Призраки Эхо (СИ)

Глава 3. Оператор без сети

Вспышка лазерной плети вспарывает обморочную пелену, застилающую воспаленные, слезящиеся глаза, и следом за этим измученное тело пронзает жгучая боль. В нос крепче нашатыря ударяет резкий и душный запах сгоревшего мяса, тошнотворный и неотвязный, ибо от собственной плоти, пока теплится жизнь, не убежать. Как не уйти и от сыплющихся один за другим ударов. Нервные клетки посылают ошалевшему мозгу сигнал бедствия. Мышцы рефлекторно сокращаются, выворачивая руки и ноги из суставов и причиняя дополнительную боль.

Впрочем, сегодня привычное истязание палачам почему-то быстро надоедает. Его снимают со стены и ничком растягивают на железной лежанке, к счастью, пока холодной и даже приятно остужающей воспаленные раны. Впрочем, этим извергам недолго накидать на пол горячих углей, чтобы медленно поджарить, или пустить по скобам ток. Но нет, они придумали что-то другое. От этих нелюдей можно ожидать любого изуверства.

И точно, Майло выразительно показывает острый нож, а потом делает на коже спины надрез. Не сказать, что первое прикосновение больнее лазерных плетей, но мучитель продолжает вести вдоль едва зарубцевавшихся ран, следуя замыслу какого-то причудливого узора, а потом медленно, поддевая и подрезая прожилки, начинает сдирать кожу.

Крепко зафиксированное тело дико выгибается в жутких конвульсиях. Хочется кричать, но воздуха не хватает, и связки давно сорваны: из горла вылетает только сип пополам с кровавым кашлем. Тогда откуда доносится этот жуткий звук, который не может, не должно издавать человеческое горло. Дин, дружище, один из лучших пилотов Звездного флота Содружества, верный товарищ со школьной скамьи. Сволочи! Что же вы с ним творите?

Выворачивая руки и шею, удается повернуть голову и увидеть жуткую картину: по ногам Дина бьют тяжелым стальным прутом, перемалывая кости.

— Благодарите за это своего Командора! — глумливо лыбится Майло, поигрывая ножом.

— Точно, благодарите Арсеньева, грязные псы Содружества! — вторят ему Рик и остальные палачи. — Будете знать, как покушаться на жизнь Серого Ферзя!

— Сдохните, суки! — из последних сил выдыхает Петрович, висящий на стене бесформенным куском окровавленной плоти. — Саня, ребята, держитесь!

Арсеньев молчит. Очень непросто говорить, когда тебе фаланга за фалангой ломают пальцы, дробят лучевые и локтевые кости обеих рук, потом принимаются за плечи и ключицы. Он, конечно, Командор, но его тело отнюдь не каменная статуя.

И хочется тоже сказать что-то ободряющее, но в это время Майло разом сдирает кожу со спины, и мир заполняет тьма…

Пабло открыл глаза, жадно хватая воздух ртом, и какое-то время лежал неподвижно, недоуменно разглядывая освещенный пробивавшимся из коридора слабым светом потолок и стандартную комнату в ячейке жилого модуля города под куполом. Опять этот сон, и десять лет спустя переносящий в застенки «Панна Моти» на Раване. Причем неизвестно, что страшнее: вновь переживать все пытки змееносцев или, проснувшись, с горькой очевидностью осознать, что Дина и Петровича больше нет.

Безумная насмешка судьбы. Уцелеть в мясорубке Ванкувера, пережить все ужасы плена, не предав товарищей и не сойдя с ума, вернуться в строй — и лишь затем, чтобы три года спустя сгинуть без вести в заурядном столкновении со змееносцами в районе Васуки. С другой стороны, корабля так и не нашли, и какая-то часть сознания продолжает верить, что Дин, Петрович и остальные все еще живы где-то в другой вселенной, затерянном мире по ту сторону неевклидовых пространств. Тем более что истребитель «Мерани» был оснащен боеголовками нового образца, созданными по чертежам легендарного Маркуса Левенталя.

В последние месяцы мысли об ушедших по Млечному пути друзьях и оружии, производство которого в Содружестве после их исчезновения приостановили, посещали Пабло особенно часто. Может быть, потому, что Маркус Левенталь, так и не увидевший воплощения своей идеи в жизнь, оказался в числе первых жертв треугольника Эхо. Возможно, обломки его звездолета до сих пор лежат где-то на пустоши неподалеку от города под куполом. Конечно, если корабль не притянула к себе черная звезда.

Впрочем, сон про застенок не имел к этим размышлениям никакого отношения, хотя и повторялся с докучливой регулярностью. Но тут тоже удивляться не приходилось. Безнадежность нынешней ситуации невольно наводила на мысли о клетке. Конечно, здесь никто не пытался применить к ним дыбу и лазерные плети. А исследование новых способов передачи информации и использования излучения пульсара в качестве потенциального канала межсети в случае успеха тянуло как минимум на кандидатскую. Однако в городе под куполом они с Бренданом по сути оставались всего лишь пленниками. Причем закинувшая их на эту планету гравитация черной звезды и магнитная нестабильность пульсара тут почти не играли роли.

Пожалуй, Пабло бы сейчас с большей охотой оказался в открытом космосе, когда подбитый змееносцами «Павел Корзун» увяз в треугольнике Эхо и едва не попал в гравитационное поле черной звезды. Брендан, забыв про молекулярную биологию, дневал и ночевал в медотсеке, выхаживая раненых. Лева Деев и Гу Синь пытались скорректировать курс, Тонино Бьянко колдовал над системами жизнеобеспечения, а Пабло как оператору сети и программисту приходилось по десять раз на дню менять коды, отвечающие за распределение плазмы.

Потом почти три месяца они держали оборону на пустоши, противоположный край которой оккупировали змееносцы из числа преследователей. Кшатрии Альянса тоже попали в зону гравитационной аномалии черной звезды. Конечно, противостояние не имело смысла. Все прекрасно понимали, что энергоресурсов и кислорода надолго не хватит, а им еще приходилось отбиваться от охотников и отпугивать ярким светом охочих до живой плоти медуз. Однако ежедневные обстрелы и отражение кибератак на генераторы защитного поля давали хоть какую-то иллюзию борьбы, а присутствие верных товарищей укрепляло веру в благополучный исход. Пускай даже не в этой жизни.

В городе под куполом хватало и энергии, и воздуха, и еды, но с самых первых дней их преследовали тотальный надзор и сплошные недомолвки. И никакой перспективы найти выход или хотя бы узнать о судьбе Левы и других ребят. А ведь их ждали на недавно возвращенном Содружеству Ванкувере, где вскоре после ухода змееносцев снова началась эпидемия синдрома Усольцева и по странному совпадению рухнули все основные сервера.

Эх, почему только врачи запретили Командору лететь. Брендан, конечно, хороший парень, опытный хирург и талантливый вирусолог — лучший из учеников Арсеньева. Но он пока еще пацан, вундеркинд, за которым нужен глаз да глаз. А вот если бы здесь оказался его наставник, он бы что-нибудь придумал. С другой стороны, нехорошо было бы лишать Риту мужа, а Олежку отца. Пабло и сам переживал, как там мать и Семен Александрович, которые вот уже полгода числили его пропавшим без вести. Одна надежда, что Сергей сумеет выкроить время между своими бесконечными гастролями, чтобы их поддержать, а Алехандро хотя бы ненадолго возьмется за ум, забыв про подвыподверты своего острого пубертата.

Пабло поднялся, глядя, как автоматически сложившаяся постель задвигается в стену. Как и в большинстве городов купольных конструкций, здесь экономили место. Даже в гидропонном саду, гордости местных ботаников и генных инженеров, растения тянулись вверх, будто надеялись добраться до лучей красного карлика. Впрочем, наличие на планете азотистой атмосферы и обнаруженные первыми поселенцами обширные ледники, соседствовавшие с гигантскими залежами урановых руд, позволили создать в научном блоке условия едва ли не лучшие, нежели на Каллиопе или Лее. С другой стороны, их с Бренданом на нижние ярусы до сих пор не пускали.

— Вам нечего там делать. Там нет работы для специалистов такого высокого уровня, — терпеливо, будто преподаватель на лекции, объяснял глава научного отдела Города профессор Нарайан.

При этом на его чеканном, хотя слегка оплывшем лице появлялось выражение такой брезгливости, что хотелось метким ударом изменить форму его точеного носа.

— Не беспокойтесь, — добавлял профессор, кривя надменный рот в лживом подобии доброжелательной улыбки. — Ваши друзья спокойно трудятся по своему профилю. На электростанции и горно-обогатительном комбинате нужны квалифицированные инженеры и рабочие.

— Но наши пилоты кшатрии, а не какие-то там грязные шудры! — попытался качать права Амитабх — оператор сети змееносцев, с которым Пабло в течение трех месяцев вел изнурительную дуэль, а теперь вынужденно работал бок о бок.

Коллега из Альянса переживал еще острее. Из всего экипажа в научном блоке оставили только его. О судьбе пилотов, артиллеристов и абордажников он тоже ничего не знал.

— Здесь нет деления на варны, — со скучающим видом пояснил профессор Нарайан, перейдя на язык Альянса, который, судя по всему, был ему родным. — Возможно, если ваши пилоты и артиллеристы докажут свою лояльность, им найдется место в полиции или среди охотников, но к этой ответственной службе мы не допускаем новичков.

Пока Пабло и Брендан со злорадным удовольствием наблюдали за вытянувшимся лицом Амитабха, профессор Нарайан продолжал:

— Наш город похож на улей, где каждый житель знает свое место. Ученые ищут пути наиболее рационального использования ресурсов и способы выживания в неблагоприятных условиях этой планеты. Шахтеры добывают руду и лед, из которого мы получаем кислород и воду. У тех, кто здесь оказался, единственная задача — выжить. Мы все в одной лодке, вернее, ковчеге, затерянном во враждебной пустыне. На помощь извне рассчитывать не приходится. Те жалкие подачки в виде семян растений и жизненно необходимого оборудования, которые наши охотники временами находят на потерпевших крушение кораблях — это всего лишь крохи по сравнению с реальными потребностями жителей. При этом нам всем невероятно повезло, что более тридцати лет назад на планету совершил вынужденную посадку и навсегда остался корабль, на котором геологи и строители везли готовые конструкции и оборудование для создания жилого купола на Лее.

Пабло не мог не признать, что сам по себе город, который он сначала принял за мираж, — грандиозное сооружение, результат сочетания инженерного гения, нечеловеческого упорства и определенной доли везения. Тот корабль с оборудованием и строительными модулями мог ведь и просто разбиться или сгинуть в ненасытном зеве черной звезды. Вот только устройство купольной конструкции тут сильно отличалась от моделей, принятых в большинстве подобных городов на планетах Содружества и даже окраинных миров.

Хотя на нижних ярусах располагался не только рудник, но и предприятия, производящие энергию и жизненно важное оборудование, кислородные генераторы и системы очистки воды находились наверху. И только с верхних ярусов существовал выход на ферму и плантации, где под неусыпным наблюдением биологов и генных инженеров выращивались корнеплоды, бобы, свежая зелень и даже фрукты.

— Между ярусами города происходит равнозначный обмен, — елейным голосом пояснял профессор Нарайан. — Нам, чтобы выращивать растения, кормить животных и вести научную работу, нужны энергия, оборудование и вода, а жителям нижних ярусов, так же как и нам, необходим воздух и продовольствие.

— Только если произойдет сбой в энергосистеме, то и животные, и растения, и люди наверху какое-то время протянут на резервах аккумуляторов, — играл желваками Брендан. — А вот если внизу наметится какой-то бунт, подручные нашего дорогого профессора просто перекроют воздух.

Пабло товарища прекрасно понимал, как и не верил в равенство «нижних» и «верхних». Он еще не забыл, в каких нечеловеческих условиях трудились рудокопы на сербелианских алмазных выработках «Кимберли Инкорпорейтед», пока они с Командором не вывели руководство компании на чистую воду, пускай даже ценой шести месяцев плена на Раване. В числе узников шахты «Альтаир» вместе со Славой Капеэсэс находился и отец Брендана. А ведь эти преступления совершались на территории Содружества, где права человека хотя бы прописывались в законах.

— Ладно, Вундеркинд, не кипятись, прорвемся! — пытался хоть немного успокоить товарища Пабло. — Не думаю, что Леву, Гу Синя и пилотов змееносцев привезли в город в качестве сырья для биореакторов. Здесь и урана все-таки хватает.

— Вот именно, — нахмурился Брендан. — В городе даже наверху уровень радиации в разы превышает норму!

В его серых глазах пылал огонь, так что казалось, будто, рассыпая искры, встречается со сталью сталь.

— Всем обитателям верхних ярусов, включая кур, кутулухов и свиней, мясо которых мы едим, в пищу добавляют синтезированный йод. А вот рыба из подземного озера зачастую просто фонит.

— По самым скромным оценкам, залежи урана на планете могли бы поспорить с сильфидскими тритиевыми разработками, — развел руками Пабло.

— Если бы только кто-то придумал, как преодолеть притяжение черной звезды и наладить экспорт, — кивнул Брендан, который тоже остро переживал невозможность вернуться.

На Сербелиане его оплакивали отец-проходчик и мать-учительница.

— Вот я и говорю, что профессору Нарайану и остальной верхушке нет никакого резона отправлять рабочих копать лопатой уран безо всякой защиты, — вернулся к обсуждению Пабло.

— Не знаю, не знаю! — покачал головой Брендан, позаимствованным у Арсеньева жестом убирая со лба непослушную темную прядь. — Ты помнишь охотников?

— Мерзкие типы, — отозвался Пабло, вспоминая, как рейнджеры из города курочили их корабль.

— Они практически не похожи на людей.

— В такой кустарной броне любой сойдет за негуманоида, — пожал плечами Пабло.

— Дело не в экзоскелете, я видел их лица, — нахмурился Брендан.

— При таком уровне радиации мутации неизбежны, — вспоминая страдающих от тяжелых генетических заболеваний жителей Каллиопы и других окраинных миров, вздохнул Пабло.

— Я подозреваю, что в случае с охотниками они являются результатом направленного воздействия.

— Думаешь, наших ребят? — от чудовищности предположения Пабло похолодел, чувствуя, как шевелятся волосы на голове и наливаются болью старые, давно залеченные раны.

Он слишком хорошо помнил, каково это — быть подопытным или стать сырьем для биореактора. Хотя их с Командором и ребятами донорство продолжалось всего несколько дней, воспоминания об этом до сих пор являлись в кошмарах.

— Я почти в этом уверен, — жестко отозвался Брендан. — Под куполом проводится какой-то чудовищный эксперимент, и мы все его участники.

Пабло оделся и вышел в коридор. Часы показывали пять тридцать утра по местному времени. Так рано на научном ярусе вставали только техники и сотрудники пищеблока. Значит, до начала работы остается еще два с половиной часа.

Он с тоской подумал о том, что в прежней жизни проблемы с графиком труда для него не стояло. Даже на Васуки, где не существовало канала межсети, в его распоряжении в любое время суток была система внутренних коммуникаций, и помимо трех кораблей он поддерживал связь со спутниками. В городе под куполом вся информация тщательно кодировалась, допуск к компьютеру производился только по согласованию со службой безопасности. Эти меры предосторожности, пожалуй, угнетали даже сильнее невозможности послать весточку родным или жизни без солнечного света в замкнутом пространстве на орбите притянутого черной звездой медленно поглощаемого аккретором умирающего красного карлика.

— Оператор без сети, — с горечью шутил Пабло.

Он делал вид, что сотрудничает с руководством города и пытается проложить канал, который позволил бы, использовав в качестве передатчика излучение пульсара, наладить связь с пролетающими мимо кораблями. В чем смысл этой работы, он представлял себе достаточно смутно. Двигателя, способного преодолеть притяжение черной звезды, в галактике пока не существовало. Говорили, над чем-то подобным работал Маркус Левенталь. Но его след затерялся, а исследование осталось не завершено.

Поэтому более актуальной для себя задачей Пабло считал поиск доступа к системе безопасности. Хотелось понять, что же за дичь тут под куполом творится и что заставляет профессора Нарайана кодировать информацию, словно они находятся на секретной базе Альянса. Пока работа продвигалась тяжело и медленно. Только недавно Пабло с немалым трудом получил доступ к технической документации, которая позволяла понять основные принципы работы шахты, горно-обогатительного комбината и систем жизнеобеспечения. Однако при попытке внедриться в программу системы блокировки дверей его ждало разочарование. Доступ к нижним уровням осуществлялся исключительно вручную и только с письменного разрешения профессора Нарайана. А сами гермозатворы находились под круглосуточным наблюдением.

Поэтому пока Пабло сосредоточился на базе личных данных, пытаясь отыскать хоть намек на информацию о судьбе экипажа их корабля, и уже нащупал скрипты, уязвимые для атаки. Теперь оставалось только улучить момент, чтобы внедрить код и получить доступ. Но для этого требовалось войти во внутреннюю сеть.

Поскольку сон испарился бесследно, а сидеть без дела Пабло не привык, он спустился в спортзал, предвкушая долгую тренировку в приятном уединении.

В юности на Ванкувере и потом на Сербелиане всем видам спорта он предпочитал серфинг. Однако в последние годы совсем забросил тренировки, болезненно напоминавшие ему о Дине, вечном сопернике и партнере, переключившись на плаванье и обязательный для всех бойцов подразделения «Барс» флай. Изломанное змееносцами тело, хотя после восстановления не сбоило на марш-бросках и во время перегрузок, однако требовало постоянного внимания, не позволяя выйти из формы. Конечно, тренировку лучше проводить не с помощью программы-симулятора, а в традиционном спарринге, но будить Брендана Пабло не хотелось. Пусть поспит малец. Может, во сне что-нибудь дельное придумает.

Несмотря на ранний час, насладиться одиночеством в тишине спортзала не получилось: в бассейне уже кто-то плескался. Приглядевшись повнимательней, Пабло узнал ладную, гибкую и необыкновенно женственную фигуру. Доктор Кристин даже в небольшом резервуаре здешнего бассейна умудрялась двигаться как существо, для которого вода является родной стихией. Изящная и грациозная, отделенная от остального мира пластинами прозрачного стеклопласта, она выглядела нереидой, неизвестной прихотью судьбы оказавшейся на планете, где дающая жизнь влага встречалась лишь в твердом состоянии.

Приглядевшись повнимательнее, Пабло заметил странную особенность. Доктор Кристин вот уже минут десять наматывала круги на глубине, не снижая скорости и не поднимаясь на поверхность. При этом наметанный взгляд опытного ныряльщика не видел никаких специальных приспособлений. Интересно, какими тренировками достигается подобное умение?

Впрочем, застыть в восхищенном созерцании на небольшом отдалении от бассейна Пабло заставили отнюдь не размышления о необычных способностях этой удивительной девушки, чей смех напоминал серебряный колокольчик, а один лишь звук голоса побуждал мысли совершать крутой поворот оверштаг. В докторе Кристин Пабло нравилось абсолютно все. И острые груди, сейчас подчеркнутые обтягивающей тканью купальника, и ямочка между ключицами, и лучистые голубые глаза, и молочно-белая, почти прозрачная кожа в синих прожилках вен, и облако золотых волос. А еще она улыбалась застенчиво и загадочно, почти как его мать.

Следовало признать, что он влюбился. Главное, нашел время и место. Как будто кроме нее во вселенной не существовало никаких женщин.

Пока, правда, их общение не выходило за рамки дружеских посиделок после работы. Кристин, родившаяся под небом Эхо, жадно впитывала все рассказы о мире, в который ее не желала выпустить упрямая черная звезда. А уж когда Пабло или Брендан заводили речь о солнце или море, на ее лице появлялось нежное, мечтательное выражение человека, который, приложив к уху морскую раковину, пытается услышать, как перекатывает седые валы величественный океан. В этот миг она казалась такой хрупкой и желанной, что Пабло, не задумываясь, нырнул бы в черную дыру или еще раз пережил все пытки на Раване, если бы это помогло ей увидеть мир за пределами Эхо.

— Между прочим, подсматривать нехорошо! — раздался над ухом насмешливо-ехидный голос Брендана.

И этот молокосос, только пару лет как выпустившийся из института, будет еще ему указывать? С другой стороны, Брендан давно уже не тот испуганный мальчишка, которого они на Васуки вытаскивали из лабиринта монстров, и даже не тот упрямый юнец, который работал волонтером в госпитале Мураса во время эпидемии синдрома Усольцева. Да и любовных побед в двадцать шесть лет на его счету едва ли не больше, чем у Пабло в тридцать пять.

Именно этот шлейф неисправимого ловеласа, на который не раз пенял ученику Арсеньев, и заставлял Пабло напрягаться и ревновать. Брендан мог говорить что угодно, но в то же время сам бросал в сторону бассейна достаточно недвусмысленные взгляды кота, высматривающего в аквариуме золотую рыбку. А ведь он, будучи коллегой Кристин, проводил рядом с ней куда больше времени!

«Ну берегись, красавчик, в сегодняшнем спарринге тебе пощады не будет».

Конечно, Командор неплохо натаскал подопечного, показав все основные приемы и финты, но боевого опыта Брендан имел пока немного. Хотя после трагедии на Васуки и гибели Наташи Серебрянниковой, в которой Содружество обвинило Альянс, старое противостояние вновь перешло в горячую фазу, активных боевых действий пока не велось. Поэтому Брендану, совмещавшему в Звездном флоте службу исследователя-вирусолога и военного врача, не так уж часто приходилось менять лазерный скальпель и нано-манипулятор на скорчер и макромолекулярный клинок.

— Что, Вундеркинд, не спится? — небрежно поинтересовался Пабло, принимая боевую стойку.

— Просто разговор есть, — мигом посерьезнел Брендан, отвечая на вызов.

Хотя они встречались каждый день после работы или во время обеденного перерыва, поговорить о насущных проблемах и тем более обменяться добытой информацией им удавалось нечасто. Служба безопасности города неусыпно следила за обоими. Приходилось использовать любой повод, чтобы ее обмануть. И спортзал был едва ли не единственным местом, где они могли переговорить, не вызывая подозрений.

Какое-то время они обменивались ударами и блоками. Сначала, как обычно, разминались, потом ускорили темп, используя в качестве опоры не только пружинящее покрытие пола, но также стены и потолок. Брендан немного уступал Пабло ростом и длиной рук: все-таки сила тяжести на родной для Вундеркинда Сербелиане немного превышала земную. Однако он был превосходно сложен и двигался безукоризненно, копируя плавную слитно-текучую манеру своего наставника. Эдакий Командор в миниатюре. Вот только в случае с Пабло тактика копирования почти не работала. Все эти повороты, перекаты и финты он знал наизусть, а импровизировать Вундеркинд еще не научился.

Впрочем, желание наказать товарища за зубоскальство у Пабло уже давно отпало. Он не столько нападал и оборонялся, сколько следил за мельканием ловких, тренированных рук противника, и не только потому, что не хотел проиграть. Не имея возможности говорить о насущном в открытую, в движениях флая они с Бренданом зашифровали целый язык, взяв за основу систему старинного флотского семафора. Благо оба выросли у моря и в юности грезили о парусных кораблях.

«Что-нибудь удалось узнать?» — поинтересовался Пабло, старательно совершая сложный обходной маневр.

«Кто из членов совета директоров «Панна Моти», помимо Феликса, курировал программу «Универсальный солдат»?» — взволнованно просигнализировал Брендан, поспешно делая сальто назад.

Не ожидавший такого вопроса Пабло чуть не отправил его в нокаут.

«Ее же признали неэффективной», — с сомнением просемафорил Пабло, не понимая, куда клонит дотошный Вундеркинд.

«В том виде, в котором ее предлагал Феликс, да, — пояснил Брендан, в новой атаке демонстрируя прекрасный удар левой с разворота. — Но ты же знаешь, что выделенный из крови Командора и Маргариты Арсеньевой препарат, который улучшает реакцию, выносливость и регенерацию, теперь вводят всем пилотам и абордажникам. И у змееносцев в этом направлении велись параллельные исследования».

Пабло кивнул, обдумывая сказанное. Он имел все основания доверять товарищу. Все-таки Брендана не зря прозвали вундеркиндом. Ему не исполнилось тринадцати, когда он выиграл олимпиаду Содружества по молекулярной биологии. Поэтому Арсеньев допустил талантливого подростка к лабораторной работе еще на Васуки. Другое дело, что направление, которое принимал их разговор, совсем не радовало.

«Ты хочешь сказать, профессор Нарайан мог иметь отношение к этим разработкам и теперь использует наших ребят в качестве подопытных?»

«Я недавно выяснил, что в его лаборатории ведутся эксперименты по созданию новой модификации человека, способной противостоять воздействию радиации и любой другой агрессивной среды, и пытаюсь понять, откуда растут корни», — отозвался Брендан, выплескивая свое негодование в максимально жесткой атаке.

«Ты сам это раскопал или тебе дали наводку?» — на всякий случай спросил Пабло, понимая, что безопасники могли устроить и провокацию.

«Твоя гидропонная нереида поделилась, — заговорщицки усмехнулся Брендан, указывая на бассейн. — Она сама об этом недавно узнала и пришла в ужас. Думаю, она могла бы стать нашим союзником».

Хотя Пабло задела фамильярность несносного Вундеркинда, он подумал, что Кристин и в самом деле похожа на хрупкий оранжерейный цветок, нуждающийся в защите.

«Не смей ее впутывать! — резче, чем следовало, отозвался Пабло. — Это слишком опасно».

«Тогда хотя бы пригласи ее на свидание, пока это не сделал кто-нибудь другой, — возвращая на лицо прежнюю легкомысленную улыбку, посоветовал Брендан. — Она же только о тебе во время перерывов и говорит!»

Пабло украдкой глянул в сторону бассейна, пропустил удар и кубарем покатился по покрытию. Вынырнув на поверхность и удобно устроившись на бортике, за ними наблюдала доктор Кристин.

Неуклюже поднимаясь на ноги и потирая ушибленный бок, Пабло про себя отметил, что, проведя на глубине не менее четверти часа, она совсем не запыхалась, да и нежное лицо с лучистыми глазами выглядит белокожим, но не бледным.

— Ну же, давай! Действуй! Сейчас самый благоприятный момент, — зашипел в ухо Брендан.

Пабло досадливо от него отмахнулся. Он не какой-то сосунок, чтобы его поучали. Задетый ехидством Вундеркинда, он набрался смелости и дождался Кристин после душа.

— Интересуетесь флаем? — спросил он, удивляясь, каким чужим и неестественным звучит собственный голос.

— У вас хорошо получается, — улыбнулась Кристин, собирая влажные волосы в небрежный узел. — Наши охотники так не умеют.

Пабло подумал, что ее алые губы, когда она улыбается, становятся похожи на распустившуюся розу. Жаль, что под куполом, экономя ресурсы, совсем не выращивали цветов.

— Я мог бы показать Вам несколько приемов на всякий случай, — наобум предложил он, не очень представляя эту хрупкую девушку на татами.

— Сейчас уже поздно, — уклончиво отозвалась Кристин, оправляя манжеты наглухо застегнутого комбинезона. — Пора идти в лабораторию. Разве только вечером.

Сопровождаемый одобрительными жестами Брендана, Пабло проводил ее до входа в зону стерильности и условился о времени встречи.

Работа сегодня спорилась. Казалось, еще чуть-чуть — и на волне рентгеновского излучения пульсара сквозь пространство и время отправится послание: «Я люблю Вас, Кристин» и найдутся коды к каким угодно серверам. Но нейтронная звезда безмолвствовала, ей не было дела до людских чувств. А вот сервера на волне вдохновения решили-таки свои тайны приоткрыть. Пабло не только благополучно взломал базу личных данных, но и добрался до секретного досье заведующего научным отделом.

«Шатругна Нарайан, — узнал он наконец полное имя профессора. — Член совета директоров корпорации «Панна Моти». Куратор программы «Универсальный солдат».[9]

Перед глазами безумной кавалькадой пронеслись тоннели шахты «Альтаир» и обезумевшие подопытные, атаковавшие их на подступах к лаборатории, разряд парализатора и магнитные наручники, защелкнутые на запястьях, опасная игра по дезинформации врага и тайному взлому базы данных и бесконечные недели каждодневных пыток без надежды найти покой даже в смерти.

Дальше читать не имело смысла. Там значилось про какую-то невесту, потерявшуюся во время эвакуации на пустоши, и про работу по преодолению негативного воздействия радиации. Но какое это сейчас имело значение? Городом руководил один из членов совета директоров преступной корпорации, торговец человеческой смертью, безжалостный убийца, один из тех, кто обрекал людей на жуткие мучения, кто подписывал им с Командором, Дином и Петровичем смертный приговор.

Пабло поспешно вышел и уничтожил все следы взлома. Затем какое-то время, пытаясь успокоиться, смотрел в панорамное окно верхушки купола. Одна из привилегий научного отдела заключалась в возможности изо дня в день созерцать черный небосвод, залитую красноватым свечением пустошь с искореженными остовами погибших кораблей. Сегодня, впрочем, чернота неба, на краю которого притаился невидимый пульсар, выглядела не просто равнодушной, но почти пугающей. Пылающим знамением кометы на равнину опускался корабль.