Повелитель огня III

Глава 6

По горам мы шли больше недели. В Дрекбор заходить не стали — это был бы крюк на том маршруте, что проложил Горек. Примерно треть ночёвок сделали в деревнях, иногда заходили в них днём, чтобы пополнить запасы. И везде нас встречали тепло, а кое-где даже отказывались брать деньги — статус сына короля у Горека и мой перстень хорошо помогали. И я окончательно убедился, что без горана в сопровождении людям Черногорье не пройти. Даже с картой.

И вот уже два дня, как мы вышли в долину и шли по земле златичей в сторону Ладочева — ближайшего к нам крупного города Велиградского княжества. По пути три раза заходили в деревни в надежде купить лошадей или гусаков, хоть Горек и заявлял, что на ящере горану королевской крови ездить не по статусу. В идеале нам вообще нужна была повозка, чтобы не светить королевича, но это было уже из области несбыточных желаний.

Разумеется, в деревнях показывались лишь мы с Ясной — Горек и Добран с Желтком прятались в лесу. И хоть лошадей и гусаков мы не нашли, заходили в населённые пункты мы в любом случае не зря — провизию надо было где-то закупать.

По моим подсчётам, пешком до границы Велиградского княжества нам нужно было идти не меньше десяти дней, а то и больше, поэтому я уже даже подумывал о том, чтобы немного отклониться от маршрута и зайти в какой-нибудь небольшой городок, где уже наверняка купить лошадей или гусаков.

Но городков поблизости не было, и поэтому нам пока пришлось забыть о лошадях и рассчитывать лишь на свои ноги. Хорошо хоть Желток выручал — тащил на себе запасы провианта и всё наше барахло: шерстяные подстилки для сна на земле, медную посуду, казанок и ещё кучу разных вещей, необходимых в дороге. Сами мы несли лишь оружие.

Дороги в этой части Златоярского княжества проходили в основном по лесам. Как сказал Горек, в этих землях вообще не водилось крупных зверей типа камнерогов, а те же мрагоны были большой редкостью. Как я понял, чем дальше от чаровала, установленного вдоль Чары-реки, за которой чего только не водилось, тем безопаснее.

Ясна шла впереди, держа в руках лук — Крепинскую княжну всё никак не отпускал охотничий инстинкт, и ей очень хотелось подстрелить какую-нибудь дичь. И хоть шансы встретить того же грызнеца или вжигу у дороги были минимальными, Ясна не отчаивалась. За ней ехал Добран на Желтке, а замыкали колонну мы с Гореком.

Лес был негустой, стволы сосен и берёз пропускали достаточно света, и дорога отлично просматривалась. Ясна первая заметила движение впереди, она остановилась и подняла правую руку. Когда мы с Гореком подошли к ней, уже без проблем можно было разглядеть приближающуюся к нам группу всадников. Те ехали неспешно и были вооружены. На разбойников они похожи не были — очень уж прилично одеты, да и экипированы хорошо. Но точно не дружинники — никаких знаков отличия и хоть какого-то подобия формы. Скорее всего, это были наёмники.

— Семеро, — озвучил очевидное Горек, занося руку к зацепу за спиной.

Королевич вытащил топор, я достал меч, Добран соскочил с Желтка и обмотал повод вокруг руки, чтобы в случае чего гусак снова не дал дёру, испугавшись.

— Прятаться уже поздно, — сказал я. — Если повезёт — проедут мимо. Если нет, примем бой.

— Если проедут мимо, то повезёт им, — уточнил воинственный горан, потрясая топором.

Мы отступили с дороги шагов на десять, в полоску молодых елей. Встали так, чтобы прикрывать Добрана с трёх сторон. Все напряжённо молчали, Желток фыркал.

Когда всадники подъехали ещё ближе, стало видно, что один из них — парень лет двадцати, связан и безоружен. Он сидел в седле неровно, а его лошадь вёл один из воинов. Я получше разглядел их доспехи: короткие кольчуги, наручи, шлемы, щиты — всё добротное, но разное. Однозначно наёмники. Когда они поравнялись с тем местом, где стояли мы, один из них — мужик лет сорока в позолоченном шлеме, видимо, командир, бросил на нас беглый взгляд, усмехнулся и сказал:

— Не бойтесь, вы нам неинтересны.

Я ничего не ответил, не было смысла ввязываться в разговор — ещё не хватало на пустом месте зацепиться и слово за слово дойти до драки. К моей радости, Горек тоже промолчал. Незнакомцы проехали мимо, не доставая оружия, но и не спуская с нас глаз. Особенно с Горека.

Когда они уже начали удаляться, и я выдохнул, констатируя, что опасность миновала, и вложил меч в ножны; когда Горек закинул за спину топор, Ясна ослабила тетиву, а Добран потащил Желтка обратно к дороге — именно в этот момент связанный парнишка сделал резкий рывок и вывалился из седла. Упал неловко, на бок, явно сильно ушибся, но несмотря на это, быстро вскочил на ноги и бросился к нам. И заорал во всё горло:

— Помогите, люди добрые! Спасите! На погибель везут меня злодеи!

Всадники резко натянули поводья, лошади остановились. Старший выругался, а два воина, ехавшие последними, спрыгнули с сёдел и бросились за беглецом. А тот со связанными за спиной руками бежал прямо на нас.

— Ну вот, — пробурчал Горек. — Началось.

Ясна приподняла лук, натянула тетиву и смотрела на меня, словно ждала указаний. А я пока лишь наблюдал за ситуацией, покрепче сжав рукоять меча.

Парень почти добежал до нас, но в последний момент почему-то сменил направление и рванул в лес. Он был босым и потому бежал неровно, спотыкаясь, один раз чуть не упал. Воины уверенно его догоняли. Один из них приблизился настолько, что прыгнул, стараясь схватить парня за плечо, но тот резко ушёл в сторону, и ловчий пролетел мимо, грохнувшись на землю.

Второй преследователь не делал лишних движений, он просто бежал за парнишкой — знал, что нужный момент наступит. И он наступил: беглец не заметил тонкий корень под ногами, споткнулся, упал и покатился по земле. Наёмник догнал его и навалился сверху. Нанёс пару ударов — не в полную силу, больше для подавления сопротивления.

Потом к ним подбежал первый воин, он тоже отвесил парнишке затрещину, после чего беглеца подняли, подхватили за плечи и поволокли обратно — к отряду. Парень вырывался, дёргался всем телом, но безрезультатно — лишь получал за все эти попытки очередные удары по рёбрам. Когда троица проходила мимо нас, парнишка снова попытался попросить помощи:

— Пожалейте, люди добрые! — взмолился он. — На погибель везут меня поганцы! Спасите!

— Да заткнись ты уже! — злобно рявкнул один из воинов и ударил беглеца в район печени.

Парнишка застонал, а потом совсем уже жалобным голосом проскулил:

— Помогите… Спасите… Пожалейте…

Горек взглянул на меня, я молча пожал плечами. Ситуация была странной и неприятной. С одной стороны, хотелось помочь парнишке, но с другой — всех не спасёшь, как бы печально это ни звучало. Драться с вооружённой группой ради незнакомца, который, вполне возможно, что-то натворил и заслужил такое обращение — не самое лучшее занятие для группы, желающей по-тихому пройти через территорию враждебного княжества.

Командир отряда, видимо, заметил напряжённость на наших лицах, он подъехал к нам и сказал:

— Не слушайте его, брешет он. Не на погибель мы его везём, а домой. К отцу.

Брешет или не брешет — я мог бы это всё легко проверить, но возможности прикоснуться к парню не было. Впрочем, необходимость в проверке отпала сама собой.

— Это и есть погибель! — возмущённо заорал парнишка. — Отец меня хочет женить на дочери Кринежского посадника! А она страшная, как ночь на болоте! Глаза кривые, зубы наружу, и здоровая как мужик — я не хочу с такой жить!

Горек хмыкнул, Ясна еле заметно улыбнулась и ослабила тетиву, а я выдохнул — парню ничего не угрожало. Женитьба на некрасивой девушке — это не опасно для жизни. Максимум — для психики. В любом случае спасать кого-либо от несчастливого брака в мои планы не входило.

— Помогите… — уже без какой-либо надежды проскулил парнишка, бросив на меня жалобный взгляд.

— Твоя жизнь вне опасности, — сказал я. — Всё, что тебе грозит — это прожить её со страшной женой.

— Да разве это жизнь? — возмутился парень. — Она мне в кошмарах снится, а я на ней жениться должен! Не хочу я этого!

— Стерпится — слюбится.

Я разозлился на парня за то, что тот соврал и чуть не втянул нас в драку на пустом месте. Ещё только в чьи-то семейные дела нам оставалось влезть для полного счастья и свадьбу дочери какого-то посадника сорвать.

Беглеца тем временем дотащили до его лошади, взгромоздили в седло, отвесив перед этим для профилактики парочку тумаков, и весь отряд уже должен был отправиться дальше своей дорогой, как вдруг один из наёмников — тощий бородатый мужик со шрамом на лбу громко обратился к старшему:

— Пырей, а это не те три человека и горан, которых ловят за убийство огненных братьев?

— А ведь точно! — ответил командир и аж присвистнул. — Удачно мы дорогу выбрали. Двойной улов будет. Молодец, Урюпа!

Бородатый улыбнулся, обрадовавшись похвале, а Пырей демонстративно достал меч из ножен.

А ведь почти разошлись.

— Ступайте своей дорогой, ребята, — предложил я, не особо рассчитывая, на то, что меня послушают. — Вам надо хозяину сына вернуть побыстрее. Зачем вам лишние проблемы?

— Хозяину? — Пырей расхохотался. — Ты думаешь, мы служим какому-то пасечнику?

— Ну сына его вы поймали, — заметил я.

— Мы люди вольные, а за этого дурня Кринежский посадник обещал хорошее вознаграждение.

— Ну так получи́те его. Зачем вам неприятности? Ты же понимаешь, что мы просто так не сдадимся? Давайте разойдёмся миром. Не надо крови.

— Разойдёмся? — Пырей заржал совсем уж неприлично. — А ты хоть знаешь, сколько за вас обещано?

— Сколько? — спросил я.

— Много!

Теперь загоготал уже весь отряд. Похоже, эти наёмники даже не допускали мысли, что мы можем оказать им достойное сопротивление. А ведь могли бы догадаться — нас не за кражу на рынке ловили, а за убийство огневиков. Но видимо, такое умозаключение было слишком сложным для этих ребят. Либо за нас было обещано очень уж много.

По большому счёту шестеро наёмников опасности для нас не представляли, мне даже было немного неудобно ввязываться в драку, где я точно должен был победить. А вот информация, что нас ищут в Златоярском княжестве, да ещё и официально — за убийство огневиков огорчила сильно. Мы не то чтобы уже расслабились, но вполне рассчитывали, что дойти до границы Велиградского княжества через земли златичей получится без проблем. А тут такие новости.

Впрочем, нас могли особо и не искать, а лишь разослать по всем ближайшим княжествам что-то типа ориентировок. Но в любом случае стоило вновь усилить бдительность до максимума. Но позже — сейчас надо было разобраться с самоуверенными парнями, решившими заработать на нас денег.

— Мальчишка нам нужен живым! — крикнул командир своим бойцам. — С остальных хватит голов, чтобы получить вознаграждение!

Сразу же после этого Пырей вместе с самым здоровым наёмником бросились на Горека — видимо, королевич в доспехе и с боевым топором казался им наиболее сильным и опасным противником из всей нашей группы. Ещё двое попёрли на меня, один — на Ясну, а бородатый Урюпа побежал в обход к Добрану. Но мальчишка успел среагировать, развернулся и рванул в чащу, уводя с собой Желтка.

Ясна успела выстрелить — с близкого расстояния и не целясь. Её стрела вошла в плечо нападавшего, тот зашатался, но не упал, а наоборот, ускорился, изрыгая проклятия. Девушка не стала доставать кинжал — с ним против меча ловить было нечего, она быстро развернулась и побежала в сторону, огибая бой по дуге.

А я тем временем уже схлестнулся со своими противниками. Первый пошёл на меня без каких-либо хитростей — просто решил рубануть мечом сверху. Похоже, этот парень фехтовал ещё хуже меня, но в самоуверенности он мне давал большую фору. И в глупости тоже. Я поймал его клинок на свой и разрубил его как деревяшку. Тут же шагнул вперёд и ударил противника по шее. Я не хотел его убивать, но у меня не было выбора — его товарищ уже заходил ко мне сбоку.

Самоуверенный наёмник рухнул, не издав ни звука. А я резко развернулся, чтобы встретить второго. Но тот оказался невероятно проворным — каким-то образом скользнул вбок, махнул клинком, и я даже не заметил, как получил удар по рёбрам. Зачарованный кожаный жилет выдержал, но мне повезло, что удар был скользящим и не пришёлся выше — в шею.

Удивившись, тому, что не смог разрубить какой-то там кожаный жилет, противник отступил и, как мне показалось, растерялся. Я не дал ему времени прийти в себя: ударил снизу — по бедру, чуть выше колена. Затем сделал шаг вперёд и нанёс сквозной удар под рёбра. Наёмник, хрипя, упал в траву.

Оба удара я сделал, не задумываясь, на автомате. И ещё раз убедился, что тактика «руки помнят» пока ещё для меня наиболее подходящая. Хотя стоило уже начать серьёзно заниматься фехтованием — нельзя рассчитывать лишь на навыки бывшего хозяина тела. Они помогли в бою с глупыми и самоуверенными наёмниками, но я сомневался, что серьёзный соперник будет мне по зубам. И на зачарованный меч тоже не стоило сильно надеяться. Вполне возможно, у крутых огневиков имелись такие же. Если не круче.

В отличие от меня, легко разделавшегося со своими противниками, Гореку пришлось нелегко — на него напали, похоже, два самых опытных бойца из всей шайки. Я бы с радостью поспешил на помощь товарищу, но королевич потом вынес бы мне весь мозг, выговаривая, что я не дал ему как следует повеселиться. Да и Ясна с Добраном нуждались в помощи не меньше Горека.

Крепинская княгиня, дав большой полукруг, со всех ног бежала к нам. Но гнал её не страх, а холодный расчёт. Ясна вела преследователя прямо на меня, прекрасно понимая, что я с ним расправлюсь очень быстро. Наёмник это тоже понял, он замедлил шаг… и развернулся. Только вот у нас не было необходимости за ним бежать. У нас был лук. Ясна быстро его достала, выхватила из колчана стрелу, и уже через несколько секунд та вошла убегающему между лопаток. Он по инерции сделал несколько шагов и упал вперёд.

А Горек к этому времени наконец-то разобрался с командиром отряда. Тот хоть и дрался грамотно: не лез напролом, умело уклонялся от топора и пытался вместе с товарищем атаковать королевича с двух сторон, но в итоге Гореку удалось изловчиться и рубануть Пырея в правый бок. Да так сильно, что зачарованное лезвие, с хрустом пробив доспехи, почти полностью вошло в тело.

Добивать командира наёмников королевич не стал, а быстро вытащил топор, развернулся и подставил своё оружие под удар здоровяка — тот пытался в этот момент полоснуть мечом Горека по ногам. Отбив удар и не дав противнику опомниться, королевич шагнул ему навстречу и рубанул своим топором по диагонали снизу вверх. Лезвие рассекло кожаный доспех наёмника под ребром и ушло вглубь. Бедняга взревел от боли и злости, но Горек быстро прекратил его мучения — ударом топора по шее. Наёмник рухнул в траву, несколько раз дёрнулся и затих.

В итоге на ногах остался только один противник — гоняющийся за Добраном Урюпа. В пылу погони он не обращал внимания на ход нашего боя — видимо, был уверен в победе своих товарищей. Но теперь он понял, что Добрана ему уже не догнать, развернулся и увидел, что весь его отряд перебит. И явно сильно пожалел, что узнал в нас разыскиваемых и сказал об этом своему командиру.

— Никто не должен уйти, — сказал я, глядя, как Урюпа разворачивается, чтобы дать дёру.

Ясна кивнула и молча достала стрелу. Целилась долго, так как убегающий наёмник пытался петлять на ходу, но в итоге выстрелила, как всегда, безупречно — попала прямо под левую лопатку. Урюпа упал, прокатился по земле и затих.

— Хороший выстрел, — похвалил лучницу подошедший Горек.

— Владимир сказал, что он не должен уйти — он не ушёл, — не без гордости произнесла Ясна.

— Мы не можем никого отпускать, — пояснил я. — Нас здесь ищут, как и во многих других княжествах, но одно дело просто проверять всех подозрительных и совсем другое — знать, что мы здесь. Во втором случае сюда для нашей поимки направят сильнейших огневиков. А мне очень не хочется с ними встречаться. Думаю, и вам тоже.

— Не хочется, — согласилась со мной Крепинская княгиня и, указав на лежащего в траве раненого Пырея, сказала: — Этот ещё живой.

Вот и наступил тот самый момент, которого я так старался избегать всеми силами — мы должны были добить раненого, безоружного, сдавшегося противника. Не самое приятное занятие. Но я прекрасно понимал, что не добить — нельзя. Оставить жизнь командиру наёмников — означало подвергнуть неоправданному и огромному риску наши жизни. Мы и так-то рисковали по полной, пробираясь по земле златичей, но пока что об этом никто не знал. И мне очень хотелось сохранить такое положение вещей как можно дольше.

Только вот легко сказать: надо добить всех, но кто будет добивать? Мне крайне не хотелось это делать. Всё же принять решение и исполнить его — это не одно и то же. Я, попав в этот мир, уже достаточно очерствел, чтобы без угрызений совести убивать врагов в бою, но до палача мне было ещё черстветь и черстветь.

Горек с его принципами тоже к такому был не готов. Оставалось — обратиться к Ясне. Но этот вариант мне тоже не нравился. Юной княгине в силу воспитания не составило бы труда прикончить Пырея, но одно дело — выпустить стрелу в убегающего, и совсем другое — добивать лежащего на земле. Я не хотел обращаться с такой просьбой к девчонке. И получалось так, что хочешь не хочешь, а грязное дело предстояло выполнять мне.

Пока я об этом размышлял, Горек подошёл к связанному пареньку и освободил его, разрезав верёвки. Тот тут же вскочил, растирая запястья, и заголосил:

— Благодарю вас, люди добрые! Тепла и света вам и дороги ровной! До земли кланяюсь за то, что спасли!

— Можешь в качестве благодарности прекратить орать, — сказал я.

— Не буду орать, — чуть тише произнёс парнишка. — Но сердце поёт. От одной мысли, что не придётся жениться на страшной дочке посадника, на душе тепло. Как же хорошо, что вы не прошли мимо! Я верил, что вы не оставите меня с этими головорезами!

— Вообще-то, мы собирались, — напомнил я.

— Но не оставили же! — парировал парнишка. — Перебили поганцев! Я бы сам их с удовольствием пришиб, знали бы вы, что они со мной делали: сапоги забрали, чтобы не убежал, и еды почти не давали.

— Это не самое страшное, что можно сделать с человеком, — заметил Горек, поднимая с земли меч убитого здоровяка и протягивая его спасённому болтуну. — Хотел пришибить?

— Хотел, — растерянно произнёс парнишка, взяв меч.

Королевич больше ничего не сказал — лишь указал на лежащего в траве, раненого Пырея, тоже явно уже сто раз пожалевшего, что отказался разойтись с нами миром. Я приготовился смотреть, как парнишка будет объяснять, что он не может выполнить этот приказ, но тот вдруг резко стал серьёзным, уверенно кивнул и быстро направился в сторону главаря наёмников. Через минуту он вернулся и произнёс:

— Я всё сделал.

— Надо проверить остальных, — сказал я. — И особенно тех двоих, которых Ясна сразила из лука. Никто не должны уйти отсюда и рассказать, что видел нас.

— Но я видел вас, — растерянно произнёс спасённый парнишка.

— А про тебя я и не подумал, — усмехнувшись, сказал я. — Ты собираешься убить нас и обменять наши головы на вознаграждение?

— А какой в этом смысл? Меня ловят так же, как и вас. Как только я приду за вознаграждением, меня поймают и отправят к отцу.

— Но тебя отправят к отцу с большими деньгами, — заметил Горек.

— Да у меня и так будет куча денег, если я к отцу вернусь, зачем мне рисковать жизнью и убивать вас?

— Деньги лишними никогда не бывают, — сказал я и, схватив парнишку за шею, притянул к себе.

Опять пришлось ломать комедию, но проверить парня стоило — меня поразило, как он спокойно добил Пырея. Конечно, я не ожидал, что он попробует нас убить, но вот проболтаться или продать огневикам информацию — почему бы и нет?

— Как зовут тебя? — спросил я, крепко держа парня за шею.

— Вадим, — ответил тот.

Не соврал — уже хорошо. Но общаться так было чересчур, поэтому я отпустил шею Вадима и, протянув ему руку, произнёс:

— А я Владимир.

Вадим пожал мою ладонь и хотел расцепить рукопожатие, но я не дал. Держа парня за руку, я спросил:

— Ты точно не хочешь убить нас и получить вознаграждение?

— Я же уже сказал, что не хочу, — ответил Вадим и не соврал.

— А чего ты хочешь? — задал я неожиданный вопрос.

— С вами пойти! — ещё более неожиданно ответил парнишка.

— Зачем?

— С вами меня не поймают. А ещё вы научите меня драться на мечах.

— С чего ты решил, что мы будем тебя чему-то учить?

— Ну хорошо, не научите. Но пойти с вами хоть можно?

— Куда?

— До какого-нибудь крупного города, где я смогу на какое-то время затеряться.

— Мы не заходим в крупные города, мы обходим их десятой стороной.

— Жаль, — вздохнул Вадим, да так тяжело, что я аж прочувствовал всю глубину его разочарования. — Но хотя бы пару дней с вами можно пройти? Страшновато одному ночевать в дороге.

Я посмотрел на Горека, тот пожал плечами, давая понять, что решение принимать мне.

— Ладно, пару дней можешь идти с нами, — сказал я. — А сейчас давай побыстрее проверь остальных, и надо уходить отсюда.

— И стрелы вытащи! — добавил Горек. — Не хватало ещё, чтобы решили, что их перебили гораны.

Вадим кивнул и бросился исполнять приказ. А пока мы с ним разговаривали, вернулся добран с Желтком, и подошла Ясна.

— Я собрала лошадей и привязала их к деревьям, — сказала юная княгиня. — Одна, правда, убежала, но пять осталось. Теперь сможем ехать верхом.

— Может, не так уж и плохо, что эти наёмники решили на нас подзаработать, — заметил я.

— Решили подарить нам лошадей, — усмехнувшись, поправил меня Горек.

— Можно и так сказать, — согласился я.

Влок сидел за угловым столом в тёмной харчевне «Курный котёл» при постоялом дворе — спиной к стене и лицом к двери. Перед ним стояла полупустая кружка с медовухой. Дружиннику приходилось делать вид, что он обычный наёмник, застрявший в столице в поисках заработка, ведь он уже больше недели торчал в Крепинске. Он прибыл сюда, в надежде узнать, что же всё-таки случилось с княжичем Владимиром, и заодно наладить связь с местным подпольем — мечтающим избавить своё княжество от захватчиков-чермян.

Сразу же по прибытии в Крепинск Влок встретился с Гудоем — приезжавшим в Велиград посланником самопровозглашённого князя Чеслава, и тот пообещал свести дружинника со своими товарищами. Но эта встреча всё откладывалась и откладывалась — Гудой утверждал, что ожидает некоего Семидола, который задержался в Речине. И вот наконец этот Семидол прибыл в Крепинск, и они с Гудоем должны были прийти в «Курный котёл».

И они сильно опаздывали. Однако вариантов у Влока не было — он ждал. Дружинник не отвлекался ни на крики трактирщика за стойкой, ни на громкий спор двух пьяных мужиков у окна, он просто ждал и смотрел на дверь харчевни. И вот она в очередной раз открылась, и внутрь наконец-то вошёл Гудой в сопровождении высокого, плечистого мужика в длинном поношенном плаще с капюшоном. Видимо, это и был тот самый Семидол.

Гудой сразу же узнал Влока, и вошедшие прошли к его столику. Они присели напротив дружинника, молча обменялись с ним рукопожатиями, и Семидол спросил:

— Ты и есть Влок?

— До сегодняшнего дня был им, — ответил дружинник.

— Я приехал из Речина с хорошей новостью, — сказал Семидол. — Наш князь Чеслав Радомыслович договорился с твоим князем вместе бить Станислава. Освобождение Крепинска от чермян теперь — дело времени.

— Это действительно хорошая новость, я надеюсь, у меня получится вам помочь.

— А что ты можешь?

— Всё, — ответил дружинник. — Но лучше всего — убивать.

— Я договорюсь, чтобы тебя взяли в городскую стражу и поставили на ворота. В день, когда мы будем брать замок, у тебя появится шанс вместе с преданными Чеславу Радомысловичу людьми открыть ворота.

— Почту за честь.

— За крепинца тебя выдать не получится — враз вычислят. Будешь говорить, что ты из Брягославля. Был там?

— Был. Знаю, что ответить, если спросят про этот город.

— Ну вот и хорошо, — резюмировал Семидол. — Жди тогда. Как только мы решим вопрос с твоим трудоустройством в стражу, Гудой тебе об этом сообщит.

— Мне нужно ещё выяснить, что произошло с княжичем Владимиром, — сказал Влок.

— Про то, как ваш княжич увёл из-под носа у Далибора — межеумка его молодую жену, а заодно старого лютого чермянина избил, у нас легенды ходят. Устроишься в стражу, тебе ребята много чего расскажут.

— Мне не нужны легенды, я хочу выяснить, куда делся Владимир.

— А этого тебе никто не скажет, — Семидол развёл руками. — Потому что никто не знает. Твой княжич вместе с Ясной Любомировной словно сгинули. Но их до сих пор ещё ищут по всему княжеству, стало быть, пока не поймали.

— Их могли звери сожрать, — вставил первую фразу в разговор Гудой. — Говорят, они ночью в лес убежали.

— Владимира звери сожрать не могли! — отрезал Влок.