Призраки Эхо (СИ)

Глава 9. Морская царевна и громовержец

Какое-то время Пабло растерянно моргал, втайне надеясь, что наваждение рассеется. Но видение не исчезало. Кристин дышала под водой, выпуская пузырьки отработанного газа, ее лицо выражало полное умиротворение, а на губах играла нежная улыбка. Потом Пабло предположил, что любимая его разыгрывает. Но как тогда объяснить вчерашние приступы, которые невероятным образом проходили, едва только Кристин соприкасалась с водой. Он слишком хорошо знал, что такое удушье, и симуляцию отличил бы без труда.

В своей жизни Пабло видел немало негуманоидов. Дружил с сильфидскими гвельфами, пытался наладить контакт с разумными слизнями Альпареи, встречался с не имеющими постоянной телесной формы высокоразвитыми Семма-ии-Ргла, наблюдал, как меняют облик асуры. Может быть, Кристин тоже принадлежит к одной из не совсем человеческих рас? Те же монстры лабиринта на Васуки, встречу с которыми до сих пор с ужасом вспоминал Брендан, сохраняли остатки интеллекта, а властвовавшая над ними Нага в конце концов стала змеей.

С другой стороны, почему Кристин вчера так болезненно отреагировала на циничное обсуждение шоу уродов? Не случайно Брендан говорил о превышении уровня радиации.

Бедная. Как же она вообще живет? Мама, когда ждала Алехандро, рассказывала, что на ранней стадии развития жабры есть у всех человеческих зародышей. Но потом они преобразуются, кажется, в щитовидку. Но если у Кристин они не преобразовались, какой орган отвечает за выработку жизненно важных гормонов? Или ей приходится недостаток все время искусственно восполнять? И по нескольку раз в день принимать душ, чтобы жабры не пересыхали. И как же эта бедная нереида тоскует в тесноте аквариума, лишенная возможности даже представить океанский простор!

Пабло сделал почти рефлекторное движение, пытаясь доставшуюся ему русалку приласкать и защитить. Кристин открыла глаза и сонно улыбнулась. Потом потянулась к шее, не обнаружила шарфа, предательски уплывшего куда-то на противоположную сторону бассейна, и в ужасе заметалась, расплескивая воду, силясь не то оттолкнуть, не то выскочить и убежать. Пабло ни то, ни другое ей не позволил. Поймал и удержал в объятьях.

— Ну, тихо, все хорошо! Ну, подумаешь, а то я русалок в своей жизни не видел! Что же ты сразу не сказала?

Он городил какую-то чушь, покрывая поцелуями ее руки и лицо, тщась осушить безудержные слезы.

— Это неправильно! — всхлипывала Кристин, выплескивая накопившуюся обиду. — Я выгляжу как нормальный человек, а на самом деле я урод!

— Да кто тебе это сказал? — возмутился Пабло. — Те придурки из бара?

— Ты ничего не понимаешь, — горько разрыдалась Кристин. — Ты в городе совсем недавно и не знаешь, какое тут жесткое разделение.

— На «чистых» и «нечистых»? Это я очень даже ощутил. И не только вчера, — фыркнул Пабло, отплевывая воду, попавшую во время их борьбы в нос и рот.

— Если кто-нибудь узнает… — начала Кристин.

— Я никому не скажу, — пылко заверил ее Пабло. — А ты должна запомнить, для меня ты есть и будешь самой лучшей. И никакой другой мне не надо! Мы обязательно выберемся отсюда, и я отвезу тебя к океану, где ты сможешь плавать хоть круглые сутки, и никто не посмеет тебе сказать, что ты не такая, как все, — убеждал он ее, когда она немного успокоилась, и сам верил в свои слова.

Прижимая возлюбленную к себе, массируя плечи и спину, из которых постепенно уходило напряжение, он представлял, как вольготно и свободно она сможет почувствовать себя не в тесном резервуаре бассейна, а на океанском просторе. Он почти воочию видел улыбающееся милое лицо, окруженное радужным ореолом пронизанных солнцем воздушных пузырьков. Ощущал под пальцами волосы, похожие на россыпи янтаря с Новонормандского побережья.

— Когда мы навсегда покинем этот мир тьмы, я отвезу тебя на Сербелиану, — убеждал он Кристин, развернув голограммы семейного архива на наручном планшете. — У меня дом на алмазном побережье возле самого берега. Там есть причал, площадка для антигравов и лестница для дайвинга, ведущая на глубину. Я давно мечтал более серьезно освоить этот вид спорта, а тебе даже не требуется акваланга. Мы сможем погружаться хоть каждый день, совершать заплывы между скал, исследовать пещеры, которые после терраформирования образовались на месте метеоритных кратеров. А вечерами нам никто не помешает гулять в саду или сидеть с друзьями на заплетенной виноградом террасе.

— Чтобы погружаться на большие глубины, мне все равно понадобится дыхательная смесь и специальное оборудование, — решила подыграть ему Кристин, с неподдельным интересом разглядывая снимки.

— А тебе обязательно хочется на глубину? — удивленно глянул на нее Пабло, устраивая ее голову у себя на груди. — Мне кажется, по своей специальности ты найдешь немало интересного и на мелководной части материкового шельфа.

— Но сначала надо как-то обмануть черную звезду, — посерьезнев, испытующе глянула на него Кристин. — Если ты не шутишь, — добавила она с мольбой, — найди, пожалуйста, информацию об «Эсперансе», как тебя просил мой отец. Двигатель этого корабля единственный может преодолеть притяжение, но доступ к звездолету для большинства жителей города с некоторых пор закрыт.

Пабло кивнул, мысленно понимая, о ком его предупреждает любимая и с кем в этой игре, возможно, придется схлестнуться. За прошедшие восемь лет методы дельцов из «Панна Моти» не изменились. Насчет отца Пабло тоже не удивился. Он же еще накануне заметил сходство и теперь вспомнил, почему загадочный пришелец показался ему смутно знакомым. Эх, и как его угораздило за несколько месяцев жизни под Куполом так и не удосужиться узнать фамилию любимой. Впрочем, он смутно ощущал, что имя создателя города кое-кто из его нынешних руководителей хотел бы просто забыть.

Трагическая история «Эсперансы», капитан которой надеялся вывезти из гибнущей колонии на Лее свою семью, но только погубил экипаж и всех пассажиров, когда-то всколыхнула общественность Содружества. Даже годы спустя во время учебы в Академии Звездного флота они с сокурсниками обсуждали, насколько правомочно действовал командир корабля, нарушив все мыслимые и немыслимые инструкции, и какие ошибки допустили чиновники эпидемиологической службы Ванкувера, завернувшие звездолет, которому по правилам карантина следовало лечь в дрейф на внешней орбите и дождаться прибытия врачей. Маркус Левенталь отправился на Лею, чтобы на этой непригодной для жизни планете провести испытания новой модели двигателя и системы боеголовок, и в эпицентре эпидемии оказался почти случайно.

— Как он выжил? — рассеянно поинтересовался Пабло, когда они с Кристин после душа завтракали свежими овощами и белковыми полуфабрикатами.

— Он и сам долгое время не мог понять, — рассеянно ответила Кристин, погружаясь в прошлое. — Когда отец остался на корабле один в окружении мертвецов, какое-то время он просто сидел и ждал смерти, пока не истекли все сроки инкубационного периода. Тогда он вышел на пустошь и, вероятно, погиб бы, если бы его не повстречали люди из первого поселения, среди которых оказалась и моя мать Эгле. Она не только выходила Маркуса, поскольку тот умирал от истощения, но и обнаружила в его крови антиген к синдрому Усольцева, происхождение которого объяснить так и не смогла. Тем более что в поселении для врачей и биологов хватало и другой работы. Вскоре после моего рождения началось строительство города с использованием модулей и конструкций, предназначенных для новой колонии на Лее.

Кристин ненадолго прервалась, подкладывая Пабло добавку и разливая им обоим синтетический кофе. Занятая этими обыденными домашними хлопотами, она выглядела настолько умиротворенно и так уютно, что Пабло внутренне просиял от умиления. Хотелось, чтобы это их первое совместное утро продолжалось день ото дня до глубокой старости. Желательно на Сербелиане или на любой из планет Содружества. Впрочем, родители Кристин, судя по всему, сумели обрести счастье и на орбите Черной Звезды, изменяя окружающий мир и приспосабливая его под себя.

— Десять лет ушло на то, чтобы возвести биосферный купол, построить горно-обогатительный комбинат, оборудовать плантацию и ферму, — продолжала Кристин, укладывая волосы в строгий узел и поправляя на шее предохранявший жабры воротник с эффектом гидролизации.

Накануне она решила обойтись без этого слишком заметного в вечернем наряде приспособления и поплатилась острым кислородным голоданием.

— Потом отец начал потихоньку думать о том, как перевооружить «Эсперансу», используя модули от двигателя нового типа, которые так и дожидались своего часа в грузовом отсеке. Мама полностью ушла в мое воспитание и выведение новых сортов растений, — продолжила Кристин, прибирая со стола. — За это время в большом мире открыли несколько типов вакцин, поэтому отец свой иммунитет принял как данность и даже стал этим гордиться. Недавно выяснилось, что его антиген идентичен сольсуранскому.

— Но как это возможно? В те годы, когда пропала «Эсперанса», о существовании цивилизации в системе Васуки не знали ни в Содружестве, ни в Альянсе!

Хотя Пабло никогда не интересовался тонкостями вирусологии, работа по выделению из крови жителей травяных лесов антигена, на основе которого была создана так называемая антивакцина, происходила у него на глазах и при его непосредственном участии.

— Не стоит забывать, что Васуки в течении двадцати с лишним лет использовали в качестве базы пираты окраинных миров, — напомнила Кристин. — А обнаруживший червоточину Саав Шварценберг, прибытие которого в треугольник Эхо обсуждают уже вторые сутки — близкий друг и одноклассник моего отца. В одну из последних встреч они то ли в шутку, то ли всерьез совершили ритуал побратимства, сделав на запястьях надрезы и смешав кровь, что в конечном итоге спасло отцу жизнь.

Пабло только потрясенно взъерошил влажные после душа, непослушные волосы.

Как же в этом закрытом мире все переплелось, сколько роковых ошибок и упущенных возможностей оказалось похоронено на этом кладбище погибших кораблей!

Если бы Саав Шварценберг не находился в Галактическом розыске, а чиновники с Ванкувера не завернули «Эсперансу», вакцину от синдрома Усольцева удалось бы создать на десять лет раньше, и это помогло бы спасти сотни тысяч человеческих жизней. Кроме того, если бы Маркус Левенталь довел работу над новыми боеголовками до конца, возможно, Дин, Петрович, Клод и другие члены экипажа «Мерани» не попали бы в зону экзотической материи и не стали жертвами отдачи.

В любом случае Кристин права: из Эхо как-то надо выбираться. И если ее знаменитый отец действительно знает хоть что-нибудь о судьбе Левы Деева и остальных, то помочь ему стоит. Возможно, сведения о восстановлении и перевооружении «Эсперансы» прольют свет и на те стороны жизни города, которые от них с Бренданом пытаются скрыть.

Поскольку до начала рабочего дня оставалось меньше четверти часа, они с Кристин наскоро привели ее жилище в порядок, оделись и поспешили в научный блок, провожаемые любопытными взглядами соседей и сослуживцев. В этом закрытом мирке все у всех находились на виду, и смакование подробностей личной жизни соседей входило в число немногих развлечений.

Брендана на месте не оказалось, и у себя он тоже не ночевал. Похоже, неисправимый ловелас подцепил очередную подружку. Вундеркинду нравились жгучие смуглые брюнетки с пышными, женственными формами и грацией пантеры. В научном отделе таких имелось не менее трех, и Брендан уже успел не только прощупать почву, но и с каждой что-то закрутить. Вот ведь авантюрист! Ночи ему не хватило. Попадется под горячую руку начальства, будет знать.

Ох, не стоило начальство поминать! Когда Пабло собирался уже уходить, из своего кабинета выглянул профессор Нарайан. Демонстративно проигнорировав оператора сети, руководитель научного отдела церемонно приветствовал Кристин, отмечая ее последние результаты. Когда же смутившаяся и явно погрустневшая девушка попросила разрешения занять свое место, он проводил ее требовательным, голодным взглядом ревнивого и мстительного божества, отметая всякие сомнения относительно природы его интереса.

Скажите, пожалуйста, какой небожитель! Старый, потасканный фавн, вожделеющий юную нимфу. Не он сажал этот лес, и не ему в нем распоряжаться!

Пабло подчистил историю своего вчерашнего проникновения в систему и попытался добраться до папок «Эсперансы». Спору нет, со здешней системой безопасности он разбирался непростительно долго. Если бы он столько копался на Ванкувере, взламывая защиту энергетического поля лагеря смерти, или медлил в дни плена на Раване, он бы просто провалил задание и подвел команду. Другое дело, что на Ванкувере и даже на Раване он отталкивался от многолетних наработок. Все-таки коды «Панна Моти» хоть и постоянно менялись, но писались на знакомом языке и по стандартному для змееносцев алгоритму.

Здесь кодировки представляли собой гремучую смесь творчества программистов и операторов всех обитаемых миров. Пабло даже находил фрагменты сильфидской семидесятеричной системы, хотя самих гвельфов под куполом не видел. При этом алгоритмы отличались продуманностью, а операционная среда — несомненным изяществом и эргономичностью. Не иначе, к защите своего детища приложил руку Маркус Левенталь.

Другое дело, что все эти красивые построения не помогали обмануть пульсар. Вот и сейчас все специалисты в области передачи данных, тихо произнося ругательства на родных языках, предпринимали экстренные меры, чтобы реанимировать в очередной раз рухнувшую внутреннюю сеть. Нейтронная звезда вновь изменила период пульсации, сведя на нет все меры по стабилизации канала.

Именно эта нерегулярность периода излучения и тормозила и работу по использованию аккретора[12] в качестве передатчика, ибо период пульсаций колебался от сорока секунд до пяти минут, а для преодоления поглощающего эффекта требовался передатчик запредельной мощности. Разбазаривать ограниченные ресурсы города в бесплодных попытках проверки теории вероятности руководство не позволяло.

Пабло, наблюдавший эти пляски с бубном в течение последних трех месяцев, вспомнил приписываемый Эйнштейну афоризм о том, что безумие — это каждодневное выполнение одних и тех же действий в ожидании разных результатов. А ведь если бы им дали добро и позволили открыть канал, они бы имели хотя бы мизерный шанс рассказать о своем существовании миру. Вот ведь ирония судьбы! В первые десятилетия космической эры ученые, открывшие нейтронные звезды, их регулярное излучение в оптическом, радиоволновом, рентгеновском или гамма диапазоне принимали за послания внеземных цивилизаций.

С другой стороны, если взять в качестве рабочей гипотезы слова Кристин о том, что профессор Нарайан завладел единственным кораблем, способным преодолеть притяжение Черной звезды, то все разговоры о разбазаривании ресурсов представали уже в ином свете. Бывший член Совета директоров «Панна Моти» просто не был заинтересован в том, чтобы человечество узнало о пленниках треугольника Эхо. Тем более что основные ресурсы города он бросил на перевооружение корабля, беззастенчиво присвоив плоды трудов, на которые Маркус Левенталь потратил почти всю свою жизнь.

Файлы «Эсперансы», по сути оказавшиеся еще и городской летописью, красноречиво указывали на это.

Хотя Маркус Левенталь, как и все робинзоны Эхо, мечтал вырваться из плена треугольника, он понимал, что работа по перевооружению звездолета займет не один год, и в течение этого времени колонистам поневоле надо есть, пить и просто дышать. Поэтому в первую очередь он занялся обустройством жизни под куполом. Хотя урановый рудник, возле которого и возникло первое поселение, давал сырье для выработки энергии, он же создавал и дополнительные сложности. Жителям постоянно приходилось защищаться от жесткого излучения, угрожавшего не только снаружи, но и изнутри.

В первые десятилетия существования города был, казалось, найден идеальный баланс, когда сотрудники комбината и рудника, отработав несколько месяцев в забое или цехах, переводились наверх: в администрацию, научный отдел, на плантации или фермы для реабилитации перед следующим спуском. Так практиковалось во многих развитых мирах, если опасную для здоровья работу не удавалось поручить киберам и дронам. Таким же образом поступали с охотниками, которым после тяжелых, но жизненно необходимых для города рейдов на пустошь тоже требовались отдых и смена деятельности. На верхних же уровнях располагались все жилые отсеки, детские и образовательные учреждения, больница и зона отдыха. Маркус Левенталь мог гордиться своим детищем. В мире вечной ночи он сумел создать настоящий Город Солнца, более совершенный, чем даже в ранних утопиях.

Пабло почувствовал движение со стороны соседнего рабочего места, которое занимал Амитабх, и моментально свернул секретный файл. С этого альянсовского хмыря станется и настучать в надежде выслужиться перед начальством. Хорошо, что многолетняя агентурная работа приучила к осторожности. Отправки на рудник Пабло не боялся. Случались в его жизни передряги и похуже. В конце концов, Лева Деев, Гу Синь и другие ребята уже три месяца как-то выживали внизу и, судя по весточке от Маркуса Левенталя, даже пытались бороться. Так почему он должен, как последний коллаборационист, нежиться в бассейне и жрать клубнику? Но разве он имел право подводить Кристин и ее отца, который сейчас отчаянно нуждался в информации? Да и профессора Нарайана с присными радовать провалом не хотелось.

Какое-то время Пабло создавал видимость полного погружения в проблему передачи данных в рентгеновском диапазоне. Даже набросал новый вариант программы, которая учитывала бы погрешность, создаваемую эффектом Доплера. Но как только тревога миновала, вновь погрузился в перипетии местной истории.

В первые годы после окончания строительства город под Куполом снабжал жителей всем необходимым. Но население постепенно множилось. У первых колонистов подрастали дети, и родители хотели бы обеспечить им лучшее будущее, насколько это позволяли условия искусственной биосферы. Появилось первое расслоение на старожилов и новичков, которым уже приходилось отвоевывать свое место под полуночным солнцем. Новые жилые модули сначала спустили на уровень плантаций и ферм, а потом и вовсе стали лепить к комбинату и даже руднику. Справедливый социальный уклад, за который так ратовал выходец из приюта Маркус Левенталь, постепенно уходил в прошлое, увязал в бюрократии и коммерции.

Некоторые заведенные в первые годы правила еще соблюдались, вот только смысла в их исполнении уже никто не видел. В самом деле, зачем проходчику переходить на более низкооплачиваемую работу на ферме, если его дети все равно вынуждены ютиться внизу? Зачем охотнику прозябать, выращивая морскую капусту, если, скитаясь по пустоши, он сможет заработать на хорошенькую комнатку возле гидропонных садов, если его не сожрут медузы.

Потихоньку нижние уровни превратились в настоящие трущобы, средоточие криминала и нищеты, где соперничавшие друг с другом банды неподвластных администрации охотников вели ожесточенные бои за влияние на черном рынке медикаментов, оборудования и продовольствия. Именно тогда кто-то в городском совете заговорил о необходимости более жесткого контроля и создания системы безопасности, и под этим делом наверх перенесли воздушные генераторы. А вскоре появилась и пресловутая охраняемая дверь.

Маркус Левенталь, слишком занятый работой по перевооружению «Эсперансы», не заметил, когда его город-ковчег дал серьезный крен. Впрочем, в те годы он мало что видел вокруг. Из-за необходимости обеспечивать под куполом человеческие условия жизни все большего количества поселенцев он постоянно сдвигал сроки окончания работ на корабле, вызывая раздражение Совета. А ведь он больше других жаждал вырваться. Эгле Левенталь, которую Маркус нежно и горячо любил, медленно умирала. А провести необходимые манипуляции на молекулярном уровне, как это давно уже практиковалось в мирах Содружества, в условиях треугольника Эхо не позволяла нехватка высокоточного оборудования. Да и легкие Кристин с каждым годом работали все хуже и хуже.

«Бедная! Ее нужно обязательно вытащить отсюда! И ее, и других несчастных, которые вынуждены смириться с недугом, поскольку не имеют лекарств, чтобы исцелиться и вылечить своих близких!»

Пабло рассеянно провел рукой по подбородку. С вечера щетина еще не успела отрасти, но после работы надо не забыть побриться, особенно если удастся снова встретиться с Кристин.

При мысли о возлюбленной внизу живота разлился, набухая, понятный и приятный жар. Однако грудь при этом сжала тревога. Если к файлам этого архива получил доступ профессор Нарайан, дочь Маркуса Левенталя живет в постоянной опасности.

Надо сказать, что Кристин еще повезло. Другие ее ровесники, рожденные и выросшие под Куполом, страдали более тяжкими недугами. Жесткое излучение и отравление солями тяжелых металлов приводили к необратимым последствиям, отражаясь не только на здоровье поселенцев, но и накладывая жуткий отпечаток на внешний облик их детей.

Старожилы роптали, появились обвинения в конструкторских просчетах, которые допустил при постройке города Маркус Левенталь. На этой волне недовольства к власти пришли авантюристы и рвачи разных мастей. Засев в городском совете, точно пауки в банке, они делили вожделенную власть. Именно в этот период в под куполом и появился бывший член совета директоров «Панна Моти» Шатругна Нарайан. Сначала он быстро объединил под своей властью разрозненные группировки охотников, подчинив с их помощью городской совет, а затем умело сыграл на расслоении среди горожан, направив их недовольство на окружающих.

Жителям верхних уровней он сумел внушить, что носителям тяжелых и необратимых мутаций не место среди плодоносящих садов и очищенной безопасной среды. Они — носители мусорных генов, бракованный материал, которому место рядом с отработанным сырьем и другими отходами. И законопослушные граждане в надежде получить более удобную комнату в жилом отсеке или занять место в лаборатории доносили на коллег и соседей. Обитателям же нижних уровней подкинул бредовую идею о том, что истинная красота в многообразии, а мутанты — новая ступень человеческой эволюции, и они с упоением предавались охоте на ведьм, подвергая отчаянной травле тех, кого не коснулась генетическая поломка.

Занятые наушничеством и мелкими сварами поселенцы почти не замечали, что живут все хуже. И виноваты в этом отнюдь не заполонившие биосферный купол новички, как это внушали внутренние новостные агентства, не «уроды» или мутанты, а руководители Городского Совета, которые единодушно проголосовали за ускорение работ на «Эсперансе» в ущерб всем жизненно важным программам, включая очистку воды и защиту нижних уровней от радиации. Профессору Нарайану не составило труда убедить руководство города, что такая великая цель, как победа над пульсаром, стоит здоровья и даже жизни проходчиков, рудокопов и прочей бедноты. Тем более что на верхних уровнях все требования безопасности по-прежнему соблюдались, и местная элита обеспечивалась всем необходимым.

Маркус Левенталь, который все еще входил в Совет, хотя и не играл там уже значительной роли, пытался протестовать, но его просто отстранили и объявили вне закона. Подвластные Нарайану банды охотников могли добиться покорности от кого угодно, и Маркус, опасаясь за безопасность дочери, предпочел скрыться.

Несколько месяцев назад работы на «Эсперансе», которая в официальных источниках все еще числилась кораблем с повышенной бактериологической опасностью, завершились, однако Нарайан проводить испытания корабля не спешил, словно чего-то выжидая.

Поскольку начиналось время перерыва, когда в научном блоке находиться никому не разрешалось, Пабло спешно свернул архив и поставил пароли, чтобы в его отсутствие никому не пришло в голову открыть файлы «Эсперансы». Неплохо бы сделать копию, пока Амитабх ушел, но эту рисковую операцию не стоит производить дважды. Надо дождаться пока внедренная программа доберется до всех папок, включая данные о состоянии корабля и чертежах.

Биологи выходили с плантаций озабоченные, если не сказать удрученные. В питомник, где выводили новые сорта соевых бобов, проникла серая гниль, и садоводы опасались, как бы эта опасная болезнь не перекинулась на другие растения. Пабло посочувствовал, а потом спросил про Вундеркинда. Коллеги только развели руками.

Брендан на работу так и не вышел, и связаться с ним по коммуникатору не удавалось: он находился где-то вне зоны доступа. Все три брюнетки трудились на своих местах с самого утра и на осторожные расспросы отвечали с искренней обидой. В общем, версия легкомысленной интрижки рассыпалась, как песчаный замок под ударами набежавших волн. При всей своей ветрености Вундеркинд работу ставил во главу угла и прекрасно понимал, что они находятся под постоянным контролем.

Кристин тоже вышла из лаборатории не сразу и не одна. Профессор Нарайан, похожий на грифа или большого ворона, сопровождал ее с величавой и старомодной церемонностью, пытаясь что-то разъяснить и втолковать. Осторожно придерживая девушку за локоть и норовя приблизиться на еще более близкое расстояние, он изощрялся в витиеватых комплиментах, сыпал радужными обещаниями и даже острил, хотя ситуация в питомнике явно не располагала к шуткам. Другое дело, что профессор Нарайан, кажется, не собирался долго задерживаться в городе и, видимо, надеялся, что Кристин составит ему компанию.

Бедная нереида пыталась извернуться, точно марлин или афалина, попавшая в сети, и, едва руководитель научного отдела ее оставил, отвлеченный начальником службы безопасности, почти без сил упала в объятия Пабло.

— Ну, что с тобой, успокойся, я не дам тебя ему в обиду. Что от тебя хочет этот альянсовский хмырь?

Пабло снова приходилось успокаивать любимую, чувствуя, как под пальцами вздрагивает ее хрупкое, точно созданное из морской пены тело, как на загнутых густых ресницах горячей росой дрожат крупные горькие слезы.

— Профессор Нарайан считает меня реинкарнацией своей умершей невесты, — немного успокоившись, объяснила Кристин.

— Той, которая потерялась на пустоши? — осторожно уточнил Пабло, восстанавливая в памяти досье.

Он еще тогда подумал, что светловолосая девушка в роскошном убранстве августейшей особы Альянса немного похожа на его Кристин. Видимо, сходство уловил и Нарайан.

— Его невеста умерла много лет назад от синдрома Усольцева, а на пустоши потерялась принцесса-клон или даже андроид, в тело которого Нарайан поместил мозг умершего клона, — поведала Кристин, пока они шли в пищеблок.

Пабло только замотал головой, чувствуя, как извилины от избытка информации раскачиваются и торчат в разные стороны, точно пружины отросших кудрей. Ну и аферист же этот принц-профессор! Выдавать андроида за невесту, чтобы удерживать на Сансаре власть. Неудивительно, что он и в городе под куполом не только не пропал, но и сумел быстро подмять все под себя.

— Я уже третий год пытаюсь убедить этого безумца, что я вовсе не его Савитри, — едва ли не со слезами на глазах пожаловалась Кристин, когда они расположились за столиком, вяло ковыряясь в тарелках. — А он мне не верит, показывает голограммы старого раджи, дворца на Сансаре, пышных церемоний и домашних праздников. Видимо, надеется, что я в конечном итоге вспомню и признаю его.

— А установки энергообмена на фабриках «Панна Моти» он тебе не показывает? — не сумел сдержаться Пабло, внутри которого все клокотало от бешенства.

Кристин только всхлипнула, и он поспешил сжать ее ладонь, утешая и успокаивая.

— Он мне напоминает Перкунаса, — продолжала Кристин, — громовержца из сказки, которую в детстве рассказывала мама. Громовержец любил морскую царевну Юрате и требовал, чтобы та каждый вечер пела для него песни. Когда же Юрате предпочла простого рыбака, он в гневе пронзил ее молнией и уничтожил ее янтарный замок.

— Я тоже слышал эту историю, — ободряюще улыбнулся Пабло, вспоминая школьные экскурсии в музей новонормандского янтаря. — Но хотя я простой рыбак, раскидывающий тенета на просторах межсети, я не дам тебя в обиду.

— Профессор Нарайан очень опасен, — глухо поговорила Кристин, поправляя скрытый под рабочим комбинезоном гидропонный воротник.

— Он знает твой секрет и пытается тебя шантажировать? — нахмурился Пабло, вспоминая файлы доступного профессору архива.

— До такого он пока не опустился, — скривились Кристин, отставляя в сторону почти нетронутую тарелку. — Понимает, что этим ничего не добьется. Я больше переживаю за отца и теперь за вас. Твой друг слишком горяч и опрометчив, как бы он не наделал бед.

— Ты знаешь что-то о Брендане? — вскинулся Пабло, едва не поперхнувшись белковым коктейлем, который предпочел основному блюду.

— Я его видела вчера вечером в «Пульсаре», когда ты беседовал с моим отцом, — торопливо и тихо проговорила Кристин. — Боюсь, Брендан отправился за ним следом, а это может привести к непредсказуемым последствиям для всех.

— В этом городе все слишком непредсказуемо, — понизил голос Пабло. — Я отыскал информацию об «Эсперансе». Она готова к вылету, но наш профессор, кажется, чего-то ждет.

— Так я и думала, — недобро усмехнулась Кристин. — То-то он в последнее время стал слишком настойчив!

— Я скопирую файлы, и при первой возможности передам их твоему отцу.

Пабло старался говорить тихо, почти не шевеля губами: нейросети города умели распознавать артикуляцию, и он жалел, что Кристин не освоила язык сигнальщиков. Впрочем, в столовой размахивать руками и ногами все равно бы не получилось.

— Но это строжайше запрещено, — несколько громче, чем следовало, отозвалась встревоженная Кристин.

— А я никому не скажу, — с бесшабашным видом подмигнул ей Пабло. — Если даже у твоего отца есть чертежи корабля, в них могли без его ведома внести изменения, — посерьезнев, почти беззвучно пояснил он. — Да и на выходе не всегда получается то, что было задумано. Твоему ли отцу этого не знать. Ты знаешь, как его разыскать?

— Думаю, в ближайшие дни он сам нас найдет, — таким же тихим шелестом отозвалась Кристин. — В городе что-то назревает, и он это понимает лучше меня.

После обеда Пабло продолжил писать программу для передатчика, пока его червь не рассекретил новый файл. Этот документ тоже был связан с «Эсперансой», но его профессор Нарайан хранил почему-то отдельно.

Файл оказался малюсеньким и содержал всего один лаконичный и емкий приказ: «Когда будет найден ключ, взорвать генераторы кислорода».