Порочная луна

11

Я просыпаюсь в холодном поту, в голове стучит от боли. Обычно после того, как я пил весь день и ночь, я полностью отключаюсь и просыпаюсь примерно через восемь часов с жутким похмельем. Хотя прошлой ночью я не отключился. Мне приснился сон. Но я все еще с похмелья, если судить по этой раскалывающейся головной боли.

Со стоном перекатываясь на кровати, я нащупываю свой ноутбук на прикроватной тумбочке, кладу его себе на колени и открываю крышку. Свет от экрана немедленно атакует мою сетчатку, и я с шипением выдыхаю сквозь зубы, колющая боль в голове усиливается. Крепко зажмурив глаза, я кладу пальцы на клавиатуру и набираю пароль из мышечной памяти, давая себе еще несколько секунд, чтобы действительно проснуться, прежде чем снова войти в программу наблюдения Гильдии.

Точно так же, как я просыпаюсь каждое утро с тех пор, как она приехала, я начинаю свой день с просмотра видеозаписи с Луной. Все чаще и чаще я позволяю своей руке тянуться к моему утреннему дереву, наблюдая за ней на экране, прекрасно понимая, насколько это чертовски мазохистски — поглаживать свой член под ее изображение, но не в силах удержаться от этого. День за днем мои навязчивые идеи медленно доводят меня до безумия.

Черт. Я просовываю руку в боксеры, и мой член мгновенно утолщается под моей ладонью при виде того, как моя маленькая бестия выполняет движения своей утренней тренировки. В данный момент она на полу делает скручивания. Ее рубашка снова завязана, голый живот скользкий от пота, а рельефные мышцы пресса напрягаются при каждом повторении. Некоторые парни предпочитают, чтобы их женщины были мягкими и податливыми, но я никогда не видел очарования легкой добычи. Я живу ради острых ощущений от охоты.

Обхватив рукой свой живот, я провожу большим пальцем по кончику, размазывая капельку преякулята по бархатистой коже, пока с восхищенным вниманием смотрю видеозапись. Благодаря ей скручивания выглядят непринужденными, ее движения отточены и плавны. Я лениво начинаю поглаживать себя в такт каждому подъему и опусканию ее тела, затем увеличиваю темп, когда мои мысли возвращаются к тому, как чертовски приятно было прикоснуться к ней во время нашего вчерашнего небольшого поединка по борьбе.

Она взбалмошная, надо отдать ей должное. Я не ожидал, что она будет так сильно сопротивляться, и не думал, что она сможет поймать меня ударом прямо в нос. Странно, что это меня немного завело? Большинство мужчин не способны встретиться со мной лицом к лицу, но она не промахнулась ни на секунду. Меня это впечатлило.

Мое дыхание вырывается короткими вздохами, когда я сильнее трахаю свою руку, вспоминая о ней, прижатой ко мне, с глазами, полными огня и ярости, и мой оргазм начинает накатывать на меня с рекордной скоростью. Затем движение на экране моего компьютера привлекает мое внимание, когда Луна переворачивается на живот, чтобы начать отжиматься, и вид этой идеально круглой задницы — это то, что заводит меня. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы подавить стон, тело содрогается, когда липкие струйки спермы попадают на нижнюю часть моего пресса.

Как только эйфория освобождения проходит, возникает отвращение к себе. Я наклоняюсь, чтобы поднять с пола сброшенную футболку и убрать беспорядок на животе, затем продолжаю заниматься своими обычными делами, как будто это, блядь, не произошло только что. Как будто я только что не кончил сильнее, чем подросток-девственник, при воспоминании о том, как меня ударила по лицу девушка, которую я должен презирать.

Нет. Не девушка. Оборотень. Сверхъестественный монстр.

Сколько раз я должен напоминать себе об этом, прежде чем до меня наконец дойдет?

Отключив видеотрансляцию, я захожу на наш зашифрованный почтовый сервер, чтобы проверить свои сообщения, просматривая ежедневные отчеты от каждой из наших команд. По общему признанию, это то, над чем я неохотно работаю, отчасти из-за того, что Бена здесь нет, чтобы прочесть их за меня и рассказать о самых ярких моментах, как он это делал раньше. В отчетах нет ничего важного, поэтому я быстро перехожу к доске объявлений, не находя там тоже ничего нового.

Наконец, я бегло проверяю счета Гильдии, убеждаясь, что с нашими финансами все в порядке. Мы только что получили крупное пожертвование от другого ‘анонимного’ спонсора для финансирования прибывающего к нам подкрепления, но в остальном никаких изменений не произошло. Несмотря на то, что я отстал во всем за последние две недели, будучи пьяным в стельку, все остается по-прежнему.

Захлопывая ноутбук, я наконец вылезаю из постели и начинаю готовиться к предстоящему дню. В тот момент, когда я переступаю порог своей ванной, я съеживаюсь при виде своего лица в зеркале — или, скорее, при виде запекшейся крови, отслаивающейся от моей кожи после укола в нос. Блядь, другие парни устроят мне столько дерьма за то, что меня ударила девчонка. Я открываю кран, наклоняясь, чтобы умыться, но когда выпрямляюсь и снова смотрю на свое отражение, я приятно удивлен, обнаружив, что на нем нет никаких видимых синяков.

Ха. Похоже, удар пришелся не так сильно, как я думал. Маленькие победы, верно?

Потратив несколько минут на то, чтобы привести себя в порядок и привести себя в презентабельный вид, я наконец выхожу из своей комнаты и направляюсь на кухню, замечая, как мой папа наливает себе чашку кофе у стойки. Он поднимает взгляд, когда я подхожу, и приподнимает бровь.

— Кофе?

Я киваю, бросая взгляд в сторону гостиной, когда подскакиваю, чтобы сесть на стойку, пока он достает вторую кружку из шкафчика. Несколько наших солдат уже проснулись, развалившись на диванах и болтая между собой.

— Ты не думал сегодня потренироваться с командой Браво? — папа спрашивает меня, передавая мой кофе.

Он настаивал на том, чтобы я вернулся в строй с моей командой, и не слишком деликатно высказался по этому поводу вчера вечером за ужином.

Я утвердительно хмыкаю, принимая это от него.

— Да, я буду там.

Его брови удивленно приподнимаются.

— Что?

— Ничего, просто рад видеть, что ты наконец-то встал по другую сторону баррикад, — размышляет он, делая робкий глоток из черной керамической кружки, которую держит в руке.

Он морщится, когда кофе обжигает ему язык, вполголоса ругается и ставит чашку обратно на стойку.

Я закатываю глаза на его комментарий, ставя свою чашку рядом с собой, чтобы не совершить ту же ошибку, что только что совершил он.

— В этом нет ничего постыдного, сынок, — продолжает он. — Мне потребовался добрый месяц, чтобы пережить смерть Риксби.

— Я помню.

— С другой стороны, мы не были в разгаре миссии, как сейчас.

— Что ты пытаешься сказать? — я ворчу, более чем немного раздраженный тем, что он сейчас решил попенять мне за то, что я расслабился.

Мы разговариваем достаточно тихими голосами, и я сомневаюсь, что ребята в соседней комнате могут нас подслушать, но я все равно предпочел бы не обсуждать это в открытую. Это не очень хорошо смотрится на моем авторитетном положении по отношению к ним.

— Ничего, — бормочет он, качая головой. — Это хорошее время для тебя, чтобы присоединиться к нам, вот и все.

— Я никогда не уходил.

Папа бросает на меня строгий взгляд, снова поднимая кружку.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Я борюсь с желанием огрызнуться на него, вместо этого отвлекаю себя, беря свой кофе и делая большой глоток. Без виски вкус дерьмовый, честно. Я корчу гримасу, ставлю чашку обратно на столешницу и соскальзываю, приземляясь на ноги и проходя мимо отца, направляясь к холодильнику.

На полпути я останавливаюсь как вкопанный, снова поворачиваюсь лицом к своему старику, когда внезапно вспоминаю одну из подробностей из моего сна прошлой ночью.

— Эй, ты помнишь Вуфи? — спрашиваю я.

Он кивает. С другой стороны, это был своего рода риторический вопрос.

Вуфи — это маленькая мягкая игрушка в виде волка, которую он купил мне, когда я был ребенком. Моя мама уехала навестить какого-то умирающего родственника, так что мы были только вдвоем пару недель, и он смягчил удар от ее отсутствия, сводив меня в магазин игрушек и позволив выбрать все, что я захочу. Я осмотрел все вокруг и каким-то образом приземлился на эту плюшевую игрушку.

Мне она чертовски понравилась; я повсюду брал ее с собой, пока мамы не было. Потом она вернулась и, как только увидела, как я обнимаю Вуфи, взбесилась. Мой четырехлетний мозг не мог понять, почему она так расстроилась из-за мягкой игрушки, и это было чертовски травмирующе, когда она вырвала ее у меня из рук и выбросила. Я вытащил Вуфи из мусорного ведра только для того, чтобы разыгралась еще одна безобразная сцена, когда она снова обнаружила его в моей комнате неделю спустя.

Я не думал об этом годами, но по какой-то причине эта чертова мягкая игрушка появилась в моем чертовски странном сне прошлой ночью.

— Теперь понятно, почему мама всегда так странно относилась к волкам, — размышляю я, проводя рукой по подбородку. — Знаешь, она иногда рассказывала мне о них сказки на ночь.

Папа опускает голову в знак согласия.

— Я тоже это помню, — в его глазах появляется отстраненность, и он нежно улыбается воспоминаниям. — Раньше я думал, что у Эм просто разыгравшееся воображение.

— Наверное, поэтому я и выбрал Вуфи в первую очередь, — предполагаю я, прислоняясь бедром к стойке и рассеянно барабаня пальцами по гранитной поверхности. — Вероятно, подсознательно ассоциировал волка с ней и хотел чувствовать себя ближе к ней, пока ее не будет.

Он пожимает плечами.

— Возможно.

Из его кармана раздается тихое жужжание, и он протягивает руку, чтобы плавно вытащить телефон, бросая взгляд на экран.

— Мне нужно ответить, — бормочет он, отворачиваясь и направляясь к дверям на задний дворик.

Я некоторое время смотрю ему вслед, когда он выходит на улицу и подносит телефон к уху, затем возвращаюсь к своей чашке кофе, рискуя сделать еще глоток, поскольку мне нужен кофеин, чтобы снять головную боль. Еще один глоток только подтверждает, что на вкус оно как грязь без добавления виски. Может быть, просто немного плеснуть…

— Привет, Нокс, — приветствует Мэтти, заходя на кухню прежде, чем я успеваю незаметно совершить набег на бар со спиртным. — Ты ждешь еду для Луны? Я как раз собирался ее приготовить, это займет всего несколько минут.

— Да, не спеши, — выдыхаю я, отмахиваясь от него и делая еще один глоток кофе.

Как будто я не был всего в двух секундах от того, чтобы приготовить кофе по-ирландски. Я стараюсь не морщиться, когда проглатываю напиток, вытирая рот предплечьем.

— Напомни мне, во сколько сегодня у команды Браво полевая тренировка?

Мэтти поворачивает голову в мою сторону, открывая холодильник, голубые глаза горят от возбуждения.

— Ты идешь? — нетерпеливо спрашивает он, затем быстро исправляется. — Я имею в виду, никакого давления, я знаю, что у тебя много других дел, но остальная команда более серьезно относится к тренировкам, когда ты рядом.

Я пожимаю плечами, отхлебывая из кружки.

— Я думал об этом.

— Круто, — отвечает он, доставая кое-что из холодильника и перенося на кухонный столик, чтобы приготовить поднос Луны. — Я имею в виду, я уверен, что допрос имеет первостепенное значение, но даже если бы ты просто зашел ненадолго, это подняло бы моральный дух. Начало в десять.

Он выкладывает ложкой порцию куриного салата из маленького контейнера на тарелку, рассыпая рядом крекеры.

— Кстати, как дела с заключенной?

— Прекрасно, — хрипло отвечаю я, официально отказываясь от своего кофе без примесей и выплескивая остатки в раковину.

— Да, держу пари, что так и есть, — замечает Гриффин, присоединяясь к нам на кухне, и, проходя мимо, хлопает меня по плечу.

Я бросаю на него свирепый взгляд, немедленно переходя к обороне.

— Что, черт возьми, это должно означать?

Он оглядывается на меня через плечо, открывая холодильник, и его губы кривятся в вкрадчивой усмешке.

— Да ладно, братан, — усмехается он. — Я видел, как она выглядит. Не кажется такой уж рутиной проводить там часы, выкачивая из нее информацию.

Во мне вспыхивает вспышка ярости, мои руки сжимаются в кулаки по бокам. Я стискиваю зубы от усилий, которые требуются, чтобы запихнуть это обратно в клетку моего разума, где ему самое место, прекрасно понимая, что я слишком остро реагирую, и задаваясь вопросом, откуда, черт возьми, это вообще взялось. Обычно я не вспыльчив, или, по крайней мере, обычно лучше сохраняю самообладание. С другой стороны, я не чувствовал себя ‘нормальным’ неделями. После Бена — нет.

Я почти сдерживаю свой гнев, когда Грифф снова открывает свой большой рот.

— Предложение остается в силе, если тебе нужна помощь, — язвительно замечает он, доставая бутылку воды из холодильника, прежде чем закрыть ее локтем.

— Я в порядке, — выдавливаю я.

Он посмеивается про себя, открывая крышку на своей бутылке с водой.

— Справедливо, просто дай мне знать, когда закончишь с ней. Я не из тех друзей, которые чураются неаккуратных действий, если ты улавливаешь, к чему я клоню.

Он поводит бровями, ухмыляясь как идиот, поднося бутылку к губам.

Это как будто мой внетелесный опыт. Только что я стоял там, наблюдая, как Грифф извергает абсолютную мерзость, а в следующую секунду я хватаю его за рубашку и ударяю спиной о дверцу холодильника. Бутылка воды выскальзывает у него из рук и с плеском падает на пол, в то время как я прижимаю его к холодильнику и прижимаю предплечье к его горлу.

— Я не твой гребаный друг, Гриффин, — рычу я, прижимаясь плотнее, чтобы ограничить доступ воздуха и довести свою точку зрения до конца. — Я твой начальник, и тебе не мешало бы помнить об этом. Мы понимаем друг друга?

Глаза Гриффа становятся круглыми, как блюдца, его лицо краснеет, когда он хватает меня за руку и отчаянно кивает.

— Скажи это! — я требую.

— Д-да, — заикается он.

— Что «Да»?

— Слушаюсь, сэр!

Я отпускаю его, делая шаг назад, когда жалкое подобие мужчины хватается за горло, кашляя и отплевываясь. Он чуть не поскальзывается в воде на полу, пытаясь отодвинуться от меня, и, конечно же, это происходит как раз в тот момент, когда папа возвращается с патио.

Охренительно.

Я бросаю на Мэтти косой взгляд, но, к его чести, он мгновенно стирает с лица выражение оленя в свете фар и возвращается к приготовлению подноса Луны, как будто ничего не видел. Умный ребенок.

Жаль, что парни в соседней комнате все еще таращатся, как идиоты.

Мой отец широкими шагами направляется на кухню, а Гриффин выбегает отсюда, как будто комната в огне, с красным лицом и пыхтящим ртом. Папа с любопытством смотрит ему вслед, прежде чем поворачивается ко мне и выгибает бровь.

— Что все это значит?

— Просто напоминаю Гриффу, кто здесь главный, — бормочу я, кивая на телефон, все еще находящийся в руке моего отца. — Кто это был?

— Финч только что подтвердил получение нашей посылки.

Я медленно киваю.

— Напомни мне, как Луна должна учитываться в этом плане?

— Мы можем обсудить это позже, — коротко отвечает он, убирая телефон обратно в карман джинсов. — Мне нужно съездить в Боулдер, чтобы встретиться с потенциальным поставщиком.

— Для чего? — спрашиваю я, не припоминая никаких упоминаний о сокращении поставок до сих пор.

Мы все еще вооружены до зубов с прошлого раза.

— Я введу тебя в курс дела, когда вернусь, — бормочет он, проносясь мимо меня, хлопает рукой по спине и кивает, прежде чем продолжить путь к передней части дома.

Что-то не так в его поведении, но я не собираюсь настаивать на дополнительной информации, когда вокруг так много наших солдат. Они уже были свидетелями моей размолвки с Гриффом. Я понятия не имею, почему мой отец вдруг стал таким уклончивым, и я ненавижу чувствовать, что меня оставляют в неведении. Мы должны быть партнерами в управлении Гильдией.

— Все готово, — объявляет Мэтти, неся поднос и с гордостью вручая его мне.

Я опускаю взгляд на еду, когда беру ее у него. Не буду врать, на вид неплохой намаз.

— Спасибо, — бормочу я, поворачиваясь, чтобы направиться в подвал.

Надеюсь, кто-нибудь вытрет воду с пола, пока я там, потому что мне действительно не хочется иметь дело с этим дерьмом. И, надеюсь, Грифф усвоил ценный урок о том, когда лучше заткнуться.

После выполнения всех действий по вводу пароля, включению света и снятию ключей с крючка на стене, я спускаюсь по ступенькам в подвал, мысленно надевая маску бессердечного охотника на место. Это легко сделать, поскольку я все еще на взводе после того, что произошло на кухне, но как только я спускаюсь с последней ступеньки и встречаюсь взглядом с этими карими глазами цвета виски, кажется, что весь гнев, который я носил в себе, вырывается из меня на одном дыхании, тугой клубок ярости в моей груди наконец-то разматывается.

Что, черт возьми, это значит?

— Дерьмово выглядишь, — комментирует Луна в знак приветствия, подходя к прутьям своей клетки. Она обхватывает их руками, глядя на меня. — Еще одна тяжелая ночь, когда ты напиваешься до беспамятства?

Игнорируя ее насмешки, я опускаю взгляд на пустой поднос на полу, когда подхожу к ее камере, затем снова смотрю на нее.

— Рад, что ты образумилась, — говорю я, поскольку она явно последовала моему совету и съела эти чертовы крекеры.

Она пожимает плечами.

— Девушке нужно есть.

— Назад, — приказываю я, командно поднимая подбородок.

Ее пальцы сжимаются на прутьях, костяшки пальцев белеют, пока она раздумывает, делать ли так, как ей говорят. От пристального взгляда, который она направляет в мою сторону, я практически обмораживаюсь.

— Ты хочешь есть или нет? — нетерпеливо бормочу я, поднимая поднос.

Внезапно все ее поведение меняется. Она отпускает решетку, отступая назад, наклоняет голову, и ее губы растягиваются в застенчивой улыбке.

— Пожалуйста, сэр, можно мне еще? — просит она, нелепо изображая Оливера Твиста.

Если бы я не понимал насквозь, в какую игру она пытается играть, у меня возникло бы искушение выдавить из себя улыбку. Однако сейчас она трогательно прозрачна. Я бы не был там, где я есть сейчас, если бы мной легко манипулировали из-за перспективы легкой потаскушки.

Сохраняя невозмутимое выражение лица, я быстро открываю дверь камеры и приоткрываю ее ровно настолько, чтобы наклониться и поставить на место ее поднос с едой. Я мог бы заставить ее снова встать с другой стороны камеры носом к стене, но в этом нет необходимости, поскольку мне требуется всего две секунды, чтобы поменять подносы местами. И если она попытается броситься на меня и снова попытается сбежать… что ж, я почти надеюсь, что она это сделает.

Однако, похоже, сегодня Луна полностью привержена этому кокетливому, послушному поведению. Она не двигается с места, к моему большому разочарованию, когда я захлопываю дверь и снова запираю ее.

В любом случае, у меня действительно нет времени валять дурака здесь. Я должен попытаться что-то сделать с этой головной болью перед утренней тренировкой с Браво, и мне кажется, что этот холодный подвал только усиливает боль в моем черепе. Бросив последний взгляд на девушку в камере, я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к лестнице.

— Так скоро уходишь? — кричит она мне вслед.

— У меня полно дерьмовых дел, — ворчу я через плечо.

Наши взгляды встречаются на мимолетную секунду, и, клянусь, я вижу проблеск разочарования в ее глазах, когда она смотрит мне вслед, как будто надеялась, что я останусь.

Может быть, я наконец-то залез ей в голову. Но какая-то маленькая часть меня жаждет уйти, а это значит, что она влезает и в меня тоже.