Проклятый Лекарь. Том 7

Глава 6

Я ожидал чего угодно. Просьбы устранить конкурента, организовать медицинское прикрытие для какой-нибудь тайной операции…

— Святослав, — он посмотрел на меня с мольбой щенка сенбернара. — Вы это начали. Вы должны довести дело до конца.

— Конкретнее, барон. Какое «дело»? — прищурился я.

— Свадьбу! — выпалил он. — Точнее, предложение! Я хочу сделать им предложение! Обеим! Одновременно! И я хочу, чтобы вы мне помогли. Как мой шафер! Нет, как главный организатор! Архитектор этого счастья!

Я молчал, переваривая услышанное. Архитектор счастья. После того как я чуть не довел десяток женщин до нервного срыва, разыграв паралич и импотенцию. Ирония была настолько густой, что ее можно было резать ритуальным ножом.

— Барон, не быстро ли ты решил? — я скептически приподнял бровь. — Три дня назад ты был готов бежать от них на край света. Сегодня уже свадьба. Это не импульсивное решение, принятое в состоянии эйфории?

В моей голове это выглядело как рискованная инвестиция.

Эмоциональный подъем после разрешения кризиса — вещь нестабильная. Через неделю страсть утихнет, начнется быт. Графики работы, ревность, споры о том, чья очередь мыть посуду.

Вероятность того, что эта конструкция рухнет, похоронив под обломками репутацию всех троих — и мою заодно, как «архитектора», — была крайне высока.

— Никакого импульса! — горячо возразил Долгоруков. — Я думал об этом всю ночь! Это самое взвешенное решение в моей жизни! Я люблю их, Святослав! Обеих! По-разному, но одинаково сильно! Екатерина — это страсть, огонь, опора. Александра — нежность, уют, тихая гавань. Они как две стороны одной медали. Моей медали! Я не могу выбрать, да и не хочу!

— Общество этого не примет, — холодно заметил я. — Это будет скандал имперского масштаба.

— Плевать на общество! — он махнул рукой. — Они готовы. Я готов. А мнение света… пусть подавятся своей завистью! Но я не справлюсь один. Я же в этих делах… медведь неуклюжий, вы сами слышали. А вы… вы умеете находить подход к людям. Вы видите их насквозь. Вы единственный, кто может помочь мне сделать все правильно. Красиво. Чтобы они почувствовали себя не участницами балагана, а королевами.

Он посмотрел мне в глаза, и его обычная аристократическая спесь испарилась. Передо мной сидел просто влюбленный, растерянный мужчина.

— Святослав, я прошу не как пациент или должник. Я прошу по-дружески. Ты мой единственный друг, который знает всю правду и не считает меня сумасшедшим. Помоги, — он резко изменил стиль общения.

И сейчас я должен был либо принять это, либо вернуть все как прежде.

Друг. Странное слово. У Архилича не было друзей. Были слуги, враги, ученики, союзники. Но друзей… Это тело определенно меняет меня.

Я взвесил все «за» и «против». Риск скандала был велик. Но с другой стороны… Во-первых, это был уникальный социальный эксперимент, наблюдать за которым — одно удовольствие.

Во-вторых, Долгоруков со своими военными связями был слишком ценным активом, чтобы отказывать ему в такой личной просьбе. Его долговая зависимость после этого станет абсолютной. А в-третьих…

Я вспомнил мощный приток Живы, который получил, исполнив его заветную мечту. А что такое свадьба, как не кульминация этой мечты? Это же потенциальный джекпот! Целый фонтан чистейшей, концентрированной энергии благодарности и счастья. Риск стоил того.

— Ладно, барон, — я устало вздохнул, изображая крайнюю неохоту. — Убедил. Черт с тобой. Я помогу.

— Правда⁈ — он подскочил, готовый снова заключить меня в медвежьи объятия.

— Да, — я остановил его жестом.

Распрощался с сияющим бароном, который поплыл обратно в свою палату, напевая что-то французское. А я направился в неврологическое отделение, там нужно было забрать Кирилла, пока его не залечили до смерти местные эскулапы.

Свадьба Долгорукова — самое последнее, чем я готов заниматься. Пускай ждет, заодно проверит свои отношения на прочность.

Шел по коридорам «Белого покрова», размышляя о новом открытии. Если исполнение желаний дает Живу, то возможности существенно расширяются. Не нужно постоянно искать умирающих. Достаточно находить отчаявшихся мечтателей.

Хотя нет, не любое желание подойдет. «Хочу миллион долларов» или «хочу стать президентом» — это жадность, а не мечта. Нужно что-то глубинное, искреннее, связанное с самой сутью человека. Как у барона — мечта о необычной любви, которую он лелеял десятилетиями.

По дороге встретил доктора Смирнова из терапии. Владимир Петрович — невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти с залысинами и вечно озабоченным выражением лица.

— Святослав Игоревич! — он буквально бросился ко мне. — Какая удача! Я вас везде ищу!

— Что случилось, Владимир Петрович?

— У меня пациент! Сложный случай! Острый панкреатит, но что-то не сходится в анализах! Амилаза — фермент поджелудочной железы — зашкаливает. Больше тысячи единиц при норме до ста! Но при этом липаза — другой фермент поджелудочной железы — почти в норме! Это же нонсенс!

— Возможно, это не панкреатит, — предположил я. — А что с другими показателями?

— АЛТ и АСТ — ферменты печени — повышены умеренно, билирубин в норме, лейкоциты пятнадцать тысяч. УЗИ показывает увеличение головки поджелудочной, но без признаков некроза.

— Интересно. Но я сейчас спешу. Может, позже?

— Пожалуйста! — он выглядел как побитый щенок. — Пациент молодой, тридцать два года. Если это некротический панкреатит — отмирание тканей поджелудочной железы, смертность до семидесяти процентов! А я не могу поставить точный диагноз!

— Ладно, — сдался я. — Забиру своего пациента из неврологии и загляну. Палата какая?

— Двести восемнадцатая! Спасибо! Спасибо огромное!

Еще один шанс пополнить Сосуд. Если это действительно некротический панкреатит, а я его вылечу — будет солидный приток Живы. А мне нужен каждый процент. Особенно сейчас, когда появилось столько учеников и проектов.

Неврологическое отделение встретило меня характерной тишиной. Здесь всегда было тише, чем в других отделениях. Многие пациенты либо в коме, либо с афазией после инсультов, либо с деменцией.

Палата Кирилла — четырехместная, но он был там один. Остальные койки пустовали — не сезон для инсультов, они чаще случаются весной и осенью при перепадах давления.

Кирилл сидел на кровати полностью одетый — джинсы, футболка с принтом, куртка. Увидев меня, подскочил, как на пружине:

— Наконец-то! Я уже думал, вы про меня забыли! Сколько можно тут торчать?

— Не забыл. Были дела. Как самочувствие? — поинтересовался я.

— Отлично! Голова не болит, тошноты нет, зрение четкое. Можем уже валить отсюда?

Он был явно недоволен. Потому что ему не терпелось заняться обучением. Понимаю его.

— Сначала оформим выписку. Бюрократия, сам понимаешь.

— Да что там оформлять? Подписал бумажку и пошел!

— Если бы все было так просто…

Но к счастью, все прошло достаточно быстро, и через двадцать минут мы уже вышли с Кириллом в коридор. Парень выглядел счастливым, как школьник, отпущенный с уроков:

— Свобода! Наконец-то! Еще день в этой палате — и я бы сам в психушку попросился!

— Не преувеличивай. Условия были вполне комфортные.

— Да эта медсестра каждые два часа давление мерила! Ночью! Разбудит и давай манжету накачивать!

— Это называется мониторинг состояния.

— Это называется садизм!

В этот момент зазвонил телефон. На экране высветилась надпись «Сергей-водила».

— Алло?

— Святослав Игоревич! — голос водителя звучал устало. — Мы закончили разведку! Всю ночь катались, всю Москву объехали! Едем к «Белому покрову» забирать вас!

— Отлично. Сколько нашли?

— О, это лучше увидеть своими глазами! Костомар такую карту нарисовал — закачаешься!

— Когда будете?

— Минут через пятнадцать. Мы уже на Садовом кольце, пробки небольшие.

— Хорошо, ждем у служебного входа.

Я отключился. Кирилл смотрел вопросительно.

— За нами едут, — ответил я на его немой вопрос.

Мы вышли на улицу к служебному входу. У тротуара уже стоял знакомый черный джип.

За рулем сидел Сергей — красные глаза, небритые щеки, измученный вид человека, который не спал сутки.

На пассажирском сиденье восседал Костомар в своем парике.

Между передними сиденьями парил Ростислав — полупрозрачный, с голубоватым свечением.

— Садимся, быстро, — скомандовал я. — Кирилл, ты назад.

Я сел рядом с Сергеем, и джип с ревом поехал по улицам Москвы.

— Сергей, докладывай. Что нашли? — приказал я.

Водитель достал планшет из бардачка, передал мне:

— Смотрите сами, шеф. Мы всю ночь катались. Я же каждую улицу Москвы наизусть знаю.

Посмотрел на экран. Карта Москвы была усеяна красными точками, как лицо подростка прыщами. Десятки меток, разбросанных по всему городу.

— Сколько⁈ — я не сдержал изумления.

— Двадцать семь в черте города, — устало ответил Сергей. — Еще минимум десять в ближнем Подмосковье. И это только то, что мы нашли. Объехали процентов восемьдесят города.

— Где именно расположены? — уточнил я.

— Везде, шеф. Буквально везде. И это самое страшное.

Он начал тыкать пальцем в экран:

— Вот, смотрите. Городская клиническая больница номер один — воронка прямо над приемным покоем. Детская больница имени Филатова — над реанимацией. Школа номер сто двадцать — над актовым залом, где проходят линейки.

— Школы тоже⁈ — ужаснулся Кирилл. Он сразу понял, о каких воронках идет речь.

— И детские сады! — встрепенулся Ростислав. — Три детских сада с воронками! «Солнышко» на Пресне, «Радуга» в Измайлово, «Сказка» в Бутово. НАД ДЕТСКИМИ САДАМИ, представляете⁈

— Я ем грунт! — Костомар был явно возмущен.

Даже его пустые глазницы, казалось, излучали гнев.

— Он говорит, что это преступление против человечества, — перевел Ростислав. — Использовать детей как источник энергии — это запредельная мерзость даже по меркам некромантов.

Полностью согласен. У меня, Архилича Темных Земель, были свои правила. Дети — неприкосновенны. Их жизненная энергия слишком чистая, слишком яркая. Использовать ее для некромантии — это как рисовать порнографию святой водой.

— Что еще? — спросил я, продолжая изучать карту.

— Правительственные здания, — Сергей свернул на Садовое кольцо. — Мэрия — воронка над кабинетом мэра. Здание Минздрава — над конференц-залом. Даже над зданием ИСБ на Лубянке есть маленькая воронка!

— ИСБ? — не поверил Кирилл. — Имперская служба безопасности? — похоже, название всплыло у него в памяти.

— Ага. Костомар чуть с ума не сошел, когда увидел. Говорит, там такая концентрация смерти, что воронка просто балдеет от счастья.

— Я ем грунт! — подтвердил скелет, кивая так энергично, что парик съехал набок.

— А что с кладбищами? — спросил я, хотя уже догадывался, каков ответ.

— О, это отдельная песня! — воскликнул Ростислав. — Ваганьковское кладбище — огромная воронка, размером с футбольное поле! Представляете? ФУТБОЛЬНОЕ ПОЛЕ смерти, висящее в воздухе!

— Новодевичье? — уточнил я.

— Там поменьше, но тоже впечатляет. Примерно с баскетбольную площадку. А над крематорием Николо-Архангельского — вообще красота! Воронка переливается всеми оттенками черного!

— Не знал, что у черного есть оттенки, — усмехнулся я.

— О, еще какие! Угольно-черный, смоляной, вороново крыло, антрацит, маренго… Костомар их все различает!

— Я ем грунт! — гордо подтвердил скелет.

Я внимательно изучал карту, пытаясь найти закономерность. И вдруг увидел.

— Они расположены не хаотично, — медленно сказал я. — Смотрите. Если соединить крайние точки…

Провел пальцем по экрану, соединяя воронки на окраинах города.

— Пентаграмма, — выдохнул Сергей. — Идеальная пятиконечная звезда.

— С центром где? — спросил Кирилл.

— В Кремле, — ответили мы с Сергеем одновременно.

— Но это еще не все, — продолжил я. — Внутри большой пентаграммы — несколько маленьких. Вложенные друг в друга, как матрешки. Это не просто сеть воронок. Это сложная многоуровневая структура.

— Для чего? — не понял Кирилл.

— Для массового ритуала, — ответил я. — Представь — все воронки активируются одновременно. Начинают выкачивать жизненную энергию из всех, кто окажется рядом.

— И что случится с людьми? — уточнил Кирилл.

— В лучшем случае — умрут быстро. В худшем — превратятся в живых мертвецов. Тела без души, оболочки без воли.

— Но есть странность, — вмешался Сергей. — Костомар говорит, что воронки… спят.

— В смысле?

— Я ем грунт! — Костомар начал активно жестикулировать, размахивая костлявыми руками.

— Он говорит, — переводил Ростислав, — что воронки неактивны. Созданы, размещены, но не работают. Как выключенные пылесосы — готовые включиться в любой момент, но пока тихие.

— Все двадцать семь?

— Абсолютно все. Даже те, что на кладбищах, где некромантическая энергия просто кипит от избытка смертей.

Очень странно. Зачем создавать столько воронок и держать их в спящем режиме? Это же колоссальные затраты энергии на поддержание структуры. Если только… О тьма. Они ждут сигнала. Единого сигнала для одновременной активации!

— Это ловушка, — сказал я вслух. — Гигантская некромантическая ловушка для всего города. Все воронки активируются разом, создают единое поле смерти. За считанные минуты выкачают Живу из сотен тысяч человек.

— Зачем⁈ — воскликнул Кирилл. — Кому нужна смерть стольких людей?

— Ордену Очищения. Они готовят «Великую чистку». Но не обычными методами — арестами и казнями. А магическим геноцидом. Одним ударом уничтожат всех магически одаренных в Москве.

— Откуда такая уверенность?

— Я бы так и поступил, — объяснил я свою версию. — Иначе другого смысла нет. Вот только каков у них план, вот в чем вопрос — резко выкачать или делать это постепенно, возвращая обратно, как в «Новой Заре». Вот в чем вопрос.

— Я ем грунт! — мрачно произнес Костомар.

— Он говорит, что мы все в смертельной опасности, — перевел Ростислав. — Каждый в этой машине — потенциальная жертва. У тебя, Святослав, некромантический дар. У меня — призрачная сущность. Костомар — ходячая некромантическая аномалия. Даже Сергей…

— Что я? — встревожился водитель.

— Ты просто хороший человек, — усмехнулся Ростислав. — А таких Орден точно не любит.

— Блин, — выругался Сергей. — А я-то думал, что нормальный.

Дальше мы ехали молча.

Надо бы позвонить Анне. Рассказать о доме в Барвихе. Пускай помогает с переездом.

Достал телефон, набрал номер. Длинные гудки. Один, два, три, четыре… Никто не отвечает.

Странно. Очень странно. Анна всегда отвечает на мои звонки. Максимум после второго гудка.

Попробовал еще раз. Снова длинные гудки и тишина.

Внутри зашевелилось беспокойство. Что-то было не так.

Вспомнил вчерашний вечер. Анна была взволнована после визита в «Новую Зарю». Радовалась успеху с истреблением воронки. Но так и не позвонила отцу, чтобы рассказать о наших планах. И судя по утреннему разговору с Бестужевым, она ему так и не позвонила.

— Едем ко мне домой, — решил я. — Возможно, Анна ждет меня там…

— Как скажете, шеф, — Сергей свернул к центру.

— Я ем грунт? — вопросительно произнес Костомар.

— Он спрашивает, кто такая Анна, — перевел Ростислав. — И почему ты так волнуешься.

— Анна — моя подруга, — уклончиво ответил я.

— О-о-о, ПОДРУГА! — Ростислав расплылся в похабной улыбке. — У нашего сурового некроманта есть девушка! И давно это у вас?

— Не твое дело.

— Значит, недавно! Костомар, ты слышал? У нашего хозяина роман!

— Я ем грунт! — радостно воскликнул скелет и начал хлопать в ладоши, производя звук как от кастаньет.

— Хватит, — оборвал я. — Это не тема для обсуждения. Моя личная жизнь — это моя личная жизнь.

— Ну расскажи хоть чуть-чуть! — заныл призрак. — Она красивая? Умная? Богатая?

— Ростислав…

— Ладно-ладно, молчу! Но если что — я отличный советчик по романтическим вопросам! У меня был опыт! Правда, сто лет назад, но чувства не меняются!

Призрак-сваха. Этого мне еще не хватало. Хотя странно, что Анна не отвечает. У меня начинает формироваться плохое предчувствие. Очень плохое.

Подъехали к моему дому через двадцать минут. Старый дом выглядел еще более обшарпанным после разговоров об особняке в Барвихе. Облупившаяся штукатурка, проржавевшие водостоки, вечно сломанный домофон.

— Все выходим, — скомандовал я. — Костомар, поправь парик. Опять съехал.

— Я ем грунт, — проворчал скелет, но послушно поправил черную шевелюру.

— Кирилл, помоги ему. А то он в боковое зеркало не видит.

— Я должен трогать скелет? — парень выглядел не в восторге от перспективы.

— Да.

— Не хотелось бы…

— Он не заразный. Максимум — немного прохладный на ощупь.

Мы поднялись на этаж. Лестница скрипела под тяжестью нашей компании. У двери я остановился, прислушался. В квартире было тихо. Слишком тихо.

Вошел первым. Квартира выглядела нормально. Никаких следов борьбы или беспорядка. Но что-то было не так.

— Анна? — позвал громче, заглядывая в комнаты.

Спальня — пустая, кровать аккуратно заправлена. Ванная —тоже пустая, полотенца на месте. Кухня — пустая, на мойке чистая посуда после завтрака. Значит, она все-таки поела у меня здесь.

Но вещей Анны не было.

Ее сумочка, которую она оставила на тумбочке в прихожей — исчезла. Туфли на каблуках, которые она сняла вчера вечером — тоже. Платье, висевшее в шкафу — нет следа.

— Шеф, — Сергей показал на кухонный стол. — Записка.

Подошел быстрым шагом. На столе лежал сложенный вдвое листок. Почерк Анны. Я видел его как-то в бумагах. Аккуратный, с легким наклоном вправо, характерные завитки у заглавных букв.

Развернул. Прочитал:

«Святослав, мне нужно срочно уехать. Не волнуйся, все в порядке. Скоро вернусь. Целую, А.»

Все. Больше ни слова.

Что за чертовщина? Куда уехать? Зачем? Почему не объяснила нормально? Это совсем на нее не похоже. Анна обожает подробности. Она бы написала трактат на три страницы о том, куда едет, зачем и когда вернется.

— Бумага пахнет страхом, — вдруг сказал Ростислав.

— Что? — я повернулся к призраку.

— Я чувствую эмоциональный след. Тот, кто писал эту записку, был напуган. Очень сильно напуган. Почти в панике.

Призраки способны улавливать остаточные эмоции. Если Ростислав прав, Анна писала это под давлением. Или под угрозой. Плохо дело.

— Может, она просто уехала к подруге? — предположил Кирилл.

— Анна не из тех, кто уезжает внезапно. Она все планирует заранее.

— Тогда к родителям?

— Ее отец — граф Бестужев. Если бы она поехала домой, он бы знал.

В этот момент зазвонил телефон. На экране — «Граф Бестужев».

Совпадение? Не думаю.

— Алло? — ответил я, стараясь говорить спокойно.

— Святослав Игоревич? — голос графа звучал напряженно, с нотками едва сдерживаемой паники. — Простите за беспокойство. Вы не видели мою дочь? Анну?

Он тоже ее потерял?

— Нет, я как раз ее ищу.

— Она не ночевала дома! — перебил граф. — И не отвечает на звонки! Это на нее совершенно не похоже! Анна всегда предупреждает, если задерживается!