Пьяный батя

Глава 50. Исповедь Марина Ацилия

(Главный герой уже давно спит, храпя так, что даже призраки в Некрополисе начинают нервно искать беруши. Но две женщины не спят. В некромантском борделе, за тяжёлым столом, уставленным вином и свечами, идёт странный разговор. Это не война, не заговор, не дуэль. Это что-то хуже — доверительный разговор между двумя умными женщинами, которые слишком хорошо понимают, что такое этот мир.)

-

Кабинет мадам Морены. Глубокая ночь.

Анна сидела, скрестив руки, и изучала Морену, словно редкий экспонат. В этой ведьме было что-то… тревожащее. Не её магия, не её сила, не даже её сарказм — а ощущение, что она знает слишком много.

Морена же лениво потягивала вино, задумчиво вращая бокал в руках. За её спиной тени плясали в свете свечей, словно древние тайны, что шептали ей на ухо.

Анна заговорила первой:

— Мы обсудили всё. Политику, войны, нашего общего идиота… Но один вопрос у меня остался. — Она прищурилась. — Зачем Империи так сильно нужна ты?

Морена чуть ухмыльнулась.

— Ну наконец-то. Думала, ты никогда не спросишь.

Она сделала ещё один глоток вина, откинулась назад и посмотрела на Анну с тем самым выражением, каким опытные женщины смотрят на тех, кто ещё не осознал, как много они потеряют в жизни.

— Скажем так… когда-то я была Империей.

Анна не ответила, но уголки её губ дрогнули.

— Продолжай.

Морена поставила бокал, сцепила пальцы и, впервые за весь вечер, заговорила без сарказма.

— Я родилась в золотой век Империи. Это был рассвет, понимаешь? Не грязное, гниющее тело, что мы видим сейчас, а молодая, гордая, сильная держава. Я была гениальной. Буквально во всём. Политика, магия, философия, наука… Всё приходило ко мне легко. Возможно, слишком легко.

Она хмыкнула.

— Знаешь, кто был моим отцом? Квинт Ацилий, римский аристократ, человек из другого мира, философ, хранитель знаний. Я выросла на рассказах о Цезаре, Марке Аврелии, Сенеки…

Анна нахмурилась.

— Кто?

— О, моя дорогая, ты даже не представляешь, сколько всего ты не знаешь.

Анна скрестила руки.

— Так расскажи.

Морена хмыкнула и махнула рукой.

— Позже. Пока просто знай: в его мире была великая Империя, и я хотела сделать её отражение здесь. И я создала е.

— Ту самую Империю?

— Вернее, ту, что должна была быть.

— Государство по канонам греческой философии?

— Да. Я хотела, чтобы оно было великим. Честным. Развитым. Чтобы магия служила прогрессу, а не войне. Чтобы справедливость была не пустым звуком. Я построила структуру, я создала институты, я собрала лучших людей…

Она вздохнула.

— И знаешь, что произошло дальше?

Анна помолчала.

— Они её уничтожили?

— Они её использовали. — Морена сцепила пальцы. — Взяли мои идеи, мои законы, мои разработки. И превратили их в тюрьму народов. Всё, во что я верила, превратилось в орудие угнетения.

Она сделала ещё один глоток вина, но на этот раз не с ленивым удовольствием, а словно запивая горечь.

— А потом я попыталась разорвать связи. Пыталась спасти то, что ещё можно было спасти. Но…

Она пожала плечами.

— Я была молода. Идеалистка. Наивная дура. Думала, что смогу это остановить.

— Тебя предали.

— О, даже не один раз. — Морена усмехнулась. — Когда ты умна, ты ожидаешь, что тебя обыграют в шахматы. Когда ты идеалистка, ты не ждёшь, что тебя просто ударят молотком по голове.

Она сделала паузу.

— Я знала: если начну войну — проиграю. Люди, которых я любила, погибнут. Я могла победить, но ценой тысяч, сотен тысяч жизней. Так что…

Морена постучала пальцем по столу.

— Я сделала зелье.

Анна напряглась.

— Тот самый слух? Что ты умерла и воскресла?

Морена кивнула.

— Да. Это не был гениальный план. Это был отчаянный план. Я хотела исчезнуть, переждать время, дать миру шанс измениться. Но они…

Она медленно выдохнула.

— Они меня убили по-настоящему.

— Но ты воскресла.

— Через четыреста лет. В тёмном, гнилом склепе, в некрополе, где никто не знал моего имени.

Анна замолчала.

— Я… не ожидала.

Морена пожала плечами.

— Теперь понимаешь, почему Империи нужна я? Они хотят вернуть тот идеал. Не гниющую тиранию, что есть сейчас. Настоящую Империю.

— Они думают, что ты дашь им это?

Морена рассмеялась.

— Конечно нет. Я их ненавижу.

Её голос вдруг стал холодным, будто сталь, выдержанная в ледяной воде.

— Они хотят, чтобы я вдохновила их. Но я сделаю нечто лучшее. Я их уничтожу.

Анна кивнула.

— Ты хочешь разрушить то, что когда-то создала.

— Да. Потому что это больше не моя Империя.

Наступила тишина.

Анна отпила вино, задумалась. А потом вдруг спросила:

— А как же вы впервые встретились с ним?

Морена замерла, потом фыркнула и усмехнулась.

— О, это история получше любой трагедии. Я пробудилась в древнем склепе, завёрнутая в истлевшие ткани, окружённая одними мертвецами. Я выбралась в пустыню, не зная, что делать. А потом…

Она улыбнулась.

— Он стоял на бархане и смотрел на меня. Я ожидала страха, благоговения, может, попытки убить меня. А он просто сказал: «Ни хрена себе, зомби».

Анна подавила смешок.

— И как ты отреагировала?

— Конечно, возмутилась. Но он только смерил меня взглядом и добавил: «Зомби с мозгами. А и ножки у тебя ничего так».

Анна уже не сдерживалась, хохоча в бокал.

— Вот так мы и познакомились. Он первый, кто увидел во мне не чудовище и не легенду. А просто… человека.

Анна посмотрела на спящего героя, который во сне издал странный звук.

— Он мой, — вдруг сказала она.

Морена ухмыльнулась.

— Посмотрим.

Тишина.

А где-то в стотле верблюд Одуванчик мирно дремал, философски пердя во сне.

Продолжение следует…