Препод от бога

Глава 7 Первые уроки

На следующее же утро я заглянул в кабинет Вильи.

— Студенты только по вторникам и четвергам с трех до… — заученно начал он, потом поднял глаза от бумаг и вздохнул. — А, Вяз, это вы. Как первый рабочий день?

— Адекватно, — сказал я и решил сразу брать быка за рога: чувствовал, что с этим человеком не нужно рассусоливать светские беседы, а лучше сразу к делу. — На одном из мальчиков ползучее воздействие Нежизни, да и сам он выглядит бледно. Похоже, долгая депрессия, но я бы поставил, что еще какой-то внешний фактор… В общем, какой у вас протокол на этот случай?

— В сон к нему сегодня не ходили? — деловито спросил Вилья. — Или вы не умеете?

— А что, преподавателю Академии можно этого не уметь? — в свою очередь удивился я.

Вилья поморщился.

— Вообще-то, нет, но последнее время у нас такая текучка, что, декан Дархерст, похоже, согласна была терпеть на вашем месте любого мало-мальски надежного кандидата, лишь бы явных глупостей не творил… Так что если не умеете, сознавайтесь сразу, не выгоним.

— Походы в сны — не самая моя сильная сторона. Я могу это организовать, но не в тот же день, нужна подготовка.

— Ладно, если срочно потребуется, можете обращаться ко мне, схожу сам и посмотрю, — вздохнул Вилья. — Хотя, если честно, этот метод диагностики несколько переоценен у старшего поколения. По моему опыту, по снам детей нечасто можно понять, что именно их беспокоит.

«А чего ж тогда ты ко мне на этот счет прицепился?» — подумал я. А вслух сказал:

— Да, я тоже хочу попробовать старым-добрым методом: поговорить по душам с мальчиком и с теми ребятами, с которыми он уже успел тут подружиться… Я о другом хотел спросить: воздействие Нежизни надо бы снять, чтобы не накапливалось, для этого лучше всего подойдет помощь мага Огня или мага Природы. К кому мне обратиться? Моя жена, конечно, обладает Ядром, но она только учится…

— Ни в коем случае никаких манипуляций со стороны посторонних, кто не работает в Академии! — тут же сказал Вилья. — Понимаю, что вы доверяете супруге, но я все же несу за всех наших студентов ответственность и не могу санкционировать лечение ни у кого, кто не является преподавателем Академии или сторонним специалистом с признанной квалификацией. К Эрнесту Дио обратитесь, нашему преподавателю анатомии. Он вполне способен снять воздействие Нежизни, несмотря на его своеобразные манеры.

День был первый учебный — не первое сентября, а двадцать восьмое августа, почему-то здесь традиционно именно с этой даты начинали учебу — поэтому следовало торопиться, чтобы успеть до занятий. Мне повезло, что Вилья приходил на работу рано, едва ли не в семь утра!

Однако я обещал детям зарядку, так что в семь тридцать уже вошел в коридор нашего первого курса со свистком в зубах (между прочим, достать его оказалась та еще задачка, и в итоге пришлось вырезать из дерева самому, вспомнив пару каникул у бабушки в деревне). Сперва я оглушительно засвистел, потом крикнул:

— Первый курс Нежизни! Кто хочет стать сильным магом, не боящимся трудностей, выходит и строится на физическую зарядку! Неженки, папенькины дочки и просто идиоты могут продолжать нежиться в постельке!

Ну что, минут через десять они подтянулись. Душераздирающее зрелище. Вчера я предупредил их, что на зарядку выходим в форме для практических занятий: таковая прилагалась в комплект, выдаваемый каждому ученику, и больше всего напоминала медицинскую форму из моего старого мира. Роба, штаны, шапочка… Но примерно половина появилась в обычной некромантской форме! Маргарита и Мелисса были в платьях, а Анна — в платье и штанах.

М-да.

— Так у нас зарядки не получится, — сказал я. — Живо переодеваться тем, кто в шелках и бархате! Девочки, вам стесняться тоже некого. Все равно когда будете учиться диагностике, вы друг друга до костей просмотрите, не то что до штанов.

Ладно, еще минут через пять все вышли, одетые подходяще для физкультуры. Хотя насчет Маргариты я не подумал: местная мода не предусматривает нижнего белья, так что, когда девочка, держась крайне скованно, вышла на зарядку в одной робе и штанах, как я требовал, оказалось, что некоторые детали ее анатомии привлекают… мягко говоря, лишнее внимание. И даже мешают ей при движении. М-да, повезет ее мужу — если у нее сейчас уже третий размер, то какой же будет, когда ей стукнет восемнадцать?

Впрочем, мне-то заведомо повезло в пять раз больше.

— Так, Марго, вижу вашу проблему, — сказал я покрасневшей девочке. — Прошу прощения, моя недоработка. Посидите пока на лавочке, сегодня просто посмотрите, как разминаются остальные. Завтра я вам подготовлю отдельную форму.

Держался я при этом сухо и деловито, и когда Роже с Альбрехтом начали пересмеиваться, бросил на них максимально холодный взгляд.

— Насмехаться над девушкой — низко, насмехаться над вашей коллегой по ремеслу — глупо и опасно, поскольку уничтожает вашу собственную репутацию. Надеюсь, это было в последний раз.

Вроде, подействовало.

Впрочем, в таких случаях действует не столько чеканная формулировка, сколько репутация того, кто говорит. Если я успел заработать авторитет среди учеников, запомнят и будут слушаться — ну, кроме патентованных возмутителей спокойствия вроде Питера или «независимых одиночек» вроде д’Артаньяна.

Зарядку я на первый раз выдал им простенькую, без отжиманий и подтягиваний — тем более, и турников пока не было, хотя я уже договорился с Эйбрахтом, что их нам во дворе общежития поставят, а также простенькую лестницу и гимнастического козла (все это было тут гораздо проще, чем в покинутом мною мире, потому что снаряды могли соорудить из деревяшек штатные артефакторы или даже мои собственные скелетики — лишь бы материал доставили со складов; требований к сертификации, безопасности и тому подобному не имелось ни малейших).

Ребята порозовели, повеселели, и вроде выглядели неплохо — все, кроме Финна. Он явственно сбледнул и вообще шатался после обычных приседаний и наклонов. Даже если бы Рагна вчера мне его не выделила, как ребенка с «ползучим» отравлением, я бы и то поволок его к врачу после такого — чисто на проверку.

Так что, отправив всех остальных детей переодеваться и топать на завтрак, я сказал Финну:

— А с тобой мы сначала зайдем в кабинет целителя. Ты какой-то бледный. Не волнуйся, завтрак не пропустишь. Наоборот, куплю тебе что-нибудь вкусненькое лично от меня.

Мальчик, однако, еще погрустнел.

— Да, господин учитель, — шепотом пробормотал он.

Так что я повел мальчика к Эрнесту Дио. Тот предупрежден не был, но воспринял случай со своим обычным добродушием.

— А, первое отравление Нежизнью в этом году! Ну да, младшекурсники-некроманты иной раз ко мне каждый день заходят… Вы, мессир Вяз, молодец, рано заметили, еще все только начинается. Ну что, молодой человек, как это вас так угораздило? За что вы так себя не любите? Или просто хотите в красивом гробу красиво полежать? — и Дио расхохотался своей незамысловатой шутке.

Финн, правда, совсем поник и, разумеется, в ответ на эту по-слоновьи неуклюжую заботу ничего не сказал. Я же сделал мысленную пометку разыскать какого-нибудь другого целителя на будущее. Может быть, куратор Леу, метаморф, возьмется? Или еще кто-нибудь?

Я попытался разговорить Финна на пути в столовую, но особого успеха не добился: мальчик на все вопросы отвечал тихим голосом, максимально односложно.

Странная ситуация. Он из сиротского приюта, значит, по семье грустить не может. Или, может, все-таки остался у него в приюте кто-то, без кого ему жить не хочется? Ну ладно, с другой стороны, зарядка показала, что со вторым «подозреваемым» — тощеньким маленьким Гийомом — все вроде бы в порядке.

За завтраком тоже было хорошо видно: Финн в еде — довольно вкусной, зря Леу наговаривает — еле ковырялся, а вот тот же Гийом, наоборот, уплетал за обе щеки. Я его даже спросил:

— Что, нравится завтрак?

— Еще бы, господин учитель! — радостно сообщил он, от ушей до бровей перемазанный кашей. — Каша на молоке! С маслом! Я такое и не ел даже ни разу! Мамка по праздникам батьке да старшему братку по кусочку масла положит в миски — и все!

А Финн даже булочку со сладким творогом, которую я, как обещано, купил для него дополнительно в столовой (там имелся прилавок с платными десертами), жевал без энтузиазма. Когда я спросил, ел ли он такое в приюте, он сказал как-то безразлично:

— Ел… Нам господа попечители по выходным приносили сладости.

Опять меня подвели ложные культурные аналогии. То есть именно Гийом у нас чисто недокормленный, а вот с Финном происходит что-то менее очевидное. Интересно, что? Ладно, во всяком случае, накопившийся эффект Дио снял, при всей своей неуклюжей жизнерадостности. Не похоже, что мальчик скопытится прямо сегодня. Постараюсь постепенно разобраться. А пока мне еще лекцию читать.

Причем несколько лекций друг за другом!

Сперва — вступительное занятие у «моих» детишек: первого курса. Потом у них занятия с Дио и мэтром Кулежем, преподавателем алхимии, а у меня в это время общепотоковая ознакомительная лекция для всех первокурсников Академии, тоже по основам некромантии. На которой будут сидеть Леу и Лиихна в том числе. И на закуску — еще математика, снова с «моими» детишками. Потом обед, и потом с моими же детьми занятие «подтягивающими» дисциплинами: чистописание, литература, этикет. О-хре-неть.

Надо думать, под конец дня я до своей квартиры еле доползу.

Первое занятие некромантией с детишками прошло нормально — хотя Питер Эдвардс, ожидаемо, начал выкаблучиваться. Для начала я рассказывал им самые простые вещи: что такое вообще некромантия, какие у нее возможности, какие опасности, какие некромантам самим надлежит соблюдать правила. Например, рассказал о том, что некромант обязан раз в три года проходить регистрацию в специальном бюро в Палане, что покровителем некромантии считается бог Воды, и не худо бы благодарить его за успешные ритуалы (на этом месте сердце у меня слегка сжалось, как всегда последнее время, когда я думал о боге Воды, но я быстро задавил это чувство). Кроме того, я рассказал о том, что если некромант убивает чужую душу, то необратимо теряет свою — об этом тоже надо помнить.

— На самом деле это касается всех магов, — сказал я. — Убийство чужой души разрушает собственную. Убийство тела — нет, оно богов волнует постольку-поскольку.

— Но позвольте, профессор, — протянул Питер, лениво приподнимая руку над партой. — А как же жертвенные големы? Черные артефакторы приносят в жертву людей с ядром, получают в результате голема с ядром и остатками чужой души — однако их собственная душа от этого не разрушается!

М-да, умудрился найти мою больную мозоль! Правда, ему откуда знать-то, что это больная мозоль? Ночку он не видел, а если бы даже видел, откуда ему знать, что она — жертвенный голем, а не голем с ядром животного или ядром, извлеченным из предыдущего изделия?

— С чего вы взяли, что душа не разрушается, Питер? — спросил я его нарочито мягким тоном.

— Ну как же. Есть черные артефакторы, которые десятилетиями мастерят големов.

— А есть личи, которых ловят и упокаивают спустя столетия, — холодно сказал я. — Разрушенная душа не видна снаружи человеческими глазами, для этого нужен ритуал Истинного зрения. Я уже советовал вашему коллеге Арталону-Дерагону обзавестись друзьями среди паладинов Света или королевских рыцарей, повторяться не буду. Вместо этого вот вам домашнее задание: найдите в библиотеке книгу «О мучениях души» Аристокла Эдерского, копия должна быть, это хорошо известное издание. Он обладал истинным зрением и отличным художественным даром, так что книга снабжена весьма подробными рисунками распадающихся душ. Жду к следующему уроку подробный отчет с описанием по крайней мере пяти рисунков и пяти приведенных там… — я чуть было не сказал «кейсов», но вовремя поправился: — случаев. Или срисуйте иллюстрации, если вы сами умеете.

Мальчик не показал вида, но мне показалось, что он все-таки поскучнел. Ладно, на следующем занятии действительно проверю. Так случилось, что эту книгу я даже читал — Рагна мне показала, у нее в библиотеке имелась копия. И рисунки там… ну, скажем так, очень натуралистичные. Согласно Аристоклу, разрушенные души выглядят плюс-минус как самые отвратительные зомби, созданные фантазией голливудских художников.

Очень скоро я понял, почему Питер держался так уверенно и развязно: оказывается, он уже занимался некромантией дома — родители приглашали ему преподавателя. Он еще несколько раз влез с поправками, когда я касался разных аспектов некромантии, пришлось его также несколько раз срезать. У меня даже мелькнула мысль, не уступить ли ему демонстративно учительский стол и не посмотреть ли, как он будет выкручиваться, но я отказался от этой мысли. Прием хороший, если имеешь дело с ребенком небольшого возраста и невеликого ума. Но Питеру уже четырнадцать и в целом он мне показался парнем сообразительным. Он вполне может начать валять дурака и распустить всех учеников отдыхать или, наоборот, задать им контрольный диктант.

В общем, кое-как занятие я провел, но сделал себе пометку: надо будет придумать, как «срезать» этого типа раз и навсегда. Какое-то достаточно резкое наказание, которое его напугает. Или публично посадить его в лужу перед всеми. Собственно, несколько вариантов такой посадки всплыли у меня в голове еще во время первого урока, но я поостерегся: сам-то я колдовать не могу! Если бы мог, все было бы проще. И еще один фактор: мне бы не хотелось выступать перед остальными учениками человеком, который срезает им крылья.

По сравнению с этим общеакадемическая лекция по некромантии прошла гораздо проще. Как-то я присутствовал на общеуниверситетской лекции по астрономии, где вылез какой-то химик-всезнайка и начал поправлять лектора, что, мол, встречающиеся в пустоте между звезд соединения не могут называться «молекулами», а могут только быть «свободными радикалами». Астроном попытался отмахнуться от этого возражения, мол, у химиков свои термины, у астрономов свои — и в зале поднялся ропот.

Вот я опасался чего-то подобного — что юнцы с соседних факультетов начнут возражать против терминов, мол, надо говорить не «немертвая химера», а «некроконструкт» и тому подобное. Поправки не по существу, но очень утомительные. Отвечать на них долго, а если не отвечать, теряешь авторитет.

Однако никто с подобными замечаниями не вылез, и даже шума на лекции почти не было — аудитория сидела и внимательно слушала. Ай да я, ай да молодец!

Я уж было возгордился мастерством лектора, но потом поймал обрывок разговора между выходящими из аудитории студентами:

— Ф-фух, самая страшная лекция прошла — и ничего, живы!

— Ага, я тоже боялся, что если шуметь будем, он нас сразу упокоит! Или руки-ноги отсушит!

— Или кошмары нашлет!

— Или скелетов своих выпустит, чтобы нас скрутили!

— Или понос устроит!

— Или сыпь!

Дальше я уже не слушал: ребята явно просто соревновались друг с другом, перечисляя неприятности, которые может устроить некромант.

Н-ну… Ладно. Я бы предпочел покорить всех своим красноречием и юмором, однако если боятся — тоже неплохо! Меньше энергии придется тратить, чтобы донести материал.

Леу тоже на этой лекции была, но я ее заранее предупредил, и она ко мне даже близко не подходила. Мы, конечно, поженились за два года до того, как я начал преподавать, но все равно, не надо вызывать у студентов посторонние мысли.

Потом очередные занятия с детишками — и вот тут мне все-таки удалось срезать Питера!

Он начал настаивать, что ни ему, ни дворянам (то есть Маргарите и д’Артаньяну) занятия этикетом не нужны.

— Хорошо, — сказал я. — Докажите. Вас пригласили на обед к герцогу. Можно ли поворачиваться к хозяину дома спиной?

Питер ожидаемо завис.

— Можно, — сказал я, — если только герцог не королевской крови. Неуд вам, Питер. Садитесь и слушайте вместе со всеми. Может, что-то новое узнаете.

— Как будто вы обедали с герцогами, — пробурчал тот, усаживаясь.

— Обедал, — невозмутимо сказал я. — И даже в одном шатре ночевал, было дело… — Это когда мы с Фойтом проводили финальную инспекцию шлюзов. — Будете хорошо учиться — и вам придется рано или поздно. Герцогам и даже королю тоже нужны услуги некромантов. Это всех касается! Так что слушайте внимательно, чтобы не опозориться.

В общем, первый учебный день я прожил — и даже довольно удачно прожил. Так что домой возвращался, вопреки ожиданиям, не сонный, а наоборот, в слегка взвинченном настроении.

«Ничего, — подумал я, — Леу тоже наверняка вернулась, ей тоже стресс первого учебного дня снимать. Вот мы с ней как раз…»

Но для начала в квартире я пошел не в свою спальню, а заглянул в гостиную, где молчаливым истуканом стояла Ночка. Привычно погладил ее по морде.

— Извини, красавица, — сказал я. — Что-то мало я тебе времени уделяю последнее время… Завтра постараюсь вывести тебя хоть на короткую прогулку, а в выходные отправимся на длинную. А сейчас уж придется тебе подождать.

Ночка, как всегда, ничего не ответила, ни хорошего, ни плохого. Я снова со вздохом погладил ее по морде.

Надо было уже на что-то решаться. Хотя бы показать ее Эйбрахту, что ли. Но я все еще медлил. Мне, честно говоря, даже не хотелось думать о том, чтобы извлечь душу моей первой супруги и отправить ее на перерождение. Конечно, это не то же самое, что убить ее собственными руками — совсем не то. Наоборот, это будет спасение ее души по местным понятиям. И по моим, объективно, тоже: разве я не получил подтверждение существования богов и перерождения из первых рук?

Но… Кузнец ведь сказал, что есть способ вернуть ее к настоящей жизни! Не мог же он иметь в виду что-то типа «ты можешь отпустить ее душу, и она вернется к нормальной жизни в другом мире»?.. Может быть, мои усилия все же помогут, и она начнет проявлять какие-то эмоции? Или — ну вдруг! — она сама скажет мне, чего хочет и как ей помочь?

Я еще немного погладил Ночку, потом отправился наверх, где спальни. Из кабинета Леу и Лиихны доносился шелест листов и приглушенное постукивание. Заглянув туда, я увидел орчанку, которая сидела за столом и что-то кропотливо выводила в стопке тетрадей, стуча ступней по полу.

— Уже домашку задали? — удивился я, глядя на это.

— Если бы! — орчанка хмуро посмотрела на меня. — Надерзила преподу и посадили кусок из учебника переписывать сотню раз.

— Надерзила? — удивленно спросил я. — Ты?

— Я, — сказала Лиихна таким тоном, что я не стал ее дальше расспрашивать. Решил, что узнаю у Леу.

Заглянул к нам в комнату… и обнаружил, что драконица преспокойно спит поперек кровати. Еще и похрапывает. М-да, вот так и рушатся мои планы на активный релакс!

По уму надо было пойти на нашу маленькую кухоньку, приготовить что-нибудь вкусное, но… Я снял преподский форменный сюртук, снял шейный платок и растянулся рядом с женой, одновременно двигая ее так, чтобы мне хоть что-то досталось. Укатали Сивку крутые горки. Леу, не просыпаясь, закинула на меня руку, ногу и хвост. Я хотел скинуть тяжелые конечности, но тоже заснул.

— Ух ты! Как ты сегодня рано!

Во сне я обнаружил себя лежащим на кровати в своей собственной комнате в Ильморе — или, точнее, уже скорее в нашей с Мириэль и Ханной комнате, потому что мы чаще спали втроем, чем я в одиночку. Мириэль и Ханна, кстати, тоже были здесь. Мириэль сидела на мне верхом, упираясь руками в грудь, одетая в одну соблазнительно просторную ночную сорочку, чей вырез открывал много интересного, и была она совершенно не беременна — тонкая и стройная. А Ханна смеялась, сидя в кресле рядом с кроватью.

— Боги, Андрей, у тебя такое пораженное выражение лица сейчас было!

— Прости, испугался на секунду, — я положил руки на изящную талию моей эльфийки. — Ты без живота, я подумал…

— А, так это ты всерьез испуган был? — удивилась Ханна. — Прости тогда! Не поняла, а то бы не смеялась.

— С нашей дочкой все в порядке! — сказала Мира. — Ты же не хочешь, чтобы мы взяли ее с собой в этот сон? Да и душа ее пока еще не в этом мире.

— Конечно, не хочу, — с облегчением произнес я. — Сглупил, прости. Ханна, все в порядке.

— Ничего, — Мира наклонилась и нежно поцеловала меня.

— Ну, раз все разрешилось, я тут у тебя по впечатлениям дня поброжу пока, — весело сказала Ханна. — Не перенапрягайтесь только, потому что потом моя очередь. Очень соскучилась по любовным играм. А то мы последние дни только разговоры и разговоры…

— Заметано, — согласился я.

Все-таки до чего удобно, когда жен несколько! Одна устала — всегда можно рассчитывать на остальных!

А дальше мне временно стало не до разговоров. И даже не до сложных мыслей.