Приятель

Глава 17. Майя | Жизнь она иногда такая

Рот спирало от крови, пока меня били, я прикусила язык и теперь его противно тянуло у меня во рту. Я сидела в полностью тёмном помещении, зафиксированная на стуле стальными затяжками. Когда свет включился, по глазам проехал крайне острая боль. Я зажмурилась и услышала тяжёлые шаги и сухие покашливания.

Когда я открыла глаза, то увидела перед собой Андреаса Мира. Он выглядел темнее тучи и презрительно сверлил меня из полуоткрытых глаз. Фыркнув, он сказал:

— И так, неужели вы думали, что вам сойдёт с рук ваше похищение данных? Вы думали я совсем тупой и не проверю личности тех, кто пришёл ко мне? Может, вы с дружком считали, что после его… перфоманса. Я не уделю вам всё возможное внимание Директории?

Я закатила глаза и сплюнула кровь в сторону:

— Очень злодейски, конечно. — я нацепила на себя маску бравады, — Вы взяли, избили беззащитную девушку, притащили её чёрт знает куда и собираетесь пытать, да ещё и лично? Я была лучшего мнения об основателе станции…

— Поверь, будь здесь Игнатий, он бы обошёлся с тобой нежнее и профессиональнее. Но из-за твоего друга наш глава службы безопасности мёртв.

— Вани?

— Антона.

— Он мне не друг, как и господин Мерзляев, собственно.

— А твои действия говорят об обратном. Ты знаешь, что защищаешь серийного убийцу на пару с опасным бунтарём? — он грубо схватил меня за подбородок и заставил посмотреть на него, я не раздумывая плюнула ему в лицо.

Он с отвращением вытер лицо обратной стороной ладони и снова протяжно фыркнул:

— Молодёжь нынче совсем не учат манерам.

— Кто бы говорил. Будь у вас манеры, меня бы здесь не было. Я вообще не планировала никакого бунта.

— Ха, а данные с компьютера основателя ты скачивала просто ради шутки, да? Тебе не говорили, что есть вещи, которые не стоит знать.

— Например о том, что мы все находимся в тюрьме? Не знаю, кажется всем было бы лучше, если бы об этом стало известно.

— Ты не понимаешь о чём говоришь, девонька. Ты представляешь, как всем этим людям захочется вырваться из тёплых объятий станции на дикую Землю? Они сами-то быдло и дикари, которым только дай повод уничтожить свою жизнь и они вырвут его из тебя вместе с костями и мясом!

— Как-то вы их не очень любите?

— Я их люблю так, как они сами себя не любят. Как родитель. А родительская любовь может быть очень жёсткой, но она всегда справедлива. И я справедлив: никто никому ничего не расскажет, и никто никуда никогда не пойдёт.

— Это не справедливо.

— Это не тебе решать.

— Тогда зачем вы пришли и говорите со мной?

— Потому что я хочу, чтобы ты рассказала мне всё что знаешь о планах твоих "не друзей": Антона и Вани. Что они замыслили?

— Если бы мне не били со всей дури по почкам, а пригласили бы на чай, я может быть и рассказала бы. Если бы ещё знала конечно. Но так у меня ни знания, ни желания.

— О, с желанием я могу тебе помочь. Видишь ли, тебя в любом случае надо будет пустить в расход, учитывая, что ты знаешь то, что тебе не положено. Но я могу закрыть глаза на твоих родителей и подруг, которые тоже могли бы знать больше, чем положено… Если ты понимаешь, о чём я.

Я панически усмехнулась, не веря его словам:

— Даже вы не настолько ужасный человек, чтобы убивать столько людей ради такой тайны.

— О, я как раз такой. Ужасный и злой. Но я могу быть и милосердным, если со мной сотрудничать. А учитывая, что ваша шайка малолеток убила моего товарища, я бы на твоём месте очень постарался бы разбудить во мне милосердие. Потому что сейчас я могу быть исключительно жесток.

Он выудил из рукава своего строгого костюма звуковую отвёртку:

— Знаешь, у некоторых инструментов поразительно много способов применения. Вот казалось бы отвёртка, да? Говорят, если засунуть её в правильное место, она может изранить и вывернуть сразу целую кучу чувствительных органов. Хочешь проверить? — в его глазах блеснул очень недобрый огонёк.

Всё внутри сжалось. Я прекрасно понимала о чём он говорит и что он собирается сделать. Бравада, как и любые слова закончились именно на этом моменте. Я наивно стала ворочаться, пытаясь выбраться из кандалов, но стул плотно держал меня на месте. Слишком плотно. Все мои потуги были жалкими, больше болезненными.

Андреас сделал шаг вперёд. Я приготовилась держать ужасный удар. Но тут дверь в комнату отворилась и вошёл какой-то солдат Директории. Глава станции злобно развернулся и прошипел:

— Я же просил меня не тревожить! Не видишь, я занят делом? Без Игнатия у вас совсем нет порядка! Пошёл прочь!

Солдат покачал головой, поднял пистолет и тут я услышала знакомый голос:

— Да, без Игнатия тут с системами безопасности всё совсем плохо! — это был Ваня, у меня отлегло от сердца, хотя я безусловно всё ещё была зла на него за его предательство.

— Ты… — ещё ядовитее прошипел Андреас, узнав во вторженце своего недавнего соперника.

— Можем обняться и поцеловаться ради встречи, но… — он стукнул по стене, ударив по кнопке, которая открыла мои путы, — Как-нибудь потом. Бросай свою игрушку и садись ка в своё же кресло. Я не шучу, я с удовольствием в тебя выстрелю, но Майя у нас против насилия.

— Он хотел изнасиловать меня отвёрткой, — сказала я, отступая в сторону от кресла, — можешь его убить.

— Простите, мадам, но вы сами сказали, что бесполезно резать рыбе голову. И я признал вашу правоту, мы нарежем всю рыбу на чёртово сашими! И даже без бунта и насилия. С нашей стороны.

— Ты решил поиздеваться надо мной? Сейчас? — я скрестила руки на груди, этот парень был невыносим.

— Я тебя спасаю, так что имею право. И поговорим о чувствах потом, ладно? Нам ещё надо станцию спасать.

Андреас, пока мы говорили, покорно сел в кресло. Ваня снова долбанул по кнопке, фиксируя главу станции в его же тюрьме. В благоразумии ему конечно не откажешь…

— Ну всё, Майя, побежали, у нас не так много времени! — сказал Ваня, разворачиваясь и зазывая меня за собой.

— А его… мы что, оставим? — сказала я, указав на Андреаса, сохранявшего высокомерно-презрительное выражение лица.

— А что он теперь сделает? Его ещё не скоро найдут. Да и у нас есть дела поважнее. Нам нужно в твой офис.

— В мой офис?! — спросила я, направляясь за ним и выходя в коридор, мы практически сразу перешли на лёгкий бег и мой спутник с какой-то поразительной лёгкостью открывал все двери на пути.

— Мы поговорили с Антоном и нашли способ, как нам с тобой выкрутиться из всей этой ситуации. И ему заодно. Но для этого нам нужен доступ к системе информирования на станции, — он ещё слегка ускорился, я еле успевала за ним.

— Ты говорил с Антоном?!

— Ага, связь с Землёй установил. Ты думаешь, кто мне помог проникнуть в этот сектор станции? Но ты ещё увидишь, что мы с ним задумали. Это будет шикарное шоу!

— Что-то мне это не нравится…

— А зря. Это будет просто правда. Прямо как ты любишь.

Мы больше не говорили, просто мчались со всех ног к месту моей работы, петляя по коридорам и перемычкам. Путь был не такой далёкий, как можно было ожидать. Уже совсем скоро мы оказались у моего офиса. Даже тревога ещё не успела подняться, а значит Андреаса ещё не нашли.

Мы оба влетели в просторное и душное помещение. Благо внутри никого, кроме моей подруги Ани не было. И конечно та была шокирована моим внезапным появлением, да ещё и в компании Вани, всё ещё носившего солдатскую форму. От неожиданности она вздрогнула и уронила стакан чая на пол, разлив его по ковролину:

— Майя?! Что ты здесь делаешь? Тебя разве не…

— Это долгий разговор, Ань, сейчас нам нужен доступ к административной панели, — сказала я, отодвигая её в сторону, — Кабинет шефа открыт?

— Да, но ты же понимаешь, что я должна буду о тебе сообщить? — сказала она отступая.

Я злобно зыркнула на неё, но она не остановилась, серьёзно направляясь к выходу.

— Мы же подруги, верно? — спросила я, серьёзно.

— Да, но ты беглая преступница, — сказала Аня, — И как говорят, ты помогала убийце… не могу же я… — она продолжала отступать пока не наткнулась на Ваню, поднявшего пистолет.

— Видимо не можешь, — сказал Мерзляев серьёзно, — я об этом позабочусь. Эй, — он обратился ко мне и кинул чип, на который записывалась информация, — Пусти видео с носителя на все экраны станции. А я прослежу, чтобы твоя подруга оставалась на месте. Будет опасно её брать к административной панели.

Я кивнула и бросила Ане:

— Прости меня, но ты сама собиралась меня сдать, — а затем развернулась и пошла в кабинет директора.

Я довольно быстро нашла на его столе кнопку для открытия панели и передо мной всплыла целая куча кнопок, ячеек и рычагов. Я вставила чип в нужное отверстие и стала настраивать сигнал. В главном помещении в этот момент звучала какая-то возня, но я доверилась Ване и продолжала настройку.

Как раз в момент, когда я закончила, Мерзляев ввалился в кабинет, держась за промежность:

— Твоя подруга, чертовски бойкая. Не стоило мне стоять так близко… получил по заслугам… чёрт, теперь заслуги болят… — он согнулся, — Надеюсь, что ты уже закончила, потому что она побежала нас сдавать.

— Да, — сказала я и, выдохнув, нажала на кнопку.

На телевизоре в кабинете босса, как и на всех экранах станции высветилось лицо Антона. Он стоял в очень странном месте, в окружении трупов солдат Директории и деревьев. Его лицо очень изменилось с тех пор, как я его помнила, оно было более серьёзным и усталым. Кажется, даже седой волос проступил.

Он говорил медленно, но не неуверенно, прерывая каждое предложение вдохом:

— И так, вы все меня наверняка знаете. Меня зовут Антон Сивицкий и меня обвиняют в убийстве на станции Дуат. А ещё я был единственным, кто сбежал из космической тюрьмы, которую когда-то звал домом. И теперь, я живу здесь, — он покрутился с камерой, показывая задний фон, — На Земле. Она жива и здорова. Станция продолжает поддерживать с ней связь, закупая редкую на станции еду и припасы, что достаются руководству Директории. Пока вас всех кормят и одевают как заключённых. Потому что вы и есть заключённые в самой современной тюрьме мира. Как вы видите, — он указал рукой на трупы рядом, — Солдат Директории можно убить. Можно поднять бунт. Я уже сделал это и теперь я свободен. Вы тоже можете. Подумайте об этом.

Экран погас. Это безусловно была бомба, пущенная нами в эфир для всей станции. После такого уже ничего не будет прежним. Все узнали правду и Директории придётся очень постараться, чтобы опровергнуть слова Антона или заглушить грядущий бунт. Возможно, у них это даже получится. Тут никогда нельзя быть уверенной, кто именно победит. Но сейчас чаша весов впервые была на нашей стороне.

Хотя от этого в душе всё ещё была пустота. Я подошла к панорамному окну в кабинете, из которого была видна земля. Ваня стоял рядом, скрестив руки на груди:

— Ну вот и всё? Мы сделали всё, как ты хотела, но не более того.

— Да, теперь люди сами решат, что им делать.

— Понравилось ворошить муравейник?

— Не слишком. Есть какое-то странное нехорошее чувство внутри…

— У меня тоже. Но не от того, что мы сделали сейчас. Я хотел извиниться.

— Ха, великий Ваня Мерзляев на это способен?

— Великий Ваня Мерзляев никогда не был великим. Просто очень хорошо притворялся. Извини, что притворялся с тобой так долго.

— Лучшее лекарство от притворства это доза правды.

— Ты мне нравишься. Это правда. Я переживал из-за этого по поводу отношений с Антоном. Это тоже правда. Но самое главное, что из-за этого я сказал и сделал нехорошие вещи.

— Будто бы ты когда-то делал хорошие, — я хитро улыбнулась, но сам Ваня был невозмутим.

— Сейчас собираюсь сделать… — он замялся.

Я замерла в ожидании того, что он скажет. Я прекрасно знала, что это должны быть за слова и ждала их, казалось, вечность.

— Я останусь со своей нынешней девушкой, — моё сердце ушло в пятки, — мне надоело быть "ветром", я хочу просто быть хорошим парнем. Не разбивателем сердец, а верным и достойным. Хочу измениться. Как Антон изменился, пройдя через ад. Он много мне рассказал… И, — он кратко усмехнулся, — знаешь, я его почти не узнаю. Он стал совсем другим. Не уверен, что мы всё ещё друзья, но… Я его уважаю. И верность одна из тех вещей, которые в новом нём мне нравятся. Он обещал этой своей воительнице, что они вылечат её дочь. И, даже имея теперь возможность вернуться на Дуат героем, остался с ней. Я подумал, что я бы так не смог.

— Ваня…

— Не надо, ничего не говори. Я всё решил. Хватит. Давай просто останемся друзьями, ладно? Жизнь она иногда такая.

Я болезненно сглотнула:

— Ладно. Может, ты и прав. Давай жить дальше, — я развернулась от окна, прежде всего, чтобы скрыть скатившуюся по щеке слезу, дыхание сбивалось.

Повисло долгое, бесконечно долгое и напряжённое молчание. Его прервал также Ваня, удивлённо, будто забыв о происходящем между нами, заметив:

— Кажется, на Земле что-то происходит…

Я обернулась, чтобы вновь посмотреть в окно и увидела, как с поверхности планеты поднимаются огненные шары, оставляя за собой векторы. Шаров были сотни… нет, тысячи и они летели в разные стороны. Некоторые, кажется, в нашу сторону…