Приказано поступать по совести

Глава 5

18 декабря 2025 года, вечер

- Бой! - скомандовал тренер.

Поединок начался. Мой противник - мой, без малого, лучший друг, Егор. Обычно я проигрывал ему в сухую: получал по зубам, а равносильного ответа дать не мог. И это моя главная слабость - я не могу бить друзей ни при каких обстоятельствах. Что-то внутри меня не даёт мне этого сделать. И я боялся, что в этот раз всё будет, как и было раньше. Но, когда бой начался, я понял, что в этот раз всё будет иначе.

Не знаю, что поменялось с прошлой тренировки, но, наверное, впервые за несколько лет я почувствовал уверенность, стоя в спарринге. И вот, Егор начинает наносить шквалы ударов, в надежде не дать мне подять головы и не оставить мне другого выбора, кроме как уходить в глухую оборону, как вдруг я отвечаю ему короткой серией: сначала отвлекающий удар в живот и сразу же последовавший вслед за ним прямой удар в голову. И я не промахнулся: попал прямо в нос!

Егор пошатнулся, а из носа медленно поползла алая струйка. Однако равновесия мой товарищ не потерял и ориентацию в пространстве сохранил. Чуть кивнув, он дал мне понять, что поединок продолжается. И понеслась!

Обоюдные атаки не прекращались ни на секунду. Мы использовали все приёмы, которые знали, шли на любые ухищрения, лишь бы победить своего соперника, который, по выходу с ринга, вновь станет твоим лучшим другом. Но несмотря на все предпринятые нами попытки сокрушить друг друга, будь то лобовая атака или хитрость, три минуты поединка обернулись боевой ничьёй. Пацаны, до этого с интересом наблюдавшие за поединком, радостно загомонили. Мы же с Егором пожали друг другу руки, после чего обнялись, как бы знаменуя то, что поединок был исключительно дружеский и никакой вражды в себе не таит.

- Андрей, тебя сегодня прям не узнать! Что случилось, что ты вдруг так уверенно начал выступать во время спарринга? - спросил Евгений Анатольич, подошедший ко мне после поединка и по-отцовски похлопав по спине.

- Да ну, с чего вы взяли? - я попытался сделать вид, что ничего не произошло, однако получилось у меня плохо, потому что Евгений Анатольич ни на секунду мне не поверил.

- Хорош ломать комедию, я же всё вижу! Ну-ка, колись давай! - ткнул меня в плечо тренер.

Пришлось рассказать ему про всё, что сегодня днём произошло в столовой. Я был готов ко всему, однако Евгений Анатольич, как бы это неожиданно ни было, отреагировал не просто спокойно, а даже и положительно.

- А ловко ты его на место поставил, ещё и друга защитил! Хвалю! - одобрительно сказал тренер, после чего пожал мне руку.

- И даже ругаться не будете? - удивился я.

- С чего бы? Ты поступил правильно - поставил выскочек на место, ещё и за слабого заступился. По-пацански поступил! За что ругать то? - сказал Евгений Анатольевич, а после короткой паузы продолжил - Да и что ты, реально думаешь, что я не знаю, чем вы на улицах занимаетесь?

Вопрос был риторический, тем не менее всё равно поставил меня в затруднительное положение. Ибо наш тренер не упускал возможности лишний раз напомнить нам, что силу на улице применять нельзя, а все проблемы решать нужно только на татами. А потому я приготовился к долгим нравоучениям, которые ещё и рисковали закончиться поркой всей группы. Однако даже тут Евгений Анатольич смог разрушить мои ожидания.

- Молчишь? Ну, молчи, молчи. Да и незачем оправдываться, ты же не думал, что я и впрямь буду бить и корить вас за драки на улицах? Ну да, фингалы, ссадины, иногда порезы. Но это не страшно! Вот, когда вас отпинают хорошенько, вот тогда и буду мораль вам читать! - тренер вскинул большой палец вверх, после чего улыбнулся во все тридцать два зуба.

Признаться честно, у меня словно груз с плеч сошёл, когда я понял, что Евгений Анатольевич всего лишь шутит. А то ведь кто знает, чем всё могло бы кончиться, если бы он всерьёз решил поставить нам мозги на место, чтобы мы больше даже мысли не допускали о том, чтобы лезть в драку на улице.

Покинув татами, я через несколько секунд оказался в раздевалке. Здесь всё было так же, как оно и обычно бывает по вечерам - резкий запах пота, холодный пол, водяной пар, идущий со стороны душевой и пацаны, голые по пояс. Как оказалось, пока я разговаривал с Евгением Анатольичем, тренировка успела подойти к концу и пацаны всей аравой под шумок исчезли с татами. Однако, стоило мне войти в раздевалку, как тут же воцарилась гробовая тишина, а полтора десятка взоров одновременно устремились в свою сторону.

Немая сцена продлилась несколько секунд, после чего все кинулись в мою сторону.

- Красава, Андрюха!

- Настоящий пацан!

Пацаны дружно и весело галдели, а я не понимал, что же всё-таки происходит.

- Егор с Вадиком нам всё рассказали, - сказал Кирюха, закинувший руку мне на плечо, после чего кулаком потрепал мои волосы, - красава, не опозорил CSG!

Кирюха - высокий, где-то на полголовы выше меня, и крепкий парень. Однако, не стоило обманывать себя, несмотря на габариты, был он на год младше меня. Было ему всего-то шестнадцать лет. Бывало, мы в шутку звали его Парадоксом.

- И что же они вам рассказали? - с недоверием в голосе спросил я, глядя на толпу пацанов, глаза которых аж светились от искренней радости и неподдельного интереса.

Глядя на них, я видел великовозрастных детей, хотя все они были крепкого телосложения, а выражения их лиц имели свойство вмиг становиться целиком и полностью серьёзными, особенно, если речь идёт про очередных беспредельщиков, которых нужно поставить на место и доходчиво объяснить им, что на улице им не место.

- Про то, как ты приструнил зазнавшуюся тёлку, а потом ещё и наглому быдлану показал его место. - раздался из-за спины знакомый голос, после чего передо мной возник Костя или же Бродяга - коренастый парень с правильными чертами лица. Тем не менее не стоило обманывать себя - на интеллигента он не смахивал от слова совсем. Скорее, лишь на фоне остальных он выглядел более сообразительным и в какой-то степени даже мудрым, что зачастую не свойственно пацанам нашего возраста.

Костя был кем-то на подобие авторитета в нашей группе. И являлся он таковым не только из-за успехов в спорте, но ещё и потому, что умел Бродяга не только кулаками махать, да через плечо бросать, но ещё и думать головой и принимать взвешенные и разумные решения. Безусловно, титул чемпиона мира по рукопашному бою и не один бой в клетке внесли значительный вклад в его становление неформальным лидером нашей группы, но если бы работали у него только руки, а в голове было пусто, то долго на улицах мы бы не продержались, и если не всем скопом, так по одиночке точно огребли бы по полной.

- Да ну, скажешь тоже... - почему-то смутился я, что было странным. Ведь я не понаслышке знал о том, какие могут быть последствия в случае, если перейдёшь дорогу влиятельным людям.

- Ой, Андрюха, вот только давай без этой твоей херни! Ты сегодня сделал то, что ссут делать почти все! Именно поэтому твой поступок заслуживает уважения! - всплеснул руками Бродяга, щёлкнув языком.

- Ты лучше заканчивай скромничать и расскажи в подробностях, чё там было то в столовке этой. А то мало ли, вдруг Егор с Вадиком приврали чего? А лично я хочу из первых уст узнать все подробности! - это подал голос Антон - ещё один мой хороший друг.

Физическими данными он в значительной степени отличался от остальных борцов. Средний рост, худощавое телосложение. Обычно в борьбе такие не выживают, но он был, можно сказать, вида своего первым. К тому же, какая разница, как выглядит пацан, если ты знаешь, что он - твой хороший друг, всегда готовый подставить плечо, прикрыть тебя и оказать посильную помощь. Это на улицах ценится куда больше, чем твой внешний вид.

Что же, ломаться я не стал - выложил пацанам, как всё произошло. Как начался замес, как друга своего прикрыл и как дал отпор тем, кто решил, что они могут навязать нам свои правила игры. Парни слушали меня, не перебивая, а по окончанию повествования выразили уважение и безоговорочную поддержку.

- Молодец, братка. - похлопал меня по плечу Костя - по-пацански поступил. По-человечески даже! Правильно всё сделал!

- А если угрожать будут, - вмешался Кирюха, - так ты не стесняйся - говори нам! Мы их в землю всех втопчем!

- Кирилл дело говорит, мы тебе всегда поможем, если надо! - добавил Бродяга - Ведь поможем, пацаны?

- Да! - Раздался единовременный рёв двух десятков голосов, похожий на боевой клич.

В тот момент я почувствовал нечто, похожее на умиротворение, приятным теплом растекавшееся по всему телу. Я понял, что я не один, что у меня за спиной мои верные друзья, готовые вступиться за меня в случае серьёзной заварушки. И за годы дружбы они доказали все свои лозунги реальным делом, не ограничившись пустыми словами. Ведь красиво разговаривать умеет каждый, а вот подкреплять свои слова поступками - единицы. Я никогда не злоупотреблял их готовностью помочь и всегда старался решать свои проблемы самостоятельно. Но как раньше я был уверен в том, что пацаны не оставят меня в беде, так и остаюсь уверенным сейчас. И от того на душе становится тепло и спокойно, когда я осознаю, что в мире, где запуганные и потерявшие веру люди повсеместно отказываются от помощи ближнему в трудный момент, всё ещё остались люди, которые готовы протянуть руку помощи и встать на защиту тех, кто в этом нуждается. Пусть порой за обострённое чувство справедливости и излишнюю храбрость и приходится дорого платить...

***

- Так как всё-таки звали эту девчонку, с которой ты в столовой закусился? - спросил меня Антоха.

- Я же тебе уже три раза говорил! - огрызнулся я - Полина Шумилова - имя красавицы я проговорил по слогам, чтобы забывчивый Антошка уж точно запомнил и впредь не переспрашивал меня по несколько раз.

Нас было пятеро: я, Егор, Вадик, Кирюха и Антон. Такой дружной компанией мы зависали после тренировки у меня во дворе. И хоть на улице и стоял колотун (по меркам наших тёплых краёв), домой идти не было ни малейшего желания. В первую очередь потому, что там меня ждёт непростой разговор с отцом по поводу того, что сегодня произошло в школе на большой перемене. Держу пари, ему уже кто-то непременно настучал на то, что его сын порочит честное имя старшего офицера и неподобающим образом ведёт себя в школе.

- Мерзость! - в душах сплюнул я.

- Слышишь, Андрюх, а вот я одного не пойму, - сказал Егорка, отпив глоток какого-то кислотно-зелёного напитка из прозрачной бутылки, - вот вроде ты сам увидел, что Полина эта - мразь та ещё. А почему-то когда ты о ней говоришь, так у тебя дыхание словно учащённое.

- Да ну, бред! - отмахнулся я, понимая, что краснею.

- Вот мне то ты не заливай, я тебя знаю, как облупленного. - ткнул меня в бок Егорка, сидевший рядом со мной на скамейке.

Повисла неловкая пауза, которую прервал Антоха своим басом:

- Тьфу ты ну ты, Андрюх, ты чего, в девчонку из высшего общества втрескался!

- Рот закрой! - огрызнулся я.

И хоть я активно отрицал догадки пацанов, что-то терзало меня изнутри, словно говоря о том, что они на самом деле правы, а я всего лишь обманываю сам себя. И от осознания этого факта мне становилось тревожно.

- Слушай, я конечно понимаю, девчонка красивая, тут базара ноль, - вмешался Вадик, - но она же мразь та ещё! Не уж то и до тебя Стокгольмский синдром добрался?

- Ты откуда такие слова то знаешь, умник?! - захохотал Кирюха, нависший над Вадюшкой, - "Стокгольмский синдром"! О как завернул!

Шутка Кирилла помогла немного разрядить обстановку и сменить тему, однако я продолжал прокручивать у себя в голове слова пацанов, и выводы, к которым я приходил, были неутешительны. Выходило, что я действительно что-то чувствую. Хоть эти чувства глупы и полностью противоречат здравому смыслу и моим жизненным установкам, но что-то подсказывало мне, что рано или поздно придётся предпринимать какие-то шаги, если я конечно не хочу с головой погрузиться в самобичевание.

- Так рассказывай, чего ты нашёл то такого в ней? - потряс меня за плечо Антон, нависший надо мной, опираясь на спинку скамейки.

Я ответил не сразу, ибо долго раздумывал над тем, как изъясниться. У каждого человека бывают моменты, когда он совершает какой-то поступок или испытывает определённые чувства и эмоции, при этом будучи не в состоянии их объяснить. Знакомо? Вот, я в тот момент находился именно в таком положении.

- Знаете, пацаны, я когда в глаза ей взглянул...я словно увидел, что она не полностью ещё прогнила. Надменность, гордость, спесь, гонор - всё это можно натянуть на лицо, как маску. Но взгляд всегда выдаст твою истинную натуру. Вот и у неё взгляд кардинально отличается от её маски. Базарю, она не та, какой пытается казаться!

- Ну и какая она тогда по твоему мнению? - с ноткой скептицизма в голосе ответил Егор.

- Я не уверен, но она как будто чем-то встревожена, или даже напугана. Словно находится не в своей тарелке... - неуверенно протянул я.

Один за другим послышались тяжёлые вздохи пацанов. Они даже и не пытались скрывать, что не воспринимают мои слова всерьёз.

- Слушай, Андрюх, ты пацан правильный, ещё и с головой. Так что не мне тебя учить, - сказал Антоха, тщательно подбирая слова, дабы избежать недопонимания, - но ты бы с этой Полиной был поосторожнее. Нехорошее про неё говорят...

В конце Андрюха замялся. Было видно и слышно, что он знает что-то о чём не желает говорить. Но раз уж начал, то надо договаривать.

- И что же про неё говорят? - заинтересовался я.

Кто знает, сколько бы ещё мялся Антоха в попытках найти нужные слова, если бы не прямолинейный Кирюха, выложивший всё как есть:

- То что шлюха она. Знаешь "Саламандр"?

- Знаю. Мерзкое местечко! - скривился я от неприятных образов, всплывших в голове.

- Ну вот и говаривают всякое про неё. А так ты сам прекрасно знаешь, что там творится, то я думаю, что и пояснять тебе не нужно за то, чем она грешит. - меня уже немного начинало раздражать, что пацаны всё время говорят загадками.

- На наркоманку она не сильно смахивает. - я почесал затылок.

- Тут базара нет, а вот про её сексуальную жизнь какие только слухи не ходят. В частности про то, что она чуть ли не без пяти минут местная проститутка, которую половина тамошнего контингента во все щели имела. - не без омерзения сказал Кирилл, после чего сплюнул.

- А откуда слухи то? - поинтересовался я.

- Да хрен его знает, я буквально недавно вообще услышал обо всём этом! - пожал плечами Кирилл, после чего обошёл скамейку и сел на корточки в паре метров от скамейки, чтобы взглянуть мне прямо в глаза - так что не лез бы ты в это болото, братуха. Мы - улица, а дела детишек олигархов нас волновать не должны, пусть сами своей грызнёй занимаются!

Повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь голосами редких прохожих, спешащих домой и гула моторов, доносящегося со стороны главной улицы. Не думаю, что пацаны поняли, о чём именно я говорю, но так ли это важно сейчас? В конце концов, Шумилова вряд ли воспринимает меня всерьёз, а то, что произошло сегодня - это лишь начало очередной вражды. Не буду скрывать, в какой-то мере мне было от этого грустно. Моя жизнь и так целиком и полностью состояла из вечной войны, пусть маленькой и мало кем незамеченной, о ведении которой многие даже и не догадываются.

Говорят, что улица меняет людей. Это правда, но только отчасти. Нормальный человек, живущий полной жизнью, никогда в своей жизни не решится на то, чтобы примкнуть к какой-нибудь из групп, а уж тем более никогда не станет участвовать в уличных разборках. У таких людей жизнь слишком хороша, а здесь кровь на асфальт нередко проливается и кости ломаются. Никто на улицу не попадает просто так, здесь не место тем, кто просто ищет приключений себе на пятую точку. Те, кто решил примкнуть к улице - это люди, у которых в жизни произошёл перелом. К так называемым группам примыкают люди, познавшие несправедливость и желающие бороться с ней в меру своих небольших сил, либо же люди, желающие найти защиту. Так или иначе оно связано с тем, что близкие люди не уделяют должного внимания их проблемам, а потому пацаны вынуждены искать поддержку в других местах. Цели и причины у всех разные. Будь то просто желание почувствовать себя крутым перцем на районе, желание защититься от нападок или священная война за справедливость, которой давно уже нет в нашей стране - разные люди преследуют разные интересы, но всех их объединяет одно: улица их не сломала, ибо они пришли на улицу уже сломанные.

Но несмотря на всё это, культура улиц и пацанского кодекса есть прямое последствие деградации гражданского общества. Эгоизм не просто культивирован в людях, а является неотъемлемой частью нового менталитета. Люди не желают помогать ближнему, а вместо этого трясутся за свой доход, благосостояние, связи и положение в обществе. Людей запугали уголовным преследованием, отняли у них возможность защитить самих себя от богачей и чиновников, не знающих рамок дозволенного. Справедливости давно уже нет в нашей стране. Никто не собирается помогать простому народу, а сам себя народ защитить не может, ибо у него попросту отняли право на самозащиту. Разбил нос сыну какого-нибудь бизнесмена за то, что тот попутал берега и не держал язык за зубами - жди административное наказание или штраф, уж продажная полиция позаботится об этом. А ежели перешёл дорогу людям посерьёзнее - пиши пропало. Уж я то знаю об этом не понаслышке...

Так и вышло, что развитие уличной культуры идёт рука об руку с искоренением гражданского общества. Элитам выгодно, чтобы народ был разрознен, ибо они чувствуют себя вольготно в условиях, когда никто и ничего не сможет им сделать в рамках закона. А если кто и попытается наплевать на закон и сделать всё по-своему, то заплатит он за самосуд очень и очень дорого. Как минимум свободой, а может быть и жизнью. Кто знает, сколько таких борцов за справедливость из числа журналистов и общественных деятелей закопаны в северных лесах? Люди боятся и прячутся по своим норам, словно крысы. Молодые же люди оказались в незавидном положении: перестали существовать высшие идеалы, взрослые перестали быть авторитетами, а несправедливость и беззаконие стали абсолютной нормой. Брошенные один на один с жестокими реалиями нового мира, молодые парни подались на улицы в поисках хоть какой-то справедливости и чувства единства, греющего душу. Так и вышло, что тысячи молодых парней вместо того, чтобы созидать и строить новый мир, продолжая великие дела своих отцов, оказались брошены всеми и были вынуждены искать некое подобие справедливости и высших идеалов в той грязи, что мы называем улицей. И я не исключение. Я потерял свою веру в высшие идеалы, потерял веру в закон и справедливость, а так называемые авторитеты уже давно потеряли лицо, ибо жизнь предельно ясно дала мне понять: хочешь справедливости и человеческого отношения к людям - закатай губу и сиди тише воды, либо готовься к последствиям.

***

Просидели мы с пацанами недолго. Был уже поздний вечер, мы были уставшие после изнурительной тренировки, а завтра ещё и учебный день. В общем, на долгие душевные разговоры времени не было.

Два раз провернув ключ в замке, я распахнул входную дверь и вошёл в квартиру. На кухне, расположенной справа от входа, горел свет, что непременно означало, что кто-то есть дома. К тому же, ароматный запах жаренной картошки ясно давал понять, что семья только-только села ужинать. Я же, в свою очередь, после тяжёлого дня был голоден, как собака, а потому мысли о еде вытеснили всё, о чём я думал до этого и я поспешил на кухню.

- Братишка, привет! - воскликнула Ева - моя младшая сестра. Вскочив из-за стола, она подбежала ко мне и повисла у меня на шее.

Вот каждый раз, как смотрю на свою сестру, диву даюсь, почему у неё до сих пор нет парня. Было ей 15 лет, а у подростков как раз в таком возрасте начинают бушевать гормоны. Да и как это возможно, чтобы у такой красавицы и умницы, да не было кавалеров. Хотя о чём это я? Когда парни узнают, что её отец военный, а брат отморозок, колошматящий всех подряд на улицах, желание знакомиться с девушкой, пусть она и походит на ангела, сразу же отпадает.

- Привет, родная. - шепнул я, аккуратно приобняв её.

На протяжении этих секунд за нами наблюдал отец, сидевший за столом. На мгновенье заглянув ему в глаза и увидев в них невозмутимый и полный суровости взгляд, я понял, что серьёзного разговора мне не избежать. Ну и пусть! Уж лучше сразу расставить все точки над i, чем жить с извечными недомолвками и нерешёнными вопросами.

- Привет, пап. - сказал я, пожав руку отцу.

- Здравствуй, - ответил он, после чего развернулся в сторону Евы, накладывавшей еду в тарелку для меня, - Ева, оставь нас с Андреем на пару минут. Есть разговор...

- Больше двух говорят в слух! - возмутилась сестрёнка, встряхнув длинными каштановыми волосами, которые сиюминутно закрутились, словно вихрь.

- Тебе незачем это слышать. Если Андрей посчитает нужным, он сам тебе всё потом расскажет. - отец был непреклонен и Ева быстро поняла, что спорить бесполезно. Поставив передо мной тарелку с картошкой и двумя дымящимися котлетами, она удалилась в свою комнату, попутно закрыв за собой дверь на кухню.

Отец же, на протяжении минуты сверлил меня взглядом, отчего мне становилось некомфортно. Видимо, разговор будет действительно серьёзным, и будет он отнюдь не про оценки или прогулы в школе.

- Ну садись, чего ты, как не дома? - спросил отец, кивая на место напротив него.

Отказываться было бы глупо, ибо так я бы только лишь устроил перепалку на ровном месте, а этого мне отнюдь не хотелось. А потому я сел, уставившись взглядом в тарелку.

- Мне сообщили о том, что ты устроил сегодня в школе. - невозмутимым голосом сказал папа.

- Будешь ругать? - коротко откликнулся я.

- Нет, с чего бы? Ты поступил правильно, так за что ругать то? - предельно искренне ответил отец.

У меня словно груз с плеч упал. В душе вновь затеплилась надежда на то, что обойдётся без ругани, а папе действительно вдруг просто захотелось напомнить мне, что сильно много прогуливать не стоит. Но увы, реальность порой бывает разочаровывающей.

- Я бы хотел обсудить кое-что другое... - слова отца словно пронзили меня.

Значит, без ругани всё же не выйдет. Что ж, да будет так.

- Выкладывай, в чём я опять провинился? - вопросил я, ковыряя вилкой котлету.

- Ты в курсе, что тот парень, которого вы избили три дня назад, сейчас лежит в больнице? Множественные гематомы и перелом ноги, благо несерьёзный. Ходить сможет только через два месяца.

- Н-да? Значит надо было ещё чего-нибудь ему сломать. - огрызнулся я.

- Ты что, совсем кретин?! - повысил голос отец, отчего у меня пробежали мурашки по коже.

Однако это было лишь естественной защитной реакцией. Внутри я всё уже давным-давно обдумал и решил для себя. А значит, сейчас не время оступаться.

- Почему же? - я старался сохранять невозмутимость.

- Вы человека покалечили! Это тяжкие телесные, Андрей! Вы со своими пацанами что, совсем головой не думаете?! Так мало того, что вы его покалечили, вы же его толпой били! И ты после этого будешь говорить про человечность и совесть? Да даже звери так не поступают!

- А ты прям нашёл самого невинного и пушистого! - я перешёл на тон выше - А ты в курсе, чем занимался этот утырок? Видел эти записи в интернете, где он перцовкой заливал беззащитного пацана, которому руки заломали? За него ты впрягаешься?

- А ты что у нас теперь, правосудие здесь? Думаешь, что вы со своими пацанами равнее других? Вам кто право на самосуд дал, дебилы?! - рычал отец.

- Так а что делать прикажешь, если полиция ничего делать не хочет? Этим чертям лишь бы пару тысяч на лапу получить! Кто за порядком следить должен, когда психи, живодёры и охреневшие мажоры ходят по улицам королями, а менты потворствуют им, получая бабло на лапу, как верная псина получает корм? Да при таком раскладе мы вообще единственные в этом городе люди! Единственные, кто пытается делать хоть что-то, чтобы окончательно не свалиться в это болото!

Отец молча слушал мою речь, а я даже и не думал останавливаться. Слишком многое накопилось за последние несколько месяцев, слишком многое я таил в себе:

- И ты теперь за них впрягаешься? Уж мы то с тобой не понаслышке знаем, что делают эти твари вместе с продажными ментами! А вдруг его батя приказал маму убить, а?! И ты теперь защищаешь их, нотации мне тут читаешь?! Да их не то, что бить, их всех порезать нахуй за такое надо!

Внутри вскипала ненависть, глаза налились кровью, и я даже не заметил, как перешёл на крик. Однако, наступило то самое мгновенье тишины. Мгновенье, в которое уши звенят, привыкая к отсутствию шума.

- Андрей, я понимаю, что ты чувствуешь, - к отцу вновь вернулся его привычный спокойный голос, - понимаю, что ты всё не можешь забыть маму. Но и ты пойми меня. Нет в твоих делах будущего, а я не хочу, чтобы ты по малолетке на зону загремел!

- А что делать прикажешь, когда всем похер на то, что творится вокруг? Лечь лицом в асфальт и покорно молчать, пока бандиты и олигархи учиняют беспредел? - я продолжал гнуть свою линию, упорно игнорируя аргументы отца.

- Тебе легко говорить, ибо ты ничего не теряешь! Удобно рассуждать о справедливости и высших целях, когда не нужно кормить семью и даже о своём завтрашнем дне не нужно заботиться? А что же делать тем, кому есть, что терять? У кого работа, семья, дети? А? Что им то делать? Бросить всё и выйти на улицы вершить правосудие? А потом получить дубьём по хребту от полиции и отправиться под шконку за разбой!

Слова отца больно били по мне, в первую очередь потому, что он действительно был прав. Мне действительно нечего терять и не нужно ни о чём заботиться. У меня есть деньги в кармане, есть еда в холодильнике, а мой завтрашний день обеспечен также, как и послезавтрашний. Вдруг я почувствовал, как щёки наливаются краской. С одной стороны я был прав, а с другой я понимал, что не всё так просто, как я вообразил себе. И от того мне было ещё обиднее.

- Послушай, я тебе не враг. Я лишь хочу, чтобы у вас с Евой всё было хорошо. Так что пожалуйста, будь осторожнее, ладно? - сказал отец, заглянув мне прямо в душу, но уже совсем иным взглядом. На месте суровости теперь была доброта и отцовское тепло.

- Хорошо, пап...Прости меня... - сказал я, сглотнув ком, вставший в горле.

На этом наш очередной серьёзный разговор и закончился. И снова его итогом стал статус-кво. Отец понимал, что я чувствую, понимал причины моей твёрдости и непреклонности. Смерть мамы от лап убийц, готовых продать совесть за пару тысяч долларов, сломала меня окончательно, и папа прекрасно это знал.

Ева не стала задавать лишних вопросов, ибо даже находясь в другом конце квартиры за закрытой дверью, криков не услышит даже глухой.

- Опять кого-то побили? - укоризненно сказала Ева, подловив меня на входе в мою комнату.

- Да... - тяжело вздохнул я.

- А было за что? - смягчилась сестрёнка, уставившись на меня своими тёмно-синими, словно аметисты, глазищами.

В такие моменты я будто терял почву под ногами. Уверенность и твёрдость убеждений в миг улетучивались, а глаза начинали бегать, в надежде избежать укоризненного взгляда сестры. Как удивительно, за долгие годы даже улицы не смогли сломать меня, но от одного лишь взгляда Евы меня бросает в краску...

- Они пацана невиновного на колени посадили и перцовкой залили. А мы отомстили за него. - пробурчал я, стараясь смотреть Еве в глаза.

В ответ она лишь покачала головой, после чего подошла ко мне поближе, и приобняла меня.

- Всё хорошо...ты поступил правильно. - тихо сказала она. - Но и ты пойми отца, Андрюша. Он старается ради нас, делает всё, чтобы обеспечить нам хорошее будущее. Он не враг тебе, он лишь хочет, чтобы с тобой всё было в порядке. Пожалуйста, не подводи его. Мама бы этого не хотела...

Мне было нечего сказать, ибо Ева была права, как и всегда. И я не мог не прислушаться к её словам, потому что, смотря на неё, я видел маму. Ева - точная её копия. И в последние годы именно Ева давала мне то, что не успела дать мама - почти что материнскую любовь. Для достойного воспитания парня нужен как пряник, как и кнут. В роли кнута выступает отцовский подзатыльник и жестокая школа жизни, в то время, как пряник - материнская любовь, тепло и забота. Ежедневно я проходил сквозь ту самую жестокую школу. И лишь один человек давал мне любовь и заботу, коих мне так не хватает. Этот человек - моя младшая сестра. И может быть, я не жестокий по природе человек. Но за Еву я готов убивать, лишь бы она была в порядке.

Тяжёлый разговор с отцом ещё долго не давал мне покоя. А недолгий разговор с Евой окончательно добил меня, запустив новый цикл рефлексий.

Сейчас, впервые за многие годы остро встал вопрос выбора между семьёй и собственным благополучием с одной стороны и честью и принципами с другой. Лишь вопрос времени, когда наш подвальный зал накроют менты и завернут всех, кто хоть как-то причастен к уличным дракам. Всё, что нужно сделать для такого развития событий - перейти дорогу влиятельным людям с деньгами, властью и связями. И даже, если такого не произойдёт, не исключено, что в результате одной из следующих стычек я могу оказаться в обезьяннике. И в таком случае то, что до того времени оставалось незамеченным правоохранителями, вдруг всплывёт. И тогда не только я не оберусь проблем, но и вся моя семья.

А с другой, как быть всем тем, кому мы помогали все эти годы. Как быть тем, кого мы защищали от гнёта? Как быть тем, кто познали на своей шкуре всю несправедливость сгнившей системы? Тем, кого обокрали, кто потерял работу, положение в обществе или, что ещё хуже, дорогих сердцу людей. В конце концов, как быть пацанам, которые надеятся на меня ровно также, как и я на них. Мы вместе прошли многолетний боевой путь, не раз спасали друг друга и прикрывали тыл. Как я могу взять и так просто их бросить? И пусть всё вышеперечисленное зависит от меня в меньшей степени, но совесть попросту не позволяет мне оставить этих людей на произвол судьбы. В конце концов, память о маме не даст мне оставить свои позиции и сдаться под накатом тех, из-за кого ежегодно происходят сотни таких же историй, имеющих трагический конец...

Когда маму убили, я вступил в войну, ставшую почти бесконечной. В борьбу с несправедливостью, в борьбу с теми, кто загрязняет наше общество и способствует его разложению. Однако, главный бой шёл, идёт и будет идти не с внешним врагом, не на улицах и не в переулках. Самый главный бой, пожалуй, даже решающий в этой извечной войне - бой с самим собой, бой со своими страхами и слабостями.