Проклятый Лекарь. Том 7

Глава 12

Да чтоб тебя тьма жучила яростно, Мишаня…

— Фиксировать странности в методах лечения, — продолжал загибать пальцы Свиридов. — Записывать все случаи аномально быстрого выздоровления пациентов. Докладывать о ваших контактах — с кем встречаетесь, о чем говорите. Отслеживать перемещения. Особенно интересуют случаи чудесного исцеления безнадежных больных. Тех, которых другие врачи списали, а вы вернули с того света.

— То есть всё, чем я занимаюсь каждый тёмный день, — задумчиво почесал подбородок я.

— Именно так, — охотно кивнул Свиридов. — Вы для инквизиции — загадка. Слишком талантливый врач для своего возраста. Слишком много совпадений в вашей биографии. Слишком быстрый карьерный рост: от никому неизвестного бастарда до отличного врача элитной клиники за месяц. Они чуют подвох, но не могут доказать. Нет улик. Нет свидетелей. Нет вещдоков.

— И поставили Волконского искать доказательства, — догадался я.

— Да. Он получил карт-бланш. Может делать что угодно, лишь бы добыть компромат. Будет провоцировать — подталкивать к использованию некромантии. Подставлять — создавать ситуации, где придется выбирать между смертью пациента и применением запретной магии. Искать слабые места — друзей, любовниц, родственников. Возможно, попытается подбросить улики — ритуальные предметы в ваш кабинет, некромантические книги в квартиру. Или создать компрометирующую ситуацию — например, подсунуть умирающего, которого можно спасти только некромантией.

Свиридов сделал паузу, облизнул губы, потом добавил еще тише, почти шепотом:

— Предлагаю ликвидировать угрозу превентивно. Тихо, чисто, профессионально, без следов. У меня есть опыт. Несчастный случай — упал с лестницы, сломал шею. Передозировка снотворного — депрессия после ареста, не выдержал позора. Автокатастрофа — не справился с управлением на мокрой дороге. Пищевое отравление — съел устрицу не первой свежести. Инфаркт — стресс, плохая наследственность. У меня есть люди для любого сценария. Бывшие коллеги. Профессионалы.

Очень заманчиво. Убрать шпиона инквизиции, пока он не накопал лишнего. Пока не нашел реальные улики. Пока не добрался до Кирилла с его магией света, до Костомара с его очевидной нежитью, до Мёртвого с его экспериментами в морге. Один точный удар — и проблема решена.

Но…

— Нет, — покачал я головой после недолгого раздумья. — Никакой ликвидации. Это глупо и недальновидно.

— Почему? — Свиридов выглядел искренне удивленным. — Это же логично — убрать угрозу.

— Это привлечет еще больше внимания, — весомо сказал ему я. — Подумай сам — инквизиция отпускает своего агента, а через неделю он умирает при загадочных обстоятельствах? Они не идиоты. Поймут, что это не случайность. Пришлют другого агента, более опасного, более скрытного. И будут копать глубже, тщательнее, с пристрастием. А может, вообще устроят тотальную проверку клиники. Представь — десяток инквизиторов обыскивают каждый кабинет, допрашивают каждого сотрудника.

Это будет настоящая катастрофа.

— Логично. Тогда что прикажете?

— Следить. Круглосуточно. Знать всё — с кем он говорит, куда ходит, что ест на завтрак, какой рукой подтирает задницу. Просмотр почты — и электронной, и обычной. Прослушка телефонов. Слежка за квартирой — кто приходит, кто уходит. Полный, тотальный контроль.

— Это сложно организовать незаметно…

— А что, если не незаметно? — хищно усмехнулся я, придумав план. — Что, если он будет знать, что за ним следят?

Свиридов нахмурился, не понимая:

— В смысле? Не понимаю план, повелитель… доктор.

— Психологическое давление. Пусть знает, что мы знаем, кто он такой. Пусть видит слежку. Пусть нервничает. Пусть оглядывается через плечо каждые пять секунд. Пусть вздрагивает от каждого шороха. Нервный шпион делает ошибки. Параноидальный шпион делает глупости. А еще это отвлечет его от главного.

— От чего именно?

— От того, что следить надо не за мной, а за моим окружением. Я-то чист как слеза младенца в плане улик. Никакой некромантии на работе, никаких ритуалов, никаких подозрительных предметов. А вот мои подопечные — это другое дело. Они — слабые звенья.

Умный план. Пусть Волконский тратит время и нервы на слежку за мной, пока настоящая некромантическая деятельность идет в других местах. Классическое отвлечение внимания. Как фокусник — правая рука отвлекает, левая делает трюк.

— Понял вас. Организую демонстративную, нарочито грубую слежку. Чтобы видел, знал и нервничал, — кивнул Свиридов.

— Именно. С этого момента ты — его тень.

— Всё, что прикажете, повелитель, — Свиридов склонил голову. — Ваша воля — закон для меня. Ваше слово — истина. Ваш приказ — святыня.

— И прекрати называть меня повелителем! Хотя бы на людях! Это же палево чистой воды!

— Простите, пове… доктор. Привычка.

Некромантическое подчинение — обоюдоострый меч. С одной стороны, абсолютная лояльность. Он физически не может предать, ослушаться, навредить. С другой — эта собачья преданность иногда бесит. Как будто завел особо навязчивого питомца размером с шкаф.

— Ладно, хватит извинений. Иди организовывай слежку за Волконским. И доложишь вечером, о чем именно он говорил с Сомовым. Все детали.

— Есть, — Свиридов козырнул и растворился в тенях коридора так же внезапно, как появился.

Профессионал.

Я бросил последний взгляд на Волконского за стеклом. Словно почувствовав наблюдение, тот как раз поднял голову. Наши взгляды встретились через стекло и расстояние.

Он улыбнулся. Фальшиво, как пластиковый манекен в витрине. Белоснежные зубы блеснули в свете ламп. Помахал рукой — «привет, коллега, рад тебя видеть».

Я кивнул в ответ. Тоже изобразил улыбку — дружелюбную, открытую, искреннюю. Помахал рукой — «и тебе привет, дорогой друг».

Игра началась.

Я развернулся и пошел дальше по лестнице, в свое отделение. Но, видимо, дойти до туда мне было не суждено.

В коридоре достал телефон — экран показывал три пропущенных звонка от Аглаи Ливенталь. Все в течение последних десяти минут. И пять сообщений в мессенджере.

Перезвонил. Она ответила на первом же гудке:

— Святослав! Наконец-то! Я уже начала волноваться! — ее голос звучал взволнованно, с легкой истерической ноткой. — Отец кое-что придумал! Что-то важное! Связанное с артефактами!

Ну наконец-то. Шанс избавиться от проклятья замаячил на горизонте.

— Теми самыми артефактами? — аккуратно поинтересовался я.

— Нет. Из нашей семейной коллекцией! Он хочет показать тебе наше хранилище! Можешь приехать прямо сейчас?

Артефакты Ливенталей. Старинный род, одна из опор Империи. Не государственное хранилище, конечно, но тоже неплохо.

Их коллекция легендарна — говорят, там есть вещи еще со времен Основателей. Может, среди них найдется что-то полезное. Что-то, что поможет снять проклятие. Или хотя бы усилить мои текущие способности. Даже простой усилитель маны был бы кстати.

— Уже выезжаю, — ответил я. — Буду через полчаса, если без пробок.

— Отлично! Я предупрежу папу!

Вышел из главного корпуса «Белого покрова» на осеннюю московскую улицу.

У входа парил призрак Ростислав. Точнее, он делал вид, что небрежно прислоняется к стене, хотя все знают, что призраки не могут прислоняться — они проходят сквозь материальные объекты.

Но Ростислав обожал театральные позы.

— О, вот и наш славный доктор Пирогов! — воскликнул он с преувеличенным пафосом, взмахнув полупрозрачной рукой. — Герой дня! Спаситель прекрасных дев! Я смиренно ждал в карете! То есть в джипе спрятался между задними сиденьями, свернулся в эктоплазменный клубок! Охрана ничего не заметила, хотя они все равно меня толком не видят! Обычные люди без магического зрения! Но я соблюдал конспирацию! Шпионские навыки гвардейского офицера!

— Молодец, что дождался и не улетел шататься по округе. Есть важные новости.

— Новости? — призрак оживился еще больше, если это вообще применимо к мертвым. — Какие новости? Хорошие? Плохие? Апокалиптические? Мы все умрем? Хотя я уже мертв, так что мне не страшно!

— Смешанные. Во-первых, и это главное — мы переезжаем.

— КУДА⁈ — Ростислав взлетел на метр вверх от неожиданности. — В морг⁈ В склеп⁈ На кладбище⁈ В катакомбы⁈ О, я всегда мечтал о готическом замке с привидениями! Буду там главным призраком!

— В особняк в Барвихе. Пятьсот квадратных метров, три этажа, подвал для ритуалов, бассейн для расслабления, гектар леса для экспериментов.

— Барвиха⁈ — Ростислав присвистнул, и звук получился жутковатым, как ветер в пустом доме. — Элитный поселок⁈ Где живут олигархи и министры⁈ Мы что, разбогатели⁈ Ограбили банк⁈ Нашли клад⁈

Чего-то он сегодня вопросами как из пулемета стреляет. Похоже, расставание с Костомаром дается ему нелегко.

— Граф Бестужев поторопил оформление за спасение дочери. Дважды спасенная жизнь — двойная награда.

— Ого! Мы идем вверх по социальной лестнице. От убогой квартирки в спальном районе до элитного поселка за месяц. Это рекорд! Даже в мои времена так быстро карьеру не делали. Разве что через постель императрицы.

— Раз уж ты такой преданный и полезный, — усмехнулся я, — может, привяжешься ко мне официально? Станешь моим личным призраком-адъютантом? Будешь при особняке, при должности.

Ростислав внезапно надулся, как обиженный ребенок. Потом выпрямился, принял максимально аристократическую позу — плечи назад, подбородок вверх, руки за спину:

— Я подумаю над вашим предложением, сударь, — произнес он преувеличенно церемонным тоном. — Это чрезвычайно серьезное решение, требующее тщательного обдумывания и взвешивания всех «за» и «против». Привязка призрака к некроманту — это почти как брак, только навечно. Даже смерть не разлучит, потому что мы оба уже по ту сторону. А мы все-таки мужики. Нужно обсудить условия контракта, социальный пакет, отпускные, больничные… хотя какие больничные у мертвого?

— Думай сколько нужно, — заверил его я. — А пока — важное поручение. Лети домой, максимально быстро. Передай Кириллу и Костомару, чтобы готовились к переезду. Пусть собирают вещи.

— Что именно брать? Все подряд?

— Все, что можно унести. Книги обязательно. Ингредиенты для ритуалов — все до последней косточки. Оборудование. Одежду, разумеется. Костомару его парики — а то он комплексует без них. Вольдемара не трогать категорически — он еще не готов к транспортировке, не стабилизирован до конца. Я заберу его сам, когда он окончательно восстановится.

— Мебель брать?

— Ха-ха. Смешно, — съязвил я. — Нет, там все есть. Граф сказал — полная меблировка.

— Понял! — Ростислав отдал шутливый салют, приложив полупрозрачную руку к несуществующему козырьку. — Лечу с радостной вестью!

Призрак исчез.

Я вызвал такси. Пока ждал, позвонил Сергею.

— Шеф! — бодрый голос водителя. — Как поживаете? Нужна машина?

— Да, но не для меня. Поезжай к моей квартире, забери Кирилла и Костомара со всеми вещами. Отвезешь их в Барвиху, адрес скину в сообщении. Возьми грузовик или микроавтобус — вещей будет много.

— Без проблем! У меня как раз друг с грузовиком свободен! Когда подъехать?

— Через час. Они как раз соберутся.

— Понял, выполняю!

Такси подъехало. Сел, назвал адрес Ливенталей.

Через полчаса дверь их обители открыла сияющая Аглая. Платье цвета слоновой кости с золотой вышивкой — наверняка ручная работа. Волосы собраны в сложную прическу с жемчужными шпильками. Минимум косметики — только блеск для губ и тушь. Природная красота, не нуждающаяся в улучшениях.

— Святослав! — она поднялась на цыпочки и поцеловала меня в щеку. Губы мягкие, теплые, пахнут клубникой. — Как я рада, что ты приехал! Папа места себе не находит от волнения!

У ее ног села костяная кошка Марсея. А потом двинулась ко мне. Терлась о мои ноги, издавая довольное урчание — звук, который физически не должна издавать, учитывая отсутствие гортани и легких.

— Марсея тоже рада! — улыбнулась Аглая. — Она тебя помнит и обожает! Постоянно сидит у окна и ждет! А когда слышит твое имя — бежит к двери! Умная девочка!

Конечно помнит и обожает. Я ее создатель. Для любой нежити некромант — высший авторитет. Инстинкт заложен на уровне магической матрицы.

— Пойдем скорее! — Аглая взяла меня за руку. — Папа ждет в кабинете! Он так взволнован! Всю ночь не спал, что-то планировал, обдумывал! Достал какие-то старые документы!

Кабинет графа Ливенталя — квинтэссенция аристократической роскоши и власти. Стены обшиты панелями из мореного дуба, потемневшего от времени. Персидские ковры ручной работы, которым минимум двести лет.

Хрустальная люстра размером с малолитражку — богемское стекло, ручная огранка каждой подвески. Книжные шкафы от пола до потолка, заполненные древними фолиантами в кожаных переплетах с золотым тиснением.

За массивным столом из красного дерева сидел сам граф. Платон Игоревич Ливенталь. Уж подтянутый, седые виски, аккуратная бородка. Как будто и не болел никогда.

— Святослав Игоревич! — он встал, протягивая руку для рукопожатия. Хватка крепкая, уверенная. — Спаситель моей семьи! Человек, вернувший душу моей дочери!

— Вы преувеличиваете, граф.

Причем делает это нарочито специально.

— Ничуть! Вы совершили невозможное!

Граф достал хрустальный графин с янтарной жидкостью:

— Коньяк? Урожай 1960 года. Тридцать тысяч за бутылку.

— Немного, — согласился я.

Он налил два бокала. Коньяк был божественен — мягкий, с нотками ванили, дуба, сушеных фруктов и легким привкусом шоколада.

— За ваше здоровье, доктор! — кивнул граф.

Пригубили. Алкоголь приятно согрел горло.

— Теперь к делу, — граф стал серьезным, даже торжественным. — Доступ к нашей семейной коллекции закрыт для всех, кроме избранных. Ливентали — хранители уже четыреста лет. Мы собираем, каталогизируем, сохраняем магические артефакты Империи. Это наша миссия.

— Это величайшая честь, граф.

— Но сначала — предупреждение. То, что вы увидите, должно остаться строго между нами. Многие артефакты… скажем так, не совсем легальны с точки зрения современного законодательства. Инквизиция крайне негативно относится к частным коллекциям такого уровня. Считает, что все магические предметы должны быть под контролем государства.

— Я умею хранить секреты, граф. Профессиональная этика врача.

— Верю. Иначе не стал бы предлагать. Человек, способный вернуть душу из небытия, заслуживает абсолютного доверия. Пойдемте.

Он подошел к одному из книжных шкафов, нашел взглядом нужный том — «История Империи, том XIII». Потянул за корешок. Раздался тихий щелчок, и часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая винтовую лестницу, уходящую вниз.

— Осторожно, ступени крутые и узкие. Строили в восемнадцатом веке, когда люди были ниже ростом, — предупредил граф.

Начали спускаться. Ступени действительно были неудобные — высокие и узкие. Стены из грубого камня, через каждые три метра — факелы. Но не обычные — магические, с вечным огнем.

— Глубоко, — заметил я, когда мы спускались уже минуты две.

— Пятнадцать метров под землей. Ниже уровня метро. Полная изоляция от внешнего мира. Даже ядерный удар не достанет.

Внизу нас встретила массивная стальная дверь. Нет, не просто стальная — из магически усиленного металла. Я чувствовал исходящую от нее силу.

— Момент, — граф подошел к панели, начал набирать код. Длинный — минимум двадцать цифр. Потом приложил ладонь к сканеру. Потом сетчатка глаза. Потом голосовая идентификация.

— Паранойя? — спросил я.

— Необходимая предосторожность. Некоторые артефакты внутри способны уничтожить половину Москвы, если попадут в неправильные руки.

Тяжелые засовы отъехали с металлическим скрежетом. Дверь начала медленно открываться — толщина минимум полметра.

Дверь открылась полностью, и я увидел хранилище. Огромный зал размером с футбольное поле. Потолок теряется в темноте — метров десять высотой. Стены из армированного бетона с магическими рунами защиты. Пол — полированный гранит с пентаграммами сдерживания.

Вдоль стен — стеллажи до потолка. Сотни, тысячи ячеек. Каждая защищена индивидуальным магическим барьером — мягкое голубое свечение.

— Добро пожаловать в сокровищницу рода Ливенталей, — гордо объявил граф, разводя руками. — Четыреста лет непрерывного собирательства! Пятнадцать поколений хранителей! Более трех тысяч уникальных артефактов!

Я начал медленный обход, изучая содержимое ячеек. Активировал некромантическое зрение на минимальной мощности — нельзя тратить энергию зря.

Первый стеллаж. Ячейка А-1: меч с руническими символами. Подошел ближе, прочитал табличку, изучил ауру.

«Меч Пламени Князя Оболенского». Стихийное зачарование третьего круга. При активации кодовым словом лезвие покрывается магическим огнем. Температура пламени — тысяча градусов. Эффектная игрушка для дуэлей, но против мага выше второй категории бесполезна. Любой щит поглотит.

Ячейка А-2: амулет на золотой цепи с изумрудом размером с перепелиное яйцо.

«Амулет Защиты от Ядов Боярыни Морозовой». Нейтрализует токсины до четвертого уровня опасности. Включая цианиды, стрихнин, кураре. Полезная вещь для параноика. Но против магических ядов — бессилен. А обычные яды… проще иметь хорошего дегустатора.

Ячейка А-3: скипетр, инкрустированный бриллиантами. Красиво, дорого, помпезно.

«Жезл Подчинения Графа Шереметьева». Ментальная магия второго круга. Позволяет на короткое время подчинять волю слабых разумов. На обычных людях работает минут пять. На слабых магах — секунд тридцать. На ком-то моего уровня — вообще не работает.

Я прошел дальше. Второй стеллаж, третий, четвертый.

Кольца невидимости (работают десять минут и только в темноте), сапоги скорости (ускоряют на двадцать процентов, но жрут ману как бездонная дыра), плащи левитации (подъем максимум на пять метров, потом падаешь как камень).

Браслеты силы (удваивают физическую мощь, но на пять минут), ожерелья красноречия (помогают убеждать дураков), короны мудрости (повышают IQ на десять пунктов временно).

Детские игрушки. Красивые, дорогие, редкие, исторически ценные… но игрушки.

Безделушки для богатых аристократов, желающих почувствовать себя магами. Ничего фундаментального. Ничего, что могло бы снять проклятие Архилича или вернуть хотя бы десятую часть моей былой силы. Ничего, что изменило бы баланс сил.

Коллекция богатого дилетанта, собирающего красивые, но бесполезные вещи. Как коллекционеры марок или монет — много страсти, мало практической пользы.

Чем дальше я шел, тем мрачнее становилось мое лицо. Граф следил за моими реакциями, и его энтузиазм явно угасал:

— Ну как? Впечатляет? Некоторым экспонатам по пятьсот лет!

— Безусловно впечатляет, — соврал я, стараясь звучать вежливо. — Великолепная… музейная коллекция.

«Музейная» — ключевое слово. Вещи для витрины, не для использования. Антиквариат, не оружие.

Пора было действовать решительно. Тактичность и вежливость не принесли результата. Значит, время для грубой силы и манипуляций.

Я развернулся к графу, позволив разочарованию отразиться на лице:

— Ваше сиятельство Платон Игоревич, я думал, что дорог вам. По-настоящему дорог.

— Конечно дороги! — он выглядел искренне удивленным. — Вы спасли Аглаю! Вернули ее душу! И спасли меня!

— Я спас вашу единственную дочь. Вырвал ее душу из небытия, из лап смерти. Провел уникальную операцию, которую никто в мире не смог бы повторить. Ни один маг, ни один целитель, даже Архимаг Империи. И в благодарность я ожидал увидеть настоящую коллекцию хранителя Империи. Сокровища, достойные вашего положения. А не… — я обвел рукой стеллажи, — не это. Не то, что можно найти у любого богатого барона или на черном рынке.

Изначально я рассчитывал, что граф сможет провести меня в императорское хранилище. А не сюда.

Граф побледнел, потом покраснел:

— Но… но это уникальные артефакты! Бесценные! Некоторым по триста, четыреста, пятьсот лет! Это история Империи!

— Возраст не равно качество, граф.

Я сделал шаг вперед. Медленный, размеренный, угрожающий. Позволил крошечной капле некромантической ауры просочиться наружу. Совсем чуть-чуть — как аромат духов, едва уловимый, но бьющий в цель.

Температура в помещении упала на пару градусов. Незначительно, но достаточно, чтобы граф поежился. Тени в углах стали гуще, глубже, чернее. В них на мгновение мелькнули силуэты — кости, черепа, тянущиеся руки.

Граф инстинктивно отступил на шаг.

— Государственное хранилище, граф, — мой голос стал тихим, вкрадчивым, похожим на шелест савана. — Главное хранилище Империи. Я знаю о его существовании. Знаю, что вы, как глава рода хранителей, имеете к нему доступ. Право инспекции раз в год для проверки сохранности. Знаю, что там хранятся настоящие сокровища. Артефакты Основателей. Реликвии Темных веков. Оружие забытых войн. Предметы, способные изменить мир, переписать реальность, сломать законы физики и магии.

— Это… это невозможно! — граф попятился еще дальше, уперся спиной в стеллаж. — Государственное хранилище — это святая святых! Туда имеют доступ только члены Имперского совета! Только по особому разрешению Императора! С тремя подписями и печатями!

— Вы — глава рода хранителей. У вас есть наследственное право инспекции. Раз в год, но без ограничений по дате. Когда была последняя проверка?

— Полгода назад, на Пасху, но…

— Значит, можете провести внеочередную. Экстренную. Под предлогом проверки сохранности после недавних магических возмущений в городе. Инквизиция сама подтвердила аномальную активность. Идеальное оправдание.

Я сделал еще шаг. Моя тень на стене вдруг стала больше. Намного больше. И в ней на секунду проступил силуэт… Высокая фигура в рваном плаще. Корона из костей. Пустые глазницы, горящие зеленым огнем.

Тень Архилича. Моя истинная суть, просочившаяся сквозь маску бастарда-лекаря. Я воздействовал на Ливенталя некромантией. Совсем немного. Для убедительности.

— Вы же не хотите, чтобы я усомнился в вашей благодарности, граф? — мой голос упал до шепота, но каждое слово било как удар хлыста. — Не хотите, чтобы я… пожалел о спасении вашей дочери?

— Вы… вы угрожаете мне⁈ — голос графа сорвался на фальцет.

— Я констатирую факты. Аглая жива благодаря мне. Ее душа держится в теле благодаря моей воле. Но то, что я разъединил… — я сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе, — я могу и соединить. Достаточно небольшого… толчка. Легкого дуновения некромантической энергии. И связь заиграет снова. Кошка вон она, не отстает от Аглаи ни на шаг.

Чистой воды блеф. Я не могу навредить Аглае, даже если захочу. Душа надежно закреплена, связь прочнее стали. Но граф — не некромант. Он не знает тонкостей. Для него я — всемогущий маг, способный на все.

— Вы… вы не посмеете! — граф выглядел, как загнанный в угол зверь. — Это подло! Бесчестно!

— Посмею ли? Хотите проверить?

Я выпустил еще немного ауры. Лампы замигали, потом погасли на секунду. В темноте вспыхнули два зеленых огня — там, где должны быть мои глаза. Когда свет вернулся, на стенах появился иней. Тонкий, едва заметный, но реальный.

Граф смотрел на меня с абсолютным, животным ужасом. В его глазах я видел понимание. Прозрение. Осознание

— Что… что вы такое? — прошептал он едва слышно.

— Я тот, кто спас вашу дочь. И кто может забрать ее обратно. Выбор за вами, граф. Государственное хранилище. Или… — я не стал заканчивать фразу.