"Святые" 90-е Пионер – Том II

Глава 5

В результате в мастерской я в тот день так и не появился. Пока Аню успокаивал, — в приличном смысле этого слова, подошло время выдвигаться на встречу с Патриным в тот самый ресторан, где я успел поработать грузчиком. Думал на швейцара знакомого наткнусь, — шапку на глаза натянул, воротник поднял, но возле крыльца курил другой, видимо сменщик.

— Ты куда, паря? — остановил он меня.

— А есть варианты?

— Ну-ну… — скептически зыркнув, швейцар демонстративно отвернулся. Я же прошел дальше, сдал куртку на удивление очень вежливой тёте-гардеробщице, и зашел в центральный зал ресторана.

— Чем-то могу помочь? — практически мгновенно рядом материализовался вышколенный официант.

— Меня должны ждать, Патрин Игорь Афанасьевич, знаете такого?

— Конечно. — вежливо подтвердил официант, — пойдемте я вас провожу.

Как и предполагалось, ужинал коммерсант в отдельном кабинете. Ничего необычного, просто отгороженный от основного пространства небольшой уголок. Так же стол, стулья, в углу аккуратный диванчик.

— Точность, вежливость королей! — посмотрев на часы, приветствовал меня Патрин, и обернувшись к своему «сотрапезнику», плешивому мужичку в в отутюженной рубашке с галстуком бабочкой, добавил, — вот, Колян, учись у студента!

Сев на предложенный стул, я послушал как Патрин делает заказ официанту, потом сделал вид что мне смешно с его не смешных шуток и только тогда попросил перейти к делу.

— Да, собственно говоря, всё просто, работу тебе предлагаю. Ты как на это смотришь? — переглянувшись с галстуком-бабочкой, озвучил он.

Получилось неожиданно, но я справился с удивлением, и тяжело вздохнув, «отказался», решив что подозрительно будет студенту-отличнику с ходу кидаться в «объятия» насквозь мафиозного коммерсанта.

— И рад бы, да с учебой совмещать вряд-ли получится. Третий курс, самый напряг, не потяну.

Патрин аж закашлялся, такого варианта он меньше всего ожидал.

— Ты погоди отказываться, я ж не на точке пивом тебе торговать предлагаю, сможешь и с учебой совмещать, и вообще с чем хочешь. И кстати, ты где учишься-то?

— Юрфак.

— На мента что-ли?

— Нет, почему же. Юридическое образование это не только правоохранительные органы, направлений куда можно пойти масса. Хоть в госструктуры, хоть в частный бизнес. Законы у нас сами знаете какие, поэтому хороший юрист всегда в цене.

— А ты хороший юрист?

— Пока нет, но, надеюсь, стану им. — уверенно заявил я.

— Хорошее стремление. Можно вопрос? — весело переглянувшись с «бабочкой», Патрин поерзал на стуле.

— Конечно. — кивнул я.

— Драться ты где так нахватался?

— Боксом с детства занимаюсь, ну и улица, район у нас тот ещё, хочешь не хочешь, а кулаками махать научишься.

— Понятно. Молодец, что тут скажешь. У тебя же выходные от учебы есть?

Я кивнул.

— Как у всех.

— Тогда давай так порешаем, на буднях я тебя не дёргаю, учись на здоровье, а в выходные поручения кое-какие давать буду, кстати, весьма неплохо оплачиваемые. И нет, никакой уголовщины, чисто коммерческие дела. Вот, сразу, это аванс. — сунув руку в карман, мой новый работодатель вынул оттуда тоненькую стопочку червонцев. Рублей сто пятьдесят примерно.

Старательно делая вид что счастлив, озадачен, и даже слегка напуган, деньги я взял, а когда принесли наконец наш заказ, плотно поужинал.

— Значит договорились? — вытерев рот салфеткой, подытожил Патрин.

Я кивнул.

— Договорились. Только вопросик один можно?

— Валяй.

— Что с теми кто напал на Аню? Из милиции их отпустили, значит им так ничего и не будет?

Но Патрин только усмехнулся.

— Забей. Вообще забудь про этих уродов, не побеспокоят они больше никого, будь уверен! — самодовольно заявил он. А когда я уже уходил, догнал меня, и извинившись что едва не забыл, сунул в руки две небольших стограммовых пачки обещанного кофе.

Я, конечно, ожидал большего, рассчитывая на килограммовые, но и за такой «подгон» был очень благодарен.

Домой в итоге пришел поздно, хотя родители ещё не спали.

— Ну как, что в милиции сказали? — с порога начала мама, я попытался выкрутится, но подошёл отец, и мне пришлось пересказать весь свой день буквально по минутам.

— А что за работа? И почему по выходным? — уточнил он.

— Пока сам не понял, думаю, в процессе выяснится. А в мастерскую пацанов тебе отправлю, Леху Сафрона, и Андрюху Скопинцева. Они рукастые и им деньги нужны. — С парнями я ещё не говорил, но был уверен что не откажут.

— Было бы неплохо. — покивал отец. — Тем более заказ ещё один поступил, пока пробная партия, но если всё устроит, будут брать по сотне каждый месяц, плюс в перспективе так же кресты, лавочки и столики.

— Это сколько же народу надо? — теперь уже по-настоящему удивился я. — А материал? Доски, ткань?

— Людей наберём, твои вон двое, ещё пару человек Борисыч приведет. А вот с досками хуже, желательно сразу бы партию взять чтобы на пару месяцев хватило, но и денег нет столько, и хранить негде…

— Со складами решить недолго, с деньгами сложнее. Надо инвестора искать. Слушай, а что если я попробую поговорить с Патриным? Он мужик дельный, если есть у него свободные средства, думаю подпишется за небольшой процент. Как думаешь?

Отец посмотрел очень внимательно, так будто впервые меня увидел, и сначала кивнул, потом добавил,

— Было бы неплохо…

Больше мы в тот вечер не разговаривали, отец вышел покурить, а я поел быстренько, и спать завалился. Скоро экзамены, да и так дел по горло. В срочном порядке надо и со складом решить, и доллары обменять. И то и другое времени требует, а я с учебой зашиваюсь. Бросить тоже не вариант, этот курс самый трудный, добить бы его, а дальше полегче пойдет. В крайнем случае год закончить, потом академ взять, а там может и договорюсь как-то, — устои-то, трещат, скоро и до института коммерция докатится. Но пока впереди почти неделя каникул, использовать которую нужно по полной.

Воодушевленный предстоящими переменами, утром встал пораньше, собрался, намолол одну пачку кофе, взял старую турку без ручки, и в гараж. Только сначала к Сафрону зашёл, разбудил его, и предложив работу, попросил чтобы то же самое он передал Андрюхе.

— К десяти подходите, отец ждать будет. Только обязательно Лёх, не подведи. — наставительно инструктировал я.

— Не подведу Димон, отвечаю. Работа во как нужна, без денег вообще вилы!

У кого какие проблемы, Лехе вон, лишний червонец сшибить, а я не знаю как баксы поменять. В сберкассе курс никакой, да ещё справка нужна откуда валюта, коммерческий обменник в городе один, да и курс тоже так себе, пользуются своей монополией. Остаётся у барыг на рынке по мелочи раскидывать, или как-то с товаром мутить. И то и другое хлопотно, да и времени куча потребуется.

Распрощавшись с Лехой, дошел до трамвайной остановки, по пути купил хлеба четыре буханки, консерв десять баночек рыбных, и лапши пять килограмм. Запас карман не тянет, заброшу, и пусть лежит. Мало ли, пригодится. Сел на трамвай, доехал до нужной остановки, дальше пешком прошёлся, и вскоре уже открывал гаражную дверь.

Зашёл, — холодно. Первым делом печку растопить, благо всё готово, остаётся только спичку зажечь. Меня так война научила, потому что никогда не знаешь каким с задачи вернёшься, — может раненым, или просто уставшим. Пока дрова колоть, да печь разжигать станешь, окочуришься. А так спичкой чирк, и готово. Долго я здесь задерживаться не собирался, но часок другой планировал провести. Деньги пересчитать, да подумать хорошенько. Думается тут легко, не напряжно.

Пока разгорался огонь, достал рублевую заначку. Пересчитал, — две тысячи триста. Хватит примерно на десять кубов обрезной доски, пару рулонов ткани и на аренду склада. Но десять кубов мало, при таком спросе на гробы, недели на две работы. А потом что? Цены пока ещё держатся, и лес есть, но ненадолго это, точных дат не помню, знаю лишь что кувырком пойдет, и в девяносто втором — девяносто третьем, пик будет самый, а точнее самое дно. Так что однозначно менять надо буржуйские деньги на наши фантики, и покупать по максимуму материалы. Дождавшись когда разгорится огонь в печке, поставил топиться в кастрюльке снег. До войны ни разу не приходилось так добывать воду, снег ел, когда пить хотелось, но чтобы растапливать, не было. А там постоянно. Особенно запомнился один случай, когда зимой двадцать третьего мы неделю за поселок один бились, а когда зашли, и вдруг тишина. Не знаю уж что там у противника делалось, может ротация, или ещё чего, но подарили они нам почти день целый отдыха от бесконечной канонады. Посёлок в руинах, еды никакой нет, вода тоже на исходе, поначалу пили из пакетов для разогрева, что входили в состав сухпайка, потом снег растапливали в котелках. Ни чая, ни тем более кофе уже не было, вскипятим «снежка», посидим, попьем горяченького, погреемся у костра, и на сбор трофеев. Много там тогда полегло с обеих сторон, но наших сразу собрали, отдельно сложили, а укропов не трогали, они так и лежали вдоль дороги вместе с ещё дымящейся, разбитой техникой. Я тогда себе подобрал автомат, несколько магазинов на сорок пять патронов, да плиты из броников повытаскивал, какие целые были. Бес же нашел десяток телефонов. Если не запаролено было, открывал контакты, находил номер типа: «Батя, Папа, Отец, Тятя» у всех по-разному, звонил, сообщал о смерти их сына, и говорил где они могут забрать тело. Тела мы отдавали всегда, херней не занимались, в отличии от солдат противной стороны. Те вообще ничем не брезговали. Нередко случалось так, что наших ребят двухсотых выкупать приходилось, потому что бесплатно не хотели отдавать. Какой бы не была война, но мы, даже несмотря на нашу специфику, человеческий облик никогда не теряли, стараясь при любом раскладе оставаться людьми. Война она ведь тоже вполне себе жизнь.

Растопив снег, заварил в турке кофе. Отсутствие ручки компенсировал плоскогубцами, и когда поднялась «шапка», снял с печи. Дал чуть настояться, налил в чашку, и зажмурившись, отхлебнул. Божественно!

Никогда не думал что в эти времена такой достать можно. Вкус, аромат — выше всяких похвал. Спасибо дяденьке Патрину, уважил. Как человек он, конечно, говно, но кофе достал хороший.

Допив всё что было в турке, ополоснул посуду, и отложив тоненькую стопку валюты, остальное убрал обратно. Ну всё, теперь баксы менять. Точек где это можно сделать, я знаю в городе три. Одна возле драматического театра, вторая на рынке, и третья напротив ресторана Юбилейный. В принципе, все три, плюс-минус, рядом. Распихав деньги по карманам, застегнул куртку, вышел на воздух, и закрыв гараж, двинулся на остановку.

Добирался не особо долго. Сначала пятнадцать минут на трамвае, потом автобус. Начать решил с рынка, там не так на виду, и денежку для обмена приготовил самую мелкую, двадцать долларов. Курс узнаю, присмотрюсь, ну и вообще, попробую что это такое. Раньше доллары меняли прямо у входа, но это был конец девяностых, поэтому на успех я не сильно рассчитывал.

Подошёл, покрутился немного, но никого похожего на валютчиков не выявил. Вездесущие бабки с семечками, тапками, шарфами, платками, дедок с вениками для бани, паренёк лет тринадцати с медом, ну и так ещё, по мелочи. Сам рынок сегодня не работал, по выходным только, поэтому вся «движуха» здесь, дальше идти смысла нет.

Вообще, когда я сюда приходил после отсидки, валютчики не стесняясь, стояли с табличками — «Куплю-продам», и перечеркнутая сверху вниз английская $. Сейчас же такое маловероятно, торговля валютой запрещена, но как-то же они должны выделяться?

Ходил-бродил, и никого не найдя, решил спросить у таксиста.

— Много валюты? — пристально оглядев меня, спросил усатый дядька, скучающий за рулём белой Волги.

— Двадцать долларов. — гордо ответил я.

— Так это мелочь паря, давай я сам заберу, сколько хочешь?

Глядя на добродушного таксиста, я только руками развел.

— Так не знаю, не доводилось продавать…

— Курс официальный знаешь?

— Неа.

— Восемьдесят копеек за доллар, я один к одному возьму. По рукам?

— Слышь, дядя, я что, на идиота похож?

— В смысле? — наиграно удивился таксист.

— Да в прямом. Ты чё мне паришь? Какие один к одному? Фраера в зеркале своём ищи, мне свистеть не надо!

— Да ты чего, паря? Я ж как лучше хотел!

— Хотеть ты можешь чего угодно, мне на барыгу просто покажи, не умничай!

Таксист нахмурился, видимо прокручивая в голове варианты ответа, но в итоге ткнул пальцем в дедка торгующего вениками.

— Петром Данилычем кличут…

Молча захлопнув дверь Волги, я подошёл к торговцу вениками, и спросил прямо в лоб.

— Валюту берешь?

— Ну. — позыркав вокруг глазами, подтвердил тот.

— Курс какой?

— Девять.

— Один к девяти?

— Ну.

— Сотку заберёшь? — решил я «сыграть» по-крупному.

— Ну. — так же коротко подтвердил мужичок.

— Ты ещё какое-нибудь слово знаешь?

— Ну.

Осознав что ничего другого не услышу, я достал пять двадцаток. Дедок взял доллары в руки, деловито ощупал, просмотрел на просвет, и положив на столик перед собой, придавил секатором. Ща. — буркнул он, «ныряя» в салон своего запорожца.

Вообще странный тип, вроде тюфяк-тюфяком, а взгляд цепкий, нехороший такой, даже меня пробирает. Может и преувеличиваю в чём-то, но непростой дедок, совсем непростой.

— На. — дед выполз из своего автомобиля, и прихватив со столика доллары, положил туда же стопку рублей.

Стараясь не суетиться, я пересчитал пятидесятирублёвые купюры. Ровно восемнадцать штук, девятьсот рублей.

— Спасибо дедуля. — поблагодарил я валютчика, и сунув деньги в карман, двинулся вдоль забора.

Шёл, а сам всё по сторонам поглядывал, хоть ничего подозрительного и не было, но всё равно какое-то чувство появилось странное, тревожное. Дошел до остановки, дождался трамвая, и проехав две остановки, выскочил в последний момент. Но нет, никаких хвостов, наверное я всё же переигрываю, на воду дую. С какой радости тем же валютчикам интересоваться моей персоной? Сто баксов для них такая мелочь, что подотрутся случайно, убытка не заметят. Притащи я им хотя бы штуку, тут уже возможны варианты, но тоже с натяжкой.

Общественным транспортом пользоваться не стал, и пешком добравшись до «Юбилейного», приступил к «осмотру». Две таксишные волги на пяточке, обе жёлтые, мужик со снеговой лопатой чистит от снега крыльцо, и возле киоска «Союзпечать», бабулька с семечками.

— До драмтеатра сколько возьмёшь? — открыл я пассажирскую дверь ближней Волги.

— Нисколько. — мотнул головой таксист, толстый дьдька с залысинами.

— Мне подходит, поехали. — сделав «морду кирпичом», я уселся в кресло.

— Ты чо пацан, совсем страх потерял? Нисколько, это значит не поеду! — побагровел всей своей неравномерной лысиной таксист.

— Ну ладно, нет так нет, пешочком прогуляюсь. Подскажи только, где здесь тугрики поменять можно?

— Чего поменять?

— Тугрики. Батя в Монголии служил, вот, привез, а куда деть не знаем.

— Так в сберкассу иди, там всяко примут. — явно озадачился таксист.

— Нет, был я там, курс никакой совсем, мне бы к частникам обратится…

Таксист посмотрел задумчиво, и неожиданно выдал,

— Мент что-ль?

— Ага. Генерал-майор полиции в отставке. — пошутил я.

— Чего? — снова побагровел толстяк.

— Блин, дядь, ты чего тугой такой? Баксы мне разменять надо, говорю же, что непонятно? — выудив из кармана двадцатку, помахал я перед лицом опешившего таксиста.

Еженедельник «Аргументы и Факты» № 3. 01.17.1991

Что пишут в мире

«БЕРЛИНЕР МОРГЕНПОСТ» (ФРГ). К концу 1991 г. СССР покинет около 600 тыс. евреев, к 1993 г. — почти миллион, а к середине 90-х — 2 млн., что составит 45% нынешнего населения Израиля

НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС" (США). Согласно объявленным правилам министерства обороны, все журналисты, которые будут освещать военные действия в Персидском заливе, имеют право публиковать свои материалы только после их проверки военной цензурой. Одно из условий появления статьи в печати таково — материал не должен носить критический характер или ставить вооруженные силы в неловкое положение.