Полковника Призывали?

Глава 25

Кабинет лидера «Кованных» дышал холодным величием. Стены, обитые кожей цвета воронова крыла, отражали блики хрустальной люстры.

Массивный дубовый стол, будто вырубленный из цельного ствола, давил своим присутствием. Под ногами — мраморные плиты с прожилками резного дерева, каждый шаг отдавался эхом в тишине.

Лидер «Кованных» сидел в кресле, пальцы впились в подлокотники. Его взгляд, острый как скальпель, скользнул по бумагам, затем — к двери.

Тук-тук…

— Входи, Флинт.

Мужчина ввалился в кабинет, его лицо перекошено нервным тиком. Глаза метались, словно крысы в ловушке.

— Босс… вызывали? — голос дрогнул, выдавая страх.

— Садись. — Лидер ткнул пером в стул напротив. — Объяснись. Я читал твой отчёт… и он мягко говоря - дерьмо.

Флинт сглотнул, усаживаясь так, будто стул под ним горел.

— Я всё расписал… как было…

— Как было? — Лидер вскинул планшет. — «На офицера «Каста» было оказано давление, он получил наш сигнал и вероятно отступит…» Лидер кованных прервался и кликнув по планету продолжил продолжил. «Личные характеристики объекта. - Бойкий, но осторожный индивид…» — он швырнул бумаги на пол. — И?

— Ч-что «и»? — Флинт заморгал, словно пытался поймать ускользающую мысль.

— Дебил! — Лидер вскочил, кресло грохнуло об пол. — Иногда жалею, что вытащил тебя из той тюрьмы!

Он резко встал и рванул Флинта за воротник, притянув к себе так близко, что тот увидел сетку капилляров в глазах босса.

— По плану мы должны были взять объект. А вы? Обосрались.

— С-сэр… кто ж знал, что Валькирия…

— Валькирия? — Лидер засмеялся, звук напоминал скрежет железа. — Она даже пьяная, и со сломанными руками и ногами размазала бы этого… — он ткнул пальцем в фото Гриши на столе. — Мусор по полу, даже на хрен его не заметив.

Флинт застыл, дыхание сорвалось. На снимке Гриша лежал среди руин, лицо в крови, а броня больше напоминала кучу сваленного в кучу неоправленного металлолома.

— Это постановка. — Лидер ударил кулаком по фото. — Спектакль. Слишком идеально. Кто-то его вёл. Третья сторона.

— Босс, вы… преувеличиваете.

— Преувеличиваю? — Лидер провёл рукой по экрану на стене. Кадры боя ожили: Гриша, падающий под ударом Валькирии, и затащивший бой на последних секундах… слишком удачно. — Не? В жизни не поверю!

Флинт отвернулся, но лидер схватил его за подбородок, заставив смотреть.

— Сейчас убить его на базе? Слишком шумно. Он теперь герой. Но… — в его голосе просочился яд, — Нужно найти ниточки. Кто дергает марионетку?

— А если… он сам?

Лидер отпустил его с таким презрением, будто отшвырнул грязную тряпку.

— Ты — пустое место. — Он вытер руки платком. — Исчезни. И если промажешь ещё раз…

Флинт выбежал, не дослушав.

Лидер опустился в кресло, взгляд утонул в фото Гриши.

— Кто ты? — прошептал он, сжимая стакан с виски до хруста. — Шут… или король?

За окном сгущались тучи, отражаясь в мраморе пола. Игра только начиналась.

…

Гриша ждал этого момента, как в детстве ждал, мать с базара, принося в потёртой корзине запах свежего хлеба и вкусный Чупа-чупс.

Наконец-то бесконечные больничные стены, пахнущие стерильностью и тоской, отпускали его. Он встал перед зеркалом, его отражение ловило солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь жалюзи.

— Ну прямо Аполлон, — усмехнулся он, проводя ладонью по гладкой коже на плече. Следы шрамов исчезли, будто их стёрла невидимая рука, оставив лишь память в виде мурашек при воспоминаниях. Технологии Легиона творили чудеса — плоть срасталась безупречно, как страницы старой книги, склеенные магическим клеем.

Он потянулся, ощущая, как мышцы поют от долгожданной свободы. Он оделся быстро: чёрная рубашка легла на тело, как вторая кожа, черные брюки подчеркнули стройность силуэта.

Вода из умывальника брызнула ледяными искрами, смывая последние следы больничного сна. По дороге в кабинет Шайи шаги его звенели по кафелю, словно отбивая ритм песни.

Мысли путались, как нитки в руках неопытной пряхи. «Она ведь не монстр, — размышлял он, сворачивая в знакомый коридор. Замкнута? Да. Высокомерна? Возможно. Но кто здесь без греха?»

Мысли о Шайе заставили его вспомнить тот самый артефакт. Гриша много раз думал о том, что он тогда увидел, но научных или хотя бы логичных ответов он не находил...

Гриша резко встряхнул головой, словно отгоняя наваждение. — Мозговыносящая хрень, — буркнул, ускоряя шаг, будто тени прошлого могли настигнуть его здесь, среди белых стен.

Дверь в кабинет встретила его лаконичной табличкой: «Главный врач». Он постучал дважды — звук, отражённый эхом, напоминал стук сердца.

— Входите, — голос за дверью был холоднее лунного света, но Гриша уловил в нём едва заметную трещинку.

Кабинет дышал минимализмом: стальной стол, пара стульев с геометрическим узором, на стене — голограмма спирали ДНК, мерцающая изумрудным светом.

Шайя сидела, склонившись над планшетом, её белые волосы, собранные в тугой пучок, отливали серебром. Увидев его, она не улыбнулась, но брови слегка дрогнули, словно весенний лёд на озере.

— Присаживайтесь, — кивнула она на стул, и Гриша опустился в кресло, развалившись с преувеличенной небрежностью.

«Эх, чертовка... Хороша», — пронеслось в голове, пока его взгляд скользил по её строгому халату, вдруг заметив, как свет лампы подчеркнул линию скул.

— Кхм-кхм, — кашлянула Шайя, ловя его блуждающий взгляд. — Как самочувствие?

— Отлично! — он широко улыбнулся, демонстрируя зубы, белые, как свежий снег. — Готов хоть сейчас на задание.

— Жалобы есть? — её перо зависло над электронным бланком.

— Ни единой, — Гриша помотал головой, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не прокричать во весь голос: «Выпустите меня отсюда, ради всего святого!»

Шайя отложила планшет, скрестив руки на груди. Её взгляд, обычно острый как скальпель, смягчился на долю секунды — словно солнце, выглянувшее из-за туч.

— Тогда, — она протянула ему чип с печатью Легиона, — не вижу смысла вас больше здесь держать.

Чип с данными о выписке упал в ладонь тёплой монеткой. Гриша сжал его, ощущая, как под пальцами пульсирует голограмма — символ свободы. За окном, где-то за бронированным стеклом, пели птицы, или может, это звенели дроны. Но ему было всё равно. Стены оставались позади.

— Спасибо, — произнёс Гриша, и слова повисли в воздухе, словно хрупкие стеклянные шары, готовые разбиться от неловкости.

Пауза затянулась, наполняя кабинет густым молчанием, которое он наконец прервал, сделав шаг вперёд. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь жалюзи, дрожал на его воротнике, будто подгоняя: «Ну понеслась».

— Доктор… В качестве благодарности за моё чудесное исцеление… Он вдохнул, словно ныряя в ледяную воду. — Не согласитесь ли вы… посидеть где-нибудь? Вместе?

Его голос звучал искренне, как струна, натянутая до предела. Шайя замерла, перо в её руке застыло над документом, отбрасывая тень-стрелку прямо к его имени в графе «выписан».

Безупречный профессионализм, хладнокровные решения, часы у операционного стола — всё это вдруг показалось ей пеплом на языке. Она подняла глаза, и в них мелькнуло что-то тёплое, словно луч света, пробившийся сквозь толщу арктического льда.

— Ну… Румянец, едва различимый, как утренняя заря, проступил на её щеках. — Пожалуй… я соглашусь.

Гриша едва не подпрыгнул на месте, будто мальчишка, получивший вожделенную игрушку. Ведь Гриша искренне хотел поблагодарить ее за проделанные труды, к тому же, ему как ни крути надо было налаживать контакт со своей целью и ее согласие на встречу заметно облегчало ему задачу,

— Тогда я разгребу свои дела и напишу вам! — он отступил к двери, движения лёгкие, словно тело забыло о месяцах боли.

Шайя кивнула, её пальцы невольно поправили прядь волос, выбившуюся из строгого пучка. Дверь захлопнулась, оставив после себя тишину, наполненную жужжанием голограммного проектора.

…

Одиночество всегда было её верным спутником. Оно вилось за ней, как тень, везде куда бы она не пошла – талант, а по словам некоторых гениальность имели свои минусы. Где бы она не оказалась: в стерильных коридорах госпиталя, научных станциях, торжественных приемах – Ее из общества как будто отталкивала некая неведомая сила.

Но сейчас, когда шаги Гриши затихли, оно обрушилось с новой силой. Она провела ладонью по холодной поверхности стола, ощущая мурашки на коже.

«Его случай…». Сложный, почти безнадёжный. Переломы, ожоги, разрывы органов — пазл, который она собирала ночами, словно археолог, склеивающий древнюю вазу.

В добавок он… был ей благодарный. Не орал, не пытался хватать за бёдра, не сыпал похабными шутками, как другие. Смотрел на неё с доверием, которое грело сильнее инфракрасных ламп.

Она встала, подошла к узкому окну. За бронированным стеклом клубились облака, напоминая клубы дыма после взрыва.

«Простой, как палка. Добродушный, а еще симпатичный». Слова вертелись в голове, как падающие листья. В её мире, где каждый второй офицер мерял силу ударами по стойке бара, а взгляды скользили ниже пояса, он был… другим.

— Эх… Вздох вырвался сам собой. Рука потянулась к воротам халата, увидев себя в отражении, а точнее свое лицо, покрытое румянцем, она сама себя засмущалась.

«Правильно ли я поступила»? Работы было не початый край: помимо обычной деятельности врача, на нее тяжким бременем легла участь исследования артефакта.

— К чёрту, — прошептала она, с силой захлопнув папку с диагнозами. Голограмма ДНК на стене дрогнула, рассыпавшись на изумрудные искры. «Ничего страшного, если я отвлекусь на один день».

Буркнула про себя девушка, и вышла из кабинета, но мысли были о другом, ей просто хотелось немного развеяться как в моральном, так и в физическом смысле, но ей не очень хотелось это признавать.

…

Гриша нырнул обратно в армейскую жизнь, как в холодную реку после парной.

Всё вокруг будто заиграло новыми красками, но с оттенком абсурда. Каждый встречный на базе — от юнцов-новобранцев до седых полковников — считал долгом чести схватить его руку в стальной захват, будто пытаясь через ладонь перенять крупицу его удачи.

Девушки щёлкали ресницами, как метрономы, а их улыбки напоминали лезвия ножей — острые, опасные, но такие манящие.

Первая неделя пролетела в бумажном вихре. Отчёты множились, словно грибы после дождя: рапорты, акты, объяснительные. Каждый лист казался проклятым свитком, а их были сотни.

Но Грише повезло — Кан, словно ангел-хранитель с сигарой в зубах, выдернул его из когтистых лап «кунфу-тренинга».

— Спасибо, старик, — пробормотал Гриша, наблюдая, как полковник размахивает бумагами, будто флагом на параде.

Тем же вечером они сидели в кабинете Кана, заваленном бумагами и пустыми бутылками от энергетиков. Рядом был Канни, с перебинтованной рукой, он напоминал медведя, застрявшего в паутине, что выглядело довольно комично.

— Сбагрим часы новичкам, — предложил Канни, уже догадываясь зачем Гриша дернул его из кровати в столь поздний час. Кованные сейчас не сунутся — твоё имя жжёт им уши.

— А что будет потом? — Контр аргументировал Гриша, поднимая красные глаза.

— Позже… — Канни замялся, Гриша не стал лишний раз разглагольствовать и сделал жест, будто режет горло воображаемому врагу.

Канни кивал, но Гриша продолжил: — А что потом?

— Понял, понял. Как и договаривались сплавим часы Кану, а дальше это его геморрой. — Гриша с улыбкой на лице кивнул. — Справишься сам?

— Ха… обижаешь.

— Только без свидетелей, — Кании кивнул, он много раз думал о моменте встрече с Гришей, и каждый раз подходил к одному и тому же выводу, возможно он тогда спас ему жизнь, понимая этот факт лишний раз осложнять своему спасителю жизнь он не хотел.

— Ладно раз с этим разобрались, помоги мне разобраться с этими бумагами. Стой Канни, стой сука, куда ты убегаешь! — Кричал Гриша, смотря как ноги контрабандиста удаляют его тушку все дальше по коридору.

…

Выждав примерно пару дней, старшие офицеры начали атаковать его с предложениями. Кабинетные крысы в начищенных мундирах сулили деньги, звания, секретные миссии. Гриша уворачивался от них, как боксёр на ринге, прячась за улыбками и туманными обещаниями.

— Подумаю, — бросал он, отступая к дверям, чувствуя, как спина намокает от пота. Он и сам не знал, чего хотел, хотя ему льстила столько повышенное внимание к его персоне, он сохранял осторожность. К тому же, как ни странно, Люций, что ожидаемо и Инок, что совсем странно до сих пор с ним не связались.

Но главной напастью стали слухи. Они ползли по базе, как ядовитый плющ:

— У Гриши мешки кредитов, а он проставляться планирует?

— Награду небось спрятал под койкой, жук!

— Кто бы знал, что он такой жадный, может он серый. — В столовой, у тренажёров, даже в душевых — везде слышалось недовольное шушуканье.

— Серый, — шипели за его спиной, и Гриша, вспоминал объяснение Кана. «Серые — вид гуманоидных инопланетян - жадные твари, аж до чертиков. Мелочные, как крысы. Не дай бог прослыть таким».

Удар пришёл оттуда, откуда не ждал. В очередной день пока они оба сидели в штабе начался странный разговор.

— Проставься на роту, — выдохнул он, бросая на стол пачку сигар. — Иначе заклеймят. — Без прелюдий заявил ему Кан.

— А они все там не охренели, не я бы рад проставиться, но мы же на военной базе. — В непонимание Гриша повысил голос, требуя объяснений.

— Об этом не парься, номерок нужного человека я тебе дам, а по деньгам, ммм… сколько там тебе выплатили – сто тысяч? — Гриша кивнул.

— Десятки вполне хватит. — От его слов Гриша охренел. Десять тысяч кредитов — сумма, от которой у обычных пехотинцев от уровня дохода которых Гриша не так далеко ушел задрожали бы пальцы. Но глаза Кана горели серьёзностью.

— Я понимаю, как это выглядит, но – это традиция, к тому же взгляни на плюсы, ты хорошенько отдохнешь, да и связями и репутацией обзаведешься.

— Эх… Хорошо, — скривился он, чувствуя, как несуществующий кошелёк буквально агонизирует у него в кармане. Один звонок…

Через час перед ним стоял организатор банкета — Бритый тип с шрамом на лбу и бегающими глазками, которые блестели, как у шакала, учуявшего добычу.

— Не разочаруешься, — заверил он, забирая чип с деньгами.

Гриша вышел на плац, где ветер гнал по небу рваные облака.

— Как на Земле, — усмехнулся он, закуривая.

На следующий день Гриша сидел в своей каморке. Перед ним мерцал голографический экран с двумя вопросами. «Что будете пить и Кого будете приглашать?»

С первым он справился за пять минут, тыча в присланное меню пальцем с таким размахом, словно закупал провиант для осаждённой крепости.

«Всего и много» — девиз, выбранный им для банкета. Виски, водка, абсент в колбах, светящихся ядовитым зелёным — океан бутылок, готовый затопить столы. Григорий довольствовался простой логикой, которая не раз помогала ему в Турции – раз я заплатил, значит надо брать по максимуму.

А вот список гостей висел в воздухе, как неразорвавшаяся граната.

Гриша начал с основного костяка: все, кто был в том проклятом бою к тому же их было не так много, даже учитывая группу эвакуации.

Его кореша, куда без них — Канни, Авис, Джонас, Солф и Фрикс.

Кан, конечно, был в списке. Без него — он бы уже наверняка гнил в земле. Десяток офицеров из штаба — были формальностью формальность, но

Гриша вписал их каллиграфическим почерком, словно стараясь задобрить судьбу. Потом вспомнил профессора — сутулого старика Намара с глазами, как у совы. Он тут же набрал номер, тот ответил сразу, будто ждал в засаде.

— Поздравляю с выздоровлением, — голос звучал сквозь шум лабораторных приборов, словно сквозь вату статики. — Мне… неловко отвлекаться.

На экране мелькнула тень — профессор в халате, запачканном чем-то, что напоминало кровь и нефть.

— Вечеринка? — Гриша едва успел открыть рот. — В мои-то годы? — Старик усмехнулся, поправляя очки. — Отдыхайте, но спешу сообщить скоро мне понадобиться ваша помощь.

Связь прервалась, оставив после себя тишину, густую, как смог.

Последней в списке стояла Шайя. Гриша вертел стилусом в пальцах, будто разминая перед выстрелом. В горле першило, будто он глотал пыль после взрыва. «Не звать — подло. Звать — страшно».

Особенно учитывая, что выживших Кованных он тоже пригласил, парень долго думал над этим решением, но в итоге рассудил, что это может стать отличным трамплином для налаживания отношений. Тем более, что свои чертовы часы они скоро получат.

Он ткнул в экран, отправив приглашение, и тут же схватился за бутылку воды, словно она могла потушить пожар в груди.

…

Вечеринка должна была стать штормом — с музыкой, криками, морем спиртного.

Но теперь, когда дата была назначена, Гриша ловил себя на том, что считает часы. Время текло, как расплавленный свинец: медленно, обжигающе.

Накануне события он стоял у зеркала, примеряя мундир. Пуговицы блестели, как звёзды, но в глазах читалось сомнение.

«А что, если всё пойдёт не так?» "А к черту" Но мысль все равно билась в голове, как пойманная мушка. Но где-то глубоко, под рёбрами, теплилось предвкушение — первое за долгие месяцы – предвкушение чего-то хорошего.