Приказано поступать по совести

Глава 25

23 декабря 2025 года, вечер.

На город опустилась тёмная ночь. Подул холодный ветер, пробиравший до костей. Пальцы немели, ноги тряслись от холода. Трое бойцов сидели в потёмках, устремив свои взгляды к горизонту - туда, где небо пылает огненной зарёй. Туда, откуда ежесекундно доносится грохот крупнокалиберных орудий, откуда в небо летят трассеры. Прямо сейчас там, в аэропорту, отряды молодых пацанов под командованием полковника Белозёрова и двух комбатов отчаянно держали оборону. Их не смог остановить ни страх, ни безысходность, ни сброшенная с высоты авиабомба, что наверняка уничтожила здание аэропорта. Единственное, о чём жалели Иван с Олегом - так это о том, что они сейчас не там, не стоят насмерть плечом к плечу с братьями по оружию, большую часть из которых они знают всего то пару месяцев.

Но вместо того, чтобы доблестно сражаться за республику, они прячутся в одной из многочисленных тёмных квартир многоэтажного дома на окраине города. Они были единственными, кто выжил в той самоубийственной атаке, обернувшейся полным уничтожением атакующих сил бригады. Остальные сорок два человека лежали там, внизу, на мокрой траве и на холодном асфальте, целиком или по частям, хладными трупами или заживо сгоревшими.

Да, они выжили, но пути к отступлению оказались отрезаны. Около многоэтажки вот уже несколько часов кружили дроны, чьи операторы поджидали удобного момента, когда можно будет прикончить молдаван, если те соберутся вырваться из здания. И только лишь темнота спасала солдат от обнаружения.

- Никогда не думал, что мы окажемся в таком дерьмовом положении! Сука... - выдавил из себя Гуляев, после чего закашлялся, ещё крепче схватившись за раненную ногу. При отступлении шальная пуля попала в ногу сержанта. Иван, напрягая извилины и вспоминая курс тактической медицины, смог наложить жгут, вколоть обезболивающее и перевязать ногу, однако ранение было серьёзным - сержант Гуляев не мог ходить.

- Не беспокойтесь, товарищ сержант! - возразил Олег - Это не ваша вина!

- Хватит формальностей! - свойственным командиру повелительным тоном сказал сержант, после чего скривился и уже тише добавил - Да что ты знаешь о вине, Мельник?

- Я...- замялся Олег, не уловив сути вопроса.

- Я взял на себя эту ответственность. Я повёл за собой пацанов. Сорок четыре молодых парня. Совсем мальчишки, половина из них полгода назад только школу окончила. И где они все? Сорок два из них больше никогда не вернутся домой! А ведь они все погибли по моей вине, по моей ошибке!

- Это война, сержант, и на войне люди умирают. - резонно подметил Иван - Тебе ли этого не знать, сержант?

- Да ну?! - болезненно усмехнулся Гуляев - И кто же это скажет их девушкам и их матерям? Может ты? А?! Сможешь ли ты посмотреть их матерям и отцам в глаза, найдёшь ли в себе силы сказать им, что их мальчики больше никогда не появятся на пороге просто потому, что командир оказался ссыклом?! Потому что командир не смог спасти хотя бы одного...

- Но мы то живые... - Олег пытался безуспешно утешить не на шутку разошедшегося сержанта.

- Это не я вас спас! Это вы меня вытащили из того пекла! - пропыхтел Гуляев, а голос его задрожал, после чего на глазах проступили серебристые капельки - Я не имею права называться командиром. Я - тряпка, не более, которая не способна ни на что большее, кроме как браваду толкать пацанам, прежде чем отправить их на смерть.

Сержант заплакал. Это был плач отчаявшегося человека. И парни прекрасно понимали своего командира. Когда боль одержала верх, становится не так важно сохранять лицо. Сердце всегда казавшегося невозмутимым сержанта обливалось кровью из-за того, что по его вине погибли люди. Ещё больше он сожалел о том, что сам он выжил в этой мясорубке.

- Слышишь, сержант, - обратился к Гуляеву Иван, - раз уж у нас тут личные разговоры пошли...тебя как звать то?

Сержант с удивлением посмотрел на рядового Максименко. Он был изумлён тому, что именно сейчас, когда они сидят в тёмной, полупустой комнате, на холодном полу, прислонившись к стенам, рядовой Максименко решил узнать имя своего командира.

- Артём. - коротко выдохнул тот.

- Отлично, - ухмыльнулся Макси, - и сколько тебе лет, Артём.

- Двадцать один.

- Ты когда-нибудь любил?

Однако ответить сержанту Иван не дал:

- У меня есть девушка. Первая и единственная, но я люблю её сильнее всего на свете. Я по жизни был хлюпиком, да и внешностью с физическими данными природа меня обделила. Но каждый раз, когда я смотрел на её карие глаза, я клялся себе, что как бы со мной не сыграла судьба, я всегда найду в себе силы, чтобы защитить её. Даже, если придётся умереть ради этого. Рыцарь, мля! И что теперь? Я не знаю, где она! Может быть она вообще мертва, а может давно свалила из этой проклятой страны и уже и думать забыла обо мне, развлекаясь с каким-нибудь итальянцем! А я, вместо того, чтобы крепко обнимать её и целовать её губы, морожу здесь жопу! И ведь нам пиздец, сержант! Мы не выживем - это ясно! А я ведь так и не выполнил обещание! Я так был горд, когда стал солдатом! Говорил ей, что теперь буду защищать её и остальных граждан нашей страны! Да какой я, к чёрту, солдат, если я даже себя защитить не могу! Я - ничтожество, всю свою жизнь игравшее в главного героя! Я ничего не могу! Вот, что я знаю о вине, сержант! Я виноват в том, что я дал людям надежду, которую я по определению не способен оправдать!

Иван сам не заметил, как по щекам потекли горячие струйки. В груди что-то кольнуло. Повисла тишина. Иван старался не плакать, но получалось плохо. В итоге он разревелся прямо на глазах у товарищей. И как бы его не пытались утешить, ему не удастся смыть стыд и позор.

- Разве это всё важно? - словно бы в пустоту спросил Олег, однако его вопрос словно бы молнией пронзил тишину.

- Что? - парни вопросительно уставились на товарища.

- Я конечно не любитель рефлексировать, но я так подумал...мы ведь и должны быть здесь. - задумчиво произнёс Олег, после чего, не дав себя перебить, продолжил - Пусть мы не в Италии, пусть нам и осталось жить всего несколько часов, но ведь мы сделали всё, что было в наших руках. И когда настала пора принимать трудные решения, мы не струсили, не повернулись спиной к тем, кто оказался в беде. И то, что мы здесь, значит, что мы стоим на правильной стороне истории. Да, мы кончим бесславно, но там, где нам должно быть. Разве это не прекрасно?

Ответом философскому изречению туповатого Мельника была тишина. Потому что добавить было нечего - он был абсолютно прав. Возможно, среднестатистический европеец или американец покрутили бы пальцем у виска, изумившись тому, как пацаны умудряются найти романтику и высший смысл в том, чтобы умереть за абстрактные идеи и веру. Глупости ведь! Но этим славяне и отличаются от европейских народов. Им не надо красивой жизни, если ради неё придётся пожертвовать совестью и честью. Иван сделал свой выбор. Олег сделал свой выбор. Артём сделал свой выбор. Каждый боец бригады сделал свой выбор. Они не готовы бросить свой город и свой народ без боя. И умереть за родную землю - честь и большая награда. Куда большая, чем любые золотые горы.

- Да ты идеалист! Завидую тебе! - сквозь боль усмехнулся Гуляев.

- И что в этом плохого? - пожал плечами Мельник.

- В общем то ничего. Жаль, что не всё так просто...

- И как же всё на самом деле? Может просветите? - спросил Иван у сержанта.

- Хорошо, - согласился сержант, - вы задавались вопросом, почему именно аэропорт? Ведь не думал же полковник, что именно контроль над аэропортом даст ему превосходство в городе, а не, например, над высотами в восточной часть города?

- Честно говоря, как то не приходило в голову... - почесал затылок Мельник.

- Ответ прост: в этом всём нет ни тактического, ни стратегического смысла. Чтобы одолеть американцев, аэропорт нам нахер не нужен. Но полковник почему-то выбрал именно его для закрепления и дальнейшей обороны.

- И почему же? - заинтересовался Макси.

- Потому что в этом всём есть куда более глубокий смысл, чем простая мясорубка. - Гуляев продолжал говорить загадками, подогревая интерес парней - слыхали про Директивы?

- Нет. - одновременно замотали головами бойцы.

- В общем говоря, Директивы - наш козырь в рукаве. В частности, таковой является Директива-33. Один только полковник, да командиры батальонов знают, что это такое, но, как я догадываюсь, это нечто вроде секретного оружия, которое способно спасти республику. И аэропорт как-то связан с Директивой-33.

- Но тогда почему полковник до сих пор не задействовал Директиву-33? - логично вопросил Олег - Ведь тогда всего этого кошмара можно было избежать!

- Ты прав. Но я сам не знаю, в чём причина. Как я понял из его слов, последствия применения этого оружия могут быть настолько разрушительны, что наша миссия скорее заключается в том, чтобы не допустить применения Директивы-33, но в то же время и не дать американцам завладеть ею. - высказал свои догадки Гуляев.

- То есть ты хочешь сказать, что у нас есть нечто вроде оружия массового поражения, которое командование решительно не хочет использовать, и потому пацаны погибают только за то, чтобы это самое оружие не было применено? Глупость какая-то! - запротестовал Иван, не веря в сказанное сержантом.

- Это оружие может уничтожить человечество. И американцы пытаются им завладеть. Полковник же, рассуждая о приведении Директивы-33 в действие, решил, что в сложившихся условиях большой игры русские - лучшая партия. А потому, сражаясь за аэропорт, парни стараются не допустить попадания оружия в руки американцев.

- Поэтому американцы бросили все силы на штурм? - уточнил Мельник.

- Похоже на то... - протянул Гуляев.

- Тогда это многое объясняет. - резюмировал Иван.

История принимала неожиданные обороты. Но что бы за оружие не находилось в аэропорту, американцы вгрызаются в аэропорт зубами, чтобы добыть его. В таком случае очевидно одно - оружие ни за что не должно им достаться.

- Полковник знает, что он делает. Я верю в это. - спустя минуту молчания сказал Сержант.

Гуляев знал немного. А потому всё, что оставалось сержанту - лишь слепо довериться комбригу. Но также сержанта не покидало стойкое ощущение того, что кроме самого полковника Белозёрова вообще никто не знает о том, что находится в аэропорту. Ясно лишь то, что это оружие - нечто принципиально новое и доселе неизвестное. Иначе полковник не стал бы бросать в огнище пожара целые отряды молодых парней, лишь бы защитить Директиву-33 от американцев. Он бы так не поступил никогда.

Неожиданный вопрос рядового Максименко вырвал сержанта из размышлений:

- Парни...вы жалеете, что всё сложилось так?

Какое-то время ушло на размышления. Первым ответил сержант, и по изумлённому взгляду Ивана было понятно, что подобного ответа он никак не ожидал:

- Не жалею. - тихо сказал Гуляев.

- Но почему?! Столько крови пролилось! Погибли тысячи! - воскликнул Мельник.

- Вы учили историю, пацаны? - спросил сержант у Олега с Иваном.

- Немного. - ответил рядовой Максименко.

- Тогда ты должен знать, что привело к падению сначала Римской Империи, а потом и Византии.

- Э-э-э-э... - замялся Иван.

- Когда народ бесконечно богатеет, он улучшает качество своей жизни и уровень комфорта, в следствие чего он перестаёт сталкиваться с трудностями. А когда человек перестаёт сталкиваться с трудностями, он неизбежно заболевает праздностью, развратом, ленью и глупостью. И только шоковая терапия способна спустить его с небес на землю и развеять его чванство и мнимое превосходство. Вот так и с нами. Мы заигрались в хорошую жизнь, и как следствие, цивилизация начала вырождаться. Мы никак не могли ужраться благами и упиться свободой, и, как итог, общество начало пожирать себя изнутри. Безразличие, человеческое зло, лень, разврат, узколобие и тупая покорность перед теми, кто посмел себя назвать нашими хозяевами. Мы оказались готовы присягнуть на верность кому угодно, лишь бы продолжать жрать и пить. Так не могло больше продолжаться. Сегодня в нашем городе развернулось противостояние цивилизаций. Именно отсюда начнётся возрождение человечества! Именно здесь начнётся построение единого, справедливого мира! И построен он будет на кровавой военной истории, потому что кровь и боль - единственное, что остаётся в памяти человека даже с неумолимым течением времени. Большая кровь есть начало нашего искупления. И все, кто сегодня погиб, будут служить для многих будущих поколений напоминанием о том, насколько сильно может человека развратить богатство и свобода.

- Что ты такое несёшь?! - с негодованием в голосе вопросил Иван, однако в тоне его звучало сомнение.

- Поверь мне, Макси, - дружелюбно улыбнулся сержант, - я знаю, о чём говорю. Я ведь в армии служу не по призыву. И это отнюдь не потому, что я мечтал всю свою жизнь положить на защиту Молдовы...

- Тогда почему же? - спросил Мельник, сгоравший от интереса, хоть и пытавшийся не подавать виду.

- Мой отец - бизнесмен, из тех, кто ещё давно поделили между собой весь средний бизнес в городе. Я учился в частной, престижной школе. Всё моё окружение, все те, кого я считал друзьями - сплошь отпрыски высшего общества. Дети политиков, бизнесменов, адвокатов и менеджеров. С раннего детства я думал, что вся моя жизнь, всё что меня окружало, было пропитано некоей исключительной романтикой. А потом я увидел, как оно всё на самом деле. За дорогими ресторанами и роскошными особняками, за дорого одетыми, красивыми женщинами и пафосными мероприятиями скрывались ночные клубы, разврат, наркотики, интриги и полное разложение человеческой морали. Я думал, что так и надо. Думал, что незачем лепить из себя святого, ведь все мы смертны, а Бог нас давно покинул, так почему бы не прожигать жизнь на полную катушку? Я пил, трахался, курил траву, не думая о последствиях и о том, что происходит за той чертой, что стала границей моего маленького хрупкого мирка. Но наступил тот момент, когда вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Однажды, гуляв по парку в центре города, я познакомился с молодым пацаном. Мы с ним разговорились, он оказался спортсменом, и я с удовольствием расспросил его о тренировках, ибо сам давно хотел начать заниматься. Он пригласил меня на тренировку, на что я охотно согласился. Так я впервые оказался в подвальной качалке.

Парни слушали Гуляева, затаив дыхание, и тот продолжал, не прерываясь ни на секунду.

- Для меня это была словно бы другая вселенная. Никакого блеска, роскоши и гламура, всё по-настоящему, по-взрослому. Ржавое железо, затхлый запах подвала, магнитофоны с помехами, тусклое освещение, и теснота. Реальная школа жизни. Люди там были странными, неприятными и даже страшными для типичного представителя золотой молодёжи. И тем не менее, было в них что-то необычное, притягивающее. Когда же я решил к ним присмотреться, я всё понял. Это был мир без понтов, пафоса и показного величия. Это были простые люди, без спеси и высокомерия, они были никем, но каждый из них был живее тех, кто называл себя сливками общества. У них была душа, были чувства, были цели и смыслы. Они были теми, кто заслужил зваться людьми. И когда я это осознал, мне стало мерзко от того, насколько приторно-фальшивым было всё то, чем я себя окружил в последние годы. Насколько отвратительно и аморально вёл я себя, и как поощрял подобное поведение со стороны других людей...

- И ты решил смыться в армию, подальше от всей этой грязи? - предвидя, в каком направлении будет развиваться история, спросил Иван.

- Именно. - тяжело вздохнул сержант - Именно в армии, рядом с простыми пацанами, людьми из народа, я смог стать тем самым "настоящим" человеком. Без высокомерия, нарочитой загадочности и выпендрёжа. Я научился уважению, взаимовыручке и наконец-то понял, что братство - это то, что нельзя купить ни за какие деньги и драгоценности. Прошло три года. Один призыв отправлялся домой, другой прибывал в часть. И каждому из парней я благодарен по сей день за то, что именно благодаря ним я - тот, кто я есть сейчас. И вам, парни, я благодарен. Потому я и не жалею. Безусловно, всё могло закончиться не так трагично. Я мог не пойти в армию, мог грести бабло лопатой, мог уехать в Европу и продолжать жить припеваючи. Но это та прошлая жизнь от которой я отказался, и ни разу не пожалел об этом. Я не жалею, что всё случилось именно так. Потому что уж лучше я умру в неравном бою рядом с боевыми товарищами, чем скончаюсь от передоза в ночном клубе!

Воцарилось молчание. Запорхал снежок, завыл ветер, задувавший в окна редкие снежинки. Канонада гремела, не переставая. Операторы БПЛА не оставляли попыток обнаружить укрывшихся в доме бойцов, и посему дроны не переставали кружить вокруг многоэтажки. И вдруг, с улицы послышались голоса. Иван поднялся на колени и на четвереньках подполз к окну, осторожно выглянув наружу.

К дому стягивались отряды противника. Выходит, что-то выдало солдат. Быть может, дроны всё же смогли их обнаружить? А может, разговоры выдали их? Впрочем, какая разница?

Тут Иван понял, что он не жалеет. Он осознал, что Артём прав. Умереть в бою, сохранив солдатскую честь - большая награда. Макси взглянул на Олега. Вместе они прошли через многое. Жизнь парней была богата на запоминающиеся события, порой они видели правду и жёсткие вещи. Рядовому Максименко было жаль, что их история заканчивается так рано. Но в то же время он был счастлив, что они сделали всё, что зависело от них. Они исполнили приказ. Приказ поступать по совести. Они не бросили республику, не предали своих товарищей, и даже когда силы были неравны, всё равно бросились в самое пекло, чтобы спасти свой народ. И ежели душам их суждено усопнуть сейчас, то на небесах им уготован вечный покой.

С нижних этажей начали доноситься шаги. Парни передёрнули затворы автоматов, укрывшись за стенами у прохода на лестничную площадку. За спиной Ивана, прислонившись к стене, сидел сержант Гуляев, сжимая в руках пистолет. Топот всё нарастал.

- Для меня было честью служить с вами, парни... - с тоской в голосе пробурчал Артём.

- Служу республике! - ответил Олег, стиснув зубы.

- Служу человечеству. - тихо добавил Иван.