Покоренная Хвороком (ЛП)

Глава 20

Дверь закрылась с тихим шипением.

Она осталась внутри — одна, изолированная, принадлежащая ему.

Он — снаружи.

Поначалу он задержался лишь затем, чтобы прислушаться. Всего на миг.

И тогда он услышал.

Сначала — почти ничего. Лёгкий шорох ткани. Мягкие шаги босых ног по композитному полу. Один вдох… затем второй.

Но этот вдох сорвался.

За ним последовали странные, тихие звуки — прерывистые, ритмичные. Частое дыхание. Стоны.

Кихин застыл.

Его тело замерло так, как умеет замирать только воин хвороков: полностью, без остатка. Дыхание остановилось, чувства обострились до предела, каждый сигнал анализировался с холодной, боевой точностью.

Что она делает?

Сквозь запечатанную дверь прорвался тихий, надломленный всхлип. Затем — приглушённое всхлипывание. Потом снова стон… но уже не такой, как раньше.

Это не было похоже на удовольствие. Нет.

В этом звучало нечто иное. Более глубокое. Тяжёлое.

Боль.

Звук усилился — сырой, рваный, наполненный тем, что невозможно скрыть.

Потом ослаб.

Растворился.

И, наконец, исчез.

Кихин стоял неподвижно, пульс оставался ровным. Он пытался осмыслить бурю, только что разразившуюся по ту сторону стены.

Это была… печаль?

Вот так она звучит у людей?

Он никогда не слышал, чтобы кто-то скорбел подобным образом.

Даже на аукционных платформах, где продавали тела, ломали разумы и гасили жизни цифрами и ставками. Он видел крики. Видел ярость. Видел слёзы.

Но это…

Это отзывалось болью.

В этом было что-то резонирующее, цепляющее — то, чему он не мог дать названия.

Она не была в опасности. Он бы почувствовал это сразу. Она больше не боялась.

Она горевала.

Переживала. Перерабатывала.

И внезапно — почти нелепо — в нём возникло желание пойти к ней.

Открыть дверь. Войти внутрь. Положить руку ей на плечо. Заговорить тихо, даже понимая, что она не поймёт слов.

Утешить её.

Это слово застряло в груди, чужеродное, тяжёлое.

Ни одно существо прежде не вызывало в нём подобного импульса — ни соратник, ни союзник, ни любовник.

Никто.

И всё же…

Его ладонь почти коснулась панели.

Нет.

Он стиснул челюсть.

Так не должно быть.

Он — её хозяин, не утешение. Он не причинит ей вреда, но и мягкость не станет подменой порядка. Она должна понять: дисциплина и подчинение дают устойчивость. Безопасность.

Он не был жесток.

Но он был твёрд.

И всё же мысль вернулась вновь...

Пойди к ней.

Коснуться ее. Дать понять, что она не одна.

Кихин задержал взгляд на двери, застыв в этом мгновении.

И тут...

В шлеме резко прозвучал сигнал связи.

Приоритетный код.

Он моргнул, заставляя себя сосредоточиться.

По визору пробежал мигающий знак.

Кроллы.

Преследующие суда. Немедленно.

Он сделал один глубокий выдох через респиратор, очищая фильтры от едва уловимого, тёплого запаха её кожи.

Воздух снова стал холодным.

Стерильным.

Наполненным долгом.

Кихин развернулся.

И направился к рубке управления.