Призраки Эхо (СИ)

Глава 37. Хлеб и зрелища

— Снова плясать для этого мутантского отребья? Да ты, милая, рехнулась!.. То есть я хочу сказать, Ваше высочество, это не самая лучшая идея. Вас разыскивает вся служба безопасности, и то, что люди Вашего бывшего жениха до сих пор не добрались сюда, — заслуга только защитного поля и операторов сети!

Хотя Йохан Дален запросто и запанибрата общался в заведении Хайнца и за его пределами с «девушкой Ндиди», перед махарани Сансары он явно робел и старался держать дистанцию. А Гаэтана и другие жены рудокопов, с которыми Савитри во время прогулок по уровню не упускала случая по-соседски перекинуться парой-тройкой фраз, с нескрываемым восхищением, граничащим с завистью, смотрели на слегка потрепанный, но по-прежнему роскошный наряд.

За спасение Ндиди и Синеглаза она отдала бы не только все свои наряды, но и сам титул махарани. Савитри, конечно, мечтала о свободе, но не такой ценой. Орфей вывел Эвридику, но сам остался в аду. Кто, когда и зачем изменил древний миф? Разве правильно живым жертвовать собой ради дважды мертвой?

— Дядя Брендан их спасет! — сдвигая бровки и стараясь снова не разреветься, упорно убеждал себя Камо, наблюдая за передвижением Гипа и его группы по тоннелям.

Как же Савитри хотелось разделить уверенность малыша! Почему ей не позволили отправиться вниз, а велели сидеть разряженной куклой, изнывая от сводящего скулы и оставляющего на коже кровавые следы от ногтей гнетущего ожидания и полного отсутствия новостей о возлюбленном и княжиче! Бедный мальчик ненадолго очнулся и снова впал в забытье, а след Ндиди затерялся где-то между камерой для допросов и лабораторией.

Процессор просчитывал шансы на благополучный исход спасательной операции, сводя их почти к нулю. Воображение рисовало жуткие картины: увы, она слишком хорошо представляла, на что способен ее бывший жених. Если бы Шатругна хоть раз выслушал ее и отказался от своих чудовищных планов, она бы согласилась вернуться с ним на Сансару и продолжать играть прежнюю роль. Другое дело, что бывший жених сам исключил возможность такого торга.

Поставив точку в многолетней летописи их непонимания, Савитри испытывала что-то вроде облегчения. И сейчас она жалела лишь о том, что ее игра с огнем не достигла желаемой цели. Мутанты вслед за своим идолом предпочли закрыть глаза, отрицая очевидное, лишь бы продолжать жить в удобном для них выдуманном мире. Даром что этот мир балансировал сейчас на неустойчивой жердочке, словно карточный домик в ветреный день.

Даже авторитет Маркуса Левенталя оказался тут бессилен. Когда конструктор попытался объяснить, почему корабль с неисправным плазменным инжектором далеко не улетит, его просто подняли на смех, а потом обвинили во лжи.

— Они, видимо, решили, что я специально их запугиваю, желая вернуть в городе власть, — сокрушенно проговорил Левенталь после неудачного сеанса связи.

— Они просто боятся, что их места займут «уроды» и отожмут их подачки и сферы влияния на черном рынке, — вздохнул Йохан Дален. — Да и охотников на пустоши и в городе за последние недели полегло немало.

— Да куда им разобраться в конструкции варп-двигателя, когда даже их царь и бог ничего не смог и не захотел понять, — махнул рукой Тонино Бьянко, пытаясь оптимизировать работу генераторов защитного поля.

В самом деле, Маркус Левенталь по настоятельной просьбе своего давнего товарища Виктора Громова скрепя сердце решился на диалог со своим главным антагонистом. Савитри не могла сказать, насколько Шатругна понял объяснения. Все-таки ракетными двигателями он никогда не интересовался. Однако конструктору он тоже решил не поверить. Тем более что признание собственной неправоты для него равнялось слабости и даже бесчестью.

— Я доверяю специалистам, отвечавшим за создание инжектора, — отрезал Шатругна. — И не собираюсь обсуждать их компетентность с человеком, посеявшим в городе раздор. Я завершил дело, которое порядка двадцати лет находилось на стадии проектирования и разработки, и собираюсь в ближайшее время воспользоваться плодами своего труда.

— Над перевооружением корабля трудились тысячи человек, включая столь презираемых тобой рудокопов, без каждодневной работы которых не сдвинулись бы с места ни погрузчики, ни трехмерные принтеры, — напомнил Маркус Левенталь. — А твои подхалимы и лизоблюды запороли уже готовый проект!

— Эти так называемые «подхалимы и лизоблюды» помогли выйти из тупика и преодолеть трудности, связанные с просчетами в руководстве и вечным заигрыванием с бесполезным сбродом, — надменно скривился Шатругна. — Когда я сотру в порошок твоих дружков-рудокопов и аннигилирую пиратскую посудину, — продолжал он, воодушевляясь, — я, так уж и быть, позволю тебе увидеть, как «Эсперанса» преодолевает гравитационную аномалию черной звезды. А потом я выкину тебя в открытый космос.

— Если ты не оставишь свои попытки уничтожить город, я взорву «Эсперансу» еще до того, как ты поднимешься на перевал Большого Кольца, — еле сдерживая гнев, предупредил Левенталь.

— Ты не сделаешь этого! — расхохотался в ответ Шатругна. — Ты слишком любишь свой корабль. И тут главная разница между нами. Я только что хладнокровно и осознанно убил твою дочь, а ты ведешь со мной переговоры. Ты слабак, Маркус! И мне не о чем с тобой говорить!

— Может быть, стоило изобразить убитого горем отца и выдвинуть ему ультиматум? — по окончании сеанса связи предположил Виктор Громов, который тоже знал, что Кристин осталась жива.

— И что бы это изменило, — раздраженно пожал плечами Маркус Левенталь. — По большому счету, он прав. Если бы я еще две недели назад уничтожил «Эсперансу», это помогло бы избежать сотен напрасных жертв.

— И лишило город последней надежды, — покачал головой Виктор Громов.

Савитри не знала, раскрыл ли конструктор все карты, рассказав старому товарищу про почти готовый к прорыву «Нагльфар», но не могла не согласиться с начальником геологоразведки.

— Сомнений нет, взрыв корабля — это крайняя мера, на которую следует идти, если другие способы не помогут, — устало кивнул Левенталь. — Но в сложившейся ситуации я уже не вижу иного выхода.

— Может быть, все-таки попробовать разминировать генераторы воздуха, пройдя через размороженный ледник? — осторожно предложил Тонино.

— Тем более, с нами теперь Эркюль и его мартышки, которые запросто пролезут в любые технические отверстия, — поддержал его Цветан.

— Мартышки боятся воды, — вздохнул Левенталь. — А вход со стороны озера — это узкий мышиный лаз, и он расположен в отстойнике, в котором концентрация тяжелых металлов превышает все допустимые нормы. Взрослому человеку в экзоскелете туда не протиснуться.

— В таком случае придется драться! — сжал кулаки Мубарек.

— Было бы чем, — не мог скрыть досаду Цветан. — И почему единственный путь к реактору старого рудника располагается именно на уровне этих долбанных мутантов?

— Если не удастся договориться, я к шайтанам разнесу эту богадельню! — пообещал Мубарек. — Пока еще есть аккумуляторы и боеприпас. Все равно подыхать. Так хоть повеселиться напоследок!

— Устроив в городе резню, мы только даром потратим время и потеряем людей к вящей радости Нарайана, — заметил рассудительный Тонино.

— Да и смысл резать мутантов, когда надо брать штурмом контору этого клятого профессора, вернее, ту ее часть, откуда есть доступ к генераторам воздуха, — добавил Йохан Дален. — А с одними пороховыми импульсниками и без энергетических щитов там много не навоюешь. Служба безопасности на пиксели порвет. Надо все равно как-то прокапываться к реактору старого рудника.

— Жаль, что те костюмы с «хамелеоном», которые где-то надыбали мародеры, так и остались лежать мертвым грузом на пустоши, — вздохнул Цветан. — Медузам-то они точно без надобности, а нам бы помогли незаметно мимо мутантов пробраться.

Савитри тоже вспомнила пешую часть своего путешествия в город: переход по тоннелям перевала Большого Кольца, лихую схватку, которую она даже в ее тогдашнем состоянии разглядела и запомнила, и первую встречу с бойцами сопротивления. Тошнотворный Тьяо, наверное, до сих пор рассказывал собутыльникам, как подобрал на пустоши не просто приблудную девку, а саму махарани Сансары, и сокрушался, что продешевил. Хотя слой «хамелеон» не спас мародеров от возмездия, на пустоши он работал безотказно. Но ведь существовали и другие способы маскировки.

— Эйо, голубушка, у тебя случайно не осталось наработок по голографическому шоу, которое ты показывала в заведении Хайнца? — спросила Савитри, уже прикидывая, каким образом можно приспособить готовые проекции.

— У меня сохранена не только копия спектакля, но и все черновики, — оживилась Рукодельница, еще не до конца понимая, куда клонит подруга.

— Ты что, высочество, снова собралась перед этими мутантскими ублюдками плясать? — не поверил Дален, мешая почти уважительное «высочество» с панибратским «ты».

— Я с радостью повторю свое выступление с медузами или без перед горняками на руднике или в любом из цехов комбината, отвечающем требованиям безопасности. А на уровне мутантов будет отображаться проекция, — охотно пояснила Савитри, думая про себя, что в нынешней ситуации сплясала бы даже танец семи покрывал, который так и не захотел увидеть в ее исполнении Шатругна и который она не успела показать Ндиди.

— А голографический ряд можно дополнить фрагментами высказываний Нарайана и рассказом о его экспериментах, — предложила Эйо.

— То, что не восприняли в виде информационной программы, может сработать под видом шоу, — согласился с ней Йохан Дален. — Особенно если включить туда фрагменты последнего разговора нашего дорогого профессора с главой службы безопасности.

— Если к тому же постараться и заполнить уровень голограммами, то там можно не только группу бойцов и технического персонала — танковый дивизион незаметно протащить! — воодушевился Тонино, спешно принимаясь за поиск всех доступных проекторов.

Впрочем, для их задумки годились даже наручные планшеты участников вылазки.

— А как же твой костюм? — спохватилась Эйо, в смятении глядя на Савитри и вспоминая непревзойденный дизайнерский шедевр, бездарно сгинувший где-то в покоях Нарайана.

— Станцую и в этом, — успокоила ее Савитри, указывая на свое парадное облачение и на ходу соображая, как наскоро изменить фасон жесткого жакета.

К счастью, длинная пышная юбка и облегающие брюки почти не стесняли движения, а покрывало и вовсе могло стать важным реквизитом. Отвлекать Эйо от работы, которую предстояло выполнить в рекордно короткий срок, она не хотела. Тем более переделки оказались несложными, а проекции с лихвой скрывали огрехи.

— Там в одном из шкафов есть облегающий арамидовый костюм, который я надевала во время коротких вылазок на пустошь или рудник. Его, думаю, можно будет поддеть под наряд, если все-таки ты решишь повторить пляску с медузами, — подсказала по ментальный связи Кристин.

Сама дочь Маркуса Левенталя была сейчас облачена в более массивный и надежный экзоскелет, снабженный антигравитационными ускорителями и системой жизнеобеспечения, позволяющей совершать долгие марш-броски по пустоши вроде того, который она проделала за последние сутки. Пока ее товарищи, соединившиеся с группой Брендана, ломали голову над тем, как преодолеть дверь в лабораторию, Кристин, оказав помощь Пабло, пыталась вместе с Савитри отыскать пленников.

Это им обеим вскоре отчасти удалось: бедного Синеглаза привела в чувство жестокая боль. Хотя княжич и находился в покоях главы научного отдела, обращались с ним скорее как с пленником. Сотрудники лаборатории, не позаботившись об анестезии, брали на анализ образцы ткани его органов и костей. А потом ввели в вену иглу от вакутейнера[26] с десятком пробирок.

— Они что, думают, если выкачать из меня всю кровь и перелить другим подопытным, те сразу научатся принимать облик тотемов и станут непобедимыми воинами? — из последних сил бодрился княжич, по обрывкам разговоров окружающих его теней в белых балахонах и по отражениям в гладких поверхностях пытаясь выяснить участь Ндиди и узнать о собственной судьбе.

— Всю кровь они точно выкачивать не станут. Нарайану ты нужен живым, — успокоила княжича Кристин, вкратце обрисовав уготованную ему участь.

— Какой такой династический брак? — вместо того чтобы успокоиться, возмутился Синеглаз. — Я помолвлен с сольсуранской царевной! Пусть только попробует сделать из меня свою марионетку. Если не сумею добраться до генераторов воздуха, то на пустоши сбегу.

— Держись, Глаша! Помощь уже близко! — сопереживала товарищу Камилла.

Синеглаз, прежде чем коновалы из лаборатории его снова вырубили запоздалой дозой анестетика, и сам успел увидеть, как с появлением Шварценберга застопорившаяся было спасательная операция стремительно перешла в горячую фазу.

Наблюдал за штурмом лаборатории и маленький Камо, который в мыслях тоже пробирался по безликим стерильным коридорам, обезвреживал охрану, а потом расстреливал в жаркой схватке боекомплект, прорываясь к боксам и лабораториям.

— Гаси их, дядя Брендан! — азартно вопил он, наблюдая за перестрелкой. — Задай этим обдолбанным ушлепкам покрепче! — добавлял он, не обращая внимание на многозначительно покашливание Эйо, которая не любила, когда сын повторял за взрослыми слишком крепкие выражения.

Впрочем, звучащую сейчас из уст Гипа и его товарищей похабщину и божбу Рукодельница и сама, похоже, воспринимала почти как благовест, возглашающий о том, что бойцы живы и рвутся к цели, сокрушая на пути врага.

Как простодушно поясняла в начале их знакомства Пэгги, на войне без сквернословия нельзя, и Савитри с ней соглашалась, вспоминая древние обряды изгнания демонов. Повторяя в уме и приспосабливая к новому образу и неизвестной пока площадке движения священного танца натьи[27], она с улыбкой облегчения слышала пронзительный, слегка ворчливый голос подруги, с легкостью перекрывавший басовитый мужской рев.

— А ну посторонись, недоумки! Хвост вам в рот и во все дыры! — восклицала боевой андроид, заняв любимую позицию на потолке и поливая оттуда противника огнем, не давая приблизиться к боксам. — Куда прете? Не видите, тут занято!

Мало кто из охотников успевал ей поперек слово молвить.

— Брендан, осторожно! — замирала от ужаса Эйо, наблюдая, как ее Гип, в последний момент уклонившись от нацеленного ему в грудь разряда плазмы, в кувырке сбивает с ног недостаточно меткого стрелка, успевая уложить еще двоих противников.

— Ребята, поднажмите! — забыв про голограммы и схемы, вопили рудокопы, наблюдая, как их товарищи вытесняют охотников из стационарного блока и лабораторий.

— Да бросьте вы эту шнягу, выводите людей! — ругался на Эркюля и Шаку Таран, увидев, что те, не обращая внимания на усиливающуюся вибрацию стен, пытаются вытащить какие-то приборы.

Приборы, правда, оказались анализаторами, которые очень пригодились врачам из импровизированного госпиталя в убежище, где уже принимали новых раненых. Помимо пострадавших и детей в числе первых подъемником воспользовались Лев Деев, Прокопий, Шака и Пэгги, которые несли контейнеры с реакторным топливом.

— А они скоро спасут дядю Ндиди и Глашу? — по очереди приставали к бедной Эйо Камо и Камилла.

Рукодельница отводила глаза и делала вид, что полностью поглощена работой над голограммами. Она уже понимала, что брата среди спасенных нет. И Савитри ничем не могла ее утешить. А ведь она отлично знала, что в своей мстительности Шатругна становится подлым и мелочным. Впрочем, он редко когда делал что-то просто так, из любого своего поступка стараясь извлечь максимальную выгоду.

— Подручные Хайнца и охотники спешно приводят в порядок его клуб и в авральном режиме перестилают арену. Видимо, решили, что нам уже крышка, и собираются до того, как свалить из города, повеселиться и отпраздновать победу, — поделился с товарищами-рудокопами однорукий Тавиньо, который как разносчик еды имел доступ на уровень мутантов.

— Будет им победа, когда запустим реактор на старом руднике, — воинственно погрозил шуруповертом Мубарек.

— Все как обычно, — проворчал Цветан. — Себе — власть и богатство, черни — дешевый хлеб и зрелища.

— Но кого и зачем они собираются выпускать? — взъерошил рыжие вихры Йохан Дален, озадаченно разглядывая мутантов, занимавших места у арены и спешно закидывавшихся дармовой снедью и выпивкой. — Лучшие бойцы из числа охотников собираются в рейд, а наши — либо на баррикадах, либо в плену.

Савитри и Эйо переглянулись. Страшная догадка пришла к ним обеим одновременно. И прежде чем они успели ее озвучить, на арене появились бойцы. Первыми по многолетней традиции заведения папаши Хайнца вышли охотники. Издавая воинственные возгласы и вздымая здоровенные кулачищи, они обходили арену по кругу. Публика, самозабвенно надрывая глотки и разбрызгивая пиво, приветствовала своих бойцов.

Появление «уродов» всегда сопровождалось презрительным улюлюканьем и снисходительными смешками. Сейчас в реве трибун ощущалась угроза. С этого ринга за колючей проволокой гладиаторов живыми выпускать не собирались. Тем более что в приговоренных и так еле теплилась жизнь.

— Их что, крюками драли? — с содроганием разглядывая иссеченные лазерными плетьми окровавленные тела, нервно поинтересовался Мубарек.

— И ими тофе, — без тени улыбки прошепелявил Ящер, который только сутки назад чудом избежал гибели на арене.

Папаша Хайнц, видимо, решил, что шоу должно продолжаться. Впрочем, этим спектаклем руководил явно не он. Хотя мутанты отказались от переговоров с «уродами», программа Эйо посеяла в их умах сомнения, и Шатругна, которому для штурма «Эсперансы» требовалось пушечное мясо, решил подправить свой пошатнувшийся авторитет, не забывая о личной мести.

— Бездны космоса! Это ж наш Ндиди! — невольно ахнул Йохан Дален, глядя на бойца, кровоточащие раны которого даже не успели подсохнуть.

— А там Гу Синь и Золтан, — вздохнул Цветан.

Эйо рефлекторным движением прижала к себе Камо, не давая ему увидеть происходящее на экране.

— Пусти, мама! — вырывался мальчуган. — Я хочу посмотреть! Дядя Ндиди все равно их порвет!

— Конечно порвет, — спешно кивнула Савитри.

Пока она с трудом себе представляла, как бывший чемпион заведения Хайнца держится на ногах. А ведь еще сутки назад она украдкой любовалась его точными и ловкими движениями, восхищалась быстротой реакции, замирала от сладкого томления, наслаждаясь игрой рельефных мышц.

Поскольку Брендан и его товарищи не позволили Шатругне отыграться на «грязном кули» в лаборатории, он решил поразвлечься иным образом. Если даже глава научного отдела самолично не истязал пленника, в том, что он наблюдал за его мучениями, Савитри не сомневалась. Искореженная правая рука выглядела местью за не слишком бережное рукопожатие Пэгги. А ведь левой Ндиди владел гораздо хуже, сколько Брендан ни работал, чтобы поставить товарищу удар.

Впрочем, от первого выпада Ндиди каким-то образом уклонился, а потом даже атаковал, точным ударом разбив охотнику бровь. При этом действовал он скорее наугад. Смотреть на противника мешала заливающая глаза кровь. Его лицо от левого виска, расчертив лоб, перебив переносицу и затронув правое веко и щеку, рассекал жуткий кровавый рубец. К этой отметине вскоре прибавились еще десятки синяков и ссадин.

Ндиди их, казалось, не заметил, как не замечал, что временами наносит удары и выставляет блоки сломанной рукой. Хотя по правилам флая он все же в основном использовал для ударов и обороны менее пострадавшую левую и босые ободранные ступни, стараясь не сбавлять темп и изобретая на ходу новые приемы. Он понимал, что это его последний бой, и поэтому дрался в полную силу без поддавков, вкладывая в каждый удар свою ярость и жажду жизни. Ту самую, которая помогла ему не согнуться под спудом невзгод, которой он щедро делился со своей принцессой, пробуждая в сердце Савитри забытые чувства и утраченные мечты Гу Синь и Золтан старались от него не отставать, своей стойкостью невольно вызывая одобрение зрителей к вящему неудовольствию охотников.

— Так, дядя Ндиди! Наподдай им еще! — наивно радовался Камо, не понимая безнадежности происходящего.

— Что они делают? — ужасался Йохан Даллен. — Их же всех просто убьют.

— Их и так приговорили, — напомнил Мубарек. — Но они не забыли, что такое честь и достоинство.

Эйо при этих словах застыла у экрана, тщетно борясь с подступившими к горлу рыданиями. Савитри ее понимала. Сколько раз Ндиди, рискуя собой, специально подставлялся, забывая гордость. Ради семьи, ради отработки мифического долга, а потом в заранее проигрышной попытке выкупить свою принцессу из неволи. Формально Савитри все еще считалась собственностью Хайнца или Шатругны. Какая разница. За все годы ее жизни один только Ндиди никогда не смотрел на нее как на вещь.

С каким бы трепетом она бы сейчас подставила ему плечо, омыла раны, врачуя их и покрывая поцелуями. А вместо этого смотрела, как любимый и его товарищи корчатся от боли, отплевывая кровь под восторженное улюлюканье и рев ликующих трибун. Охотники, конечно, не оценили волю «уродов» к борьбе. Опьяненные собственной кровью и обидой, а Ндиди в первом раунде удалось ловким приемом отправить одного из противников в нокаут, они забыли последние правила, набросившись на бойцов всем скопом, и теперь происходящее на арене больше напоминало публичную казнь.

— Мы вправду не можем их отбить? — вопрошающе глянул на товарищей Цветан, наблюдая, как, сбив Ндиди с ног и не давая подняться, охотники топчут и пинают Гу Синя и Золтана.

Похоже, палачи соревновались, кто причинит пленникам большую боль.

— Пока не запустим реактор, мы не имеем права рисковать, — нахмурил светлые брови Лев Деев, спешно скачивая на планшет изображение какого-то хтонического чудовища для маскировки.

— Ставить на кон успех всей операции и вправду не стоит, — согласился с капитаном Тонино. — Но, если проекции будут демонстрироваться по всему уровню, почему бы не попытаться под их прикрытием проникнуть в клуб? Тем более что экраны, как я вижу, уцелели и даже подключены, — добавил он, указав на увеличенное изображение бойни, трансляцию которой могли наблюдать не только счастливчики, успевшие занять места в клубе, но и зрители на уровне.

— Голограмм у нас хватит на всех, — спешно заверила товарищей Эйо, срочно внося поправки в сценарий, пока Пэгги, которой в новой редакции отводилась роль двойника принцессы, облачалась в облегающий арамидовый костюм Кристин, смотревшийся на ее точеной фигурке соблазнительно, если не сказать вызывающе.

— Начинайте операцию, только когда основная группа подойдет к реактору, — строго предупредил товарищей Лев Деев.

— Надеюсь, до этого времени Ндиди и ребята останутся живы, — вздохнул Йохан Дален, наметанным взглядом пытаясь определить степень тяжести травм пленников.

— Пока основная группа будет добираться до рудника, мы отвлечем мутантов более интересным и поучительным зрелищем, — с надеждой проговорила Эйо.

Она закончила монтаж и сбрасывала фрагменты шоу на устройства, попутно объясняя Тонино и остальным помощникам последовательность показа.

Савитри в это время спешно обсуждала с инженерами и вызвавшимся ей помочь Йоханом Даленом особенности нового номера. На этот раз решили обойтись без медуз. Выход за пределы защитного поля давал службе безопасности шанс вернуть беглянку. Поэтому остроты и драматизма перекроенной заново композиции решили добиваться более доступными средствами.

В редкие часы досуга на пустоши или в убежище Пэгги развлекала ее высочество игрой с ножами и стилосами, демонстрируя обычные для андроида чудеса ловкости и проворства. Со временем Савитри и сама освоила эту игру. Благо процессор мог за доли секунды просчитать траекторию броска и уклонения от него. Сегодня роль ножей предстояло сыграть выпущенным из нейлера[28] штифтам и дюбелям.

— Ты уверена, что успеешь уклониться? — беспокоился Йохан Дален, закрепляя четыре гвоздезабивных пистолета на штативы и выставляя максимальную скорость.

— Траектория передвижений штативов синхронизирована с моим процессором, — невозмутимо пояснила Савитри, поправляя покрывало и придирчиво оглядывая задрапированные синей пленкой стены цеха.

К тому времени, когда омерзительная в своей натуралистичности картина истязания на всех экранах внезапно сменилась красочными проекциями, многие уже пресытились видом боли и крови и только ждали, когда же и чем все это закончится. Зрители первых рядов, заскучав, делали ставки, кто из пленников раньше испустит дух. Среди тех же, кто столпился у голографических мониторов, даже слышались возгласы разочарования и жалости. Любители боев сокрушались о том, что интересного и острого зрелища, увы, не получилось, заведомые поддавки окончательно развратили охотников. Кто-то предлагал поскорее уже прикончить пленников, чтобы не мучились, а то и вовсе отпустить. Что толку воевать с калеками.

Поэтому, когда арена внезапно превратилась в древний храм, посреди которого стоял жертвенник, мутанты встретили смену декораций восторженным ревом и аплодисментами, а растерянные охотники так и застыли, размазывая заскорузлыми от крови кулаками пот и с опаской наблюдая за перемещением причудливых голограмм.

Такие же проекции, изображавшие хтонических чудовищ и могущественных небожителей, заполонили коридоры уровня. Асуры и боги пахтали молочный океан, добывая амриту, и великий змей Васуки истекал ядом, грозящим уничтожить все живое, а Шива Натараджа укрощал чудовище. Потом из вспененных молочных волн вышли небесные танцовщицы апсары, самим своим появлением символизируя победу жизни над смертью, и их великая натья, основанная на синтезе музыки и танца, исцелила отравленный мир.

Конечно, единственная плясунья девадаси[29] кружила по помосту, установленному не на арене, а в цеху. Но мастера иллюзий научились создавать двойников и клонов куда раньше, нежели к этому пришли биологи. Савитри впервые выступала без маски, лишь иногда прикрывая лицо и голову покрывалом. И хотя танцевать в пустом цеху было странно и непривычно, она знала, что за каждым ее движением наблюдает весь город, и потому старалась языком танца нритты[30] поведать о том, о чем не смогла рассказать во время заседания совета и донести с помощью предыдущей трансляции.

Ее украшенные звенящими браслетами босые ноги рассыпали причудливые дроби джатисварама, ускоряя темп и сложность комбинаций, вздымались в натарадже. Руки изгибались в древней пластике мудры, языком жестов рассказывая священную историю, а на лице играли причудливые маски абхинаи, языка мимики, регламентирующего выражение губ и глаз.

Переходя от приветствия пушпанджали и зачина аларипу через ряд вариаций к фигурам воспевающего подвиги божества варнама и виртуозной тилане[31], Савитри чувствовала, как ступает по остриям кинжалов, балансируя над бездной. А стопы ее двойников лизал первозданный огонь, в то время пока Шива вел танец создания разрушения, а Вишну-Рама, Лакшмана и Хануман преследовали демонов, отступавших в сторону старого рудника вместе с бойцами, примерившими их личины.

— Это что за каракатица? В кого вы меня превратили? — возмущался Мубарек, примеряя отведенную по сценарию проекцию.

— Дурачина! Это же сам Шива Натараджа! Разрушитель миров, единый с Создателем Брахмой и Хранителем Вишной, — пояснил его сосед Рам.

— Един только Аллах, но его лик незрим, — проворчал Мубарек.

— Не привередничай! — осадил товарища Цветан. — Мне тут вообще вымя пририсовали.

— А мне рыбий хвост, — озадаченно проговорил Лев Деев.

Проекции сработали не хуже слоя «хамелеон». Не только мутанты и охотники, но даже агенты службы безопасности ничего не заподозрили. А уж когда в грудь небесной танцовщицы сразу с нескольких сторон полетели двадцатисантиметровые гвозди, дюбели и штифты, единый возглас ужаса и восхищения сотряс низкие своды, долетев отголоском даже до цеха, в котором плясала Савитри.

Махарани только недобро улыбнулась, бестрепетно продолжая следовать давно отточенным и отработанным движениям нритты и точно зная, что острия не причинят ей вреда. Кудесник и Шаман программу написали добротно. И теперь штативы с нейлерами управлялись процессором Савитри. Сама принцесса лишь следила за тем, чтобы ее летящую пышную юбку и покрывало ненароком не пригвоздило к помосту. Беречь себя не оставалось сил: на месте сердца и так уже много лет пылал погребальный костер, а на ступнях и ладонях проступали стигматы.

Если бы это помогло спасти город и вызволить пленников, она бы, как древние девадаси, рассказчицы историй о победе божества над демонами, ведавшие, что от их мастерства зависит исход битвы, не просто излила душу в танце, но отдала бы жизнь, выплясав и выплеснув всю ее до последней капли. Но разве боги приняли бы ее жертву? Ведь она и так, считай, что не жила.

Впрочем, Савитри не просто исполняла священную натью среди летящих сулиц и стрел, а рассказывала историю преданности и предательства. Она тянула руки к прекрасному и недоступному жениху, а получала в ответ лишь острые колючки насмешек и упреков, ледяные иглы равнодушия и терновые заросли отторжения.

Савитри всегда старалась следовать древним добродетелям и верила старому пурохите, убеждавшему ее в том, что жена должна принимать любые решения мужа. Но в качестве благодарности оказалась забыта на пустоши. Шатругна решил, что ключ от сокровищницы лучше сохранится между камнями в пустом скафандре, выеденном медузами, и очень удивился, не найдя на месте ни скафандра, ни ключа. К тому времени он поймал на крючок Маркуса Левенталя: пообещал вылечить умирающую жену, а вместо этого прибрал к рукам город и едва не сделал наложницей дочь…

Конечно, сейчас это почти не имело значения. Савитри просто отвлекала внимание от Ндиди и других пленников и отводила глаза службе безопасности, не позволяя разглядеть группу, почти добравшуюся до рудника. Ее самозабвенная пляска и в самом деле продлевала любимому жизнь. Избитый, израненный боец, собрав последние силы, смотрел на экран, в тайнописи отточенных движений расшифровывая признание в любви. Еще во время подготовки предыдущего номера Ндиди освоил язык мудры и абхинаи, и даже в нынешнем состоянии пытался своей махарани отвечать, успокаивая и ободряя.

И все же не просто так звон браслетов и ожерелий сопровождал ритмичный перестук гвоздей, от которых Савитри научилась уклоняться, только отдав контроль над чувствами на откуп процессору. Выбирая Ндиди, она отрекалась от Шатругны, обличая и обвиняя. Тот, кто предал нареченную и благодетеля, не остановится перед предательством доверившихся ему.

Савитри видела, что на одутловатых, изуродованных болезнями и неуемными экспериментами лицах мутантов начало проступать понимание. Все-таки предыдущая передача заронила во многие души сомнения. Конечно, охотники отказались от переговоров, но это вовсе не означало, что их позицию разделяли абсолютно все. Мутанты начинали думать, анализировать, сопоставлять. Кто-то вспомнил прежние времена: нередкие прогулки в саду под куполом, визиты к знающим врачам. А так ли плохо им жилось при Маркусе Левентале, а так ли безоблачно их нынешнее житье? Да и не сможет один корабль поднять на борт всех.

— Мы на месте. Можете приступать! — доложил второй группе Лев Деев, пока Тонино и другие инженеры осматривали механизм реактора и смахивали пыль с основных агрегатов.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Маркус Левенталь.

— Магнитные ловушки, кажется, исправны. Сейчас попробуем запустить, — отозвался Тонино.

— Главное, что реактор отключен от распределительной системы, и ничего не мешает перебросить энергию напрямую на те цеха комбината, которые находятся под нашим контролем, — обнадежил конструктора Лев Деев.

К тому времени, когда один из двойников танцовщицы внезапно материализовался на арене, старательно повторяя движения нритты, в тороидальную вакуумную камеру[32] начала поступать плазма, а инженеры комбината доложили о приеме первых мегаватт энергии. В это время проекции демонов и богов кружили возле бесчувственных, но живых пленников, словно призывая зрителей решить их судьбу.

— Кончайте их! — вопили охотники. — В назидание всем бунтовщикам!

— Нет, пусть живут, они были хорошими бойцами, — возражали им старожилы и завсегдатаи заведения, ценившие не дешевую победу, а красивое зрелище.

— Отпустите их, не мучьте больше! — причитали женщины, чьи сыновья получили увечья в бандитских разборках и на руднике.

— Вас обманывают! Это все происки уродов! Они пытаются занять ваше место и вернуть власть, — давили какие-то маргиналы, среди которых, кажется, даже мелькнули рожи Тьяо и Билли.

— Да такое место я бы и сам кому угодно отдал! — рассмеялся в ответ какой-то согнутый в дугу старик.

Савитри в этот миг казалось, что нацеленные на нее гвозди застыли в полете, а мгновения ожидания растянулись или, наоборот, сплющились, точно время и пространство в зоне экзотической материи. Она видела, что здоровяк Прокопий в образе какого-то ракшаса уже поднял на руки израненное тело Ндиди, а Шака и Ласло несут к выходу Гу Синя и Золтана. Пэгги продолжала танцевать, вместе с Кевином и еще несколькими бойцами прикрывая отступление.

Но в тот момент, когда толпа расступилась, выпуская процессию из клуба, путь преградил папаша Хайнц. Его окружали вооруженные до зубов бандиты и агенты службы безопасности.

— Куда это ты собралась, подруга? — одними губами улыбнулся он, хватая Пэгги за руку. — Мне велено вернуть тебя жениху.

В желании выслужиться и получить заветное место на «Эсперансе» теневой король уже принес в жертву своего чемпиона. Теперь настала очередь его звезды: хозяин клуба, конечно, не разглядел, что перед ним вовсе не махарани. Благо ПГ-319, которой на Сансаре нередко приходилось исполнять роль девадаси, владела натьей едва ли не лучше махарани.

Пэгги не стала церемониться, перейдя в боевой режим. От первого взмаха макромолекулярного клинка помимо самого Хайнца полегло еще трое бандитов, включая Тьяо и Билли. В узком проходе завязалась потасовка между мутантами. Рудокопы пытались прийти на выручку своим. В это время служба безопасности безуспешно штурмовала реакторный отсек. Группа Льва Деева намертво держала оборону.

Савитри обессилено опустилась на помост, даже не заметив, кто и когда обесточил нейлеры. Перегретый процессор сбоил, из глаз градом катились слезы. Рудокопы, подключив реактор, получили шанс спасти город. Гу Синю и Золтану уже оказывали помощь. Досталось им сильно, но врачи обнадеживали. Вот только Ндиди отбить не удалось, а Шака и Пэгги не оставили раненого товарища. В отличие от Шатругны ПГ-319 не бросала слов на ветер, а она пообещала своей махарани без Ндиди не возвращаться.

Впрочем, все это уже не имело значения. Над городом прозвучала сирена и раздался приказ о всеобщей эвакуации.