Скорее всего.

— Мы не пробовали.

— Но знаем алгоритм.

— Это потребует много энергии.

— Очень много.

Поднял руку, призывая к тишине, и прошептал:

— Той, что вы дали — хватит?

Снова переглядки.

— Вполне. Но мы не можем просто взять твою…

— То есть нашу…

— Силу и выкачать как мед из улья.

— Как шприцем воду.

— Как нефть вышкой.

— Как коктейль трубочкой.

— Да понял я! Это… убьет меня, так? Жизнь в обмен на жизнь?

— Увы, — хором ответили не-боги и вздохнули.

— Что же, — улыбнулся и зачем-то протянул ладонь стигматой вверх. — Начинайте.

Она медленно падала в непроглядную бездну, не в силах ни пошевелиться, ни вдохнуть. Тьма окружала со всех сторон, стальным обручем сдавливала грудь, холодом жгла плоть. Время словно замерло, в ушах редко-редко стучал пульс, а с тела, казалось, содрали половину кожи и с каждым пройденным метром щипцами стягивали свежие лоскуты.

Что-то мягкое и податливое протянулось вдоль хребта, защекотало пятки и затылок. Падение прекратилось, онемение начало потихоньку спадать, а нервы — возвращать привычный ток импульсов. Чтобы хоть немного согреться, прижала колени к груди, и тут увидела высоко над собой огненные пятна. В столбе света от горящих бревен и досок змеилась красная струя, щупальцем ниспадая с поверхности на дно, будто в реку высыпали мешок красителя.

Первая мысль — еще жива…

Ноги свело судорогой, а уставший, израненный организм настойчиво потребовал кислорода. Наплевав на очередную вспышку боли, она винтом вгрызалась в ледяную толщу, покуда не вцепилась в горящее бревно, рывком подтянулась и высунула голову из воды. С медвежьим ревом вдохнула колючий воздух и заорала на всю округу не своим голосом, не то подсознательно зовя на помощь, не то устав от мучительно-долгой абсолютной тишины.

Надышавшись как в первый раз, уняла бешеные скачки перед глазами и погребла к песчаному пляжу, до которого оставались считанные шаги. Доски и бревна встречались тут и там — одни едва тлели, другие полыхали факелами, отчего казалось, будто бы вся Саммерен охвачена пожаром. Колдовской всплеск разорвал оба корабля на части — и там, где она на четвереньках выбралась на холодный песок, лежал острый нос северной ладьи, а в нем — тощая фигура в обуглившейся робе.

Не обращая внимания на острые деревяшки и гвозди, она кинулась к телу и прижала к груди, жесткое и неподатливое как фарфоровая кукла. Ни дыхания, ни биения сердца, ни малейшего признака жизни, и все попытки вернуть их мольбами и проклятиями ни к чему не привели. Быть может, он и был всесилен наяву, но над смертью властвуют только боги.

— Леня, — она провела ладонью по бледной щеке и всхлипнула. — Леня, очнись… Пожалуйста.

Ответом стал треск углей да гулкое урчание потревоженной реки.