Полковника Призывали?

Глава 22

И Гриша начал осуществлять задуманное, пятясь назад, он отступал к лестничной клетке, спиной чувствуя холодный металл перил.

«Может, у ребят дела лучше? Стоит прорваться к ним...» — мысль казалась настолько же абсурдной, насколько желанной. Но и оставаться один на один с этой безумной помесью Энакина Скайуокера и смерча в юбке он не собирался.

— Сейчас! — прошипел он себе, рванув к лестнице. Те двадцать метров, что их разделяли, лично для него растянулись в километр. Каждый шаг отзывался в висках гулким стуком — не то кровь пульсировала, не то шестое чувство било в набат сигнализируя о скором трындеце. За спиной воздух звенел, будто его вспарывали бритвой.

ВШУХ! — из бетонной стены слева, словно призрак, вырвалось лезвие светового меча, едва не разрезав ему плечо.

— Блядь! — на выдохе захрипел Гриша, в последний момент успев нырнуть в подкат. Лезвие прошло в сантиметре от шеи, опалив краску на броне.

«Припознись она на секунду — моя башка сейчас катилась бы по полу...» Перекатившись через перила, он швырнул вверх «зелёный подарочек». Взрыв прогремел, когда он уже мчался вниз, по ступеням, словно загнанный зверь.

Межэтажье встретило его гробовой тишиной. Сверху — не было ни звука. Снизу — слышались лишь приглушённые залпы.

Гриша прислонился к стене, пытаясь заглушить рёв собственного дыхания.

«А не оставить ли мне сюрприз?» — мысль пронеслась, как искра. Две минуты — и растяжка из осколочных гранат готова.

Плазменные он пожалел: мало того, что осталось не так много, так ещё и кнопочный механизм не подходил для импровизаций. «Сработает как надо — ноги ей оторвёт точно. Нет — ну хоть задержу».

Спускаясь на второй этаж, он наткнулся на тело.

Свой - из его же взвода. Парнишка лежал лицом вниз, одна рука вытянута к лестнице — за пару шагов до входа. Гриша перевернул его, и что-то ёкнуло внутри.

На корабле этот серенький паренек, не выделялся вообще ничем и терялся на фоне других сослуживцев.

Сейчас его лицо, искажённое предсмертной гримасой, казалось кричащим вопреки застывшим губам. «Хотел спрятаться от обстрела с улицы, да?»

Гриша грубо сгрёб пальцами веки погибшего, закрывая остекленевшие глаза. — А мог бы и выжить, будь чуть быстрее, но не повезло.

Глаза трупа упорно раскрывались, словно бросая вызов. — Спи, пацан мы справимся, — буркнул Гриша, прижимая ладонь ко лбу, пока веки не остались сомкнутыми. Вставая, он поймал себя на мысли: «А ведь это мог быть я… Почему мог, всё ещё могу».

Тишину разорвал звук — металлический скрежета сверху. «Проснулась!». Сверху снова донесся лёгкий, почти невесомый звук шагов — словно кошка ступала по стеклу. Гриша замер, прижавшись к стене. «Сейчас... Сейчас...»

Гриша осторожно заглянул наверх, убедившись, что лестничный пролёт пуст, и сделал шаг...

Скрип!

Металлический стон под ногой вонзился в тишину как нож. Он инстинктивно поднял голову — и застыл. Валькирия падала сверху, словно падающая звезда, её световой меч, выставленный вперёд, остриём смотрел прямо в его грудь.

«Какого чёрта?!» — мелькнуло в голове, пока он, почти касаясь спиной пола, отпрыгивал в сторону. «ЛЕСТНИЦА? Кому нужна лестница, когда можно просто спрыгнуть с четырёх мать его метров?!»

Клинок вонзился в бетон площадки, уйдя в него по самую рукоятку. Гриша, откатившись к стене, в последний момент рванул обратно на этаж, поливая проход огнём из винтовки.

— Лови, не подавись! — крикнул он, швыряя гранату. Но в ответ из дыма вылетел чёрный цилиндр с тлеющим запалом.

«Охренеть, а так можно было что ли..?» — он успел прыгнуть за груду обломков, прежде чем взрывная волна швырнула его в стену. Звон в ушах, боль в рёбрах, запах гари.

«Контузило бы на смерть, не будь на мне этого чуда шлема».

Высунувшись из укрытия, он сканировал помещение едким взглядом: перед ним была открытая площадка, заваленная мусором, и усыпанная колоннами, подпирающими потолок.

«Идеальное поле для ближнего боя — и моя потенциальная могила, если я в него сунусь».

— Солдат... — голос, искажённый, словно пропущенный через старое радио, заставил его вздрогнуть. Он водил стволом из стороны в сторону, но источник звука будто витал в воздухе. — Отдай то, что по праву наше, и я отпущу вас всех.

Гриша фыркнул. — Не катит. Предлагаю тебе свалить, пока я тебя не шлепнул с перепугу.

— Ха-ха-ха! Люблю шутников. А ты неплох... для мясного пехотинца.

— Сочту за комплимент. Ты тоже ничего... Хотя, судя по фигуре, тебе не привыкать к комплиментам. — Беседа прервалась. Пауза повисла густым, липким молчанием только для того, чтобы продолжиться вновь.

— Какой галантный мужчина... Слушай, верни пропажу, а я замолвлю за тебя словечко. У нас такие таланты точно оценят по достоинству.

— Исключено. Предателей никто не любит и долго они не живут, тебе ли это не знать как опытному бойцу, златовласка? — Гриша и сам не понял почему назвал ее златовлаской, просто в какой-то момент их разговора ему показалось, что вести себя так вальяжно в столь опасной ситуации может только блондинка из типичного анекдота.

«Угадал», воскликнул про себя он, заметив движение слева — «Как она... Только что голос был справа! Голограмма? Клоны? Или просто голосовой передатчик, прикрепленный к колонне, хм... думаю, что третье»

— Подкрепление не придет. Ты вообще в курсе?

— Эх… ну что у вас – женщин привычка такая врать и не краснеть! — рявкнул он, но холодок сомнения скользнул по спине. «В любом случае надо отсюда двигать».

Гриша сжал зубы, чувствуя холодный металл осколочной гранаты на губах. «А чего это я вообще так долго думаю? Даже если она может быть в двух местах сразу... значит мне надо просто кинуть две гранаты». Эта мысль пронеслась в его черепной коробке, как молния.

Благо гранат ещё хватало — а значит, шанс оставался.

Он резко огляделся, будто волк, загоняющий добычу в угол.

«Ну, поехали», мысленно бросил он, вцепившимь в гранату зубами так, что челюсть свело судорогой.

ВЖУХ! — первая полетела в левую колонну, вторая, словно огненная птица, рванула вправо. Но валькирия, как призрак, возникла из-за колонны — ее световой клинок рассек воздух, разрезав зелёный «шарик» пополам. Взрыв захлебнулся, не успев родиться, рассыпавшись искрами.

Бах! Бах! Гриша моментально схватил винтовку и начал поливать её огнём, пытаясь сбить бешеный ритм атаки. Но она скакала между выстрелами, будто бес, рождённый из дыма и скорости.

Граната до этого всё еще зажатая в зубах, переместилась в руку, дрожащую от напряжения.

— Лови! — намеренно выкрикнул он, швыряя её вперёд, не прекращая стрельбу. «С такого расстояния — даже если не убьёт, то отвлечёт... а там и винтовка моя ее достанет.»

БАМ! Взрыв разорвал пространство. Море осколков, вспышка, режущая глаза, и...

— Ай! — разнёсся по зданию пронзительный женский крик. Валькирия, сгорбившись, держалась за бок — шлем треснул, как яичная скорлупа, из-под обломков сочилась алая нить. Правая рука дрожала, но клинок всё ещё пылал в её хватке.

— А-а-а-а! — её рёв эхом прошелся по помещению. Она рванула вперёд, игнорируя боль, будто сама смерть, одетая в сталь.

ВЖУХ! — световой меч прочертил дугу, едва не разрезав Гришу пополам. Лезвие, замедлившись на миг, всё же впилось в броню, оставив на ней раскалённый шрам. Запахло палёной плотью.

Гриша отпрянул, чувствуя, как жгучая волна боли прокатилась по ребру. «Жив... Пока жив...» — твердил он себе, отступая к груде обломков. Валькирия, тяжело дыша, приближалась, её шаги звенели, как похоронный колокол. Кровь капала на пол, оставляя за ней алый след.

Обстановка накалялась, Гриша нащупывал за спиной предпоследнюю гранату. Мимолетом задев ту самую коробочку, ради которой всё началось. «Поздно фраер сдавать назад или пан... или пропан» — других вариантов не оставалось.

ВЖЖЖ! — световой меч рассек воздух в сантиметре от его шеи. Гриша кувыркнулся за колонну, кидая маленький шарик прямо в воздухе. — Держи, сука! — взрыв разорвал пространство между ними, ослепительная вспышка на миг поглотила всё вокруг.

Когда дым рассеялся, в нос ударил нестерпимый запах оплавленного металла, он взглянул на свое оружие, от которого осталась примерно треть, а потом из-за другой стороны колонны прихрамывая вышла валькирия.

Она стояла у прижавшись к стене, ее броня была плотна присыпана пылью, из-под шлема капала свежая кровь, но светящееся лезвие всё так же сжималось в ее руке. — Упрямый... — её голос впервые дрогнул.

— Это семейное, — прошипел Гриша, нервно нащупывая за спиной коробочку.

— Последний шанс. Просто отдай ее мне.

Гриша промолчал и начал быстро отступать, чувствуя, как раскалённый клинок жаждет его плоти, валькирия замедлилась — раны делали своё дело.

Бах! — парень резко остановился и нанёс отчаянный удар кулаком, целясь в голову. Противница лишь дёрнулась, будто отмахнулась от назойливой мухи, но этого хватило.

Гриша вцепился в рукоять обеими руками, рванув на себя с рёвом, словно пытаясь вырвать корень векового дуба. «Сдвинься, чёрт!» — но меч будто врос в её ладонь.

Девушка замерла. Свободная рука медленно сжалась в кулак, обтянутый чёрным полимером, удар, стремительный как молния летел в его череп.

Гриша едва увернулся, но край шлема она все же зацепила. Хрусть! — удар отозвался в костях, шея хрустнула, а мир вокруг поплыл. Но он уже бил в ответ — кулак летел вперёд, прямо в лицо. «Бей по голове... Все остальное развалится!» — всплыла в его голове старая присказка.

Тррах! — удар пришёлся в переносицу. Шлем, измученный предыдущими невзгодами, не выдержал подобного отношения и предательски раскололся пополам, обломки звеня упали на пол. И Гриша... застыл.

Перед ним было лицо, от которого перехватило дыхание. Кожа — фарфорово-белая, будто выточенная из лунного света, без единой черты, нарушающей совершенство.

Волосы — белые и длинные, как первый снег, но с внутренней они светились мягким золотом, словно в них были спрятаны тысячи крошечных солнц. Её глаза... Алые, как закат над выжженной пустошью, но вместо злобы или ярости в них плавал туман — холодный, загадочный, словно дымка над озером в предрассветный час.

Брови, тонкие и изогнутые, будто крылья чайки, придавали лицу царственную строгость. Губы, чуть приоткрытые от напряжения, розовели, как лепестки персикового цветка.

Она казалась ангелом, сошедшим с фресок древнего храма. Но в этом ангеле не было милосердия — только сталь, ярость и желание его смерти.

— Удивлен? — её голос прозвучал впервые без искажений, чистый и мелодичный, как звон хрусталя. Гриша не успел ответить. Меч, всё ещё зажатый в её руке, вспыхнул ярче, и лезвие рвануло вверх, вырываясь из его хватки.

— Да уж... не ожидал — мелькнуло в голове, пока он падал на спину, чувствуя, как клинок описывает дугу над его горлом.

Гриша зарычал, уворачиваясь от прямого как палка удара, перекатом. И уже заносил кулак для нового удара. «Живучая... Но раз кровь течёт — значит, смертная!» — пронеслось в голове, словно мантра.

Его рука, сжатая в бронированной перчатке, метнулась вперёд, но была перехвачена с лёгкостью, будто он со всем своим снаряжением не весил полтора центнера.

Ладонь валькирии, обтянутая чёрным биополимером, сомкнулась вокруг его запястья с силой гидравлического пресса.

Хрусть! — кости затрещали, будто сухие ветки под сапогом. Боль, острая и жгучая, пронзила руку, вырвав из горла хриплый стон. В глазах поплыли чёрные пятна, а голос внутреннего интерфейса забился в висках, как испуганная птица: «Перелом лучевой кости... Кровопотеря 23%... Шоковое состояние...»

Но Гриша уже не слышал. Чистая ярость, густая и сладкая, как сироп, затопила его разум.

Он рванулся вперёд, обхватив противницу за торс, и понёсся, как бешеный бык, сквозь хаос разрушенного здания.

Этот маневр был столь внезапным, что Валькирия выронила свой меч, но даже без оружия девушка извивалась в его захвате, царапала броню, высекая из нее снопы искр, но её удары скользили, будто по каменной глыбе.

БАМ! — первый точный удар её кулака в шлем оглушил, превратив зрение в мозаику из чёрных пикселей.

БАМ! — второй вогнал мир в полумрак, оставив лишь крошечную точку света, как дыру в тёмном мешке.

БАМ! БАМ! — третий и четвертый удары добили остатки сознания. Но ноги, словно заведённые моторы, продолжали бежать, ведомые инстинктом.

— Увидимся в аду! — выдохнул он, в последний миг свернув к дверному проёму. Собрав остатки сил, Гриша вогнал голову валькирии в стальной козырёк входа на лестничную площадку.

Бетон с грохотом осыпался, будучи пробитой ее черепом, но её пальцы все так же крепко сжимала его броню мертвой хваткой.

Они рухнули на растяжку, сплетённую из осколочных гранат, — оставленную им ранее.

…

Тьма накрыла Гришу мгновенно. В ней то вспыхивали, то затихали кадры из его старой еще Земной жизни: дочь, смеющаяся на качелях; жена, закатывающая глаза на его сомнительные шутки; сослуживцы, орущие похабную песню в казарме... А потом — резкий обрыв, будто киноплёнку перерезали ножом.

«Нет!» — закричали хором голоса в голове, и чей-то незнакомый бас добавил: «Рано...»

…

Сознание рванулось назад в реальность, как резинка.

Гриша очнулся в облаке пыли, тело будто перемололи в мясорубке. Валькирия лежала рядом, её белоснежные волосы теперь цвета пепла, а золотистое свечение неровно пульсировало.

Она пошевелилась, и через треснувший шлем блеснул алый взгляд — усталый, но живой.

— Ты... невероятно везучий... ты в курсе... — её голос звучал прерывисто, но в нём всё ещё звенела сталь.

Гриша, не отвечая, попытался встать. Нога подкосилась, и он рухнул на колени, чувствуя, как гравитация вдруг стала весить тонны. «Всё... Финиш? — мелькнуло в голове, но тут же заглушилось рёвом двигателей снаружи.

Гриша застонал, пытаясь выдавить из пересохшего горла хоть звук. Его тело напоминало разбитый автомобиль после лобового столкновения — всё трещало, ныло и отказывалось слушаться.

Девушка, поднявшись на колени, смотрела на него теми самыми алыми глазами, в которых теперь плескалась не только боль, но и тень уважения.

— Я вот не пойму почему ты меня не добил? — её голос звучал хрипло, но в нём сквозила насмешка. Она приподняла окровавленную ладонь, явно демонстрируя острый нож в руке.

Гриша театрально повертел головой, скрипя позвонками. — Автомат ты мне сломала, пистолет я потерял, нож — тоже. Осталась граната... одна. Хочешь на память подарю? — он сдернул ее с разгрузки, крепко сжав в руке, ухмыляясь через боль.

Девушка фыркнула, медленно поднимаясь. Её движения, прежде стремительные, теперь напоминали походку раненого носорога — сильного, но неповоротливого.

— Прием... Кавалерия прибыла, есть кто живой? — Зазвучал гулкий голос по внутренней связи, сливаясь с гулом снаружи. Взрывы и крики там сливались в единую адскую симфонию, что било по ушибленным мозгам Гришы как молот.

Гриша прищурился, различая в шуме знакомые голоса. Но виду не подал и сказал. — Могу тебя, отпустить. И даже гранатой в след не кину?

Девушка замерла, изучая его взглядом. — Как тебя зовут..? — спросила она неожиданно мягко.

— Гриша.

— А я — Нова. Будем знакомы, — процедила она, сдерживая стон, пока пыталась приподняться.

— Прощай, думаю мы ещё встретимся, — её губы дрогнули в полуулыбке. «Не приведи Господь», — буркнул про себя Гриша, ограничившись кивком.

Нова, ковыляя, двинулась к лестнице, каждый шаг давался ей через силу. Она обернулась на прощание, её взгляд скользнул по коробочке, спрятанной у него за поясом. — Надеюсь оно того стоило, — бросила она напоследок, исчезая из поля видимости.

Когда её силуэт растворился, Гриша откинулся на стену, вытаскивая злополучную коробочку. Почерневшая поверхность была исцарапана, но замок щёлкнул с покорностью.

Крышка открылась и лицо Гришы озарилось тусклым светом. — Ёбушки-воробушки... Не… а… На сегодня непонятной фигни мне точно хватит — подытожил он, захлопывая крышку.

Снаружи грохот все нарастал. — Эй, парни... Цель у меня. Дуйте сюда, пока я ласты не склеил! — хрипло крикнул в общий канал, чувствуя, как сознание уплывает в тёмную воду.

Последнее, что он услышал перед тем, как тьма накрыла с головой, — голос сержанта: — Держись, кретин! Мы почти...

Но «почти» Гриша уже не услышал, проваливаясь в черную бездну.