Препод от бога

Глава 18 Новый семестр

Да, когда ожидаешь ругани или высокомерия, искренняя похвала и слезы в глазах застают врасплох!

Сказать, что я был удивлен приветствием госпожи Эдвардс, значит, ничего не сказать.

— Я бы не сказал, что добился таких уж выдающихся результатов… — начал я.

— Как? Но ведь Питер победил в конкурсе эссе! Это так здорово! Я совершенно не ожидала! — тепло проговорила женщина.

Питер победил в конкурсе эссе? А почему мне об этом никто ничего до сих пор не сказал?.. Ах да, я же не спрашивал. Или он наврал родителям?

Я вопросительно взглянул на Вилью, тот слегка кивнул.

— Питер — талантливый мальчик…

— Талантливый, но слишком избалованный, — низким басом прогудел господин Эдвардс. — Надин хотела сказать, что не ожидала, что он вообще будет участвовать.

— Да, — подтвердила его жена, доставая из висящей на поясе сумочки кружевной платок и промакивая уголки глаз. — Да, я совершенно этого не ожидала! Увы, мы имели глупость с семи лет отправить Питера в специальный дворянский пансион… Там он приобрел, с одной стороны, презрение к дворянам — что очень вредно по нашей линии работы! А с другой — совершенно лишнее высокомерие! И нежелание учиться вдобавок! Когда мы спохватились, было уже поздно…

— Чего мы только не перепробовали, — добавил отец. — Право, я уже подумывал отправить его на одном из кораблей простым матросом, вот только опасался, что Надин слишком сильно переживала бы…

— Да-да, мое сердце не выдержало бы! — охотно подтвердила супруга, продолжая терзать платочек. — Увы, это все из-за меня, я слишком нервная, слишком тряслась над Питером с детства… Он наш единственный ребенок, больше никогда не будет — вы понимаете.

Я машинально кивнул, невольно преисполняясь сочувствия к этой паре.

— А тут еще выяснилось, что он некромант! — вздохнула Надин. — И я пришла в ужас! Честное слово, если бы не мессир Арвил, который на нас работает, я бы и сама, наверное, умерла! К счастью, он согласился подучить Питера до следующего набора в Академию…

— Да, кроме проблем с Ядром Нежизни, некромант — это ведь огромная ответственность, — добавил Генри Эдвардс. — За ними наблюдают во все глаза, случись что — они всегда под подозрением! Это как двигаться крутыми галсами при свежем ветре. И наш парень был совершенно к этому не готов! Я столько серебра и золота раздал, чтобы в Академии за ним наблюдали… А тут вы! — он широко и дружелюбно улыбнулся. — Даже удивительно! Вроде, ничего особенного не делаете, но Питер с вами совсем другим стал! Начал завидовать другим ребятам, соревноваться с ними, честолюбие проснулось… И все наши агенты в один голос говорят, что это вы, что такого куратора у первокурсников Нежизни еще не было. Мы еще до Нового года хотели вас поблагодарить, но, увы, не застали.

— Да, я… улетел домой, — неуверенно проговорил я, не зная, как относиться к этому потоку похвал и откровений.

— Ну вот! Хорошо, что теперь встретились… Жаль, что повод такой неприятный, — вздохнул Эдвардс. — Или приятный, это уж как посмотреть. Я и не знал, что Питер настолько смелый, чтобы на кого-то напасть!

— Должен вас разочаровать, это на него напали, — покачал головой Вилья.

— Мне доложили, что он давал сдачи? — нахмурился Эдвардс. — Или обманули⁈ — в голосе его зазвучали грозные нотки, и стало особенно очевидно, что этот здоровяк далеко не так добродушен, каким хочет сейчас казаться.

— Давал, — сказал Вилья. — До переломов дело не дошло, рука у него не такая тяжелая, как у второго парня. Но фингал ему поставил и зуб выбил.

— Молодец! — одобрительно воскликнул Генри Эдвардс. — Ничего, тяжелая рука — дело наживное!

Его жена огорченно вздохнула, но ничего не сказала.

— То есть вы не держите обиду на Ротимера? — спросил я. — Не будете настаивать на большом штрафе? И на немедленной выплате?

— Ротимер Арталон-Дерагон? — грозно спросил Эдвардс. — Это который ваш дворянчик?.. — задумавшись на секунду, Эдвардс сказал. — Нет, на штрафе настаивать буду — кровь Эдвардсов дорого стоит! Пятьдесят золотых, да, максимальная сумма? Но вот платить — пускай платит, когда сможет. Лишь бы до выпуска из Академии. Не хотелось бы лишать сына соперника и даже, может быть, врага, — Эдвардс гулко усмехнулся. — Хороших соперников надо ценить и беречь!

И чувствовалось, что его с этой, в общем-то, компромиссной позиции не сдвинуть. Однако на самом-то деле предложение хорошее: для некроманта-старшекурсника заработать пятьдесят золотых не так уж сложно, как я знаю по примеру Рагны. А за свои ошибки надо платить. Ротимер же, определенно, совершил ошибку: отреагировал на слова кулаком в ситуации, когда драка была исключена, и о последствиях он знал.

— Очень приятно иметь с вами дело, — кивнул я Эдвардсу.

Ну вот, и моя хваленая дипломатичность не пригодилась! Какое облегчение.

Однако история с дракой на этом не закончилась.

На следующее утро, когда я сидел на планерке факультета Нежизни, в дверь вдруг постучались, и, к моему удивлению, все тот же купец Эдвардс ввел в комнату сына. Вилья отпустил его на ночь из карцера к родителям — а Ротимера выпустил в его собственную спальню, по моей просьбе и под мою ответственность. Питер выглядел совершенно как обычно, ни следа травм не осталось: вот что значит хороший маг природы! Однако выражение на его лице было каким-то… неестественно благородным, что ли!

— Госпожа декан, уважаемые мессиры, совет факультета Нежизни! — произнес мальчик четким голосом, словно на сцене играл. — Извините, что нарушаю регламент, но у меня срочный вопрос, пожалуйста, позвольте мне обратиться!

Амалия Дархерст чуть скривила губы, еле слышно хмыкнула, скосила глаза на купца Эдвардса, однако проговорила почти благосклонным тоном:

— Дозволяю. Говорите, юноша!

— Я знаю, сейчас решается вопрос о штрафе меня и моего однокурсника Ротимера Арталона-Дерагона за драку. Я прошу ученый совет принять во внимание, что я был зачинщиком и подстрекателем, что я намеренно провоцировал Ротимера, что я сказал ему вещи, которые не то что дворянин, а ни один мужчина снести не мог бы, и я даже дал ему пощечину, — тем же возвышенным тоном сказал Питер.

Оба-на. Вот это поворот.

— В записях очевидцев не фигурирует особенно страшных оскорблений в адрес персоны Арталона-Дерагона, равно как и пощечина, — заметила Дархерст.

— Свидетели были заняты своими делами и ошиблись, госпожа декан. Самое неприятное я произнес вполголоса. А Ротимер не хочет повторять гадости, которые я ему сказал.

— Вот как, — произнесла Амалия. — Ну что ж, мы примем во внимание ваше чистосердечное признание. Идите, юноша. И вас, господин Эдвардс, тоже попрошу удалиться.

Эдвардсы вышли. Госпожа декан фыркнула, усмехнулась и сказала:

— Ну что, я полагаю, тут все ясно. Арталона-Дерагона штрафуем на двадцать золотых с выплатой до окончания обучения.

— Подам бумаги ректору, — кивнул Вилья.

Я хотел было вслух удивиться — мол, Эдвардс же вчера сам настаивал на сумме в пятьдесят, а с его мнением в Академии явно считались! Но тут же прикусил язык. Явно, что декан и замдекана разбирались в ситуации лучше меня. А Эдвардс-старший сам здесь присутствовал, значит, его сын не просто выкрутасничал, а действовал с его ведома и даже одобрения — ведь явно пытался скостить последствия для Ротимера!

Значит… значит, что?

Похоже, Эдвардсы хотят, чтобы их сын завязал дружбу с многообещающим некромантом дворянского сословия! Иного объяснения я придумать не могу. Несмотря на свои вчерашние слова о важности хороших врагов. С другой стороны, может, это входит в их понятия культивации хорошего врага?

Однако Питер-то почему на это согласился? Неожиданная встряска вправила мозги? Или папаша еще добавил?

Недостающую деталь мозаики добавила мне Леу в конце рабочего дня.

— Слушай, какая любопытная история у тебя на факультете приключилась! — со смешком сказала она мне, когда мы лежали в постели, обнявшись. — Мне, честно говоря, стало настолько любопытно, что я подслушала немного.

— Подслушала что? — не понял я.

— Пошмыгала везде ящеркой! — хмыкнула она. — Ты, наверное, удивляешься, чего это второй мальчик пришел врать и выгораживать первого? Ну, что он якобы его сильнее спровоцировал, чем на самом деле?

— Немного удивляюсь, — кивнул я. — То есть понятно, что его родители продавили не ссориться с однокашником. Но почему он с ними заодно и вроде бы искренне старается — в толк не возьму! Считал этого парня менее сговорчивым!

— Потому что он списывал, когда отвечал на вопросы теста перед эссе! — фыркнула Леу. — И второй мальчик, — Ротимер, да? — это видел! И Питер знал, что он видел! И Ротимер его не выдал.

— А ты откуда знаешь? — удивился я. — Ты на эссе тоже за ними наблюдала, что ли?

— Вот еще, я тогда свои семестровые зачеты сдавала! Делать мне больше нечего… Нет, Питер это обсуждал с родителями в карете, когда в гостиницу ехали, а я под лавкой пряталась! Отец ему пощечину дал, но не за то, что он списывал, а за то, что не пошел и не сознался, когда увидел, что его спалили! Потому что, сказал, в этих случаях всегда надо минимизировать ущерб от жульничества, а хорошая репутация дороже любой победы в конкурсе! И добавил, что репутация честного человека так просто не дается, зато потом по жизни очень помогает — если хочешь быть честным, жульничать надо только так и тогда, когда ты точно знаешь, что никто не заметит. А если заметили, то сразу прекращать или сознаваться, по обстоятельствам. После этого мама еще добавила, что если Ротимер на него не наябедничал, то это говорит о твердом характере и твердых принципах, и такого человека хорошо бы иметь в друзьях, и что Питеру теперь нужно постараться, чтобы не сделать его настоящим врагом, что бы там Генри ни говорил о важности врагов! Отец посмеялся и сказал, что враг врагу рознь, но мать совершенно права. Питер тут начал жаловаться и возмущаться, но родители его быстро переубедили — слушай, они такие умные, почти как ты! — Меня порадовал этот комплимент. — В общем, в итоге мальчик доломался и сказал, что подумает, как поладить с Ротимером, если еще не поздно. Отец ему сказал, что еще точно не поздно, что драка в их возрасте — это часто начало дружбы. И еще сказал, что приз в двадцать золотых за сочинение он у него забирает и что еще пятнадцать вычтет из его содержания за следующий год и найдет способ передать это Ротимеру так, чтобы он не заподозрил.

— Отлично! — порадовался я. — Слушай, какие хорошие и адекватные родители! Даже не ожидал, что у Питера такие! Хотя… наверное, стоило ожидать.

— Почему? — спросила Леу.

— Потому что он язвил, но учился, учебный процесс не срывал. И Симона в свои подпевалы не принял. И когда меня начал подозревать, к декану тоже жаловаться не пошел. Хорошая основа у парня.

…Увы, вскоре я был вынужден наблюдать родителя совсем другой закваски!

Мелисса опоздала с каникул на два дня, я уже начал волноваться за нее и даже отправился в деканат, чтобы взять домашний адрес и написать письмо. Однако тревоги мои оказались напрасны: девочка в итоге все-таки нашлась сама. По стечению обстоятельств я как раз находился в главном дворе — том, что с огненно-водяным фонтаном — когда огромные ворота раскрылись, впуская отца и дочь, обе фигуры, большая и маленькая, в одинаковых консервативно-черных зимних плащах.

Как я и думал, отцом Мелиссы оказался тот самый желчный тип, которого я также встретил в деканате в первый день учебы — который спрашивал у секретарши, есть ли гарантии, что его кровиночку не угробят.

Господин Картер держал в руках письмо, которое сунул Мелиссе в руки. И сказал:

— И помни, чему я тебя учил! Семья — прежде всего. Я — твой отец, только я на твоей стороне, эти мессиры только хотят тебя использовать в своих целях! Может даже, для своих темных ритуалов. Учись у них, но постоянно держи в голове, что никто здесь тебе не друг, даже если кажется обратное!

— Я помню, папочка, — тихо сказала Мелисса и сделала аккуратный книксен.

— То-то же! Веди себя достойно, не опозорь меня, — хмуро добавил господин Картер, после чего развернулся и вышел, недобро зыркнув на меня.

Как это его «веди себя достойно» сочеталось с «никто здесь тебе не друг» и «все тебя хотят только использовать» — разве только сам Творец знает.

Впрочем, мне эти несколько фраз, произнесенных очень тихо, дали новый взгляд на проблему Мелиссы — а именно, ее постоянную неискренность и попытку всеми манипулировать, по мелочи и нет. (После истории с Финном была еще история по выдуриванию денег из Марго за мелкие услуги и выдуриванию помощи в мастерской у Альбрехта и Эдвина с давлением на жалость, но их я пресекал куда мягче, чем первый случай. Второй раз даже жертвам ничего не сказал, поскольку там была пограничная ситуация: в принципе, мальчикам даже нравилось чувствовать себя настоящими мужчинами, помогая более слабой девочке, никакого особого вреда Мелисса им не нанесла.)

М-да, такое домашнее воспитание переломить очень сложно — отчасти потому, что подобная жизненная позиция имеет много общего с правдой! В жизни все люди действительно до некоторой степени используют друг друга и соглашаются быть использованными, это более-менее нормально. Вопрос, как, зачем и с какими обоюдными выгодами.

Кстати, замечу в сторону: вообще-то, господин Картер разговаривал с дочерью очень тихо, я не должен был их слышать. Но слышал. После опытов по укреплению связи с женами я обнаружил, что, благодаря связи с Леу, могу до некоторой степени улучшать свои слух, зрение и обоняние. Не до драконьих параметров — «аппаратного разрешения» не хватало. Но способности мозга к анализу полученной информации явно повышались!

Причем связь с Леу оказалась самой мощной. Удивительно — по сравнению с Ханной, Рагной и Мириэль мы с ней лишь недавно начали сближаться! Но Рагна предположила, что дело тут не в наших чувствах, а всего лишь в физических параметрах и магической силе каждой из жен. Поэтому драконица Леу стояла на первом месте, Рагна и Мириэль делили второе — тоже удивительно, я не думал, что волшебная сила Мириэль сравнима с силой лича, видимо, это все влияние Леса. Ханна оказалась на третьем, Ночка оставалась невыясненной величиной!

Я подошел к Мелиссе.

— Рад тебя видеть. Ты пропустила два дня, но занятия были в основном вводные, быстро догонишь.

— Спасибо, учитель Вяз! — сказала Мелисса с радостной улыбкой.

Подумав немного, я сделал еще один вывод из разговора с отцом.

— Мелисса… скажи, отец собирается забрать тебя из Академии после второго-третьего курса?

Наигранная радость сползла с личика девочки.

— Что, учитель? С чего вы взяли?

— Так, показалось, — пожал я плечами.

Вроде бы ничего общего, но мне вспомнилась история Эльсбеты Прен. Если отцу нужна послушная марионетка, которой он может управлять, то совершенно ни к чему позволять дочери стать полноценной ученой мессирой! Недоучка, которая худо-бедно умеет лечить простуду и убивать крыс — куда лучшее подспорье в хозяйстве. А на омоложение можно и накопить… в том числе сдавая в аренду услуги послушной дочери.

Я направился в сторону общежития, больше не заговаривая с Мелиссой… и вдруг услышал ее дрожащий голосок, обращенный ко мне.

— Хорошо, учитель. Ваша взяла. Что вы хотите?

Я обернулся к ней.

— В каком смысле, Мелисса?

— Допустим, вы знаете, что у меня проблема, — резко, тяжело и даже как-то зло сказала девочка, комкая юбку. — Допустим, мой папочка не прав по жизни. Допустим, вы хороший и хотите мне помочь. Чего вы хотите за помощь⁈ — это последнее она почти выплюнула мне в лицо. — И какую помощь вы мне можете оказать⁈

Я вздохнул, подошел чуть ближе к Мелиссе.

— Я могу попробовать помочь тебе закончить Академию не за пять лет, а, скажем, за четыре года. Не знаю, как насчет трех, мне кажется, это физически невозможно. Во всяком случае, я о таком не слышал. При этом можем создать у твоего отца ощущение, что ты непроходимо тупа, чтобы получение тобой диплома стало для него сюрпризом…

— Не получится! — зло мотнула Мелисса головой. — Он подписывает ведомости, он будет знать, если меня переведут на курс старше! Да и знаний у меня мало!

— У тебя есть мозги и целеустремленность, — жестко сказал я. — Или эти мозги годятся только для поиска оправданий, почему ты слабая, жалкая и все тебе должны?

Мелисса задохнулась от возмущения.

— А во-вторых, — сказал я, — я могу поговорить на твой счет с деканом. И ты будешь ходить на лекции со старшекурсниками, а жить по-прежнему со своим курсом. Благо, размер платы от курса к курсу не меняется.

Мелисса побледнела.

— Вы серьезно? — тихо спросила она. — Вы на это пойдете… ради меня? Что я буду вам должна⁈

— Хорошую учебу и отсутствие манипуляции своими однокашниками — и я имею в виду на всех курсах, где тебе доведется учиться, — жестко сказал я. — И если ты согласна, то пойдем. Я сейчас как раз иду на дополнительные занятия с Питером и Ротимером. Хочу ходатайствовать об их переводе на более старшие курсы, но первому не хватает умений в области некромантии, а второму — общеобразовательных знаний. Буду тебя вместе с ними подтягивать и по тому, и по другому.

Да-да-да, вот так я нашел себе опять дополнительные часы работы! Но эти, кстати, уже оплачивались факультетом: Академия была заинтересована в том, чтобы талантливые студенты переводились сразу на курс старше. И, кстати, это было настолько распространенной практикой, что именно поэтому длительность обучения здесь совершенно официально составляла «от пяти до восьми лет».

Профильные занятия некромантией начинались буквально с первых дней второго семестра. И вот когда я порадовался, что успел этим позаниматься с Рагной! Оказывается, мои намерения, что на первых уроках я обойдусь теорией, а с практикой попрошу помочь Ротимера и Аню, были полной ерундой и редкостной самонадеянностью! Нельзя объяснить, как пользоваться Ядром и создаваемой им энергией, если не попробовал это сам!

Ведь обычно как представляют магию? Пожелал, визуализировал — и оп-па, готово. Однако на деле распоряжение энергией Ядра — очень серьезное физическое усилие, для которого приходится напрячь определенные… не знаю, как сказать… душевные мышцы, что ли? Но усилие не только умственное, а еще и физическое. Маги его считывают на раз-два по другому магу, наблюдая за изменением концентрации магического поля в его теле. Оно, оказывается, все время «движется и дышит», а вовсе не окутывает человека статичной аурой! Амулет, который сделала для меня Рагна, формировал легкие флуктуации в этом поле, нормальные для не-колдующего мага. Однако дети спалили бы меня на первом же уроке, если бы за каникулы я не прошел краш-курс начинающего некроманта.

И теперь я вполне мог им рассказать и показать все необходимое на начальном уровне.

— Чтобы колдовать, вам нужно включить магическое зрение, без него вы просто не будете видеть, что делаете. Ну-ка, поднимите руки те, у кого оно уже есть…

К моему удивлению, магическое зрение во всем классе было только у Ротимера, Питера, Марго и Жана.

— Аня, а как же ты? — спросил я. — Ты же анимировала крысиные скелетики!

— Ну, я просто им пела песенки, и они оживали, — пожала плечами Аня. — Господин младший управляющий сказал мне больше никому эти песенки не петь.

Та-ак, еще одно нестандартное дарование… Вообще звуковой компонент в заклятье, особенно некромантском, — тоже важная штука, но поднимать пусть даже крыс на одном только звуковом компоненте? Надо у Рагны спросить. Ладно. Это все потом.

— Интересно, — сказал я, — споешь потом нам. Но пока работаем по плану… Тогда четверо ребят из старшей группы по-прежнему остаются отдельной группой, они будут работать над более продвинутыми задачами. Остальные, пересаживайтесь на левую половину кабинета, с вами будем включать магическое зрение…

Урок прошел плодотворно. Перед каждым студентом из старшей группы я поставил поднос с разложенными поделками из дерева и кости (нет, не сам сделал — стандартный обучающий набор для разнообразия, взял в кладовой учебных пособий), одинаково покрашенных коричневой краской, и велел, не щупая, определить, что из этого было костью. Образцы были все пронумерованы. Пока ребята этим занимались, стал работать с каждым из младших детишек в отдельности. К концу урока худо-бедно магическое зрение появилось у всех, хотя пока только намеками, как у меня было в начале — они видели лишь легкий туман, если кто-то пытался колдовать.

А в завершение урока я анимировал маленькую дохлую белую мышку, которую взял до этого на факультете Природы, и предложил Ротимеру, Ане и Питеру повторить.

— Ну и другим, если кто-то уже читал учебники вперед и полагает, что у него достаточно знаний, — великодушно предложил я.

Кстати, Питер моему фокусу с мышкой не удивился: видимо, он все-таки не верил всерьез, что я ничего не умею. Так, над Ротимером издевался.

И, между прочим, у Питера получилось! Внезапно для него: он глазам своим не поверил и долго в офигении разглядывал свои руки. С лица у парня пропало высокомерное выражение, он искренне радовался. И у Ани тоже получилось: она спела ясным чистым голоском песенку про маму-мышку и маленьких мышат, и мышка тут же поднялась на задние лапки и начала приплясывать под музыку. Надо же.

Мелисса тихим скромным голосом вызвалась попробовать, и, внезапно, у нее мышка тоже подергалась и посучила лапками, хотя целиком не встала.

— Ничего, — сказал я. — Это просто значит, что тебе нужно начать по порядку, с насекомых. Сегодня я немного забежал вперед, а ты молодец, почти справилась.

Жан пробовать отказался:

— Я тоже предпочту по порядку, с насекомых, если не возражаете, учитель.

А вот Ротимер потерпел неудачу. Точнее, не забуксовал, просто мышка от его усилий вдруг взяла и рассыпалась в черный прах.

Переборщил с энергией, ясно.

— Математика, Ротимер! — укоризненно сказал я. — Больше налегайте на дополнительные задания, которые я вам даю.

— Да, учитель, — покаянно вздохнул д’Артаньян.

Занятия в анатомическом театре и в морге с трупами тоже начинались в первые же дни, но на этом я, пожалуй, останавливаться подробно не буду. Скажу только, что несколько сомневался в собственной стойкости — однако, на удивление, ни брезгливости, ни тошноты не испытал. То ли тоже влияние Рагны через наши брачные узы, то ли просто жизненный опыт помогал: я ведь и нечисть накромсанную успел повидать, и трупы на поле брани, и казненных висельников… Аккуратный труп в анатомическом театре, возбуждал в основном интерес: ага, так вот как вся эта требуха выглядит «вживую»!

Мои детишки тоже держались молодцами. Ну да так почти все были из таких семей, что им доводилось либо неоднократно наблюдать за тем, как забивают скот, либо даже самим участвовать. А городские мальчишки все поголовно охотились за крысами ради развлечения.

Ожидаемо, сбледнула с лица только Марго, но даже ее не вырвало: она первый раз только посидела в уголочке, прижимая ко рту платок. Потом привыкла и следующие занятия уже посещала без проблем.

Занятия постепенно входили в колею. Во втором семестре общепотоковых лекций по «основам некромантии» не было, но это компенсировалось возросшей нагрузкой с профильными предметами у моего первого курса. Плюс работу в мастерской и физзарядку тоже никто не отменял! Да мои занятия в библиотеке, да натаскивание троих кандидатов на скоростной трек обучения, да опыты Леу с повышением своей «приматоориентированности» (а мне все приходилось оценивать «на натуре»!), да сонные визиты остальных моих девочек, да опыты, которые по-прежнему проводил над Ночкой Веллерт Эйбрахт (он являлся где-то раз в неделю, но это тоже стабильно отнимало пару часов).

В общем, время летело незаметно, и я сообразил, что февраль уже подходит к концу и скоро весна, только когда в очередном письме из дома увидел просьбу Габриэля подготовить в столице кое-какие покупки для манора, с тем, чтобы Леу отвезла их в Ильмор. Был ведь у нас план, что на исходе февраля или в начале марта Леу слетает в Ильмор за девчонками и привезет их в столицу вместе с детьми! Там и каникулы были подходящие: день рождения Короля шестого марта, три дня праздников, плюс обычные выходные — самый удобный момент!

Но список покупок был обширный, я понял, что мне, вероятно, придется отлучиться в столицу в будний день. И отправился в деканат — писать заявление на день для исследований.

В деканате вместо привычной мне уже молоденькой секретарши за столом в приемной декана сидела пухленькая бойкая дама лет тридцати пяти на вид, которая так сноровисто перекладывала бумаги, одновременно отвечая двум посетителям сразу, словно у нее в мозгу без труда шло три-четыре вычислительных процесса.

— Госпожа Крейц? — попытался угадать я, когда оба пришедших вперед меня посетителя были отправлены восвояси.

Дама подняла на меня внимательный, чуть близорукий взгляд.

— Да, мессир… — она нахмурилась на секунду, и тут же улыбнулась. — Ага, я вас не знаю, значит, вы мессир Вяз, новый преподаватель! Очень удачно зашли. Вас-то мне и надо.

— Да я просто принес заявление на исследовательский день в следующую пятницу…

— Положите вот в эту стопку. Это же ваш первый день в этом семестре? Ну, я думаю, мессира декан без проблем подпишет… А нужны вы мне были насчет ваших документов. Я сегодня просматривала то, что оформила моя подменщица, — нужно было слышать, с какими интонациями госпожа Крейц сказала «оформила»! — И, гляжу, почему-то в вашей папке нет диплома! Вы его забирали зачем-то?

— Даже не клал, — пожал я плечами, хотя сердце быстрее забилось в груди. Вот и закончилось мое преподавание, похоже. Ну… что ж. Жаль, что не смогу в полной мере помочь «своим» детям, но я с самого начала знал, что здесь по недоразумению. — У меня его просто не спросили.

— Удивительно! — с негодованием воскликнула госпожа Крейц. И тут же поправилась: — Прошу прощения, мессир, это я не в ваш адрес возмущаюсь. Не могли бы вы мне принести ваш диплом до конца недели, я его вложу в папочку.

Я пожал плечами.

— Попробую, но я из другого мира, богиня Любви перенесла меня сюда без диплома. Так что придется обратиться к ней за копией.

Я ожидал, что последует еще один возмущенный вопль, после чего наконец-то меня настигнет сеанс разоблачения — но госпожа Крейц и бровью не повела.

— А, вот почему мессира декан не стала у вас спрашивать! Вы же тот Избранник Любви, который командовал тремястами скелетами в битве на севере? — госпожа Крейц явно была неплохо информирована! — Но все равно, порядок есть порядок. Попробуйте в самом деле попросить уважаемую богиню Любви помочь. Или придется собирать квалификационную комиссию для подтверждения ваших знаний и умений! Сами знаете, какая это морока.

Вот уж точно — морока!