Покоренная Хвороком (ЛП)

Глава 41

Сильвия пошевелилась от лёгкого касания тёплых пальцев по её щеке.

Кихин.

Он стоял на коленях рядом с ней, всё ещё благословенно нагой, и жестом торопливо подозвал её, резкость его движения прорезала туман после последовательного изнеможения, которое всё ещё держало её тело. Она моргнула, сонно, но послушно. Его срочность не нуждалась в переводе.

Им нужно уходить.

Разумеется. Они потерпели крушение на неизвестной зимней планете посреди чёрт знает чего — почему бы ей спорить?

Он двигался с жестокой, безупречной эффективностью, помогая ей одеться. Та же странная инопланетная одежда снова обтянула её кожу, затянутая его ловкими руками. Затем он вновь завернул её в меха — с неожиданной нежностью, будто облачал в броню что-то бесценное.

И затем она наблюдала.

Как он поднялся и активировал свою броню.

Даже повреждённая, она была завораживающим зрелищем.

Она вспыхнула по его телу кусками, тёмные пластины сдвигались и защёлкивались, обнимая его мощную фигуру. Он стоял перед ней, словно бог войны: смертельно опасный, собранный, прекрасный.

Чёрт.

Этот самец был воплощённым убийством.

И он решил направить всю эту поразительную инопланетную ярость только на неё.

Она покачала головой, дыхание перехватило. Он повернулся и снова поднял её на руки, и на этот раз она даже не подумала возражать.

Почему бы?

Её тело всё ещё мерцало остаточными послевзрывными толчками удовольствия, и внутри неё клубилось ленивое, тёплое, совершенно довольное ощущение. Несмотря на резкую смену темпа и тревожную жёсткость в его движениях, она чувствовала себя в безопасности.

Вот это и было проблемой.

Она чувствовала себя слишком в безопасности.

Она должна быть настороже, мыслить критически, оценивать риски, тревожиться о страшных вещах, над которыми у неё нет никакого контроля.

Но она не тревожилась.

Потому что рядом с этим самцом казалось, что ничто во вселенной не сможет до неё дотянуться.

Она пыталась напомнить себе, что он — не её спасение. Что страсть и удовольствие — не то же самое, что доверие.

Что он всё ещё мог причинить ей зло.

В конце концов… он владел ею.

Но — чёрт — ей приходилось признать… ей это нравилось. Нравилась вся эта чёртова изломанная фантазия.

Всё ещё была часть её, тоскующая по Земле: по людям, по привычному миру, по вещам.

По её прежнему «я».

Но теперь появилась другая частица — дикая, сырая, безымянная — о существовании которой она не знала. Та часть, что пряталась годами, пока она сглаживала себя в нечто практичное и удобное.

Кихин разбил её.

И теперь занял пустоту, которую она не замечала.

Они дошли до кабины. Экран ожил, заливая панели странным светом.

Она увидела корабль, снижающийся с небес: угловатый силуэт, весь в острых линиях и тяжёлой броне. Не гладкий, как корабль Кихина. Нет — этот был построен как крепость.

Она поняла сразу: они оставят его разбитый корабль.

А потом…

Она увидела это.

В снегу, подсвеченное кровавым розовым светом странного красного солнца.

— О боже… — выдохнула она.

Это была целая армия. Фигуры в серебристой броне, марширующие в чётком строю. Сто человек, как минимум.

— Охренеть… — прошептала она.

Кихин не дрогнул.

Он шагнул вперёд — тихо, уверенно — и вновь надел шлем. Чёрная лицевая пластина скрыла его странную, устрашающую красоту. Он сказал ей что-то на своём языке — слова незнакомые, мелодичные, но интонация была сталью.

Окончательной.

Затем он начал двигаться по комнате, собирая оружие со стен: пушки, клинки и другие вещи, названий которым она не знала — огромные инструменты войны, созданные для таких, как он.

И потом — неожиданно...

Он вернулся к ней.

Коснулся её лица перчаткой брони — осторожно, нежно, будто против воли. Шепнул что-то низкое, глубокое.

Она не понимала слов. Но понимала смысл.

Он защитит её.

Она кивнула, хотя горло сжалось так, что говорить было невозможно.

И она будет ждать.

Ждать, пока корабль спустится, чтобы увезти их с этой мёртвой планеты.

Куда?

Она не знала.

И ей было всё равно. Потому что теперь её прежний мир был разрушен. Потому что она сама была разрушена.