Порочная луна

28

— Это правда? — спрашивает Мэдд, когда я переступаю порог конференц-зала, его сердитый взгляд прикован ко мне.

Он встает со своего места, с убийственным видом обходя стол в моем направлении. Остальные члены руководства отдела безопасности сидят вокруг него, все с опаской наблюдают, как мой брат топает туда, где я стою сразу за дверью. Как удачно начать эту встречу.

— Арес только что сказал, что сегодня привел одного из охотников, и ты пошла туда, чтобы разобраться с ним самому, — фыркает мой брат, явно взбешенный тем, что его оставили в неведении. — Неужели он…

— Просто оставь его в покое, Мэдд, — вмешиваюсь я, становясь перед ним, чтобы загородить выход.

Он резко останавливается передо мной, приподнимая бровь.

— Ты издеваешься надо мной, да?

Я складываю руки на груди и вызывающе вздергиваю подбородок, стоя на своем.

— Нет, как я уже сказала Аресу, я не хочу, чтобы кто-то еще заходил туда.

— А кто умер и оставил тебя за главную? — он рычит, его верхняя губа отворачивается, обнажая зубы.

Мое тщательно выстроенное самообладание дает трещину под снисходительностью в его тоне. Мэдд, может, и одержим идеей отомстить охотникам за то, что они похитили меня, но, черт возьми, я та, кого похитили. Это должно быть моим решением. Он может взять свое плохое отношение и засунуть его подальше.

— Насколько я знаю, это меня держали в плену эти придурки, — огрызаюсь я в ответ, сердито прищурившись. — Если кто и заслуживает мести, так это я, и я должна быть в состоянии сделать это так, как считаю нужным.

Мускул на его плотно стиснутой челюсти напрягается, адамово яблоко дергается при тяжелом сглатывании. Мой близнец смотрит на меня сверху вниз, и я смотрю в ответ, отказываясь подчиняться его молчаливому требованию. Я не отступлю от этого. Я говорю ему об этом одним взглядом, провоцируя его попытаться бросить мне вызов. Я вижу смятение, бурлящее в глубине его темно-синих глаз, и хотя я знаю, что он мог бы легко убрать меня с дороги и броситься в камеру предварительного заключения в подвале, я также знаю, что он этого не сделает. Потому что я права, и Мэдд чертовски хорошо знает, что это так.

Все остальные в комнате молчат, настороженно наблюдая за нашей перепалкой, ожидая, чем все это закончится. Наши друзья знают, что лучше не вмешиваться, когда дело касается меня и моего брата. Мы во всем разбираемся сами; так было всегда. И слова не нужны, когда мы вдвоем можем сказать все, что хотим, одним взглядом. Это преимущество того, что мы в утробе матери; иногда, я клянусь, мы знаем друг друга лучше, чем даже самих себя.

— Мэдд, — мягко говорит Слоан, подходя к нему сзади и кладя руку ему на плечо.

Я даже не заметила, что она встала со своего места за столом, но если кто-то и может помочь утихомирить бурю, которая разразилась в моем брате-близнеце, так это она. Его мышцы заметно расслабляются, малейшее прикосновение его пары снимает напряжение с плеч.

— Сядь, давай обсудим это рационально, — призывает она низким и гипнотизирующим голосом.

Девушка точно знает, как обращаться со своим непостоянным любовником, и я помогаю ей ежедневно справляться с его дерьмом.

Мэдд тяжело вздыхает, его поза резко меняется, когда он поворачивается на пятках. Обняв Слоан за плечи, он возвращается к своему месту во главе стола для совещаний, опускается на него и тянет ее за собой. Он устраивает ее у себя на коленях, его большой палец лениво проводит круговыми движениями по ее обнаженному бедру, чтобы успокоиться, и только тогда я покидаю свой пост, загораживая дверь, огибаю стол, чтобы занять свое обычное место рядом с ним.

Хотя технически все мы в этой комнате являемся руководителями отряда безопасности из шести человек, мы с братом стоим у руля. Это роль, которую мы взяли на себя как старейшие из наших друзей и дети основателя команды. Это наша первая встреча с тех пор, как я вернулась, и хотя Мэдд колебался, стоит ли ее организовывать, сомневаясь, буду ли я готова к этому так скоро после возвращения домой, я настояла на том, чтобы мы двигались вперед. Не только потому, что я жажду какого-то подобия нормальной жизни, но и потому, что я знаю, что эта встреча должна состояться, со мной или без меня, и я отказываюсь оставаться в стороне.

После того, как я проснулась прошлой ночью, в доме стаи была открыта дверь для посетителей. Я была ошеломлена тем, сколько людей пришло повидаться со мной, и так чертовски благодарна за возможность снова обнять своих друзей и семью. Было много объятий и слез, но самым большим сюрпризом вечера стал один из моих последних посетителей.

Я поклялась, что видела привидение, когда Томми Бенсон вошел в загон, на его лице были шрамы от пыток в руках охотников. Они, должно быть, подумали, что он мертв, когда выбросили его на границе территории Ривертона, приколов к его груди записку, в которой угрожали, что я буду следующей. Медики смогли спасти ему жизнь в самый последний момент, но поскольку он был так близок к смерти, он навсегда останется жить со шрамами от своих мучений, как психологическими, так и физическими. Я совершенно потеряла самообладание в тот момент, когда увидела его, всхлипывающего, извиняющегося в его рубашку, в то время как он сам проливал слезы.

Чувство вины Томми за все это испытание было осязаемым. После того, как его привели в чувство, он не смог пролить много света на то, где меня держали, поскольку он был без сознания по прибытии и отъезде. Он рассказал мне, как сильно его съедало изнутри то, что он не мог повести остальных спасать меня. Вместо этого он присоединился к поискам, без устали прочесывая лес в поисках любого признака чего-то знакомого.

Я просто рада, что он жив. Мы сблизились из-за нашей общей травмы, затем мои подруги настояли на том, чтобы провести ночь, и мы все улеглись в моей постели. Когда я начала засыпать, чувствуя себя в тепле, безопасности и любви, на меня накатила волна моего собственного чувства вины из-за отголоска боли Кэма в нашей связи. Я ворочалась с боку на бок всю ночь, а когда проснулась, решила, что должна рассказать о нем остальным. Это еще одна причина, по которой я попросила Мэдда назначить эту встречу. Я собиралась рассказать ему о Кэме, прежде чем отправиться туда, чтобы он был готов, но потом мне позвонил Арес и сообщил о задержании одного из охотников, и все немного пошло наперекосяк.

— Можем ли мы начать с настоящего слона в комнате? — спрашивает Арес, хлопая ладонями по деревянной поверхности стола.

Мое сердце колотится в груди. Черт, я не хотела, чтобы Мэдд узнал об этом.

— В смысле? — спрашивает мой брат, вопросительно выгибая бровь в направлении Ареса.

Взгляд Ареса скользит по мне, затем возвращается к моему близнецу.

— Что парень, которого я привел сюда, оборотень, — добавляет он, и вся комната издает коллективный вздох шока.

Да, добро пожаловать в клуб.

Один за другим они все поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, мое дыхание сбивается, а ладони становятся липкими.

— Эйвери… — Мэдд рычит, явно взбешенный тем, что я удачно упустила эту маленькую деталь, когда рассказывала ему о своем пребывании в плену.

Конференц-зал разражается приглушенными проклятиями и возмущенными заявлениями, все потрясены бомбой, которую только что сбросил Арес.

— Черт возьми, это опять стая теней, — бормочет Тристан, проводя рукой по лицу.

Губы Нэша скривились от отвращения.

— Ты хочешь сказать, что все это время это была просто какая-то нездоровая игра власти?

— Но как это может быть силовой игрой, если они просто убивают других оборотней? — спрашивает Энди, в замешательстве хмуря брови. — Я имею в виду, что стая теней пыталась собрать армию, а не вести нас к вымиранию!

— Нет, это не так! — я кричу, пытаясь перекричать их бред. — Он единственный, кто оборотень.

Остальные замолкают, выжидающе глядя на меня, поэтому я делаю глубокий вдох и продолжаю.

— Ну, я думаю, что да, — говорю я, опуская руки на колени и заламывая их. — Я не встречала так много охотников, но остальные, с которыми я встречалась, были людьми. И этот тоже, до той ночи, когда я сбежала.

— Полнолуние, — бормочет Слоан, и я уже вижу, как кусочки складываются воедино в ее мозгу.

Будь проклята экстрасенсорная интуиция моей лучшей подруги.

— Да, — выдыхаю я, кивая. — Он даже не знал, пока не обратился той ночью.

— Как это возможно? — Арес сплевывает, его губы кривятся в хмурой гримасе.

Я делаю еще один успокаивающий вдох, пытаясь разложить все это по полочкам в своем мозгу, прежде чем выразить словами.

— Ну, из того, что я поняла, он только наполовину оборотень, — говорю я, уставившись на стол для совещаний. — Его мама умерла от рака, так что она не могла быть оборотнем, и он только сейчас узнал, что его отец не является его биологическим отцом. Я много думала об этом, и лучшее, что я могу предположить, это то, что его волк, должно быть, дремал, пока мое присутствие не вызвало его первое обращение.

— Это не имеет смысла, — ворчит Мэдд. — Охотники занимаются этим уже десять лет. Он, должно быть, много раз был среди других оборотней, так почему же он не обращался до сих пор? Он, должно быть, лжет, что-то не сходится.

— Если только он не ее пара, — предполагает Слоан.

Все замолкают. Мэдд поворачивает голову набок, чтобы посмотреть на Слоан, но ее глаза по-прежнему пристально смотрят на меня.

— Он твоя пара, не так ли, Эйвз? — спрашивает она, бросая на меня многозначительный взгляд и ожидая подтверждения.

Я резко киваю.

— Нет, — рычит Мэдд, непреклонно качая головой.

Я фыркаю от смеха.

— Поверь мне, у меня была такая же реакция, когда я узнала.

Он продолжает качать головой, отказываясь верить в это, но по его глазам я вижу, что он знает, что это правда. До него все это начинает доходить — почему я скрывала некоторые детали своего заключения; почему я не хотела, чтобы он ворвался в ту камеру с оружием наперевес. Он слишком хорошо понимает хаотичное притяжение супружеских уз, учитывая, через что они со Слоан прошли, чтобы найти свой путь обратно друг к другу. Черт возьми, многие люди в этой комнате понимают.

Хави и Ло, казалось бы, были по разные стороны баррикад, когда встретились, в отличие от меня и Кэма. Энди и Нэш были вовлечены в маниакальный танец будут ли они, не будут ли они, прежде чем они разобрались в своем дерьме и их связь встала на свои места. Даже Шей и Айвер понимают это — сначала она сопротивлялась этой связи, преследуемая своим прошлым, но Айвер был достаточно терпелив, чтобы найти время, чтобы помочь ей справиться с травмой, пока она не впустила его. Пары за этим столом — яркие примеры того, что судьба не всегда справедлива, но она никогда не совершает ошибок.

Арчеру, Тристану и Аресу еще предстоит испытать узы супружества, но это только вопрос времени, когда они попадут в запутанную паутину судьбы.

— Это, должно быть, какая-то ловушка, — сердито бормочет Мэдд.

Я закатываю глаза, откидывая голову назад с раздраженным вздохом.

— Ты слышишь себя прямо сейчас?! Никто не может управлять судьбой, Мэдд.

— Может, и нет, но как ты объяснишь его появление здесь? — он стреляет в ответ, ударяя кулаком по столу.

— Его люди отвернулись от него, когда поняли, кто он такой, — спокойно заявляю я.

Он качает головой.

— Нет, я на это не куплюсь.

— Это правда, — настаиваю я. — Они пытали его. Я чувствовала его боль через узы.

В комнате становится так тихо, что слышно, как падает булавка. Это не тот способ, которым я хотела рассказать им о нас с Кэмом, но так оно и есть. Они не обязаны доверять ему, но они должны доверять мне.

— Я не выбирала это, Мэдд, — тихо говорю я, кладя свою руку поверх его. — Я все еще пытаюсь со всем смириться, и я… — мой голос прерывается, когда я замолкаю, на глаза наворачиваются слезы.

Мой брат тут же переворачивает свою руку, хватая мою и сжимая. Он ненавидит видеть, как я плачу.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох, сдерживая слезы и обуздывая эмоции.

— Может быть, все это часть более масштабного плана судьбы, — предполагает Арчер, самый уравновешенный из группы.

Он резко отличается от своего младшего брата Ареса. Я смотрю на него, когда он проводит рукой по подбородку, размышляя.

— Первый инстинкт волка — защитить свою пару, верно? Если вы двое созданы друг для друга судьбой, то подвергать вас опасности было бы против его натуры. Может быть, судьба свела вас вместе, чтобы он помог нам расправиться с охотниками раз и навсегда.

Арес недоверчиво усмехается, но Арчер игнорирует своего брата, продолжая идти дальше.

— Подумай об этом, — говорит он, обводя взглядом сидящих за столом. — Кто знает внутреннюю работу охотников лучше, чем один из них? Если это правда, что они отвернулись от него, тогда у него больше нет причин защищать их. Черт возьми, у него будет своя корысть в кармане.

— Справедливое замечание, — соглашается Хави. — Но откуда нам знать, что ему можно доверять?

— Мы не можем, — ворчит Мэдд.

— Он останется в камере, — решительно говорю я.

Брови Слоан удивленно взлетают вверх.

— В любом случае, он заслуживает попробовать свое собственное лекарство, — добавляю я, с ухмылкой откидывая волосы назад. — Мы можем посмотреть, поможет ли он с охотниками, но до тех пор это останется между нами. Сначала мне нужно свершить немного моего собственного правосудия.

— Ты дьяволица, — размышляет Тристан, качая головой с тихим смешком. Ухмылка на его губах так сильно напоминает мне его сестру Слоан. — Рад видеть, что плен не погасил в тебе этот огонь.

— Совсем наоборот, — кудахчу я. — То, что меня неделями запирали в клетке, только сделало меня злее.

Мои губы кривятся в усмешке, и я дразняще щелкаю зубами в его сторону.

— Хорошо, тогда какой у нас план? — Мэдд вздыхает, неохотно уступая свою позицию и передавая ее мне.

Моя улыбка становится шире, когда я поворачиваюсь к брату.

— Я так рада, что ты спросил.