Пьяный батя

Глава 28. Ночная дорога и язык, который не умолкал

Шаркхольм никогда не спит.

Днём он шумный, пьяный и солнечный, но ночью превращается в настоящий ад. Порт наполняется тенями, шепотом, звоном монет и хриплыми голосами тех, кто привык делать грязные дела под покровом темноты. Лампы, светлячки в клетках, костры на пристани — всё это освещает улицы неровным, тревожным светом, в котором рождаются сплетни, сделки и убийства.

Толпа плыла по улицам, как густая река.

— Эй, ты видел, как тот парень в борделе сказал, что у него нет денег, а потом оказался без штанов посреди площади?!

— Ха! Ему ещё повезло! В прошлый раз такого бедолагу отправили плавать на доске… без доски.

— Свежее мясо! Завтра уходит караван, берите пока есть!

— Мечи, ножи, топоры! Любой удар — летальный, если повезёт!

— Магические амулеты! Не знаю, работают ли, но если что — продавец даёт пожизненную гарантию!

Мы с Одуванчиком пробирались через этот хаос, а рядом со мной не умолкала Анна.

— Ты не представляешь, как тяжело мне было! — говорила она, энергично размахивая руками. — Я выросла во дворце, где меня обучали этикету, искусствам, дипломатии, а потом… меня продали, как какую-то дешевую вещь!

— Жизнь жестока, да, — буркнул я, пытаясь не сбить на пути очередного уличного певца, который орал что-то про любовь и разбитые черепа.

— Ты даже не слушаешь!

— Конечно слушаю. У тебя такая увлекательная история. Особенно часть про то, как ты в три года ударилась коленкой и не заплакала. Это точно изменило твою судьбу.

— Это показатель силы духа!

Я закатил глаза.

Она рассказывала всё: о своей семье, о древности рода, о мудрых учителях, которые наставляли её в жизни. О том, как она пыталась сбежать, но попала к другим работорговцам. О том, как её собирались скормить зверям, и о том, что, увидев меня, она решила, будто я людоед, который её съест.

— И тогда я подумала: надо понравиться ему, иначе меня сожрут!

— Разумный подход. Жаль, что ты забыла его, как только наелась.

Она фыркнула, но продолжила:

— И ещё я боялась… ну… что ты…

Я вскинул бровь.

— Что я что?

Она покраснела, отвела взгляд.

— Ты знаешь.

Я рассмеялся:

— Девочка, ты куплена за два бутерброда и бурдюк вина. Какое к чёрту желание?

Она надулась:

— Ты невозможный.

— Я рациональный.

Толпа вокруг гудела, спорила, торговалась. Кто-то пел, кто-то дрался, кто-то уже валялся в канаве без сапог и достоинства.

Мы приближались к порту.