Полукровка 3

Глава 16

6 марта 2470 по ЕГК.

…Добровольная самоизоляция в моей квартире, обсуждение последних новостей и бесконечные тренировки до смерти надоели уже в четверг. Скажу больше: решение не выходить из дому без особой нужды не лучшим образом сказалось даже на удовольствии, получаемом во время занятий любовью. Нет, мы друг другом не пресытились. Но, выныривая из омута страсти, натыкались взглядами на окна, за которыми кипела жизнь, и злились. На «загонщиков», охотящихся на орденоносцев, и на тех, кому мы невольно перешли дорогу.

А в районе полудня я внезапно увидел сложившуюся ситуацию под другим углом, сообразил, что в глазах этих тварей мы выглядим зашуганными трусами, и взбунтовался. В смысле, заявил Завадской, что обедать мы будем в «Эльбрусе», объяснил, по какой причине, и нашел полное взаимопонимание:

— Ты прав: прятаться нам невместно. Поэтому предлагаю перепортить им настроение… и буду готова через полчаса.

Я повел рукой в знак того, что это время у нее есть, и ушел собираться. А минут через двадцать пять-двадцать семь вернулся в гостиную, наткнулся взглядом на напарницу, облачившуюся в стильное красное платье с открытой спиной, и сокрушенно вздохнул:

— И чего меня потянуло в город?

Она благодарно улыбнулась и ответила на завуалированный намек так, что меня бросило в жар:

— Снимешь… Сам… После того, как вернемся… И возьмешь меня так, как заблагорассудится…

Но с силой воли у меня было все в порядке, поэтому я поймал ее на слове, помог накинуть курточку, поднял в летный ангар и помог усесться на правое сидение «Волны». А после того, как обошел машину, забрался в свое кресло и закрыл фонарь, вспыхнул еще раз. От второго провокационного утверждения:

— Кстати, ты волнуешь меня ничуть не меньше, чем я тебя. Поэтому в следующий раз снимай… или задирай платье И ПЕРЕД выходом из дома!

Я закрыл глаза, представил эту картину и пришел к выводу, что полет в ресторан можно отложить. На два… или даже на три часа. Потом поймал взгляд Марины, заметил в нем знакомую поволоку, потянулся к сенсору открывания фонаря и… чертыхнулся, увидев перед собой пиктограмму входящего вызова.

— Переверзев! — выдохнул я, принимая звонок, и поздоровался: — Добрый день, Владимир Михайлович. Я весь внимание…

— Добрый… — лаконично поприветствовал меня он и перешел к делу: — В расписании Геннадия Леонидовича вот-вот появится возможность создать незапланированное «окно». Сколько времени нужно вам и Марине Вадимовне, чтобы прилететь в Управление?

— Мы собирались в ресторан. И уже в флаере. Так что можем уложиться в четверть часа. Но моя напарница — в коктейльном платье…

— Это мелочи… — отмахнулся он и переключился на командно-штабной: — Вылетайте прямо сейчас. Трекер скину.

Я сорвал флаер с места еще до того, как куратор сбросил вызов, вылетел из ангара, ввинтился в разгонный коридор, прострелил весь ближайший пучок воздушных трасс по диагонали, вынесся на безлимитку и втопил на расплав движков. Потом процитировал Завадской ту часть разговора, которую она не услышала, и ответил на немой вопрос:

— Скорее всего, да…

Она пожала плечами — мол, рейд — так рейд — положила ладонь на мое бедро и изобразила «ласку двойного назначения». Весь перелет смотрела в окно. А после того, как мы влетели в ангар для особо важных персон, поймала мой взгляд и успокоила:

— Я в норме, Тор. Да, платья все еще не люблю, но в них и рядом с тобой дискомфорта уже не чувствую.

Я коротко кивнул, выбрался из «Волны», поухаживал за напарницей и повел ее по знакомому маршруту. По дороге улучил возможность заглянуть в несколько зеркал и «отпустил» мелкую, но неприятную проблему: Завадская держалась увереннее некуда и несла себя на зависть любой Императрице. Что особенно приятно, не вышла из этого состояния даже перед Ромодановскими, обнаружившимися в кабинете начальника службы, с достоинством ответила на приветствия и спокойно приняла комплименты. А потом государь перешел к делу, и мне стало не до наблюдений за подругой:

— Политика — в какой-то мере спектакль. И практически в каждом слове, жесте или взгляде политиков имеется не только явный, но и скрытый смысл. Я тоже играю. По правилам, сформировавшимся задолго до моего появления на свет. К примеру, завтра в полдень проведу торжественное награждение военнослужащих, отличившихся при ударе наших ВКС по Брюсселю. Заслуги личностей, которым будут пожалованы ордена, чины и, в некоторых случаях, потомственное дворянство, внушают уважение, а на уровне восприятия глав государственных образований это мероприятие станет очередным намеком на мою готовность продолжать войну в том же ключе, соответственно, должно быть проведено именно так. Но абсолютно все подвиги личностей, прибывших на Белогорье на награждение, были совершены только благодаря тому, что вы уничтожили тяжелые корабли защитников столицы Объединенной Европы, вынудили сесть на планету все остальные корабли и убрали из зоны переходов патрульные группы, а мои намеки кому бы то ни было не должны ущемлять вас. Поэтому…

Тут он сделал небольшую паузу, поднялся с кресла и пожаловал Марине орден Святого Георгия второй степени, а мне — его же, но первой!

Мы, естественно, попробовали упереться, но самодержец прервал мой монолог на полуслове и добавил в голос закаленной стали:

— Тор Ульфович, ваша диверсия вывела из войны Объединенную Европу, Каганат, Делийский Султанат и Африканский Союз, вдвое ослабила Военно-Космические Силы Коалиции и позволила нам отвоевать тринадцать планет, которые наши враги уже считали своими. Говоря иными словами, вы помогли Империи переломить ход всей войны. То есть, сделали именно то, за что Георгием первой степени и награждают. И пусть носить эту награду вам будет позволено нескоро, но вы ее заслужили…

Закончив с официальной частью мероприятия, Император извинился за то, что вынужден вернуться к работе, пожелал нам всего хорошего и вышел из кабинета через потайную дверь. А Цесаревич остался, взял власть в свои руки, поздравил нас с высокими наградами, разрешил сесть и загрузил по полной программе:

— Откровенно говоря, мысль о том, что акцию, подобную Брюссельской, можно повторить, дабы сломать хребет Новой Америке, Арабскому Халифату и Союзу государств Скандинавии, пьянит, как молодое вино. Но спецслужбы этих государственных образований уже наверняка собрали и тщательнейшим образом проанализировали всю информацию о действиях, предшествовавших удару по столице Объединенной Европы, поэтому гарантированно взяли под контроль наши мониторы и подготовили алгоритмы минимизации ущерба от таких атак. И я сейчас не о кораблях или орбитальной инфраструктуре тех или иных планет, а о лицах, принимающих решения — их, вне всякого сомнения, в случае чего будут прятать иначе. К примеру, загрузят в корабли с мощными генераторами маскировочных полей и поднимут повыше.

А это автоматически ослабит иррациональный страх перед нашим «чудо-оружием», что нам, как вы наверняка понимаете, не выгодно. Так что повторяться мы не будем. Само собой, если не возникнет нужды. И не видим смысла ставить вам конкретные задачи. Ибо, как показала практика, с этим делом вы прекрасно справляетесь сами. Поэтому ставлю предельно обобщенную: мне нужны веские основания для скорейшей легализации ваших орденов Святого Георгия четвертой и третьей степеней. А где, как и в каком режиме вы будете работать — решайте сами. Далее, о полетах на «Химерах» можете забыть: в конце января амерам удалось выкрасть одно «Наваждение», а за первые две недели февраля Служба потеряла еще три такие же машины, так что их существование уже не секрет. И последнее: если есть желание, то можете перебраться на Индигирку и работать с нее.

Я изумленно выгнул бровь, и Ромодановский понимающе усмехнулся:

— Мы создали убедительнейший след гибели одного из малоизвестных героев войны, соответственно, ваши двойники свое отыграли и в ближайшее время не пригодятся…

…Всю дорогу от кабинета генерала Орлова до «Волны» мы с Мариной старательно держали лицо и обсуждали какую-то ерунду. Забравшись в салон флаера, равнодушно посмотрели по сторонам и занялись кто чем. В смысле, я завел движки и тронул машину с места, а Завадская нашла радио с забойной музыкой и прибавила громкость. В общем, в разгонный коридор ввинтились в стиле молодых прожигателей жизни. А после того, как набрали высоту, Кара озвучила мысль, крутившуюся на краю моего сознания:

— Если вылетим из Белогорья еще сегодня, то прибудем в Усть-Неру в ночь с субботы на воскресенье, а значит, успеем повидаться с теми, кто будет обретаться в увольнении.

— То есть, заглядывать в «Эльбрус» ты уже не хочешь? — поинтересовался я, хотя прекрасно понимал, что ломиться в этот ресторан с таким компроматом на самих себя — такой же идиотизм, как оставлять ордена, посторонний взгляд на которые в конечном итоге превратит нас в цели номер один для спецслужб сразу нескольких государственных образований, в «Волне».

— Я так соскучилась по нашей компании, что не могу думать ни о чем другом… — соврала напарница. Пришлось разводить руками и рулить домой. А через несколько минут «додумываться» до еще одной важной мысли:

— Так, стоп: раз нас фактически ссылают на Индигирку, значит, имеет смысл забрать из ячейки твои драгоценности. Чтобы ты, при желании, могла появляться на мероприятиях высшего света в пристойном виде…

Завадская назвала меня самым внимательным парнем на свете. А через четверть часа — уже в фойе Императорского банка — потребовала, чтобы к ячейке наведался и я. За браслетом, подаренным любимой напарницей.

Кстати, и драгоценности, и браслет действительно хранились в ячейках — мы подарили их друг другу числа пятнадцатого февраля, сразу после трапезы в компании Инны. А после того, как вернули ее на рабочее место, «надежно заныкали». Дабы залегендировать будущие визиты в хранилище.

Вот легенда и пригодилась — мы спокойно избавились от футляров с орденами, похватали побрякушки, вернулись к флаеру и улетели домой. Хотя, по большому счету, перевезти на Индигирку надо было только флаер Риты.

Эта часть перелета прошла скучно — Марина валяла дурака, то примеряя, то снимая ювелирку, и вымогая у меня комплименты. Зато стоило нам войти в квартиру и выслушать доклад Феникса, посерьезнела, утащила меня на диван, посадила, плюхнулась на мои колени и криво усмехнулась:

— Тор, ордена просто так не легализуют. Тем более такие…

— Угу… — подтвердил я и хмуро уточнил: — Георгий третьей степени соответствует шестому классу Табели о рангах, то есть, полковнику. Опять же, легализовывать эти награды просто так Цесаревич бы точно не стал. Значит, включил нас в некие планы… и наверняка вынудит хоть изредка, да выходить в Высший Свет.

Тут она задумчиво расфокусировала взгляд и буквально через несколько секунд прозрела:

— Раз тебе пожаловали орден Александра Невского, значит, Станислав и Анна первой степени уже имеются. А Станислав первой — это потомственное дворянство, не пожаловать которое не могли. Получается, что теперь тебя не затюкать даже при очень большом желании, верно?

— Мы, доблестные орденоносцы, кого угодно затюкаем сами! — «гордо» заявил я и… был вынужден принять очередной звонок от старшего смены службы безопасности «Иглы». Да, эта личность мне была незнакома, зато ее монолог вызвал ощущение дежавю:

— Добрый день! К вам прибыли гости, которые еще ни разу не получали допуск в наш ЖК…

— Кто именно? — спросил я, начиная заводиться, и получил ответ, ни разу не успокоивший:

— Игорь Аркадьевич Власьев со свитой.

Приглашать в гости этого неблагодарного урода страсть как не хотелось. Но у меня, увы, не было сколь-либо убедительной причины для отказа, вот и пришлось наступать на горло собственной песне:

— Проводите ко мне Игоря Аркадьевича, пожалуйста. А свита пусть подождет…

Откровенно говоря, я думал, что дед Матвея возмутится и устроит бучу. Ан нет — принял это решение, как должное. Пришлось отправлять в прихожую Марину, усаживаться в любимое кресло и отыгрывать уже прожитую сценку. А потом брать власть в свои руки, представлять гостю Марину и приглашать его в мягкий уголок.

Опустившись в кресло и величественно возложив руки на подлокотники, Власьев вежливо отказался и от чая, и от прохладительных напитков, вперил в меня тяжелый взгляд и, как ни странно, обратился на «вы»:

— Да уж, личностью вы оказались неординарной. С одной стороны, это вызывает уважение, а с другой расстраивает…

— Бывают в жизни огорчения… — равнодушно заявил я, догадавшись, к чему он клонит.

— Вы правы… — покладисто согласился Игорь Аркадьевич и невесело усмехнулся: — Но пример, который вы показали Матвею в этот раз, разрушил все мои планы на его будущее.

Сочувствовать ему я не стал. Даже на словах:

— Нынешняя версия вашего внука мне нравится в разы сильнее, чем самая первая: он стал цельным, жестким, непоколебимо уверен в себе, ценит дружбу, не боится ни бога, ни черта, делает то, что должно, не стесняется принимать спорные решения, привык отвечать за свои поступки и так далее. Да, при этом перестал быть бычком на веревочке, но, на мой субъективный взгляд, глава ветви рода, безропотно выполняющий чужие решения — это нонсенс.

— Не могу не согласиться и с этим мнением… — заявил Власьев и ударил со всей дури: — Но есть нюанс: для того, чтобы стать главой нашей ветви рода, Матвею надо дожить до этого счастливого момента. А учеба в ИАССН и уже подписанный контракт с ССО существенно понижают шансы на реализацию этого варианта будущего.

Я парировал эту атаку без особого труда:

— Не сказал бы: Академия ССО превращает подростков во всесторонне развитых личностей, умеющих выживать практически в любых условиях и… решать проблемы с максимальной эффективностью. Таким образом, всего за несколько лет ваш внук обретет намного более серьезную базу знаний, чем мог бы получить, оставшись на гражданке. А к тому времени, как подойдет время наследовать кресло главы — вместе с серьезнейшей ответственностью за родню — наработает воистину бесценный опыт. Поэтому начнет «править» железной рукой. Само собой, если вы не оттолкнете Матвея попытками прогнуть его под себя.

Власьев покосился на Марину, как-то почувствовал, что она разделяет мое мнение, и плавно перевел беседу к теме, которая, по моим ощущениям, беспокоила его сильнее всего:

— Вы правы: управление ветвью рода — это серьезнейшая ответственность и каторжный труд, соответственно, без жесткости, умения принимать самые разные решения и разностороннего опыта в этом деле однозначно не обойтись. И я это понимаю ничуть не хуже вас. Но, в то же самое время, знаю, насколько сложно соизмерять свои аппетиты с реально имеющимися возможностями… в вашем возрасте. Поэтому хотел бы задать несколько неожиданный вопрос: скажите, пожалуйста, как вы оцениваете шансы моего внука повторить ваш сумасшедший «взлет» и выпуститься из ИАССН к концу этого учебного года?

Я мысленно заменил последнюю фразу на более точную — «до конца войны…» и счел возможным сказать правду:

— Игорь Аркадьевич, я «взлетел» только потому, что тренировался по программе ИАССН порядка двенадцати лет, причем под руководством одного из опытнейших свободных оперативников ССО. Повторю еще раз: меня учили всему, что обязан знать и уметь оперативник Службы Специальных Операций, на протяжении двенадцати лет. А Матвей какое-то время осваивал только пилотаж…

Игорь Аркадьевич прищурился, на несколько секунд расфокусировал взгляд и уставился на Завадскую:

— А что скажете вы?

Она пожала плечами и плеснула воду на мою мельницу:

— Тор Ульфович прав: шансы вашего внука выпуститься из академии к концу этого года равны нулю. Скажу больше: Матвей не выпустится и через три: он учится по самой обычной программе, а за плечами моего командира и друга — экспериментальная. Причем изначально заточенная под войну…