Попаданцы

Глава 6. Как я стал бароном

Так-то я пошёл за грибами с корзинкой и ножиком, а вот дальше случилось то, чего я даже представить не мог. Набрал грибов и присел на ствол упавшего дерева, и тут наполз такой туман, что я вытянутой руки не видел. Да это вовсе и не туман, а какая-то мгла, полная таинственных шорохов, всхлипываний и стонов. Я уже подумал, что это болото издаёт такие звуки, рядом как раз было такое и я планировал поесть там ягод, да и отправляться домой, а тут этот туман.

— Мать моя женщина! — ругаться я не люблю, но оно само получилось.

Местность оказалась незнакомой, хотя болото было. Вдалеке послышались голоса, кто-то ругался на странном языке, я такого никогда и не слышал. Пойдя на звуки голосов, я стал свидетелем сражения нескольких человек. Невысокий крепыш отбивался большой дубиной от пятерых вооружённых кинжалами людей. Ему крепко досталось, но и двое противников уже лежали на земле с разбитыми головами.

Вот он ловко ударил по плечу ещё одного, и рука повисла, а кинжал упал на землю. Один из нападавших изловчился и ударил его кинжалом в бок, но тут же пал с разбитой головой. Дико зарычав, крепыш так стал размахивать дубиной, что эти двое, ещё стоявшие на ногах, кинулись бежать. Он не погнался, а сел на землю и попробовал осмотреть свою рану. На мелкие порезы он не обращал внимание, а вот рана в боку внушала ему тревогу.

Только сейчас я заметил большой крест у него, висевший на шнурке. Это же монах, а его собрались ограбить. Что взять с монаха, но в котомке у него оказалось письмо, кусок хлеба и сыра, а ещё мешочек с монетами. Я сразу это понял, видел такое в интернете. Кстати, об интернете… Его не было совсем, как и сети. Вот это я влип, куда-то попал, но куда?

Монах зашептал молитву на латыни, это я узнал, даже некоторые слова показались знакомыми. К концу молитвы он едва дышал и с трудом выговаривал слова, а дочитав её, подсунул котомку под своё тело и лёг на спину глядя в небо. Вскоре монах перестал дышать и глаза остекленели. Вот так дела, я попал в какую-то древность, и что теперь делать, я не ролевик и не увлекался древностью никогда, а знакомство с этим периодом у меня исключительно по статьям в интернете.

Необходимость вооружиться стала для меня очевидной, и я осмотрел поле битвы. Два кинжала и топор, неудобный, но больше у меня ничего нет. Собрав всё это, я вытащил котомку из-под туши монаха, оказавшегося не просто крепким, но и довольно толстым. Поэтому он и продержался так долго, небольшие раны не были для него фатальными, пару дырок в животе даже не особо и кровоточили, ещё при жизни, закрывшись сместившимся жиром.

«Его превосходительству, герцогу ***скому от аббата монастыря святого Доминика» …

Это было донесение, которое я до конца не разобрал. Монет оказалось немного, и они не золотые, не за ними пришли разбойники, им нужно было это письмо. Значит, за ним придут, а мне лучше удалиться отсюда подальше. Котомку я прихватил с собой, справедливо полагая, раз уж монах пожертвовал собой, то и сведения там важные, а грабители вернутся обязательно.

Чтобы не встречаться с ними, я направился в обратную сторону, бросив кинжалы в корзинку, а топор нёс в левой руке. Вроде всё правильно сделал, но откуда я мог знать, что разбойники обойдут вокруг и очутятся у меня на пути. Чёрт, вот это попал. Бежать бесполезно, я видел, как они бегают, древние предки ещё и выносливее нас, избалованных цивилизацией.

Что мне оставалось, принять бой? Я решил сражаться, так хоть какие-то шансы есть, всё-таки их не пятеро, а всего двое. Поставив корзинку, я взял топор в правую ругу, а один из кинжалов, в левую. Тогда мне показалось это самое внушительное, но убивать людей ещё не доводилось. Я бы так и остался на этой лесной дороге, поскольку разбойники разделились и стали подходить с разных сторон. Но тут послышался топот копыт и вскоре на дороге показались пятеро всадников в кольчугах с копьями и при мечах. Разбойники побежали, но их догнали и пронзили копьями.

Та же участь ждала и меня, но я сразу снял котомку и показал её всадникам.

— Откуда она у тебя? — я с трудом понял его слова, уж больно их язык отличался от моего немецкого.

— Там они убили монаха, — показал я рукой на место предыдущей схватки.

— Веди! — приказ я понял вполне и повёл их к мертвецам.

— Вот, этих убил монах, — рассказывал я, свидетелем чего был. — один из тех ударил его ножом в бок, эта рана и сгубила его, он прочитал молитву и умер.

— Зачем взял котомку? — резонный вопрос.

— Они могли вернуться и забрать её, — такой же очевидный ответ, — они и вернулись.

Мой немецкий удивил их, выдавая иностранца, тогда ещё не говорили так, но суть они поняли.

— Ты подозрительный и говоришь так, как даже святоши в монастырях не умеют, кто ты?

Вот что мне им рассказать? Правду нельзя, убьют, посчитав меня вруном и шпионом.

— Я путешествую, пришёл издалека с восточных земель, — врать нужно правдоподобно.

— Чех? — а он осведомлён в географии.

— Ещё дальше, из-под Киева, — блин, я в Киеве и не был ни разу.

— И тебя не убили в дороге?

— Я стараюсь не попадать в неприятности.

— Ладно, а что в письме написано?

— Откуда я знаю, я не читал, — вот тут я соврал, но довольно натурально.

Вообще там кто-то жаловался на кого-то, якобы тот собирает войско, но это неточно, я не силён в здешних речевых оборотах. Но сказать это означало подписать себе приговор. В те времена, да ещё и в лесу, никто никого и искать не будет, а труп объедят звери. В общем, моё враньё спасло меня. Он прочитал письмо, свернул и приказал своим людям срубить пару молодых деревьев.

Я уже думал, что меня казнят или посадят на кол, но они связали волокушу, уложили тело монаха на неё и повезли туда, откуда прискакали. Они уже отъехали, но тут старший повернул коня и подъехал ко мне.

— Можешь жить тут сколько захочешь, — милостиво разрешил он.

Вот так я и стал жителем этих земель, без дома, но с топором и парой кинжалов. Вообще-то, я нашёл ещё два, а ещё пару небольших ножей, но пока мне и это некуда девать. Сначала нужно жилище, хоть шалаш какой. Но я и шалашей никогда не строил, хотя однажды ездил со знакомыми индианистами на их пау-вау. Для типи, «индейской национальной избы», нужна ткань, а у меня этого нет вовсе. Зато там я стал свидетелем постройки инипи, индейской бани.

Немного подумав, я нарубил длинных веток ивняка, разметил круг и установил эти ветки по кругу. Для этого пришлось заострить колышек, которым я делал ямки под ветви. Перевязав эту конструкцию ивовой корой, я получил основу купола, но тут снова встал вопрос, чем его накрыть. Пришлось заплетать тонкими веточками, вроде гигантской корзины. Вот это уже можно было залепить грязью, которой в эти времена хватало с избытком, так и получилось у меня жилище, напоминавшее иглу, только из грязи.

Тогда это казалось мне вполне приемлемым, и я развёл внутри небольшой костёр, согревшись и пожарив грибы на огне. Как же вкусно есть грибы, жареные на открытом огне. Счастье моё оказалось недолгим, грибы закончились на другой день, а в округе их не было. Поймать дичь я не в состоянии, пришлось думать об охоте.

Если вы думаете, что стоит захотеть и дичь у вас в кармане, в смысле на вертеле, то вы глубоко заблуждаетесь. Да, зайцев я видел и даже оленя, но они не подпускают к себе близко, а лука у меня нет. Попытка сделать лук, закончилась, едва начавшись, этого я не умею, да и не из чего. Стоп, у индианистов я видел «палку-металку», атлатль. Штука немудрёная, но вот пользоваться ей оказалось непросто.

Неделю я жил на том, что нашёл под ногами, с тоской вспоминая чёрствый хлеб в котомке у монаха. Зато убил ежа, который в сумерках топал мимо. Догадался привязать один кинжал к палке, получив подобие копья. Вот им и убил ежа, зажарив его в костре и сожрав, как будто я голодный дикарь. Честно говоря, я и есть голодный дикарь.

Сволочи ежи, шляются исключительно по ночам, лишь изредка захватывая и время сумерек. Так что ежи мне попадались не каждый день. Зато я нашёл ещё пару кинжалов, наткнувшись на трупы тех, кого убили тогда всадники. Пришлось копаться в карманах, которые в те времена не любили, пряча всё своё в поясах. Несколько монет, золотых, огниво, вот и вся добыча. Но четыре кинжала, это уже неплохо, только что с ними делать?

Четыре копья, это хорошо, но я и одним ничего кроме ежа добыть не могу. Кидая заострённые палки в зайцев и оленей, я постепенно повышал свои навыки, научившись почти попадать. Пару раз даже попал в оленя, но пробить шкуру острой палкой не удалось. Всё-таки она не такая острая, не умею я это делать. Зато вспомнил, как это делал парень из интернета. Обжигая палку на костре, я добился необходимой остроты, и тут одна мысль буквально вонзилась в мозг.

— А не дурак ли ты, парень? — сказал я сам себе. — У тебя целых четыре кинжала, а ты палочки точишь.

Но теперь рукоять стала мне не нужна, пришлось разбить её и взять одно лезвие. Ещё два дня ушло, чтобы понять, что я ничего не умею, но лезвие закрепил на палке довольно прочно. Теперь хоть на оленя можно охотиться, но попалась небольшая косуля, которую я три раза пугал, посылая своё копьё мимо, а потом подкараулил и, о чудо, попал как раз в бок. Вот тут я буквально обожрался. Впрочем, мяса оказалось многовато, и я подумал, что в следующий раз неплохо бы и закоптить хоть немного.

И тут зарядил нудный дождь, который не давал охотиться, но ещё он смывал грязь с моего жилища, и дождь стал проникать внутрь. С трудом дождавшись окончания дождя, я начал заготавливать пласты дёрна, вспомнив, что так делают в Скандинавии и на Фарерских островах. Две недели не прошли даром, и я обложил свой «дом» дёрном, вот теперь стало по-настоящему тепло и надёжно, трава проросла, скрепив корнями мой зелёный холм.

А я занялся постройкой коптильни, а потом стал свидетелем охоты волков на оленя. Как он не отбивался, как не бегал, но волки повисли на нём и в итоге загрызли. Вы видели идиота? Если нет, то вот он я. Вложив своё копьё в атлатль, я метнул его и поразил одного хищника. Спасло меня только наличие ещё двух копий, одно из которых я метнул в заметивших меня волков. Последнее вовремя не стал использовать, поскольку пришлось отбиваться от серых разбойников.

К этому времени я стал намного сильнее и проворнее, дикая жизнь не прошла даром. Отбивался, как мог, убил почти всех, но один обошёл сзади и прыгнул мне на спину. Тут бы мне и конец, но неожиданно сзади раздался топот, и волка пробило большое копьё подъехавшего всадника.

Я уже стоял на коленях и тяжело дышал, но поднялся и посмотрел на спасителя. Старый знакомый, он тогда забрал котомку монаха, только сейчас он почему-то один.

— А ты опять едва не погиб, — улыбнулся он.

— Благодарю он всей души, — едва смог выговорить я.

— Это тебя надо благодарить, ты тогда спас очень ценное сообщение, — я сделал вид, что удивлён. — мы вовремя предприняли меры и избежали большой войны.

Вот так, я оказывается помог этим людям, только кто они и где я?

— Король поручил мне наградить тебя, передав во владение эти земли, все крестьяне отныне будут платить тебе налог и снабжать продуктами.

— А тут есть крестьяне? — удивлению моему не было предела.

— Возле болота стоит деревня, можем поехать туда, и я представлю тебя твоим крестьянам.

— Только вот ехать мне не на чем, у меня лошади нет.

— Это не близко, доберёмся только к вечеру. Придётся ночевать в крестьянской хижине на соломе.

Ох, как он меня «расстроил», крестьянская хижина явно лучше моего «дома», но вначале пришлось собрать моё оружие и не пропадать же оленю.

— Придётся ночевать у тебя, так мы не успеем до ночи.

— Тогда давай и с волков снимем шкуры, чего добру пропадать.

Мой нож удобен именно для этого, так что со шкурами волки расстались довольно быстро. А вот «дом» произвёл впечатление на гостя.

— Это тут проживает новый феодал? — его разобрал дикий хохот.

Но внутри у меня довольно тепло и уютно, только стоять в полный рост не получается. Лошадь мы привязали к дереву, и она жевала овёс из торбы, отдыхая от перехода. Поужинав олениной, мы беседовали у огня.

— Ты так и остался здесь, помнится, ты говорил, что путешествуешь, — напомнил гость.

Хорошая у него память, не забыл. Впрочем, что мне это изменит, мне всё равно некуда идти. Точнее, идти я могу куда угодно, но какой в этом смысл?

— Решил пока остаться здесь, осмотреться, — соврал я. — Только теперь всё изменилось, как я понимаю.

— Да, теперь ты феодал и у тебя есть свой феод, так повелел король, — кивнул он. — Придётся тебе строить дом, если твои крестьяне смогут заплатить за его строительство.

— Что-нибудь придумаю, — заметил я, ещё не представляя, что вообще можно придумать.

— У тебя необычное оружие, — кивнул он на атлатль.

— Оно древнее лука, но может бить ничуть не хуже, надо только научиться.

— Любым оружием надо уметь пользоваться, копьё можно освоить за месяц, а для меча требуются годы.

— У меня нет меча и я никогда не держал его в руках, — честно сознался я.

— Не беда, топор, булава, наш король предпочитает сражаться топором. Тебе нужны доспехи и конь, но это постепенно, лишь бы крестьяне исправно платили налоги. Кстати об именах, как представить тебя крестьянам?

— Юрий.

— Не годится, это римское имя.

— Тогда Георгий.

— Уже лучше, а из какого ты рода?

— Власов, — чего мне скрывать свою фамилию.

— Барон Георг Власофф? Вполне звучит! — оценил мой гость. — я герцог Нюрнбергский, Ральф.

— А почему ты один?

— Отослал всех, тут довольно спокойно, справлюсь и сам. Порой и король ездит сам.

— Скажи мне, — я вспомнил о монетах, — что можно купить у вас на эти монеты?

Я достал всё своё «богатство», которое нашёл у разбойников.

— Коня не купишь, разве что больную клячу, а вот вола можно вполне, даже немного останется.

Поговорив и поужинав олениной, мы улеглись спать. Задние ноги коптились в коптильне, которую я, наконец, построил. Сон снился странный, как будто я еду верхом на воле, а люди приветствуют меня радостными возгласами. Прервался сон ржанием коня резко подскочив я увидел герцога, уже выбиравшегося наружу.

— Стой подлец! — закричал он и я прихватил своё оружие, выбираясь из своего «дома».

Вор оседлал коня и гнал его прочь. Умное животное сопротивлялось, но вынуждено было бежать, подгоняемое шпорами. Бежать за ним не было смысла, ведь конь устал сопротивляться и вскоре побежит во весь опор. Так и потерял бы герцог своего коня, но я вложил копьё, и метнул его, как только конь поскакал прямо. Скажу вам, что это не стрела, а летит мощно. Масса добавляет поражающей силы, попав в спину, копьё убило вора на месте. Тот рухнул на землю, а верный конь остановился и вернулся к хозяину.

— Ты спас моего коня, теперь я твой должник, — заявил обрадованный герцог.

Труп вора я тоже обыскал, но нашёл только довольно простой кинжал и несколько серебряных монет. Зато шпоры оказались достаточно изысканными, видно украл или снял с тела знатного феодала.

— Это твои трофеи и всё, что ты добудешь на твоей земле, это твои трофеи, — пояснил он мне. — Ты должен будешь принести мне клятву верности, но лучше при крестьянах.

А что мне оставалось, теперь я хоть голодать не буду, может, построю хороший дом, а там видно будет. По дороге герцог рассказал мне, сколько можно брать с крестьян, чтобы и они не умерли с голоду, и я мог достойно выглядеть. Бароном мне быть ещё не доводилось, поэтому некоторое волнение вполне объяснимо. Наконец, лес закончился, и я увидел свою деревню.

Оптимизм мой исчез мгновенно, жалкие халупы, в которых жить зимой невозможно, Крошечные поля с убогими растениями, им самим бы с голоду не умереть. Но нас встретили с дарами, явно вытащили последнее из закромов. Герцог представил меня и люди изобразили фальшивую радость на лицах. Я принёс клятву вассальной верности, и герцог отбыл после трапезы, организованной моими крестьянами.

— Что-то поля у вас не богатые, — заметил я крестьянам.

— Земля бедная, на ней плохо растёт зерно и овощи, — жаловались мне люди.

— Надо удобрять, — подсказал я.

— У нас мало скота, навоза не хватает.

— Болото рядом, там должен быть торф, ещё зола, а животные, это плохо, надо купить.

— Но у нас нет денег, — заныли они и тут я понял, что крестьяне изрядно привирают.

— Разве вы не продаёте урожай на ярмарке? — на их хитрость я найду свои методы.

— Всё забирают поборы, раньше нас обчищал до нитки соседний барон, — вздохнули они, — да ещё грабят разбойники в дороге.

— Теперь я буду ездить с вами, и те, кто купит корову или стадо коз, или овец, будет освобождён от налога на один год. А пока надо расчищать лес, чтобы устроить новые поля.

Пришлось пока жить в деревне, а потом я понял, что прежний дом мне вовсе не нужен, пора строить новый. Только я не плотник и из брёвен не построю. Придётся строить прежнюю конструкцию, только сделать надо больше прежнего. Оказалось, что даже верёвки нет достаточно прочной, чтобы корчевать деревья.

Следующие пару недель я суетился, сколько мог, пытаясь научить местных черпать плодородный слой из болота. Выкопали ямы, в которые сваливали все отходы, даже туалеты устроили над этими ямами. Компост ворошили деревянными вилами, которые я вырубил в лесу. Полезно смотреть по интернету всякие ролики про выживальшиков.

Тройная рогулька утягивается верёвкой, чтобы крайние ветки стянуть поближе, а потом это всё засыхает и получаются приличные вилы. Весь сушняк жгли в больших кострах, оставляя только крупный хворост на дрова. Пепел скидывали в те же ямы, куда добавляли и болотную грязь, обилие микрофлоры в ней полезно для компоста.

За это время удалось добыть и парочку кабанов, небольших, но мясо пришлось кстати всем. К строительству своего жилья я приступил через две недели. Заготовил хлысты, разметил площадку и загнал их в землю по испытанной технологии. Теперь оставалось увязать полусферу, но пришлось делать стремянку, слишком высокая она получилась.

До зимы едва успел заплести стены веточками и заготовить брикеты дёрна. Их пришлось укладывать под дождём, и я отогревался в доме местного старосты. Но вот полусфера готова, и я разжёг внутри костёр, прогревая своё жильё. А неплохо получилось, даже просторно. Я натаскал камней и сложил очаг, который здорово выручал меня зимой, а в сильные морозы и крестьяне приводили мне своих детей, я сам сказал им это делать.

Оленья шкура закрывала вход вместо двери и внутри было вполне комфортно. Мне оставалось только топить мой очаг, да жарить мясо, которое я добывал охотой. Зима не бывает вечной, а с наступлением весны мой дом зазеленел. Не хватало только двери, но это я раздобыл потом, когда мы поехали на ярмарку. Впрочем, поехали повозки, на которых были товары, а люди шли и тянули эти повозки.

Там я едва не купил коня, но вовремя подумал, а почему он так недорого стоит. Поэтому купил вола, ест он всё, что угодно, траву, ботву, при этом работает, не торопясь, но довольно много. Топор у меня есть, имеется пара топоров в деревне, это нам не нужно, а вот пару лопат купил на оставшиеся у меня деньги. Заодно заказал столяру дверь, оставив последнюю монету, ещё две я должен принести, когда дверь будет готова.

Деньгами разжился неожиданно, когда поехали обратно. Разбойники выскочили из леса и кинулись на наш небольшой караван. Позволить себя ограбить, это потерять уважение в глазах крестьян. Я вложил своё копьё и метнул его в первого бандита, за ним такая же участь постигла и второго, а потом и третьего. Разбойники кинулись бежать, не разглядев, что метать мне больше нечего.

Вот у них я и нашёл немного денег, всего по две-три золотых монеты и по нескольку серебряных, но это было очень хорошо. Пригнали мы трёх коров, десяток коз и пяток овец. Свиней покупать не стали, достаточно и кабанов на болотах. Впрочем, поросята порой попадались в ловушки и их я приказал не убивать. Так и добрались обратно, а тут я подсчитал, что люди в состоянии заплатить и поставил их перед выбором.

Платить деньгами, или отрабатывать на корчёвке леса, коварный выбор, но деваться некуда, денег немного, а отдавать их очень не хочется. Корчёвка, это трудное дело, надо обкопать дерево, понять, где корни, подрубить те, которые не дают упасть, и везде нужна физическая сила. К концу дня мы валились с ног, но к зиме расчистили небольшой участок леса под будущее поле. Топором я на махался так, что порой казалось, он прирос к рукам.

Вол выручал нас на корчёвке, а мы кормили его ботвой, травой и корнями рогоза, которые копали на болоте. Оказалось, что земля с уклоном и поле будет смываться дождями. Пришлось ещё поработать, а землю таскали в болото, отвоевав несколько метров у топи. Потом я съездил в город, а для этого запряг вола в повозку побольше. На продажу мы везли две туши оленя, которые я добыл в лесу.

Зато обратно повезли дверь для моего дома и соху для вспашки поля, хватит крестьянам мучиться с мотыгами. Пришлось строить для вола сарай, а технология напоминала моё жилище. Еле успели до зимы, зато весной поля быстро обработали и засеяли, раскидав на них компост, смешанный с золой от всех костров.

Пришлось тащиться на боевой смотр, для чего я уселся на вола и потащился в замок герцога, где вызвал бурю насмешек. Но они утихли, когда на соревновании лучников я метнул своё копьё и расколол мишень. Это вам не стрела, такой снаряд тяжелее втрое, а то и вчетверо и обладает большой кинетической энергией. Топором я тоже работал теперь так, что желающих связываться не нашлось.

— Тебе нужен доспех, — заметил герцог.

Пришлось покупать шлем, хотя денег было ужасно жалко. Но домой я вернулся в шлеме с кольчужной брамицей. Цены на доспех таковы, что мне лет десять собирать на приличную кольчугу. Посетив свой старый дом, я обнаружил там человека, обжившегося и даже коптившего оленьи ноги в моей коптильне.

— Ты знаешь, что это моё жилище? — осведомился я.

— Догадываюсь, что у этого дома должен быть хозяин, но я старый воин и могу принести клятву верности. Я хорошо сражаюсь копьём и топором, могу служить тебе и ходить вместе в походы.

— Пока этого не требуется, будь моим лесничим, достаточно приглядывать за лесом и иногда поставлять мне оленью ногу к столу. А зимой, когда будет хорошая погода, надо научить моих крестьян сражаться копьями.

Дома я решил на следующий год построить коптильню, нечего кабанам пропадать зря. А пока я раздавал мясо своим крестьянам, а они кормили меня капустой, поставляли к столу кашу и суп, много ли мне надо, сыт и ладно. Во время оттепелей начали обучать крестьян военному делу. Мой лесничий оказался человеком опытным и работу с копьём знал в совершенстве. К тому времени у меня набралось кинжалов разного качества, и сделать наконечники на копья уже не составило труда.

С ярмарки нас постоянно поджидали разбойники, но мои крестьяне теперь и сами не так просты, да и я постоянно сопровождаю их, стараясь защитить от нападений. Эти схватки приносят мне некоторый доход, небольшой, но достаточно постоянный. Кроме урожая и мяса с охоты, я теперь вожу и брёвна, если они имеют товарный вид. Площадь полей растёт, растут и урожаи, растёт доход моих крестьян и мои доходы тоже.

Но по-настоящему я поднялся, когда нашёл на своей земле выход солончака. Раскопав его, я понял, что это золотая жила, ведь цены на соль таковы, что грех не заняться солеварением. Тут и построили солеварню, соорудив её по тому же принципу, что и моё жилище. Первый же мешочек соли на ярмарке позволил мне купить себе хоть какой-то доспех, так себе кольчужка, но не мешала движениям, а мне большего и не надо.

Через три года я сменил её на кирасу, заодно улучшив и шлем, у меня теперь есть боевой конь и я сопровождаю караван моих крестьян верхом. Спасибо моему лесничему, который научил управляться с ним, ведь раньше я ничего в этом не понимал. Герцог хвалит меня, шутит, что взял в плен хорошего путешественника. А я и не жалею, женился на молоденькой крестьянке, которая думала, что я просто пользуюсь правом первой ночи, и очень удивилась, когда я повёз её венчаться.

Прошло пять лет, как я попал сюда. У меня растёт чудесный сын, каменщики строят мне замок. Ну как замок, башню с пристройкой, но башню большую и прочную, способную вместить всё население моей деревни. Думаю, четырёх этажей мне хватит, надо оставить и помещение для себя. Учу деревенских детей писать и читать.

Бумаги нет, но и не страшно, для этого годится что угодно, выстроганные дощечки, куски кожи, оставшиеся от пошива обуви, не босыми же бегать зимой и в распутицу. Пришлось даже сходить на войну с герцогом, где мне и сражаться не пришлось, достаточно было метать мои короткие копья. Скорее, это дротики, но для дротиков они толстоваты и тяжеловаты, зато их у меня пять, хватит для начала.

С той войны я привёз много чего интересного, как и приличный кошелёк денег. Король разрешил мне взять всё с тех, в ком торчали мои копья. Пришлось продать одну кольчугу, чтобы купить вьючную лошадь. Я бы продал всё, но герцог заметил, что пора бы и привести с собой немного бойцов. Тут он прав, придётся лесничему научить хотя бы троих крестьян воевать на профессиональном уровне.

Тут вот кузнеца надо бы завести, а то деревенским неудобно за каждой мелочью кататься в город. Вспомнился ролик, как австралийский парень получил крицу. Я попробовал и получилось нечто непонятное, звеневшее, как железо, если стукнуть друг о друга. Если это и есть крица, пусть работает. На зиму у меня есть волчья шуба, а у жены и вовсе медвежья. Мишка напрасно полез на нас в лесу, а когда поднялся на задние лапы, то шансов у него вовсе не осталось.

— Ты не сердишься на меня? — жена не приучена к проявлению большой любви.

— Ничуть, — улыбаюсь я, догадавшись по потупившимся глазкам, что она снова беременна.

Вот куда я отсюда уйду, да мне и не надо домой, что я там делать буду. Да, здесь не та цивилизация, нет удобств и вообще, многое не так, как вы себе представляете, но я счастлив, поскольку тут всё настоящее, я почти богач, а мои крестьяне почти счастливы. Нет, они так же гнут спины целый день, но уже не голодают и у них не отнимают последнее, а дети даже грамотные и умные.

Я не герцог и вряд ли стану им, но с меня достаточно и барона, счастливого отца и любимого мужа. А в конце жизни все мы попадаем в одно место, и может, в следующей жизни я попаду в СССР или в Россию, никто не знает своего будущего.