Путь Могучего. Том 2

Глава 16

Бог Хаос не понимал, почему у него ничего не получается. Он уничтожил самого главного врага Великой Тьмы. Бога Развития, без которого всё должно было прийти в упадок. Если материальные создания не будут развиваться, они погибнут. А вместе с ними погибнет и всё остальное. Всё то, что нарушает прекрасный лик Пустоты.

Но, несмотря на то, что бог пал, миры не спешили разрушаться и самоуничтожаться. Можно было сказать, что вообще ничего и не поменялось. Этот факт и заронил в душу бога Хаоса сомнение. Возможно, что-то случилось, и бог, отвечающий за развитие, выжил? Но как? От Чёрного Клинка невозможно уклониться, а убивает он наверняка.

Но вскоре Хаос получил ответ на свой вопрос. Один из младших богов заметил очень специфическое воздействие в пока ещё живой вселенной. Хаос проверил, и действительно, сомнений быть не могло, перед ним находились следы воздействия бога Развития. Значит, он и правда выжил, а теперь набирается сил, чтобы нанести ответный удар.

Хаос не стал вдаваться в подробности, что заставило его противника обнаружить себя. Он решил, что это очень и очень удачное событие, которым надо воспользоваться во чтобы то ни стало.

Подручный Великой Тьмы решил пойти самым простым путём и просто уничтожить все миры поблизости от того места, где появился его неприятель. И вот тут его ждало первое разочарование. Он не мог этого сделать.

На всей материи вблизи от того места, где появлялся некто с признаками бога Развития, лежали определённые защитные знаки. Не то чтобы Хаосу не под силу было преодолеть все эти охранные печати, но их было столько, что пришлось бы затратить очень много времени. А богу разрушения не терпелось до конца изничтожить своего врага.

И тогда он пригляделся к миру, в котором чувствовалось присутствие оппонента. Там жили существа под названием люди — забавные приматы с магической энергией. И в тот момент, когда он разглядел этот мир подробнее, Хаосу пришла интересная мысль.

— У нас есть три человека, непосредственно работающих на Ушакова, — произнёс я, с одной стороны, очевидную вещь, но логический план всегда и строится на фундаменте отлично известных истин и уже потом приходит к интересным заключениям. — И если Алиса с Николаем могут многого не знать, то уж Юрьевская-то точно должна быть в курсе, кто из высокопоставленных аристократов содействовал Константину Семёновичу.

— То есть мы сейчас приводим сюда Елену Ивановну и допрашиваем? — нет, император не интересовался, он в мыслях поставил единичку и проговорил этот пункт плана вслух. — Что дальше?

— В идеале мы узнаём, кто именно помогал Ушакову и держал связь с остальными. Одним словом, нам нужен именно паук, который управляет паутиной, а уж захватив его, мы легко узнаем обо всех остальных, — мне казалось логичным, что связью в стане начальника тайной канцелярии занимается какой-то конкретный человек, ведь это непростое дело — организовать заговор так, чтобы о нём не узнал император.

— По-моему у меня скоро появиться новый тактик в приближении, — усмехнулся император, но тут же столкнулся со сверкающим взглядом Воронцова.

— Уж извините за мою резкость, — проговорил Владимир Юрьевич, хлопнув ладонью по подлокотнику, — но я этого юношу уже давно разглядел и пригласил в свою компанию на партнёрских условиях.

— Ого, Володь, рискуешь вызвать мой гнев? — монарх откровенно подтрунивал над князем, что подтверждала его широкая улыбка. — Ладно-ладно, будет совмещать.

— Третьим пунктом нам предстоит узнать, что намечается в ближайшие дни, — продолжил я, подождав, пока император и Воронцов закончат свою шуточную пикировку. — Думаю, что перед объявлением шокирующей информации народу они должны собраться и провести какое-нибудь заседание. Там их взять будет проще всего. Только надо учитывать, что там, скорее всего, окажутся и те, кто не при делах. Их пригласят, чтобы либо склонить на свою сторону, либо… — я замолчал, потому что тут и так было всё ясно.

— Этого допустить никак нельзя, — император рубанул воздух рукой и встал с кресла, так его распирало от нетерпения. — Мы должны сейчас же заняться делом, ещё не хватало, чтобы моих верных подданных кошмарила группа изменников.

— Согласен, — ответил я, тоже поднимаясь со своего места. — В целом, картина ясна, намётки плана есть, остальное можно решить уже в процессе.

— Совершенно верно, — кивнул монарх, оглядывая собравшихся. — С кого начнём? Сразу с Юрьевской?

Но начали мы не с неё. Так уж получилось, что первой из винного погреба вывели Алису. От девушки явно пахло вином, но взгляд был достаточно ясным.

— Ваше императорское величество, — обратился к нему один из боевых магов, охранявших погреб. — Алиса Бруновна Рейтерн желает что-то рассказать вам. Говорит, что это очень важно и может помочь в задержании Ушакова.

— Что ж, — кивнул на это монарх, — мы её выслушаем.

Глянув ещё раз в её глаза, я понял, что она не рассчитывает на помилование. Нет, в ней взыграло чувство справедливости, да и обида за то, что её бросили умирать вместе со всеми остальными.

— Ваше императорское величество, — начала она, когда мы заняли свои места, и встала на колени. — Прошу принять мои искренние извинения за произошедшее. Понимаю, что недостойна прощения, но хочу, чтобы вы знали, я раскаялась в содеянном.

— Это не имеет отношения к делу, — холодно заметил император, и Алиса вздёрнула хорошенький носик. — Скажите, хорошо ли вы знаете структуру осведомителей и связных Ушакова?

— Да, — кивнула на это девушка и поднялась с колен. — Я сама являлась её частью.

— Кто ею заведует? — сейчас монарх больше всего напоминал следователя, который беспристрастно допрашивал обвиняемого по делу, которое его совершенно не касается. — Или хотя бы самые приближённые к данной структуре.

— Заведует там всем один человек — Пётр Фадеевич Окунев, — отчеканила Алиса настолько твёрдо и с таким выражением лица, что сомнений в правдивости её слов не оставалось. — Он же ответственен за вербовку новых людей. В том числе и Елены Ивановны.

— Вот же Окунь, — невольно вырвалось у Воронцова. — Везде занырнёт. Всё ему не живётся спокойно.

— Он вас просто ненавидит, — проговорила Алиса, повернувшись к Владимиру Юрьевичу. — Специально оговорил, чтобы вы получили билет в один конец, наравне с императором и цесаревичем. И Дьякова он убил, чтобы вас подставить.

— Вот же гнида, — в сердцах произнёс Воронцов. — Я же догадывался, что Геннадий Андреевич не сам мне палки в колёса ставил. Не такая у него натура… была. Даже жалко его немного.

— Нам сейчас не до жалости, — сказал на это император. — У нас тут государственный переворот на носу, — видимо, он не до конца вник в слова князя, но никто не стал на этом акцентировать внимание. — Сможете нас вывести на Окунева? Где бывает? Как лучше задержать его? — обратился монарх к пленнице.

— Раньше он постоянно находился в специальной штаб-квартире, где проводил встречи с агентурой, — ответила на это Алиса и задумалась. — А сейчас… была у них конспиративная квартира на Ордынке, можно проверить там.

— У нас нет времени проверять, — отрезал император и наклонился к девушке. — Когда он там бывает? Только точно! От этого зависит твоя жизнь!

Алиса явно разволновалась, и на глазах её выступили слёзы. Видимо, не привыкла к подобному давлению. А вот Арсений Глебович умел внушать людям страх.

— Не знаю, как сейчас, но до того, как меня отправили за Русланом, он буквально жил там, — ответила она срывающимся голосом.

Я, как и император, решил, что она не врёт. Мы записали адрес, вернули девушку в винный погреб под охрану, а сами сели разрабатывать план захвата.

— Володь, — обратился монарх к Воронцову, — ты как в последнее время с боевой магией? Совсем завязал?

— Да уж ничего не помню, — ответил тот. — Но у меня есть запас отличных артефактов.

— А вот это уже хорошо, — кивнул император, но затем задумался. — Однако придётся терять время, чтобы забрать их. А на твоём особняке может быть наружное наблюдение.

— Так у меня и не дома, — развёл руками Владимир Юрьевич. — В пансионате у Пирогова. А сходить мы туда можем буквально за несколько минут с Русланом.

— Добро, — Арсений Глебович встал с кресла и прошёлся туда-сюда по холлу, поглядывая на телефон. — Давайте попробуем своими силами захватить Окунева.

— Почему бы не вызвать подкрепление? — поинтересовался Голицын, которое всё время, в основном, молчал. — Можем взять людей из моего отдела. Они преданы мне и вряд ли… — но он замолчал, потому что не был уверен на все сто процентов.

— Вот именно, — оглянулся на него император и сделал выразительный жест руками. — Мы совершенно не знаем, кто вовлечён в заговор, а кто нет. Это-то нас больше всего и подводит.

Я был согласен с государем. Но также полагал, что действовать надо быстро и жёстко, чтобы никто не успел узнать о том, что Арсений Глебович выжил. Только так можно было вычистить всех изменников.

Наконец, план был готов. Мы с Воронцовым через Лимб сходили за необходимыми артефактами. Попутно я поинтересовался здоровьем у живоглота. Тот уже снова пожелтел и медленно вращал выпученными глазами. Но на вопросы пока не отвечал. Я бегло проверил его состояние и понял, что он ещё приходит в себя, поэтому решил не трогать.

Когда мы вернулись, остальные были уже наготове. Постановили отправляться вшестером. Я с Воронцовым, Голицын с Оболенским и два боевых мага: Антон и Матвей. Но сначала мне предстояло разведать дорогу в квартиру через Лимб. Порталами мы по понятным причинам пока не пользовались.

Я уже вполне освоился в перемещениях по Лимбу, поэтому нужную мне квартиру, занимавшую целое крыло старинного здания, нашёл без труда. На данный момент она была пуста, но выдавала явное и постоянное присутствия в ней кого-то влиятельного.

Вернувшись, я обрисовал обстановку, и мы практически сразу двинулись в обратный путь, чтобы сделать засаду. Всё шло, словно по маслу, что меня немного напрягало. Но, с другой стороны, Окунев и не должен был предчувствовать подвоха. Они с Ушаковым должны быть уверены в своей победе.

Проблемы начались, когда Пётр Фадеевич вернулся в свою конспиративную квартиру. Как оказалось, он действительно уже решил перевести её в свой жилой фонд и поселился тут, словно это был его дом. Ну а что? До Кремля недалеко, исторический центр, одним словом, все тридцать три удовольствия.

Но Окунев при этом был ещё и сверхосторожен. Ещё бы, столько подлостей провернуть, поневоле станешь осторожничать. И вот, вместо обычных четырёх телохранителей или даже восьми, как у самого императора, у него оказалось шестнадцать хорошо обученных боевых магов.

Сначала в квартиру зашла первая четвёрка, которая тут же почуяла неладное. Они дали знаки своим, оставшимся на улице, и те принялись уводить своего нанимателя по чётко выверенной траектории.

— Разомнёмся? — шёпотом спросил я Воронцова, наблюдая, как императорские боевые маги вступают в бой с телохранителями Окунева. — За ним?

— Вперёд, — откликнулся Владимир Юрьевич, и мы с ним вдвоём вошли в Лимб.

За нашими спинами воздух нагрелся от различных заклинаний. Кое-где он даже начал исчезать с громкими хлопками. Это говорило о том, что первая четвёрка телохранителей состояла из стихийников. Ну ничего, боевые маги императора дадут им прикурить. Вопрос только в том, сколько времени на это потребуется.

Мы с Владимиром Юрьевичем шагнули из Лимба в реальный мир, чётко рассчитав место, в котором появимся. Оттеснили первую четвёрку, за которой держался Окунев, представ прямо перед его ошарашенным взглядом.

— Владимир, — прохрипел тот, не веря своим глазам. — Но ты же должен быть…

— Я никому ничего не должен, — ответил на это Воронцов и активировал какие-то из своих артефактов, которые тут же обездвижили троих из четырёх телохранителей. А последний катался по асфальту, пока мой спутник не добавил ему.

В узком переулке остальные телохранители Окунева не рисковали нас атаковать, боясь задеть своего хозяина. Но время играло против нас. Поэтому я решил точным ударом вырубить государственного преступника и приволочь пред ясны очи императора.

Каково же было моё изумление, когда точно выверенный удар провалился в пустоту. Уверенность в своих силах на этот раз сыграла со мной злую шутку. У Петра Фадеевича оказалась отменная реакция. Двигался он так, словно мог тормозить время. Хотя, конечно, ему это было не под силу. Скорее всего, сказывалось действие какого-нибудь хитрого артефакта.

Отскочив, он тут же выпустил в меня несколько световых лезвий, точно попавших в цель. Однако все их я блокировал руками. Но мне не хотелось оказаться в качестве отбивающегося, поэтому я пошёл в атаку.

Несколько моих ударов Окунев блокировал, но проглядел один хитрый тычок снизу левой рукой. Он не принёс ему большого вреда, но проломил защиту, позволив считать её и понять, как противостоять противнику.

В этот момент Воронцов чётко отрабатывал своё пребывание тут. Он закидывал телохранителей таким количеством артефактов, что те просто не успевали ничего предпринять. Только они отходили от слепоты, вызванной нереально ярким светом, так им тут же приходилось бороться с жалящими насекомыми. Затем их с ног сбивали яростные порывы ветра. И так далее без конца.

Я не следил за своим спутником, полностью сосредоточившись на противнике, оказавшимся вполне достойным бойцом. Мне даже понравилось с ним размениваться ударами и жать его к стене узкого переулка. Пока он вдруг не выхватил огнестрельное оружие и не выстрелил в меня несколько раз.

Лишь отразив все выстрелы, я понял, что сжимаю в руке энергетический меч, которым лихо защитился от каждой из пяти или шести пуль, летящих мне в лицо и шею.

После чего я приставил клинок к шее Петра Фадеевича.

— Палач? — прохрипел тот. — Но мы же вас нейтрализовали.

— Пойдём, — бросил я ему сухо. — Тебя ещё ждёт масса сюрпризов.

С этими словами я втащил его в Лимб, попутно захватив и Воронцова. И только тут почувствовал, что короткая драка далась мне не так уж легко, как казалось. Воздух поступал в лёгкие тяжело и надсадно.

Стоило Окуневу увидеть императора, как он разразился чуть ли не истерическим хохотом. Лишь хлёсткий удар ладонью по щеке смог его немного привести в чувство.

— Я понял, — проговорил он всё с тем же намёком на смех. — Вы решили подсуетиться, да?

— Кто вы? — спросил его император грозным басом. — В смысле подсуетиться?

— Надо же, как натурально, — хихикнул Пётр Фадеевич и глянул на меня исподлобья. — Даже голос сумели подделать.

— Что ты брешешь, пёс? — проговорил монарх, приподнимаясь и нависая над пойманным нами преступником, а затем повернулся ко мне. — Приведи остальных.

Я понял, что мы оставили четверых наших в квартире Окунева. Однако, когда я вернулся, там их уже не было. Они обследовали переулок, в котором мы дали бой остальным телохранителям. Я вышел из Лимба, собрал их вокруг себя и переместил обратно к себе домой.

Тем временем там разговор зашёл вообще в какую-то сюрреалистическую плоскость.

— Давайте сотрудничать, — предлагал Окунев, глядя на императора, и, кажется, явно чего-то недопонимал. — У нас есть стратегические возможности, а у вас такая схожесть с монархом. Мы можем провести вполне официальное отречение от престола в пользу Константина Семёновича.

— Ты меня за кого принимаешь? — спросил монарх, наконец, поняв, что Окунев несёт дичь не просто так, а действительно принял сидящего перед ним императора за кого-то другого.

— За того, кто ты и есть, — очень грубо ответил Пётр Фадеевич. — За мага-иллюзиониста, который принял облик императора. И Воронцова тоже решили сотворить. Но вы просчитались, Владимир Юрьевич никогда бы не смог раскидать моих телохранителей, как детей.

— Вот тут ты заблуждаешься, — проговорил Воронцов, до которого дошло, что происходит. — И насчёт его императорского величества тоже. Он самый что ни на есть настоящий.

— Это исключено, — ответил Окунев. — Мы его и семью, и Воронцова, и Юрьевских отправили туда, откуда не возвращаются.

— Плохо отправили, — прорычал император и выставил вперёд руку ладонью вверх.

— Оттуда нельзя вернуться, это исключено… — затихающим шёпотом говорил Пётр Фадеевич, наблюдая за тем, как над ладонью императора молнии складывались в его фамильный герб. Подделать такое было нельзя, так как задействовались изначальные силы, присущие только императору.

— Теперь рассказывай, — прогрохотал Арсений Глебович, — кто с вами участвует в сговоре⁈

А я уже видел, что Окунев действительно понял, что перед ним император. И если раньше он ещё надеялся договориться с неизвестной ему группировкой магов-иллюзионистов, то теперь он точно знал, что его ждёт только смерть. Причём, явно долгая и мучительная.

Поэтому он крепко сжал челюсть. А внутри одного из зубов находился смертельный яд. Ещё секунда, и мы лишимся самого ценного своего свидетеля.