Предел Адаптации

Глава 21

Утром узел ПВО выглядел будто человек, переживший хороший мордобой: стоит, глаза целы, но синяков хватает.

Воронки вокруг валов, обгоревшие куски дронов в снегу, прожжённые пятна на бетоне. Один из куполов РЛС почернел сбоку, как будто его кто-то приложил гигантской сигаретой. Робо-мул валялся на боку, с выдранной ногой и потухшим сенсорным блоком.

Люди суетились.

Техники лазали по антеннам, сапёры ковыряли в земле остатки ползунков, медики добивали обезболивающими тех, кому не повезло стоять ближе к эпицентру взрывов.

Артём с Гореловым тащили ящик с запчастями к повреждённой турели.

Ящик был тяжёлый, двое до них уже матерились, волоком его перетаскивая.

Артём подхватил, и мышцы отозвались плотным, ровным усилием. Не легче, чем положено, но и не смертельно.

Горелов это заметил.

— Ты точно из госпиталя, а не с завода по выпуску экзоскелетов? — буркнул он, подтягиваясь за ручку. — Ящик такой, что половина здоровых сидеть бы с ним рядом предпочла.

— Нельзя же всё время стоять красивым, — отозвался Артём. — Надо иногда работать.

— Работать ты успеешь, — хмыкнул сержант. — Главное, чтобы тебя потом ботам по кускам не собирать.

У турели уже возился худой техник с сальными волосами — Макар, младший лейтенант.

Он встретил их раздражённым взглядом, как будто они не помощь тащили, а новый геморрой.

— Осторожно с блоками, — сказал он. — Они дороже вас.

— Мы уже поняли своё место в пищевой цепочке, — ответил Артём. — Где ставить?

— Вот сюда, — техник ткнул ногой ближе к вскрытому отсеку. — И с дороги, я тут химию колдую.

Он снова уткнулся в кишки турели, бормоча себе под нос.

— Ночью, значит, нас глушат, как дешёвую сеть, — бурчал он. — А я потом с утра руками все эти чудеса исправляй. Враги хоть бы инструкцию присылали.

— Представляешь, открываешь крышку, а там мануал на трёх языках, — фыркнул Горелов. — С картинками.

— И QR-код, — добавил Артём.

Макар скривился, но краешком рта всё-таки дёрнул.

— Ладно, героям генераторной полагается немного юмора, — сказал он, не отрываясь от проводов. — Только не расслабляйтесь. В отчёте напишут, что система отработала штатно. Про ваши танцы в машинном зале никто знать не будет.

— И это прекрасно, — ответил Артём. — Я не хочу, чтобы враг знал, что у нас генераторы на честном слове и каком-то придурке.

Ближе к обеду их собрали на краткий разбор.

В блиндаже, который именовали «комнатой для совещаний», было тесно и накурено. На стене висела карта с кучей отметок, на столе — планшет, термос и стаканы.

Стрелецкий, уже успевший переодеться в более-менее чистую форму, стоял у карты с планшетом в руке.

— Кратко, — начал он. — Мы здесь провели ночь весёлого взаимодействия с прогрессивными технологиями потенциального противника.

Он ткнул стилусом в схему.

— Орбита отработала. Не идеально, но без неё мы бы сейчас уже тут не стояли. Наземное ПВО тоже, в целом, не ударило в грязь лицом. Узел жив, небо частично закрыто, связь есть.

Он перевёл взгляд на людей.

— Но если кто-то думает, что мы красавчики и можем гордиться, — ошибается. Нас пробовали накрыть комбинированно: сверху, снизу и через сеть. И кое-где у них почти получилось.

Он включил на планшете схему, выведя её на маленький экран в углу. Фрагмент генераторной.

— Диверсионная группа. Проникновение под прикрытием роя. Попытка вырубить резервное энергоснабжение и перевести управление в режим, при котором узел стал бы просто точкой на карте.

Он коротко кивнул в сторону Артёма.

— Быстрая группа сработала. Но если бы эти товарищи успели ещё пару команд вбить, вы бы сейчас не сидели, а лежали кто где — или уже ехали бы на другую позицию. Понимаем?

— Так точно, — прогудело в ответ.

— Теперь по людям, — продолжил капитан. — Те, кто стоял на внешнем периметре, держали мелочь. Несколько ранений, без критических. Минус два боеспособных надолго, один…

Он чуть поморщился.

— Один — в чёрный список.

Секунду помолчал.

— Все сделали работу. В отчёте я фамилии перечислю. Личных фанфар ни для кого не будет, условия не те. Но имейте в виду: это тот случай, когда вы реально что-то сохранили. Не только железо.

Он убрал планшет.

— Вопросы?

Руку поднял Кудрявцев.

— Товарищ капитан, — осторожно начал он, — а эти, которые в генераторной были.

— Один живой, — кивнул Стрелецкий. — Сейчас его уже обрабатывают специальные люди. Наручники, вопросы, всё как положено.

Он хмыкнул.

— Так что, если у кого-то есть романтическое желание пойти к нему и спросить «зачем вы на нас напали», можете забыть. С такими разговаривают другие.

— А по технике врага будет разбор? — спросил Макар, появившийся откуда-то сбоку. — Из того, что от дронов осталось?

— Будет, — сказал капитан. — Но тебя туда пустят только если ты сначала починишь наши.

Он перевёл взгляд на всех.

— На ближайшие сутки режим такой: дежурства по графику, усиленная проверка периметра, работы по восстановлению. Сон — по возможности. Не падайте. Всё.

Ребята начали подниматься, шурша формой.

У выхода Горелов догнал Артёма и толкнул плечом.

— Слышал? — спросил он. — «Без фанфар». Даже медальку шоколадную не дадут.

— Мне хватает того, что я сегодня не в медблоке и не под завалом, — ответил тот. — Майорам пусть медальки клеят, они любят.

— Вот поэтому ты и напрягаешь, — буркнул сержант. — Слишком правильный.

После обеда их наконец отпустили в казарму — не спать, но хотя бы посидеть, снять броню, выдохнуть.

В помещении стоял привычный запах пота, оружейного масла и дешёвого порошка.

Кто-то уже отрубился прямо в одежде, кто-то сидел, молча уставившись в одну точку.

Данил пришёл позже, как всегда, с оттянутым лицом и глазами, в которых просматривались VR-головы, дроны и лазеры.

— Я вам так скажу, — объявил он, рухнув на свою койку, — если кто-то ещё раз скажет мне, что играть в симуляторы — это то же самое, что и воевать, я его пристрелю.

Он закинул руку на глаза.

— После этой ночи у меня ощущение, что мне в мозг через ухо залезли и ковырялись там часами.

— Это медики были, — мрачно заметил Кудрявцев. — Они там все любители поковыряться.

— Не, — покачал головой Данил. — Медики хотя бы говорят «сейчас немного потерпите». Эти молча наваливаются пачками.

Он со вздохом убрал руку с глаз и посмотрел на Артёма.

— Ты как, железоходец? Я слышал, тебя в генераторной чуть не зажарило.

— Было тепло, — ответил тот. — Но кости выдержали. Спасибо, технологический прогресс.

— Угу, — Данил прищурился. — Гляжу на тебя и думаю, не начать ли тоже просить госпиталь ставить мне апдейты.

— Тебе уже в мозг их поставили, — вмешался Горелов. — Ты теперь частью Перуна командуешь, не обольщайся.

В этот момент дверь в казарму скрипнула.

— Ну здравствуйте, местные ветераны, — раздался знакомый голос с порога. — Кто тут без нас с войной справляется?

Артём поднял голову.

На входе стояли двое.

Илья — сухощавый, с чуть впавшими щеками, рука в новой, аккуратной пластине, на шее тонкий белёсый шрам, уходящий под воротник.

Пахом — наоборот, широкий, как шкаф, с аккуратной пластиной на колене и привычной ухмылкой, будто он только что вышел не из госпиталя, а из бани.

— Смотрите-ка, — протянул Данил. — Два привидения вернулось.

— Взаимно, — Пахом шагнул внутрь, перевёл взгляд. — А я смотрю, кто-то вообще из-под бетонной плиты вылез.

Он направился к Артёму, протянул руку.

— Здорово, земляк. Я тебе тут уже цветы выбирать собирался.

— Пока рано, — пожал руку Артём. — Хотя твой вкус интересен.

Илья сел на свободную койку рядом, осторожно, будто проверяя, не развалится ли.

— Как ты? — спросил он тихо.

— Целее, чем должен был быть, — пожал плечами Артём. — С тобой что? Шея — это не шутки.

— Не шутки, — кивнул Илья. — Осколок залетел, там, где не должен. Медботы были очень недовольны. Вырезали, пластину поставили, нервы подштопали. Сказали, что если буду голову сильно крутить, у них работа будет ещё.

— Медботы вообще рады любой работе, — вставил Пахом. — Там такой один был, всё время повторял: «Статус пациента неудовлетворительный, рекомендую дополнительное вмешательство». Я думал, он мне печень предложит заменить на аккумулятор.

— Ты сам аккумулятор, — фыркнул Данил. — Сколько тебя помню, ты никогда не садишься, пока не упадёшь.

— Привычка, — развёл руками Пахом. — В деревне, если сел, пока работа не сделана, дед приходил и объяснял, что ты не мужчина, а что-то неопределённое.

Горелов скептически осмотрел обоих.

— Ну раз вернули в строй, — сказал он, — значит, врачи решили, что вы ещё годитесь, чтобы по вам стреляли. Поздравляю.

— Нам тоже приятно, — улыбнулся Илья. — Особенно после того, как нас в списки посмертные чуть не записали временно.

— О, — оживился Данил. — Нас тут как раз хотели перевести в разряд «иных форм энергии». Вы вовремя.

Разговоры переключились на госпиталь.

Пахом красочно описывал, как подрался с медботом, который пытался его удержать ремнями во время процедуры.

— Он мне манипулятором в грудь упирается и говорит: «Не двигайтесь». А у меня там чешется. Я ему объясняю по-человечески, что если он сейчас не перестанет, я ему этот манипулятор в другое место засуну.

Он развёл руками.

— В итоге пришёл живой врач и сказал, что я сложный пациент.

— Ты везде сложный, — буркнул Кудрявцев. — Я представляю, что медики думали, когда к ним вся наша шайка завалилась.

Илья рассказывал спокойнее, но в его голосе всё равно проскакивали жёсткие ноты.

— У нас в палате один парень был, — сказал он. — Его не достали. Орбитальный удар, контуженный, лежал, смотрел в потолок и повторял одну фразу. Неделю.

Он умолк на секунду.

— Потом его увезли в отдельный блок. Мы так и не узнали, что с ним дальше было.

Повисла короткая тишина.

— Весёлые санатории, — подытожил Данил. — Прямо душа отдыхает.

— По сравнению с тем, что здесь творится, — возразил Пахом, — там хотя бы никто сверху не шмалял. Даже если и хотелось.

— А как здесь? — спросил Илья. — Нас выписали и сказали: там вам расскажут.

Горелов с Данилом наперебой начали пересказывать ночную атаку.

И дроны-ползунки, и прорыв цели, и удар недолетом, и генераторную, куда полезли диверсанты.

Илья слушал, слегка хмурясь.

— То есть, — сказал он наконец, — враг теперь не просто ракеты шлёт, а ещё и людей под шумок. И сеть грызёт.

— Добро пожаловать в будущее, — ответил Данил. — Это вам не старые войны с сапёрными лопатками.

— Лопатки у нас тоже есть, если что, — заметил Пахом. — Ими очень удобно объяснять отдельным любителям чужих территорий, что они ошиблись дорогой.

— Главное, чтобы ты не начал объяснять лопаткой нашим, — сказал Артём. — А то у нас и так недоброжелателей хватает.

— Уже завёл? — приподнял бровь Илья.

— Потихоньку, — усмехнулся он.

Недоброжелатели объявились ближе к вечеру.

На складе боепитания, куда они пошли помогать разгружать очередную машину, стоял старший сержант из другого подразделения — высокий, сухой, с седыми висками и выражением лица, будто он одним своим видом заставлял железо ржаветь.

Фамилию ему прилепили подходящую — Сивый.

Он наблюдал, как Артём с Пахомом перетаскивают тяжёлые ящики, потом скривился.

— Слышь, Лазарев, — протянул он, когда тот поставил очередной ящик. — Ты чего такой бодрый? Вроде как пациент из госпиталя, а носишь, как погрузчик.

— Так лечили хорошо, — спокойно ответил Артём. — Современная медицина творит чудеса.

— Медицина, говоришь, — протянул Сивый. — А то, что ты после такого бетона через две недели железо тягаешь, — это тоже медицина?

Он прищурился.

— Я, может, старый, но не тупой. Когда кто-то начинает бегать быстрее, чем до ранения, у меня вопросы возникают. Чего тебе там вшили?

— Пластины, швы и лекции психиатра, — ответил Артём. — Ничего, что можно продать и купить машину.

— Ладно, — хмыкнул тот. — Машину ты и так не купишь, ты её в итоге под артобстрел подгонишь.

Он перевёл взгляд на Пахома.

— И вы, господа киборги, поосторожней. Тут народ и так на пределе, не хватало ещё, чтобы кто-то решил, что вы тут специальные любимчики.

— Работайте, супермены, — буркнул он. — Пока можете.

Ночью узел ПВО впервые за долгое время был тихим.

Не абсолютно — техника гудела, дежурные бродили, где-то далеко бухали орудия. Но по сравнению с прошлой ночью это был почти отдых.

Артём лежал на койке, смотрел в потолок и ощущал тело.

Мышцы болели, но без истерики.

Кости казались тяжёлыми, но уверенными.

Психика тоже держалась — не ровно, но держалась.

— Резерв восстановился до тридцати процентов, — сообщила Эйда. — Это не лучший показатель, но уже не критический.

— И сколько ты будешь его поднимать? — спросил он.

— Зависит от нагрузок, — ответила она. — Если тебе удастся хотя бы одну ночь поспать без новых сюрпризов, за двое суток вытащим до шестидесяти.

Он хмыкнул.

— Звучит как хороший план. Надо только объяснить это тем, кто там сверху кнопки жмёт.

— Они не слышат, — спокойно сказала она. — Но ты можешь слышать себя.

Пауза.

— Ты выжал из Резерва почти максимум. Это опасно. Каждое такое использование приближает предел, за которым начнутся необратимые изменения.

— Я помню, — вздохнул он. — Но если выбирать между тем, чтобы сгореть заодно с узлом, или выжать себя и вытащить генератор…

Он пожал плечами.

— Тут как бы не очень широкий выбор.

Она на секунду замолчала.

— Я не спорю, — сказала Эйда. — Я фиксирую. И предлагаю.

В интерфейсе мелькнула новая мелкая ветка.

— В дальнейшем нам придётся больше вкладываться в контроль. Не только в силу, выносливость и прочие грубые параметры. Точность, дозирование, умение вовремя остановиться. Иначе ты либо сам себя сломаешь, либо окружающих будет ломать рядом с тобой.

— То есть теперь мне ещё и тормоза качать, — усмехнулся он. — Ладно.

Он закрыл глаза.

За стеной кто-то тихо храпел — Пахом, по характерному рыку.

Илья дышал ровно, без свиста — значит, горло и шея пока не подводили.

Данил, как всегда после тяжёлой сессии VR, лежал и не спал, уставившись в темноту, но молчал.

Узлы ПВО, орбитальные лазеры, кибератаки, дроны и ползунки — всё это было где-то рядом, за стенками и под землёй.

А здесь, в этой тесной коробке, лежали обычные люди, которых просто поставили между этим всем и остальным миром.