Порочная луна

31

В ту секунду, когда я захлопываю дверь, я замираю. Моя рука все еще лежит на ручке, мое дыхание прерывистое, а сердце грозит выскочить из груди, пока я мучительно раздумываю, должна ли я вернуться туда и сказать ему правду или просто уйти.

Я знаю, чего хочет моя волчица. Она ревнивая сука с односторонним мышлением, и она хочет заявить о своих правах, чтобы все знали, что Кэм наш. Однако одна из нас должна быть рациональной, вот почему я продолжаю отталкивать ее назад. Я не могу позволить моим волчьим инстинктам затуманить мои суждения. Мне нужно решить, чего я хочу.

Дело в том, что я уже смирилась с тем, что отпустила Кэма. Наша связь ничего не должна была значить, и, учитывая его историю с охотниками, его никогда не приняли бы ни в одну из здешних стай. Его лучший выбор — найти своего биологического отца и присоединиться к стае, к которой он принадлежит по крови, в то время как мое место всегда будет с шестью стаями. Наше будущее не совпадает.

Тем не менее, всякий раз, когда я нахожусь рядом с ним, воздух словно заряжается электричеством. Напряжение, накипающее между нами, настолько неустойчиво, что в любой момент я не могу решить, хочу ли я врезать ему по лицу или попрыгать по его гребаным костям. Это не может быть полезно для здоровья, верно? Часть меня все еще хочет ненавидеть его, но другая часть…

Фу, почему я не могу просто уйти, черт возьми!

Требуется всего три секунды, чтобы эти хаотичные мысли пронеслись в моем мозгу, а затем я поворачиваю ручку и снова открываю дверь, встречаясь взглядом с Кэмом, когда вхожу обратно в его камеру.

— Есть причина, по которой ты не можешь перестать думать обо мне, — говорю я, уперев руки в бедра и глядя на него сверху вниз. — Я разыграла тебя, Кэм.

Он с сомнением выгибает бровь, складывая свои толстые, испачканные чернилами руки на груди и ожидая, пока я продолжу.

— Мне нужно было выбраться из той камеры любыми необходимыми средствами, — продолжаю я, глядя ему прямо в глаза и исповедуясь в своих грехах. — Все это было понарошку.

Он смотрит на меня в ответ долгим, задумчивым взглядом, эти бесконечно темные глаза сверлят мои с такой интенсивностью, что мне хочется поежиться. Затем он вздыхает, проводит рукой по подбородку, прежде чем слегка покачать головой.

— Нет, это не так.

Из моего горла вырывается насмешливый звук, и я отшатываюсь.

— Прошу прощения?

Уголок его рта приподнимается.

— Были определенные вещи, которые ты определенно не подделывала.

Внутри меня начинается пульсация, щеки заливает румянец.

— Ладно, может быть, не это, — признаю я, внезапно немного смутившись. — Но это не значит, что я не манипулировала ситуацией в своих интересах. Мне нужно было, чтобы ты привязался ко мне, чтобы я могла использовать это, чтобы выбраться оттуда. Я поймала тебя в ловушку, Кэм.

Он не ахает драматично и не таращится на меня в шоке. Оказывается, этот парень никогда не реагирует так, как я от него ожидаю. Вместо этого его губы изгибаются в чертовски сексуальной усмешке, когда он делает шаг ко мне, не сводя с меня своих темных, затравленных глаз.

— Думаешь, я не знал, что ты делаешь? — спрашивает он низким голосом, сокращая расстояние между нами, пока не оказывается достаточно близко, чтобы дотронуться.

Я поднимаю подбородок, чтобы поддерживать зрительный контакт с ним, он опускает свой, чтобы сохранить связь.

— Ты не такая хорошая актриса, какой себя считаешь, Луна.

Я хмурю брови в ответ.

— Ты знал?

— Это было несложно собрать воедино, — ворчит он. — Как ты думаешь, почему я не реагировал каждый раз, когда ты приставала ко мне с этим скромным, милым дерьмом? Это не ты.

Он протягивает руку, чтобы провести костяшками пальцев по моей руке, заставляя меня дрожать от его прикосновения.

— Нет, настоящая ты сводишь меня с ума, но по какой-то причине я нахожу, что твой специфический сорт яда вызывает привыкание.

— Это твой волк, — бормочу я, отводя взгляд.

— Разве ты не говорила, что мы одно и то же?

— Да, но…

Я разочарованно вздыхаю, делая шаг назад, чтобы увеличить столь необходимую дистанцию между нами. Потому что, хотя мне и хочется прямо сейчас сказать «к черту все» и залезть на него, как на дерево, ему нужно знать все факты.

— Твоего волка не может не тянуть ко мне, потому что я твоя пара, — признаю я.

Он отшатывается, его брови в замешательстве сходятся на переносице.

— Потому что мы трахались?

— Что? Нет! — я срываюсь в отчаянии. — Это не имеет к этому никакого отношения. Все дело в этом… Луна.

Я тяжело вздыхаю, пытаясь сообразить, как объяснить концепцию суженых тому, кто еще несколько дней назад считал себя человеком.

— Ты ведь слышал о родственных душах, верно? — неуверенно спрашиваю я.

Он отрывисто кивает.

— Ну, это похоже на то, но по-другому, — я вытираю лицо руками, снова вздыхая. — В принципе, у всех оборотней где-то там есть суженый; кто-то, кто является их второй половиной. Не все находят человека, который предназначен для них, но если они находят, то связь между ними крепнет, когда они вместе при полной луне. Это то, что произошло прошлой ночью, когда ты сменился, и я думаю, что наша связь — это то, что на самом деле спровоцировало твою первую смену. Твой волк, должно быть, наконец-то преодолел твои ментальные барьеры, потому что узнал свою пару.

Кэм хмурится, уставившись на меня, пока он переваривает всю информацию, которую я только что вывалила на него.

— И ты говоришь мне это сейчас? — рычит он.

— Ну и когда я должна была тебе сказать, когда я спасалась бегством? — я усмехаюсь, драматично вскидывая руки. — Не то чтобы я ожидала, что ты внезапно превратишься в волка!

— Да, я тоже, — огрызается он в ответ. — Но какой-нибудь гребаный контекст был бы хорош, пока я переживал кризис идентичности, ты так не думаешь?

— Не смей пытаться обратить это против меня! — кричу я, сердито глядя на него. — Ты держал меня в плену неделями, Кэм. Неделями! Наконец-то у меня появился шанс сбежать, и я им воспользовалась. Что ты хотел, чтобы я делала, торчала рядом с тобой и подвергалась пыткам? Умерла в этой камере?

Выражение его лица меняется, он хмурится сильнее.

— Нет, — бормочет он, в его глазах появляется затравленность. — Я рад, что ты сбежала.

Мое горло перехватывает от тяжелого сглатывания.

— Я тоже рада, что ты это сделал, — тихо отвечаю я.

Между нами повисает напряженная тишина, в моей груди гудит связь пары, а моя внутренняя волчица недовольно скулит, пока я сопротивляюсь желанию подойти к Кэму и предложить ему утешение.

— Хочешь снова сесть? — спрашиваю я, указывая на стулья.

— Нет.

Я натянуто киваю.

— Ладно, тогда, наверное, я просто пойду, — бормочу я, мое сердце замирает от разочарования, когда я поворачиваюсь к двери.

— Не надо.

Я оборачиваюсь и вижу, что Кэм проводит рукой по лицу, тяжело выдыхая.

— Это не мой волк, — бормочет он, выражая больше эмоций, чем я когда-либо видела у него. — Ты хочешь правду? Ну, вот она. Я был одержим тобой с того самого дня, как тебя привезли, когда я включил запись с камеры и увидел, как ты бесишься из-за того, что эти парни делали с твоим другом.

Он приближается ко мне, мое сердце бьется сильнее с каждым шагом.

— Большинство людей съежились бы из чувства самосохранения, но не ты. Ты чертовски жестокая, Эйвери. Ты ни разу не приняла свой плен лежа, никогда не сдавалась, даже когда твоя собственная жизнь была в опасности.

Он останавливается, когда мы оказываемся лицом к лицу, его взгляд опускается вниз по моему телу.

— И да, ты мне нравишься. Ты чертовски сексуальна, — его глаза снова встречаются с моими. — Но это нечто большее, и так было всегда.

— Кэм… — шепчу я.

Он протягивает руку, чтобы взять меня за подбородок, прижимая подушечку большого пальца к моей нижней губе, чтобы заставить меня замолчать.

— Я пытался бороться с этим. Пытался убедить себя, что мы просто разыгрываем друг друга. Но это было не так, не так ли?

Я слегка качаю головой, не в силах удержаться, чтобы не высунуть язык и не лизнуть его большой палец. Потому что он прав — он всегда нравился мне больше, чем следовало, особенно учитывая, что он был тем мудаком, который держал меня взаперти в камере. И когда той ночью связь появилась, это только подтвердило, что мои чувства были верны с самого начала.

Однако это все равно не меняет дерьмовых обстоятельств, которые свели нас вместе в первую очередь, или того факта, что он частично ответственен за все смерти и разрушения, причиненные Гильдией охотников.

Взгляд Кэма скользит вниз, чтобы проследить за движением моего языка, и когда он снова поднимает взгляд, в его темных глазах горит коварное намерение. Он приподнимает мой подбородок, одновременно наклоняясь, но прежде чем наши губы соприкасаются, я хватаю его за запястье, отводя его руку от своего лица и отстраняясь, чтобы посмотреть на него.

— Это не значит, что это может сработать, — выдавливаю я, изо всех сил стараясь игнорировать как жаждущую пульсацию между моими бедрами, так и тот факт, что прямо сейчас я жажду его прикосновений больше, чем кислорода. — Как я уже сказала, ущерб уже нанесен.

Его рука опускается, чтобы сжать мое бедро, губы кривятся в хмурой гримасе.

— Из-за того, кто я такой, или из-за роли, которую я сыграл в твоем пленении?

— И то, и другое, — выдыхаю я.

— Тогда какого черта я должен здесь делать? — Кэм рычит, его пальцы сжимаются на моем бедре и притягивают мое тело к своему.

Его грудь вздымается от неровного дыхания, глаза сверкают золотом, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Просто скажи мне, и я, черт возьми, сделаю это.

Я поднимаю подбородок, вызывающе встречая его взгляд.

— Встань на колени.

— Что? — хрипло спрашивает он, хмуря брови.

— Ты слышал меня, — огрызаюсь я. — Я вставала перед тобой на колени, так что, думаю, самое время вернуть себе власть.

Я складываю руки на груди, призывая его принять мой вызов. Это злая игра, в которую я здесь играю, но между нами все еще есть счеты.

Жидкое золото заливает радужку Кэма, когда он смачивает губы языком, опускаясь передо мной, в то время как мои внутренности превращаются в желе. Что я могу сказать? Просто есть что-то такое в том, чтобы видеть большого, сильного мужчину на коленях, что действительно действует на меня. Я чувствую себя чертовски сильной, когда смотрю на него сверху вниз, зная, что, хотя находиться в таком положении противоречит его доминирующей натуре, он добровольно отказывается от контроля, чтобы показать мне, что он имеет в виду то, что говорит.

Поступки говорят громче слов, верно?

— Счастлива? — спрашивает он, склонив голову набок.

— Не совсем, — хрипло отвечаю я.

— Тогда сними эти шорты и оседлай мое лицо.

Черт возьми, Иисусе. Все рациональные мысли вылетают у меня из головы в ту секунду, когда он рычит эту команду, волна тепла затопляет мое лоно и пропитывает трусики. Мой рот открывается, слова не могут сформироваться, но Кэм не ждет моего ответа. Он просто бьет меня с самодовольной ухмылкой, прежде чем взять дело в свои руки, стаскивая мои шорты с бедер, а вместе с ними и трусики.

— Если ты думаешь, что это какое-то наказание, ты жестоко ошибаешься, — комментирует он с тихим смешком, помогая мне снять шорты и раздвигая мои бедра. — Я умирал от желания попробовать эту киску.

Мои мысли слишком затуманены похотью, чтобы придумать дерзкий ответ, но в любом случае это не имеет значения. В тот момент, когда эти слова слетают с его губ, он перекидывает одно из моих бедер себе через плечо и ныряет прямо внутрь, облизывая меня, как изголодавшийся мужчина.

И тут я подумала, что его член — моя погибель. Оказывается, навыки этого мужчины в обращении с языком чертовски неземны, и все, что я могу сделать, это погрузить пальцы в его волосы и держаться изо всех сил, пока он поглощает меня, как свою последнюю трапезу.

— Черт возьми, — выдыхаю я, бедра дрожат, когда он погружает свой язык в мое отверстие и выходит из него, затем целует и вылизывает мой чувствительный клитор.

Он прикасается к нему губами, одновременно вводя в меня толстый палец, и, учитывая то, насколько я была возбуждена еще до того, как это началось, и то, что он делает со мной сейчас, я уже чувствую приближение оргазма, давление внутри меня неуклонно нарастает, как надвигающаяся буря.

Я вскрикиваю, когда мое колено подгибается, но Кэм не дает мне упасть. Он сжимает мою задницу свободной рукой, поддерживая мой вес, пока скользит вторым пальцем внутрь меня, растягивая мой канал и сильнее посасывая мой клитор. Я глубже зарываюсь рукой в его волосы, дергая за пряди, в то время как другой рукой сжимаю его плечо, мои ногти впиваются полумесяцами в его кожу.

Может, это он стоит на коленях, но я словно пластилин в его руках, когда он толкает меня к пропасти оргазма, дыхание сбивается, а тело дрожит. Его жесткая борода трется о внутреннюю поверхность моих бедер, создавая восхитительное трение, которое только усиливает ощущение его рта на мне. Жаждущие стоны, срывающиеся с моих губ, кажется, только подстегивают его, и он сжимает мое бедро, побуждая меня тереться о его лицо в поисках разрядки. Затем он двигает пальцами сильнее, покусывая мой клитор зубами, и я взрываюсь, заливая все его лицо и крича в экстазе.

Я почти уверена, что на секунду отключаюсь, потому что, когда я, наконец, перевожу дыхание и дымка удовольствия рассеивается, Кэм сидит на корточках, выглядя чертовски самодовольным, и облизывает свои блестящие губы.

— Теперь мы квиты? — мрачно спрашивает он, крепко держа меня за бедра.

— Даже близко нет, — тяжело дышу я, обретая равновесие, прежде чем оттолкнуть его руки. — Но это было хорошее начало.

Он ухмыляется и снова тянется ко мне, не позволяя мне так легко вырваться.

— Тогда вернись сюда, — рычит он, притягивая меня ближе и скользя своей грубой ладонью по внутренней стороне моего бедра. — Думаю, мне придется попробовать еще раз.

Я должна оттолкнуть его или, может быть, просто развернуться и уйти; обращаться с ним как с куском мяса, чтобы он знал, каково это. Но вместо этого я снова погружаю руку в его кудрявые волосы, раздвигаю ноги и притягиваю его голову обратно к верхушке своих бедер.

По крайней мере, дорога в ад вымощена оргазмами.