Полукровка 3

Глава 15

4 марта 2470 по ЕГК.

…Все шесть суток пребывания в гипере мы жили во фронтовых сводках и тихо дурели от последствий… хм… операции «Ягодка». Что это были за последствия? Единовременное уничтожение большей части политического и военного руководства Объединенной Европы спровоцировало начало дикой грызни за вакантные теплые места. И если грызня за гражданские должности почти не сказывалась на ходе военного конфликта, то грызня за должности министра обороны, командующего ВКС и их ближайшего окружения, по сути, вывела ОЕ из войны. Ибо командующие нескольких десятков флотов забили на все прежние боевые задачи и увели свои корабли в Брюссель «защищать столичную систему от всего и вся», а флотоводцы, верные присяге, не тянули против активизировавшихся наших. Поэтому наши ВКС лупили ослабленные соединения и в хвост, и в гриву, освобождали оккупированные системы в этой части Приграничья и… захватили Данциг.

Ничуть не хуже шли дела и в регионах, в которые вторглись Каганат, Африканский Союз и Делийский Султанат: до подписания мирных договоров было еще далеко, но эти государственные образования уже прогнулись перед нами, Империей Восходящего Солнца и Тройственным Союзом, отозвали свои флоты обратно и усиленно изображали миролюбие. Да, наши, конечно же, не расслаблялись. Но отправили часть флотов в сектор, в котором продолжались боевые действия, так что перемены к лучшему назревали и там.

Впрочем, хватало и неприятных новостей. Амеры, скандинавы и арабы, сдерживая натиск наших ВКС, грабили оккупированные планеты, вывозя в свои системы все, что в принципе можно было загрузить в транспортники и поднять в космос. Ну, а то, что украсть не получалось, уничтожали. Неслабо отрывались и их «спецы» — провели две масштабные диверсии на Вологде, взорвали флагман Девятого Пограничного, выкрали командующего Шестым Ударным и разнесли семь орбитальных комплексов на промышленном Ржеве. Впрочем, для военного времени это было нормально. Поэтому злило, если можно так выразиться, в меру. А вот деятельность отдельных дворянских и купеческих родов, банков и крупных корпораций бесила до невозможности — их… хм… инициативные группы всеми правдами и неправдами добирались до освобожденных планет, высаживались на поверхность следом за вояками и, вроде как, помогая местному населению возвращаться к мирной жизни, тихой сапой накладывали лапы на все, что получалось. Увы, контрразведка, армейские и полиция пока решали проблемы посерьезнее, соответственно, эти деятели «влетали» намного реже, чем хотелось бы.

Смешанные чувства вызывали и новости с Индигирки: да, травля наших ребят и девчат в ИАССН осталась в прошлом, поэтому, выйдя с гауптвахты, они с удвоенным энтузиазмом вгрызлись в гранит наук, но их родственники перенесли конфликт на улицы Усть-Неры. В смысле, начали финансировать курсантов других академий и… местные ЧОП-ы. И если сцепиться с первыми «удалось» только Синице, то ГБР одного из вторых уже прилетала «в гости». В Ореховую Рощу. Но получила по рогам от «коллег» из местного отделения ССО и подставила свое руководство по полной программе. Тем не менее, наши друзья и подруги не радовались. Ибо ощущали все усиливающееся давление и, вроде как, перестали принимать вызовы даже от большей части знакомых…

Что интересно, первые двое-трое суток прыжка превалировали условно положительные новости, потом стали править бал отрицательные. Мало того, иные выводили из себя настолько сильно, что мы Мариной спускались в трюм и срывали злость на «Рукопашниках». После чего, как правило, укладывались в медкапсулы, ибо работали на пределе возможного и получали травмы.

Изменили себе только четвертого марта, во вторник — озверев от блока новостей с Омска, который захватили и не хотели возвращать скандинавы, мы загоняли себя физухой. Чтобы выйти из гипера в добром здравии. И пусть в медкапсулах повалялись все равно, но только для того, чтобы восстановиться. Так что в Белогорье вывалились бодрыми, «огляделись», отошли подальше от «троечки», расстыковали корабли и ушли во внутрисистемный прыжок. А в районе полудня по времени Новомосковска влетели на летную палубу «Жала», дожидавшегося нас относительно недалеко от планеты, и провели на ней без малого пять часов. Слава богу, в какой-то момент корабль-матка все-таки сел в зеленый сектор Вороново, и мы, получив отмашку Переверзева, перелетели в свой ангар, вырубили движки и вырвались на оперативный простор…

…За время нашего отсутствия на планете в Новомосковск пришла весна. И пусть листвой на деревьях еще не пахло, зато снега не было даже в самых больших промзонах. Кроме того, небо налилось ни разу не зимней синевой, а Белогорье начало припекать, разогрело воздух до плюс семнадцати и убедило горожан снять теплое шмотье. Ну, а особо продвинутые модники и модницы переоделись в летние наряды. Ибо жаждали потрясти мир неземной красотой и чувством стиля.

Пытались «атаковать» и нас. Две девицы моего возраста, приехавшие на лифте в холл летного ангара «Иглы» в тот момент, когда я нажимал на сенсор вызова кабинки. Оглядели меня с головы до ног, одарили многообещающими улыбками, позволили оценить свои стати, упакованные в игривые платьица, удивились, что я не повелся, «не сразу, но заметили» Завадскую, уязвленно фыркнули и ушли к флаерам.

— А ты креме-е-ень… — «уважительно» протянула напарница, а после того, как вышла из лифта на наш этаж, сменила стиль подначек — нахмурилась, задумчиво потерла переносицу и встревожено спросила, чем мне не угодило содержимое обоих декольте.

Я понимал, что она готовит почву для укола посерьезнее, поэтому чуть-чуть ускорился, довел Кару до своей квартиры, втолкнул в прихожую, закрыл дверь и шлепнул насмешницу по упругой попке.

— Аргумент, однако… — восхитилась эта вредина, быстренько разулась, попросила Феникса врубить каменку и унеслась в гардеробную. Раздеваться перед запланированным зависанием в сауне.

Честно говоря, я предпочел бы отдых поактивнее. К примеру, прогулку по набережной Долгого. Но паранойя была категорически против выходов в люди, поэтому пришлось последовать примеру Завадской. Впрочем, страдал я недолго — пока избавлялся от одежды, вдевал ноги в резиновые шлепки и плелся к большой ванной, девчонка успела навести уют — намертво затемнила окна, включила всего два «потайных» светильника, застелила верхнюю полку полотенцами, выбрала «вкусную» отдушку и врубила ароматический блок, завела мой любимый музыкальный сборник и легла. На живот, чтобы не провоцировать.

Я завалился рядом, подложил руку под голову, закрыл глаза и… снова открыл. Так как услышал голос Феникса:

— Прошу прощения за то, что отвлекаю, но с вами пытается связаться старший смены службы безопасности «Иглы». Соединять, или как?

— Сгенерируй аватарку типа «Я сижу в гостиной, одетый в домашнее» и соединяй… — злобно распорядился я, развернул голограмму «Контакта» над нашими ногами и уставился на деловое лицо мужчины лет сорока-сорока двух, появившееся в нем.

А он вежливо поздоровался, извинился за то, что был вынужден меня отвлечь, и напряг:

— Дело в том, что к вам прибыли гости, которые еще ни разу не получали допуск в наш ЖК.

Я спросил, кто такие, и получил ответ, испортивший настроение:

— Виктор Константинович и Станислав Михайлович Верещагины, Олег Ильич Фомин и Тихон Матвеевич Слуцкий.

— Покажите, пожалуйста, картинку… — попросил я, оглядел эту четверку, проглядел информационные плашки, вывешенные моим собеседником над их головами, и принял решение: — Спустите ко мне только Верещагиных. Через десять минут. А телохранители пусть где-нибудь подождут.

— Будет сделано… — пообещал старший смены и отключился. А я слез с полки, отрешенно порадовался тому, что не успел вспотеть, подтверждающим кивком ответил на безмолвный вопрос подруги, успевшей перевернуться на бок и приподняться на локте, вышел в предбанник и потопал к себе. Одеваться, собираться и наводить красоту.

Личные рекорды, естественно, побить и не пытался. Но и не тормозил. Поэтому, нарисовавшись на пороге большой гостиной, удивленно хмыкнул, обнаружив, что Кара уже там. Впрочем, по-настоящему удивила не скорость ее сборов, а наряд — девчонка, ненавидящая платья, зачем-то надела одно из тех, которые купила для того, чтобы порадовать меня. Мало того, подобрала к нему драгоценности и ощущалась… красивой и фигуристой, но чрезвычайно жесткой и бесконечно уверенной в себе личностью.

Пока я обдумывал наиболее вероятные причины выбора такого образа, девушка закончила озвучивать настоятельные просьбы искину моей квартиры, повернулась ко мне и выдала еще три занимательные фразы:

— Гостей встречу я, ибо тебе невместно. И подыграю. Так, как потребует ситуация…

«В чужой монастырь со своими уставами не лезут…» — промелькнуло на краю сознания, поэтому я согласно кивнул, прошел к дальнему торцу стола и сел в свое кресло. Через минуту оглядел Верещагиных, возникших на пороге помещения, неспешно встал и пошел навстречу. А еще через несколько секунд оценил «злобность» напарницы, представившей нас друг другу так, что гости стали ощущаться просителями.

Им это, естественно, не понравилось, но настраивать меня против себя в момент первой встречи не захотел ни один, так что они приняли приглашение пройти в мягкий уголок, величественно опустились в кресла, ответили на пару вопросов временно исполняющей обязанности хозяйки и немного поиграли в вежливость. То есть, уделили время последним официальным сводкам с полей сражений, проблемам тыла и погоде. Потом продегустировали чай, заявили, что он великолепен, попробовали миндальное печенье и неприятно удивились, когда я встал и помог Марине усесться по левую руку от себя.

— Напарница… — без тени улыбки сообщил я, чтобы снять все вопросы. И усилил эффект двумя короткими уточнением: — Доверяю, как самому себе. В любых вопросах.

— Мы бы хотели обсудить личный… — сообщил тот, который постарше и поувереннее в себе. Но не впечатлил:

— «Допуски» Марины Вадимовны позволяют и не такое. Так что я весь внимание.

Он едва заметно прищурился, представился заново и зашел с козырей:

— Я — Виктор Константинович, отец Маргариты Викторовны, которой вы так сильно вскружили голову, что девочка, с раннего детства мечтавшая стать великой ученой, предала эту мечту и перевелась в Академию ССО.

— Интересное заявление… — холодно усмехнулся я и нанес ответный удар: — … но состоит из одних, скажем так, неточностей. К примеру, одна из них — помощь в разрушении мечты детства — меня демонизирует. И по какой-то причине не учитывает тот факт, что я познакомился с вашей дочерью в начале октября, а на курсы операторов медкапсул она пошла первого сентября.

В этот момент в нашу беседу влез Станислав Михайлович — по словам Феникса, попасшегося в планетарной Сети, являвшийся самым опытным юристом рода Верещагиных:

— В вашем ответе тоже имеется критическая неточность: вы по какой-то причине не упомянули тот факт, что учеба на этих курсах и работа в Первом Клиническом Госпитале ВКС никоим образом не отменяли будущее мечты Маргариты Викторовны. А потом в ее жизни появились вы, и наивная юная дворянка, потеряв голову от самой первой, самой чистой и самой беззаветной любви, пустилась во все тяжкие — переселилась к вам, эмансипировалась, вышла из рода, подписала кабальный контракт сначала с ВКС, а потом с ССО, и, в конечном итоге, улетела на Индигирку.

Пока он бредил, я вежливо молчал. Зато потом насмешливо фыркнул:

— Прошу прощения за некоторую грубость утверждения, но вы либо фантастически некомпетентны, либо намеренно лжете мне в глаза!

Он побагровел и подался вперед:

— Объяснитесь! Немедленно!!!

— Да запросто! — ухмыльнулся я и нанес первый непарируемый удар: — Самую первую, самую чистую и самую беззаветную любовь Маргариты звали Лешенькой. Но этот юноша — по ее же классификации — оказался пустозвоном обыкновенным. Ибо в тот период, когда вы начали закручивать гайки, пытаясь сломать свою родственницу, не помог ей ровным счетом ничем. Мало того, быстренько ушел в тину и старался о себе не напоминать. Вот и был вырван из любящего сердца…

— Тор Ульфович, прошу прощения за то, что вклинился в ваш монолог, но мы прилетели к вам не с претензиями… — мягко проворковал Виктор Константинович, сообразивший, что разговор вот-вот приведет к конфликту. — Да, я недоволен рядом решений и поступков своей дочери, но продолжаю ее искренне любить, поэтому, скрепя сердце, согласился с ее выбором и готов пойти вам навстречу. То есть, закрыть глаза на мезальянс и позволить вам, мещанину, жениться на потомственной аристократке…

Тут я рассмеялся, полюбовался лицом потомственного аристократа, уязвленного моей реакцией на проявленное им великодушие, и уничтожил его розовые мечты монологом, не оставившим простора даже для фантазий:

— Виктор Константинович, мы с Ритой не встречались, не встречаемся и встречаться не собираемся. Ибо просто дружим. В самом достойном смысле этого понятия. Поэтому никогда не переступали и наверняка не переступим грань допустимого в отношениях между юношей и девушкой, не связанных брачными узами. Далее, ваша дочь — далеко не самая близкая из моих подруг. Причем по причинам объективнее некуда: та же Марина Вадимовна, с которой я регулярно летаю в рейды, успела заслужить другой уровень доверия делом. И последнее: да, я мещанин, но далеко не дурак. Поэтому даже если когда-нибудь и решу жениться на потомственной аристократке, то перед тем, как попросить ее руки, заслужу потомственное дворянство сам. Чтобы привести жену в свой род, а не упасть под главу чужого…

Верещагины потемнели взглядами, и я, мысленно усмехнувшись, нанес удар милосердия:

— Кстати, насколько я знаю, карту с условным названием «Переспал — женись» готовятся разыграть еще несколько родов. А зря: в ней отсутствует самое главное — «состав преступления». Ибо, я — как уже говорил — мещанин, но не дурак.

На их самолюбии сочла необходимым потоптаться и Марина — прервала молчание и одарила ярящихся мужчин воистину ледяным взглядом:

— Да, в принципе, «состав преступления» можно и сфабриковать. Но в этом конкретном случае это будет форменным самоубийством. Ибо мещанин, которого вы жаждете подмять, является офицером Службы Специальных Операций. А ее руководство очень не любит, когда их подчиненных к чему-либо принуждают, и не позволит кому бы то ни было создать прецедент. И последнее: вы, безусловно, вправе выбрать любой вариант реакции на ответ Тора Ульфовича, но я настоятельно советую заглянуть в не такое уж и далекое будущее. В то самое, в котором наши друзья и подруги выпустятся из ИАССН, начнут служить в ССО и обретут наши нынешние возможности…

— Вы нам угрожаете? — набычился наследник главы рода. А зря — этот вопрос перевел игру на мое поле, и я резко поднял ставки до предела:

— Виктор Константинович, Марина Вадимовна описала самый реальный вариант будущего и не более. Впрочем, если вы сочли ее монолог угрозой, то вправе выбрать любой вариант реакции на мое нежелание ложиться под кого бы то ни было. И я отвечу. Кстати, о вариантах выбора: перед тем, как делать какой-либо шаг, вспомните, что перед вами сидят не подростки, а сотрудники спецслужбы, воюющие не первый месяц, набившие очень приличные личные кладбища, привыкшие считать, что хороший враг — это мертвый враг, и… по роду своей деятельности ставящие во главу угла эффективность.

Не знаю, что мой монолог перемкнул в сознании юриста, но он выставил перед собой обе ладони чуть ли не раньше, чем я закончил говорить, и одарил обоих грустной улыбкой:

— Мы вам ни в коем случае не враги. О чем свидетельствует даже сам факт того, что мы прилетели в гости с миром и были готовы выдать за вас, Тор Ульфович, любимую дочь Виктора Константиновича. И пусть вы считаете, что в этом нашем решении присутствовал расчет, но это не так: вы — один из самых заслуженных героев этой войны, и настолько сильно отличаетесь от домашних мальчиков, ухаживавших за Маргаритой, что заставили увидеть возможности даже там, где их, вроде как, не было…