"Святые" 90-е Пионер – Том II

Глава 13

Сам не ожидал, но просидели до самого утра. Пили, говорили и снова пили. Тот пузырь что он выставил на стол, закончили сразу, и догонялись очень кстати завалявшимися в машине образцами Патринской продукции. На вкус дрянь редкостная, но горит, а это главное. Думал что захмелев, Шифер всё же про Афган расскажет, но видимо сильно неприятная для него была эта тема. Он и тогда-то говорил неохотно, через тридцать лет получается, а сейчас вообще молчал, избегая даже малейшего упоминания армейской жизни. Политика, ситуация с работой, деньги, люди — вот примерно те темы вокруг которых крутился наш разговор. Я ему обрисовал предложение Патрина, но от такого Шифер сходу отказался, а вот в мастерскую «подписался» с удовольствием. Люблю, говорит, руками работать, и так чтобы без людей.Так или иначе, я не расстроился. Главное он в команде, а дальше посмотрим, видно будет.

— Я ведь уже за нож схватился когда ты посигналил, — поделился Шифер, — решил хоть одного, но прирежу, остальные, глядишь, отступятся.

— Так сел бы?

— Да и чёрт с ним. Всё равно других вариантов не было…

Злой рок, или другое что-то, но выходит что мне снова чужую судьбу исправить шанс выпал, вот только каким боком оно теперь вылезет, тут я сомневался.

А утром узнал что пока мы пьянствовали, у нас объявили денежную реформу. Казалось бы, что сложного просто поменять деньги на новые? По сути, ничего. Только это если целью является действительно замена купюр, но тут совсем другое. Цель реформы не дать гражданам этого сделать. Борьба с нетрудовыми доходами, и вывод «лишних» денег из экономического сектора. Я не специалист, но знаю что какие-то умные головы посчитали что таким шагом смогут спасти стремительно коллапсирующую советскую экономику. Высчитали сколько может простой человек скопить, и всё что свыше этой суммы, решили изъять. Так-то мне по барабану, денег всё равно нет, но вот отец удивил.

— Кто же знал что так получится? — отмеряя шагами нашу маленькую кухоньку, сокрушался он, старательно отводя глаза от сидящей в углу мамы.

— Я и представить не мог что вся эта чушь окажется совсем не чушью!

Сначала его метания выглядели для меня не очень понятно, я-то знал что деньги у нас все в материал вложены, но оказалось что в дело вмешался форс-мажор.

— Ну принесли они предоплату, что мне, не брать надо было?

Пятнадцать тысяч рублей пятидесятирублёвыми купюрами, за три сотни гробов которые мы должны будем поставить до конца месяца, лежали перед родителями на кухонном столике.

— А по сколько менять можно? — поинтересовался я.

— Тысяча на человека. — «убитым» голосом ответила мама.

— А если купить что-нибудь?

— Что? Магазины пустые, за час смели всё что на прилавках было!

О том как выкручивались люди, я читал кое-что, но запомнил только два способа, и одним из них были билеты на поезд. Покупаешь куда-нибудь до Владивостока, потом сдаешь. Сумма вот только великовата для такого, пусть три тысячи мы обменяем в сберкассе, но всё равно остается ещё двенадцать.

— А тетя Катя на Главпочтампе ведь работает? — спросил я у мамы, имея в виду её подругу.

— Не знаю. В прошлом году работала. Наверное… — не «поднимая» глаз, вздохнула она.

— Если работает, отправь перевод бабушке, или вообще отцу.

— А смысл?

— Самый прямой, отправите свои старые деньги, а получите новыми купюрами.

Родители переглянулись.

— А что, может и получится…

Откладывать не стали, погрузились в машину, и на Главпочтамт. Мамина подруга не нашлась, так что встали в общую очередь, растянулась которая аж до самого выхода. Народ сообразил быстро, но хоть и потеряв пол дня, мы всё же отправили деньги — все пятнадцать тысяч. Пять мама перевела бабушке, ещё пятерку отец мне, и остаток я отправил Борисычу, его паспорт мы захватили по дороге.

А вообще, конечно, странно. Явно заказчики гробов знали о предстоящей реформе, и как смогли подготовились к ней. И наверняка отцу дали столько, сколько его бизнес смог бы переварить в случае потери. Ну а что, пятнадцать тысяч деньги немалые, тут не поспоришь, но убыток в чистом виде будет раза в три меньше, по себестоимости. Тяжко, но терпимо.

— Ты там с работой как, настроился? — вечером того же дня за ужином спросила мама.

— Ну так, потихонечку, опыта пока набираюсь… — уклончиво отвечал я, хотя на самом деле торговля шла в гору, и за неполные две недели, реализация спиртного превысила самые оптимистичные прогнозы. Цена, плюс хороший ассортимент, делали своё дело, даже те кто поначалу отказывался, с удовольствием стали брать. Моей заслуги тут особо не было, ибо торговля в стране с таким дичайшим дефицитом разительно отличается от насыщенных рынков. Только выложи на прилавок, с руками оторвут. Ни рекламы не нужно, ни условий особых, люди метут всё подряд, иногда даже не понимая на кой-это им. Тут на днях мне в довесок «кинули» фуру с сосисками польскими, подкопченое что-то там, так я её продал не отходя от телефонной будки. Тупо обзвонил директоров магазинов нашего и соседних районов, и распихал всю фуру. Даже себе попробовать не оставил. Цену, кстати, назвал на десять процентов выше Патринской, той что была заложена в накладной, поэтому ещё и сам заработал неплохо. С водкой так не получалось, контроль жёсткий, а тут прокатило с плюсом почти в тысячу рублей.

Пока я торговал, Шухер приступил к работе в мастерской. Он вообще всегда был лёгок на подъём, поэтому долго не рассусоливал, с прежнего места уволился, и сразу к нам. Я думал его на ткань поставить, как всех новичков, но оказалось что до армии он в ПТУ на столяра учился, так что особо и объяснять не пришлось, с ходу к делу пристроился.

И вроде бы хорошо всё шло, и у отца, и на моём новом поприще, да что говорить, даже с учебой проблем особых не было. Но видимо кто-то там, наверху, решил что не правильно это, скучно и однообразно.

Вечером двадцать пятого января, уже привычно забрав выручку за три дня, я поехал «сдаваться». Со мной были Гусь и Ваня, первые набранные в бригаду «бандиты». «Офис» наш располагался там же где и склад спиртного, в подвале детского садика, а ехать предстояло до дома Патрина в «Старом городе». Ничего необычного, объездная дорога, свет фар, негромкая музыка из динамиков, и вдруг резкий удар в бочину. Неожиданно, и очень больно. Я хоть и был пристегнут, хорошенько приложился о стойку головой, на какие-то мгновения потеряв сознание. Очнулся, и сразу за пистолет. Оружие было спрятано под креслом, но от удара куда-то переместилось. Пока отстегивался чтобы достать его, что-то заскрипело, с грохотом разбилось стекло в задней двери, послышался мат, возня, я обернулся, и практически в упор встретившись «глазами» с человеком в маске, попытался до него дотянуться.

Не вышло, ремень не дал, а человек в маске схватил сумку, и усмехнувшись — я видел это по его глазам, просто ушёл.

— Живы? — кое-как развернувшись, я вытащил из бардачка перочинный нож, и разрезал ремень. Гусь пробурчал что-то непонятное, а Иван вообще не шевелился.

— Держитесь.

Окончательно разобравшись с ремнем, я достал таки пистолет, и первым делом проверил кабину врезавшегося в нас ЗИЛа.

Как и ожидалось, — пусто, и никого рядом. Вернулся, помог вытащить Ваню, проверил пульс, осмотрел, и только убедившись что прямо сейчас он умирать не собирается, побежал к телефонной будке. Уже сняв трубку, долго искал двухкопеечную монету, пока не вспомнил что экстренные службы вызываются бесплатно. Набрал ноль два, коротко объяснил суть дела, и так же бегом ломанулся обратно, по пути сунув пистолет под большой булыжник рядом с дорогой.

— Не очнулся? — спросил я у Гуся, и получив отрицательный ответ, снова проверил пульс.

— Он, похоже, головой хорошо ударился, вон, шишка какая лезет. — Гусь аккуратно коснулся головы раненого.

А гематома действительно была нехорошая. Широкая у основания, кверху она сужалась, походя на огромный чирей. Казалось, тронь — сразу лопнет.

Ждали не долго. Первыми приехали гайцы, за ними с разницей в пару минут скорая. Ивана сразу на носилки, а нас с Гусем обошли вниманием, с виду-то мы здоровые, хотя у меня башка болит дико, а Гусь за бочину держится.

— Про деньги ни слова! — на всякий случай шепнул я ему, но гаишники ничем кроме самого дтп не интересовались. Опрашивали сначала меня, как водителя, потом Гуся, долго вымеряли что-то, с начальством своим по рации постоянно связывались, а когда установили что грузовик в угоне, вызвали обычных ментов.

— Что они у вас забрали? — выслушав отчёт гайцов и несколько раз обойдя место аварии, напрямую спросил хмурый майор с приметной бородавкой прямо на переносице.

— Ничего. Да и что брать-то? — устало ответил я.

День с самого утра был какой-то взбалмошный, поэтому единственное чего мне сейчас хотелось, поскорее лечь спать.

— А если подумать? — старательно проговаривая слова, спросил майор.

— Что тут думать? Мы ехали по главной, на перекрестке в нас влетел грузовик, меня вырубило, остальных тоже, когда очухались, в кабине ЗИЛа никого не было. Вещи все наши на месте, в багажнике не смотрел, но там никаких ценностей не держу, кроме домкрата и пустых бутылок. — оттараторил я, прекрасно понимая что звучит моя версия не убедительно.

— Ладно, не хочешь здесь говорить, продолжим в отделении. — недовольно скривив лицо, процедил майор, и обращаясь к кому-то из своих, приказал грузить нас в УАЗик.

Погрузили. Куда везли, не видел, маленькое зарешеченное окошко в задней дверце было заляпано грязью, но когда выводили, сильно удивился.

— Свободен, майор! — откуда-то из глубины опорника раздался знакомый рык. Что ему ответили, я не слышал, но буквально в ту же секунду на крыльце показался тот самый мент что привез нас сюда, а следом вышел капитан Лыков, школьный друг моего отца.

— Этого везите в отделение, а этого ко мне! — дважды ткнув пальцем, сначала в Гуся, потом в меня, пророкотал он.

Подталкиваемый в спину, я прошёл в опорник, следом поднялся Лыков. Молча открыл кабинет, и так же молча сел за стол.

— Присаживайся, Дима. — побуровив меня взглядом, наконец предложил он.

Я сел.

— Рассказывай.

— Что рассказывать? Мы ехали по главной, этот тип на грузовике вылетел неожиданно, и прямо в бочину. Была бы у него скорость побольше, вообще б в лепешку всех раскатало…

Дверь открылась, и в кабинет заглянул ещё один мент, с погонами подполковника.

— Стучать не учили? — не вставая, набычился капитан.

— Извините, Виктор Геннадьевич, там вам пакет из Москвы. Велено лично в руки!

Лыков грузно поднялся, подошёл к подполу, и забрав у него бумагу, коротко «бросил»,

— Свободен.

А я смотрел, и глазам не верил. Сначала майора чуть не открытым текстом послал, теперь подпола. Это что же за капитан такой? В кино видел как-то, там лейтенант контрразведки командовал вышестоящими офицерами, может и этот оттуда? КГБ вроде не расформировали ещё?

Вскрыв конверт, Лыков долго рассматривал содержимое, потом сложил всё в сейф, запер его, и сел за стол.

— То что это было ограбление, и ежу понятно, вопрос что взяли? Деньги? Наркотики? — неожиданно выдал он совсем не тем голосом каким разговаривал у нас на кухне. Негромко, и как-то жёстко, словно припечатал.

— Это с чего такие выводы? — не стал уступать я.

— Опыт. Плюс кое-какая информация про твою новую жизнь. Ты же не ребенок, Дима, должен понимать куда полез?

— Если вы про криминал, то я всё прекрасно понимаю, и держусь от него подальше. Моё дело торговля, — водка, вино, коньяк. И никаких наркотиков. А что касается денег, тут вы правы, это действительно было ограбление, но пока я не пообщаюсь с шефом, ничего под протокол говорить не буду.

— Замётано. Но я сейчас не об этом, Дима, я сейчас с тобой как давний друг твоего отца разговариваю. Работа твоя, да хрен с ней, скоро кроме спекуляции ничего и так не останется, я тебе про другое сказать хочу. Вижу что парень ты не глупый, поэтому просто услышь меня. Большие деньги до добра не доводят, я тебя не так давно знаю, и даже мне видно как быстро ты меняешься. Из отличника-спортсмена, превращаешься в дельца-полууголовного. Не нужно тебе это, остынь, обороты сбавь.

К деньгам я всегда относился ровно, не шиковал никогда, не стремился к каким-то сверхблагам, думал что и сейчас не изменилось ничего. Но тут, после слов большого капитана, словно глаза открылись. Не знаю, влияние окружения, машина, или ещё чего, но действительно стал я за собой барские замашки замечать. На людей свысока, к старшим без уважения, роскошь полюбил, власть опять же. В общем, я на самом деле превращался во что-то странное, в то чем не был никогда, и быть не рассчитывал. И самое интересное во всём этом, время за которое я так изменился. Ещё в новый год думал, вёл себя иначе, а тут всего ничего — не полный месяц, а я уже пупом земли себя ощущаю. Так что прав капитан, попал я под пресс сладкой жизни, даже в таком, урезанном её виде.

— Я учту.

— Вот-вот, учти. Родители у тебя хорошие люди, делай так чтобы не стыдно им за тебя было.

— Договорились?

— Договорились.

— А можно вопрос?

Все эти последние дни я никак не мог узнать про судьбу второго парня, того который пропал после пожара, Вадика. Про него и спросил.

— Не могу сказать. Идёт следствие, и не в его интересах афишировать такие вещи.

— Но он жив?

Капитан ничего не сказал, но судя по тому как отвёл глаза, парень мёртв. Скорее всего действительно сгорел, только сразу не нашли. Непонятно, правда, о какой тайне следствия идёт речь, если всех кого нужно поймали.

— Так, значит сейчас езжай к своему шефу, пообщайся, и домой. Я тебя там буду ждать. Усёк?

— Усёк. Только на чём ехать-то? Автобуса не дождешься, а если и дождешься, обратно-то как?

— Машина твоя во дворе стоит, помята, правда, но на ходу. Окошко залепить только, вон, хоть полиэтиленом — открыв ящик стола, капитан достал сложенный на манер конверта пакет, а из другого ящика вытащил моток изоленты.

Поблагодарив и забрав предложенные для ремонта «ингредиенты», я вышел из опорника, и пройдя мимо так и торчащих на крыльце майора с подполом, прошёл к своей девятке.

Действительно не так страшно как показалось поначалу. Удар пришелся справа в заднее крыло, разбит фонарь, чуть примята дверь и лопнул бампер. Повреждения существенные, но не критичные. Кое-как пристроив пакет на разбитое окно, я сел за руль и завёл мотор. К вечеру хорошенько похолодало, поэтому прежде чем ехать, дождался когда немного прогреется и подует тепленьким. Панель здесь низкая, печка работает хорошо в отличии от моделей с высокой.

Подъехав к дому Патрина, долго ждал пока мне откроют, и потом ждал когда выйдет сам «шеф».

— Что-то случилось? — кутаясь в халат, спросил он.

— Деньги украли. Выручку за три дня. Машину протаранили грузовиком, и пока мы соображали, сумку и увели.

— Кто? — на лице Патрина не дёрнулся ни один мускул.

— Не знаю, в масках были. Непонятно даже сколько человек, слишком быстро всё произошло.

— Ты один приехал?

— Да, Иван в больнице, приложило его сильно, а Юра в ментовке, забрали до выяснения, без документов был.

Патрин задумался, и спустя пару минут сказал,

— Ладно, сейчас давай домой, завтра часикам к десяти в ресторан подкатывай, машина-то на ходу?

Я кивнул.

— Ну тогда всё, утро вечера мудренее, бывай.

Еженедельник «Аргументы и Факты» № 4. 01.24.1991

Официальная дезинформация (фрагмент)

«Начальник Московского городского управления Сбербанка СССР Г. СОЛДАТЕНКОВ на вопрос читателя М. ПОПОВА по поводу слухов о предстоящем обмене 50- и 100-рублевых купюр ('АиФ» N 52, 1990 г.) ответил: слухи беспочвенны. И сегодня в связи с этим в редакцию поступают возмущенные письма читателей, введенных в заблуждение этим и многими другими «опровержениями», появившимися недавно в центральной печати, по радио и телевидению.

ЭТО ДАЕТ нам право рассмотреть вопрос об обращении от их имени в суд, о привлечении Г. Солдатенкова к ответственности по ст. 39 Закона о печати (за ложную информацию, наносящую ущерб читателям).'