Повелитель огня III

Глава 14

Мы проговорили до самого утра. Из мрачного холодного зала ушли почти сразу — переместились в небольшую, разумеется, по меркам дворца комнату. Довольно уютную: с камином, обшитыми деревом стенами и огромным мягким ковром на полу. Разговаривать в такой обстановке было намного приятнее, чем в тронном зале. А когда нам туда принесли ещё и ужин: жареного поросёнка, похлёбку с грибами, хлеб и большой кувшин крепкой медовухи, вообще всё стало замечательно.

Я рассказал Владыке-Коляну о том, что произошло в России и в мире за тридцать с лишним лет, прошедших со дня эксперимента, после которого его разум оказался здесь. Понятно, что за одну ночь всего не перескажешь — слишком многое изменилось. Я затронул лишь главное: как менялась страна, кто правил, какие войны и события происходили, как жили люди, какие технологии появились.

Колян слушал с открытым ртом. Он часто перебивал, уточнял, задавал вопросы, не стесняясь показывать эмоции. Иногда поражённо охал, иногда удивлённо вскидывал брови, порой даже недоверчиво качал головой. Он совсем не был похож на того грозного Владыку Севера, каким его привыкли видеть все вокруг. В этот момент это был простой мужик, которому после долгой разлуки рассказали, как живёт его родина.

Когда за окном полностью рассвело, Колян предложил позавтракать. Правда, в этой комнате есть он больше не захотел, и мы отправились в обеденный зал.

Трапезная Владыки Севера впечатлила не меньше его тронного зала. Это было огромное помещение с высоким потолком, стенами из тёмного камня и тяжёлыми шторами на окнах. В центре зала стоял один-единственный стол — длинный, массивный, из чёрного дуба, с резными ножками. Обычно за этим столом сидел лишь сам Владыка, но в этот раз его накрыли на двоих.

Вышколенная прислуга — несколько молодых мужчин и женщин, одетых в одинаковые серые камзолы и белые рубахи, двигалась по трапезной совершенно бесшумно. Они подавали блюда и кубки на вытянутых руках, низко склоняя головы. Ни один не осмелился взглянуть прямо на Владыку.

А подали нам на завтрак запечённого гуся с яблоками, густую рыбную похлёбку, вяленое мясо, печёный окорок, сыры, свежий хлеб, мёд, ягоды и орехи. И от всего этого исходил такой запах, что слюнки текли. Как по мне, этого даже для обеда или ужина было многовато, но с другой стороны, почему бы и нет? Может, у них на Севере принято плотно завтракать.

Сделав свою работу, слуги тихо удалились. Когда двери за ними закрылись, Владыка сделал пару глотков какого-то отвара из кубка и с сожалением сказал:

— Все эти годы пытаюсь получить напиток, хоть немного похожий на кофе. Но цикория здесь нет, а из ячменя и желудей даже при помощи магии ничего приличного не получилось.

— Да, — с пониманием поддержал я тему. — Кофейку иногда вот прям очень хочется.

Хозяин дворца кивнул и посмотрел на меня как-то особенно внимательно.

— Скажи, Владимир… — начал он, но потом осёкся, подумал и спросил: — А ты не против, если я тебя буду Вовкой называть? Или какое у тебя там настоящее имя? А то эти старославянские –миры и -славы уже достали. Хочется чего-то родного, из девяностых.

— Настоящее — Лёха, — ответил я. — Но лучше Вовкой зови. Да хоть Вованом. Настоящим не надо: сразу будут воспоминания накатывать, тяжело это.

— Уж мне-то можешь не рассказывать про «тяжело». Знаю. Вовкой тогда буду звать, у меня в детстве друг был Вовка. Сейчас вот сказал, и как-то сразу теплее стало.

— А тебя как называть? — спросил я. — Коляном? Или как тебя в прошлой жизни звали?

— Николаем Семёновичем, — ответил Владыка Севера с невероятной грустью в голосе. — В прошлой жизни меня в основном звали Николаем Семёновичем.

Я усмехнулся и заметил:

— Не знал, что уголовники друг друга по имени-отчеству величают.

Мой собеседник нахмурился, покачал головой и, вздохнув, произнёс:

— Наврал тебе профессор, никакой я не уголовник. Но кто там будет разбираться? Раз из тюрьмы привезли, значит — уголовник. По сути-то плевать было и профессору, и всем остальным, на ком опыты проводить.

Я из вежливости кивнул и уже приготовился услышать классическое: «посадили ни за что», но Колян меня удивил. И очень сильно.

— Я был директором крупного завода, — сказал он, снова тяжело вздохнув. — В девяносто втором, когда пошла вся эта прихватизация, родственники одного бывшего партийного чиновника решили наш завод под себя подмять. Я выступил против, пытался отстоять предприятие, людей, производство. Но не рассчитал силы. Обвинили в растратах, состряпали уголовное дело и осудили на десять лет. И это ещё, считай, повезло. Могли просто грохнуть.

Сказать на это мне было нечего, и я молчал, переваривая полученную информацию. Всё что угодно я ожидал услышать, но вот такое…

— Я был морально сломлен, — продолжил бывший директор завода. — Десять лет сидеть не хотелось. Да и не факт, что я бы там выжил. И тут профессор со своим экспериментом подвернулся. Тесты показали у меня высокий уровень интеллекта и склонность к каким-то там сверхспособностям. Покровители профессора из министерства обороны, которое курировало этот проект, добились, чтобы меня им отдали.

— А ты реально верил тогда во все эти сказки? — не удержавшись, спросил я.

Николай криво усмехнулся и ответил:

— Да какой там… Конечно, не верил. Но это всё равно было лучше, чем гнить в тюрьме. Мне рисовали хорошие перспективы, обещали свободу, новые горизонты. Я понимал, что, скорее всего, это бред, но согласился. Потому что другого выхода тогда у меня просто не было, а свободу обещали и в случае провала эксперимента. Я ж тогда не думал, что провал может оказаться именно таким, каким он в итоге оказался: я здесь, а вся моя прошлая жизнь там. Жена, дети, друзья, всё, что дорого…

— У меня тоже в прошлой жизни остались двое детей и жена, — сказал я. — Жена, правда, на тот момент уже бывшая была, но тем не менее. И друзья остались. Что-то вспомнил сейчас о них и выпить захотелось. Чего-нибудь покрепче местной медовухи.

Уже совершенно не грозный, а невероятно несчастный Владыка Севера усмехнулся и пообещал:

— Ещё выпьем. Обязательно выпьем. Теперь ты для меня часть моей прошлой жизни. Как родственник. Земеля. Как с тобой не выпить?

Николай не удержался и рассмеялся, а я невольно отметил, что выглядит это как-то сюрреалистично: суровый, холодный Владыка Севера — герой легенд, от которых в жилах стынет кровь, смеётся. Хорошо, что прислуга этого не видела, иначе у них, наверное, мир бы перевернулся.

Да и спутники мои удивились бы не меньше. Интересно, как там они? Понятно, что с ними всё в порядке — в темницу не посадили. Но наверняка они за меня переживают. Ведь они оставили меня наедине с грозным Владыкой, и до сих пор от меня не было никаких вестей.

Николай опять приложился к кубку с отваром — видимо, в горле пересохло от воспоминаний. А я смотрел на него, и мне было интересно: через что прошёл этот человек, чтобы в итоге стать тем, кем стал? Учитывая всё, что я знал об этом мире, путь Николая, в чьё бы тело он ни попал, явно был непростым.

— А тебе, Вовка, повезло, — тем временем произнёс Николай, словно прочитав мои мысли. — Прям сильно повезло. Попасть в тело княжича — это ж подарок судьбы. А вот я оказался в теле десятилетнего мальчишки, в глухой деревне, в самом северном из девяти княжеств. В семье было больше десяти детей, и те помирали как мухи. Родители даже не заморачивались с выбором имён для них — по номерам называли.

— По номерам? — удивился я.

— Ну да, это общепринятая здесь практика. Того, в чьё тело я попал, звали Пятак. Потому что родился пятым. Чего тратить время на выбор имени? Всё просто.

— И каково это — быть Пятаком? — спросил я, догадываясь, какой получу ответ.

— Хреново, — ответил Николай, скривившись. — Познал я, Вовка, все прелести жизни в большой бедной крестьянской семье. Там если от голода, тяжёлого труда или какой-нибудь заразы не сдохнешь, так звери сожрут, когда тебя отец в лес за грибами отправит. До сих пор жутко вспоминать, что пришлось пережить.

— Главное — что пережил! — заметил я. — И даже вон кем стал.

— Стал, — согласился Владыка Севера. — Помог тот самый уровень интеллекта, о котором профессор говорил, да гигантский опыт руководящей работы. Потому что, Вовка, завоевать княжество не проблема, на самом деле. Проблема — наладить потом в нём нормальную жизнь. Но об этом всём я тебе потом как-нибудь расскажу: как я этот путь от Пятака до Владыки проделал. Если интересно, конечно.

— Ты ещё спрашиваешь? Ясное дело, интересно.

После этих слов мы на какое-то время вернулись непосредственно к завтраку, однако долго молчать Николай не смог.

— Я так понимаю, у нас с тобой одинаковый магический дар? — сказал он, проглотив очередной кусок гуся.

— Если ты можешь, прикоснувшись к человеку, определить, говорит ли он правду, то одинаковый, — ответил я.

— Могу, — кивнул Владыка. — А ещё что-нибудь перепало? Ещё какой-нибудь дар? Какие-нибудь необычные способности?

Раскрывать все карты перед этим человеком не хотелось. Хоть он и был моим земляком по миру и довольно неплохо меня принял, но кто его знает, что на самом деле у него на уме. Способность не гореть в огне: обычном и магическом — штука хорошая, но рассказывать о ней всем подряд не стоит. Но и врать не хотелось. Рано или поздно, если мы продолжим общение или даже сотрудничество, это раскроется, и тогда будет неудобно.

— Да так, по мелочи, — уклончиво ответил я. — А у тебя?

— И у меня по мелочи, — ухмыльнувшись, произнёс Владыка, и по его лицу было видно: он понял, что у меня есть ещё какой-то дар, о котором я не хочу говорить.

Но и у Николая явно ещё что-то было, и он тоже не горел желанием рассказывать мне все свои секреты, так что эту тему мы быстро закрыли. К тому же в этот момент вернулась прислуга — принесли новую перемену блюд: жареного судака с травами, пироги с мясом и капустой, кувшин холодного кваса. Пока слуги хлопотали, мы молча ели, а когда они, поклонившись, удалились, я спросил:

— А что теперь будет с моими спутниками?

— Жить будут, — усмехнувшись, ответил Николай и, серьёзно посмотрев на меня, добавил: — Но тайну нашу знать не должен никто. Хотя это ты и без меня понимаешь.

— Понимаю, — кивнул я.

— Для всех я был, есть и буду грозным Владыкой Севера. И для твоих друзей тоже.

— Это тоже понятно. Но они же вопросы будут задавать. Мы с тобой со вчерашнего обеда болтаем. Я же должен буду им как-то это всё объяснить.

— Скажешь, что меня заинтересовали твои приключения, что рассказывал мне всё в подробностях. А я потом объявлю, что оценил твою храбрость и решил помочь тебе добраться до дома. Тем более Север и Велиград — соседи.

— А что с клятвой? Мы же поклялись служить тебе.

— Сделаю исключение для героя. Освобожу от клятвы.

— А с остальными что?

— Тому, который мечтает чёрным братом стать, предоставлю такую возможность, — ответил Николай. — С гораном тоже проблем не будет — он клятву никому не давал. А насчёт девчонки и малого надо думать. Но как я понял, ваша главная проблема не в том, что вы Владыке поклялись служить, а что за вами огневики охотятся.

— Охотятся, — подтвердил я.

— Но ты, Вовка, не переживай, ты мне теперь как родственник. Единственная по-настоящему близкая душа в этом мире. Поэтому в обиду я тебя не дам. И друзей твоих — тоже. Ты ведь уже, наверное, понял, что огневиков я не боюсь?

— Это я понял, когда узнал, что ты у них одно из девяти княжеств отжал, — ответил я.

Николай рассмеялся и продолжил рассуждать:

— Как я понял, девчонка не огневикам нужна, а Станиславу. Но на кого мне уж точно плевать с самой высокой башни, так это на него. Пока твоя Ясна у меня, ей ничего не грозит. Захочешь забрать её в Велиград — дам чёрных братьев в охрану. Вообще не проблема. А вот с мальчишкой всё намного сложнее. Если он и впрямь огневест, то огневики не оставят надежды его заполучить.

— И это грозит большим конфликтом с братством Истинного огня? — прямо спросил я.

— Пока не ясно, — ответил Николай и развёл руками. — От этих сектантов можно ожидать всего. Сейчас у меня с ними хрупкий мир, несмотря на обоюдную неприязнь, но всякое возможно. Я ведь не знаю, насколько важен для них этот огневест.

— А что это вообще значит? Огневест — это кто?

— Это тот, у кого проявляется очень сильный, уникальный дар. Огневики считают, что огонь отмечает такого человека, даёт через него весточку. Оттого и такое название.

— Какую весточку?

Николай пожал плечами.

— А вот этого никто не знает, — сказал он. — Потому они и ловят твоего мальчишку, чтобы выяснить. У огневеста может быть любой дар. И если он мирный, значит, всё будет хорошо и спокойно. Но если связан с войной, значит, скоро в этом мире что-то произойдёт. Что-то нехорошее.

— Ты сам в это веришь? — спросил я.

— В прошлой жизни я не верил в магию, — спокойно ответил Владыка Севера, откинувшись на спинку кресла. — Но здесь пришлось сильно пересмотреть свои взгляды.

— Кстати! Как я мог забыть! — с досады я чуть не хлопнул себя ладонью по лбу. — У Добрана есть дар зверослова. Он смог приручить гусака, остановил злющего пса одним взглядом.

— Это явно сопутствующее, — сказал Николай. — Дар зверослова — это не уровень огневеста. Должно быть что-то ещё. Что-то по-настоящему серьёзное. Надо будет показать его чаровикам. На меня работают очень сильные огневики-отступники. Они могут помочь разобраться. Но ты в любом случае не переживай, Вовка. Огневикам я твоего мальчишку не отдам.

«Заберу себе», — мысленно закончил я фразу, но тут уж вариантов не было, я понимал, что без помощи Николая эту проблему не решить, и шансов вернуться к обычной жизни у Добрана нет.

— Мне ужасно неудобно, что я принёс тебе эти проблемы, учитывая, какую опасность представляют из себя огневики, — сказал я, по-настоящему испытывая чувство неловкости.

— Это не проблемы, — отмахнулся Николай. — Да и огневики особой опасности не представляют. Есть кое-что поопаснее. В разы.

На пару секунд Владыка Севера замолчал, а затем посмотрел прямо на меня и задал неожиданный вопрос:

— Ты же уже выяснил, как этот мир устроен и что он из себя представляет?

— Да, — ответил я. — Мне друг-горан всё рассказал. И про то, как мир заселялся, и кто такие огневики. И про их конфликт с альвами, и как он разрешился.

— Тогда ты должен понимать, что с огневиками можно договориться, — сказал Николай, взял со стола кубок, отпил из него и продолжил: — Огневикам, как минимум нашим, по сути, не так уж много надо: жить в своё удовольствие, править ничего не подозревающими людьми и контролировать Девятикняжье.

— Ты сказал «нашим», что это значит? — уточнил я.

— Это значит, что я имел в виду огневиков Девятикняжья.

— А есть ещё и другие? — удивился я.

— Должны быть, — уверенно ответил Николай. — Ты же должен понимать, что этот мир — альтернативная версия нашей Земли. А Земля круглая, если ты вдруг забыл. Прямо сейчас мы с тобой находимся где-то в районе северо-запада привычной нам России. Я свою столицу Новгородом назвал не только потому, что с нуля город построили, но ещё и потому, что он находится примерно на месте знакомого нам с тобой Великого Новгорода. А всё Девятикняжье протянулось от Балтики до Чёрного моря, если мерить мерками нашего родного мира. Понимаешь, к чему я клоню?

— К тому, что восточнее лежит огромная Азия, а ещё здесь должны быть и Африка, и Америка?

— Или что-то типа них. Другие материки точно есть. И вполне возможно, там тоже кто-то живёт. Не исключаю, что, как и здесь — люди под контролем огневиков, гораны и альвы.

Я задумался на эту тему и сказал:

— Было бы интересно узнать.

— Интересно, — согласился Николай. — Но сложно, практически невозможно. В этом мире нельзя путешествовать по воде. В морях живут такие жуткие ящеры, что по сравнению с ними камнероги — просто хомячки. И никакие зверословы не помогут, никакие боевые чаровники — там такие монстры плавают, что сожрут любую лодку. Или как минимум перевернут, а потом уже людей пособирают.

— А по суше? — спросил я.

— Тоже проблематично. Это в Черногорье горанам деваться некуда, и они все такие белые и пушистые. И то к себе не пускают. А через другие горы вообще не пройти. Да и не до того сейчас.

— Ты обещал рассказать о проблеме, что хуже огневиков, — напомнил я. — Но, как по мне, они та ещё проблема. Они же, по сути, весь мир под себя подмяли.

— Не весь, — возразил Николай. — И с огневиками, как показала практика, можно договориться. А есть те, с кем договориться нельзя в принципе. Те, кто пришёл в этот мир убивать всё живое.

От этих слов, ещё и высказанных грозным Владыкой Севера, мне натурально стало не по себе.

— Это кто? — спросил я.

Николай тяжело вздохнул и негромко произнёс:

— Чёрные альвы.