Погоня за судьбой. Часть III

Глава III. Песок

… Колёсный вездеход покачивался на рессорах, переваливаясь через очередной бархан Северного пустынного пояса Пироса. Сбоку, словно насмехаясь и паясничая, плясал, не отставая, песчаный вихрь. Рыжий джинн, закручиваясь в воронку раскалённый песок, дразнил изнывающий от зноя экипаж. Сидящий напротив меня Ричард Чеддер, стараясь перекричать дуэт рёва двигателя и свиста ветра, придвинулся и спросил ни с того ни с сего:

— Эй, Лиз! А ты знала, что председатель Конфедерации — ненастоящий?!

— Серьёзно? — Я приподняла очки, смахивая песок с ресниц. — А кто же тогда по всем каналам выступает? Актёр со стажем?

— Да нет же! Голограмма, мать её! — Ричи размахивал руками, словно пытался поймать невидимую муху. — Настоящего-то уже лет десять как в землю положили!

— А какая разница?! — крикнула я, облокотившись на борт кузова. — Решения всё равно принимаем не мы с тобой. А тем, кто принимает, на нас глубоко плевать… Зачем кому-то фальсифицировать председателя? Ради красивой картинки?!

— Неужели неясно? Нет там больше никакого правительства, только сплошной совет директоров! — Ричи сделал неопределённый жест, будто попытался обнять воздух. — А дурят нас ради порядка, чтобы народ не бузил лишний раз! Пока получается, но скоро всему этому придёт конец!

— С чего бы? — хмыкнула я, но тут же вспомнила слова Альберта. «Я собираюсь сделать то, что не удалось Каптейну — освободиться от Земли».

— Скоро какая-нибудь из планет хлопнет дверью и объявит: «А вашу куклу мы не признаём!» И всё, понеслась! Империя рухнет, как карточный домик.

В первый раз на Пиросе — а уже чует, к чему всё идёт, подумала я. Ну и славненько. Значит, мы в одной лодке.

— Нюх как у ищейки, — хмыкнула я. — Ты всего два дня здесь, а уже пронюхал, куда ветер дует, да?

— Вот! — Он оживился. — А ты меня ещё в конспирологии обвиняла!

— Я об этом и слова ни сказала. Просто… — я махнула рукой, глядя на пылающую пустыню. — Какая разница, кто дёргает за ниточки, если нас всех прокрутит через эту мясорубку?

— Разница в том, кому потом рога отшибать! — парировал он. — У любой мясорубки есть ручка и тот, кто её крутит!

— Знаешь, что? — бросила я, откинувшись на ящик с боеприпасами. — Хватит с меня политики. Здесь одни ломают чужие куличики, а другие делают вид, что так и должно быть…

А ведь когда-то мне доводилось слышать про фальшивого Председателя от дяди Вани, который с ностальгией вспоминал предвоенные времена. Тогда информацией по большей части владели лжецы и манипуляторы, но ложь ещё приходилось изобретать вручную. Враньё было кустарным, почти ремесленным, его транслировали карманные «лидеры мнений», но тогда редкие голоса правдоискателей всё ещё доносились над стройным гулом тех, кто транслировал чужие интересы.

С развитием технологий всё усложнилось. Сначала это были невинные шалости — дипфейки с поющими котиками, песни в исполнении мировых звёзд, которые не были ими спеты, а потом кто-то догадался, что поддельное заявление политика обрушит биржу быстрее настоящего. И понеслось. В сеть хлынули потоки заявлений, которые никто не делал, откровений и признаний, которые никто не совершал, доказательств и свидетельств несуществующих преступлений. Любой человек, оставивший свой след в сети, рисковал стать жертвой мошенников.

Мир, и без того хрупкий, захлебнулся. Одно утреннее фейковое заявление — и к вечеру экономика целого государства могла погрузиться в хаос. Банкротились целые корпорации, валюты летели в тартарары, а на окраинах вспыхивали самые настоящие войны, развязанные призраками в сети.

Противоядие, конечно, нашлось, и нейросети-детективы принялись вычислять нейросети-фальшивомонетчиков. Началась великая война алгоритмов, бесконечная, изматывающая дуэль без победителей. Правда и ложь смешались в один густой, удушливый туман, в котором можно было сойти с ума, пытаясь докопаться до сути.

— Знаешь, Ричи, — обратилась я к собеседнику. — Я бы на твоём месте вообще забыла о политике. Самые умные давно уже держатся подальше от сети. И, поверь, сетевое отшельничество идёт им на пользу.

Ричард хмыкнул, отвернулся и принялся разглядывать пылающую пустыню за бортом.

«Эра информационных фейков», — мелькнуло у меня в голове. Так это называлось. Она неожиданно вернула к жизни давно забытые ритуалы. Деловые переговоры «с глазу на глаз», которые были давным давно позабыты на фоне регулярных вирусных эпидемий, стали единственным способом заключить сделку, в которой можно быть уверенным. Рукопожатие снова стало дороже электронной подписи. Чартерные рейсы взлетели в цене, а частные перевозчики не успевали подсчитывать барыши, таская чиновников и топ-менеджеров на личные встречи через пол-Сектора…

Я старалась вылезать в сеть только по делу. Единственное, чему ещё можно было с натяжкой верить — так это география. Карты, маршруты, координаты… Сухие цифры и схемы. Всё остальное было тем самым вонючим комком из рекламы, пропаганды и бреда, который когда-то гордо именовался «Интернет». Даже исторические справки приходилось фильтровать через сито скепсиса и перекрёстных проверок — и то, без каких-то гарантий.

Как однажды, пару веков назад, сказал Джон Нейсбитт — мы тонем в информации и задыхаемся от нехватки знаний. В конечном итоге мы просто захлебнулись…

Двигатель взревел, машина подпрыгнула на насыпи и грузно ухнула на песок, а нас подкинуло в воздух. Чуть не вывалившись за борт, я стукнула кулаком по крыше кабины и прокричала:

— Полегче там, Софи! Не дрова везёшь!

Мы втроём — я, Оливер Уэст и болтун Ричард — сидели в открытом кузове, словно на раскалённой сковороде, возле обтянутых крепёжными тросами газовых баллонов, ящиков с оружием и тюков со снаряжением, а к самому горизонту тянулась оранжевая пустыня — слепящая и безжалостная. В стороне и чуть сзади мелькал в пылевом облаке второй вездеход, замыкающий пару. В его корму крепко вцепился прямоугольный бронированный прицеп на трёх парах таких же, как и у машины, двухметровых колёс. Обратным рейсом в прицепе планировалось увезти всё, что нам удастся собрать, будь то документы, научные образцы, объекты испытаний или даже ценные заложники.

Третий крытый вездеход с десятком вооружённых наёмников на борту отстал на пару километров и мчал за нами во весь опор, поднимая пыльные столбы где-то позади. Белое небо, палящая оранжевая тарелка Мю Льва, клонившаяся к горизонту, и злобный горячий ветер, бросавший в лицо горсти песка — эта троица была нашими постоянными спутниками последние двое суток, пока мы неслись на юг, в сторону лавовых полей Пироса…

На юге, прямо перед нами нависала стена бурого хаоса. Грозовой фронт пожирал небо, а ветер предвестником бури уже свистел в щелях кузова. Я включила коммуникатор:

— Софи, сколько до точки?

— Километров четыреста, не меньше. — Звонкий голос Софи Толедо, пилота головного вездехода, звучал отчётливо и бодро, словно она везла туристов на курорт. — Это впереди, о чём я подумала?

— Прямо по курсу песчаная буря, и объехать её уже не получится, фронт широкий. Вокруг совсем пусто, мы тут словно мишени не полигоне.

— Неужто ты расстроилась, что нет придорожного мотеля с бассейном и спа? — В голосе Софи звучала привычная насмешка.

— Мне хватит мягкого кресла. От твоего вождения я уже весь зад себе отбила, — заметила я.

— Хочешь, высажу? Пройдёшься пешком.

Я пропустила колкость мимо ушей.

— Давай-ка лучше тормознём где-нибудь между барханов и бросим якорь. Эмиль, вы на связи?! Делаем остановку, подтягивайтесь!

Командир наёмников Эмиль Дюпре из второго вездехода подал голос:

— Слышим отчётливо… Крис, давай параллельно Софи, и поближе… Ребята, готовьте пока крепежи…

Здоровяк Эмиль был любителем комфорта и простора, поэтому, оставив своих бойцов в третьей машине, он предпочёл ехать вдвоём с Крисом, вальяжно развалившись на обоих пассажирских сиденьях.

Внезапно вездеход рванул в сторону, я ударилась плечом о борт, песок полетел в лицо.

— Софи, тебе кто вообще права выдавал?! — возмутилась я, отплёвываясь.

— Расслабься, я же профессионал, — раздался её весёлый возглас, пока машина, подпрыгивая, неслась в низину между высокими барханами.

— Работница парка аттракционов, — проворчала я, вцепляясь в поручень. — Рич, готовь трос, да смотри, не вывались за борт!

Вездеход остановился, мы с Ричардом вытянули из ящика пару мотков толстых канатов с металлическими крюками и принялись развязывать крепёжные узлы. Машина ещё раз дёрнулась и заглохла. Транспортёр Криса замедлился, аккуратно подкатил почти вплотную к нашему и, поравнявшись колёсами, скрипнул тормозами.

Скинув вниз моток толстого троса, я спрыгнула в раскалённый песок, и он тут же набился за голенища. Десятком быстрых шагов, продираясь сквозь шквальный ветер, я оказалась на гребне бархана. Полоса непогоды быстро приближалась, доедая остатки синеющего к вечеру небо, а Мю Льва уже скрылась в пыльном мареве. Тут и там в клубящейся грязно-серой пелене сверкали молнии, вызывая безотчётный страх.

Древние люди, наверное, так же сжимались от страха перед лицом стихии, видя в ней гнев богов. Мы же, покорители звёзд, с нашими технологиями и имплантами, где-то в глубине остались теми же первобытными существами — просто сменили дубины на бластеры. Впрочем, возможно, именно древние инстинкты до сих пор позволяли нам, как виду, выживать из века в век…

По пустыне бродили сильные ветра, рождая лютые бури. Шанс того, что шквальным ветром огромный вездеход опрокинет набок, был невелик, но он был, поэтому не стоило недооценивать опасность и пренебрегать возможностью придать прочность конструкции с помощью тросов. Но кто окажется быстрее на этот раз — мы или буря?..

Я скатилась с бархана вниз, обежала вездеход и очутилась позади гигантских колёс параллельно стоящих машин. Нырнув под днище одной из них, прицепила крюк к рычагу подвески, провела канат под вторым вездеходом и, как следует натянув его, замкнула петлю. Проделав то же самое со второй парой колёс, я нос к носу столкнулась с Ричи, который закончил с двумя передними парами.

— Хватит копаться! — крикнул откуда-то сверху Оливер. — Давайте уже внутрь, гроза совсем рядом!

— Это не гроза, а пыльная буря, — хмыкнул Ричард. — А про грозы я знаю всё. Там, где я родился и вырос, грозы были о-го-го, и пропавшее на несколько суток электричество было меньшей из неприятностей.

— Здесь мы и сами можем запросто пропасть. — Я стукнула его кулаком в плечо. — Заканчивай трепаться, пошли!

Подгоняемые шквальными ударами ветра, мы вернулись к кабине. Ричи пропустил меня вперёд, я взобралась по ребристым шинам, цепляясь за мощный протектор, вскарабкалась по лесенке и оказалась внутри. Тут же в салон брызнул песок, колко стеганув по лицу.

— Давай, Рич! — Я протянула руку и помогла ему взобраться.

Оказался в кабине, Чеддер хлопнул дверью. Тут же из-за бархана вырвалась плотная серая стена и захлестнула покачнувшийся вездеход валом пыли и песка. Сразу же стало темно, по металлу мелко застучала кварцевая пыль, а я стянула с головы защитные очки, бросила их на приборную панель и шумно выдохнула. Смуглая Софи Толедо изящным движением распустила каштановые волосы с разноцветной прядью, расстегнула разгрузочный жилет и закинула ноги в армейских ботинках на торпеду. Ловко коснулась сенсора на панели.

Из колонок зарокотал гром, и под аккомпанемент шума дождя заиграла старинная рок-музыка. После адской жары шелест воды в динамиках нёс облегчение — нужно было лишь закрыть глаза и дать волю воображению. Мужской голос под ненавязчивый ритм отрешённо запел:

… Оседлавшие шторм…

Мы в этом доме рождены,

Мы в этот мир водворены,

Как дворняга, у которой отобрали кость,

Словно лицедей, живущий взаймы;

Оседлавшие шторм…

Душегуб голосует на обочине,

Его разум извивается, точно змея;

Позволь себе отдохнуть в пути подольше,

Пусть твои дети играют.

Если ты остановишься и подвезёшь его,

Родные люди погибнут.

Убийца голосует на обочине…

Нейропереводчик превращал иностранный напев в русскую речь, выделял едва заметный тихий шёпот самого музыканта поверх мелодии, и от этого голоса по коже бежали мурашки. Это было странное ощущение — когда автоматический перевод причудливо открывал человеку, которому чужд язык оригинала, смысл, более не таившийся за мелодией. А снаружи, в противоположность спокойной музыке, в наш маленький островок спокойствия рвалась настоящая буря.

— А ведь Riders on the Storm — это последняя песня Моррисона. — Софи закинула ноги на торпеду. — Через несколько недель он свалил во Францию и там накрылся медным тазом. «Клуб двадцати семи», будь он неладен… А ведь сколько ещё он мог написать…

— Раз уж выдалась свободная минутка, никто не хочет ячменного? — Ричи заёрзал на месте, и в его руке появилась невесть откуда взявшаяся жестяная банка.

— Ого, наш собственный бармен, — иронично заметила Софи. — И сколько у тебя этого сокровища?

— Хватит, чтобы пересидеть бурю, — самодовольно ухмыльнулся тот, достал из-под сиденья вторую и протянул её Софи.

Девушка взяла банку, взвесила в руке. Запотевшая, только из холодильника, она поблёскивала в полутьме.

— Будешь, командир? — обратился ко мне Ричард.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет уж, меня и так растрясло, полдня теперь буду внутренности по местам раскладывать… Софи, ты лучше включи ультразвук, а то мало ли что.

— Точно. Всё время забываю об этих штуках. — Она щёлкнула переключателем, и я почувствовала неслышное давление на барабанные перепонки. — Но я тебя уверяю — в этой машине нам сам дьявол не страшен.

Цыкнув открытыми банками, Ричард с Софи чокнулись. Чеддер отхлебнул и повернулся ко мне:

— Лиз, а долго нам здесь сидеть?

— Мне почём знать? Когда закончится шторм, поедем дальше.

— Ну, ты же вроде как жила тут раньше. Наверное, знаешь всё об этих местах? Сколько длятся такие бури, и всё такое…

Я глядела вперёд, где за казавшимся теперь таким тонким и хрупким лобовым стеклом бешено крутилась серо-коричневая завеса.

— Я никогда тут не бывала, а на севере, где я жила, всё совсем по-другому, — сказала я. — Ты же сам три дня назад всё видел. Или ваша с Софи любознательность распространяется только на кабаки Ла Кахеты? Никто в здравом уме и по собственной воле не сунется за сороковую параллель.

— Ну, может быть, кочевники какие.

— Я что, похожа на кочевника? — фыркнула я.

— Ну хорошо, тогда любители сафари на пустынных клопов…

— Вот только не надо сейчас об этом, — подал голос доселе молчавший Оливер, поёжился и судорожно сглотнул. — У меня от одних разговоров о них спина холодеет.

— Тоже мне, храбрец, — усмехнулась Софи. — Небось, дома от тараканов в шкаф прячешься?

— Пока ты валялась в номере на кушетке, острячка, я провёл эти два дня с пользой и побывал в зоомузее, — раздражённо парировал Оливер. — Посмотрел, что это такое. Два метра в длину, два в ширину. Челюсти — во! Он тебя перекусит пополам и даже не заметит.

— Сходил в музей и заработал себе фобию, — покивала головой Толедо. — Так держать.

— Оливер, ты точно не спутал его с каким-нибудь джангалийским мегаящером? — скептически спросила я. — И детёныш, и взрослая особь мирметеры намного меньше. К тому же, они избегают людей. Иначе как объяснить то, что за пределами пустыни их никто никогда не видел?

— Может быть, я немного преувеличил, но суть от этого не меняется, — упрямился Оливер, выглядывая сквозь стекло в бушующую хмарь. — Почему их нет на севере? Может, им не подходит грунт, и они любят песок. Но я уверен — если они достаточно проголодаются, то пойдут на север, и уж там они себе точно найдут пропитание. Что они здесь жрут? Я уже целые сутки никакой живности не видел.

— Клопы едят молохов, ящериц, пустынных крокодилов — в основном, — заметила я. — Если повезёт, могут и кочевого аддакса поймать. А на десерт они предпочитают слегка забродившую человечину, — ткнула я пальцем в Софию Толедо.

— У меня на случай встречи есть железный аргумент. — Из-за сиденья девушка вытянула за ремень автоматический карабин и со стуком положила на широкую приборную панель. — Пускай приходят, а потом посмотрим, кто кого съест на десерт…

Уже порядком поднабравшись в духоте и развалившись на втором ряду сидений, Ричард допивал третью банку и заплетающимся языком бормотал:

… — Да-да, я знаю. Первое правило космонавта — никому не болтать, что Земля плоская и не вертится. Но вы представляете, что начнётся, когда все узнают правду?

Из коммуникатора сквозь помехи раздался голос Криса из второго вездехода:

— У тебя одни теории заговора на уме, Рич. Эта байка про голограмму ходит по сети годами. А я тебе скажу, что будет, когда все «узнают правду» — ровным счётом ничего. Всем плевать, кто у руля Конфедерации. Корабли летают, заводы работают, люди живут своей жизнью — и всё это вертится само собой. Живём как жили. Это и называется цивилизацией.

— Ты знаешь, что такое безвластие? — наклоняясь поближе к микрофону, нарочито зловеще произнёс Ричард. — Когда центральной власти нет, все начинают тянуть одеяло на себя. Сперва Конфедерация расколется на отдельные планеты, и ты будешь оформлять визу, чтобы пройти через Врата. Потом государства начнут возводить границы, у кого-то обязательно возникнут претензии на территорию или активов. А там и до войны — рукой подать. Ты сам подумай — зачем нас отправили в эту задницу мира именно сейчас? Они там чувствуют, что центральная власть слаба как никогда, поэтому хотят забрать всё, до чего дотянутся. Конфедерация трещит по швам, а тут ещё эта огромная хреновина уничтожила очередную планету! Тут не захочешь — а задёргаешься, как уж на сковороде…

— В такое время загонять Конфедерацию в угол — ошибка, — вступил в разговор Герберт. — Лиза, скажи нам правду, мы тут политику делаем?

— Не могу, Герберт. — Я развела руками. — Конфиденциально.

— И так всю дорогу, — раздосадованно протянул Рич. — Тут тайна, здесь секрет. А я, между прочим, мастер по хранению секретов. Правда!

— Оно и видно, — прошелестел из динамика Крис. — Ты как громкоговоритель на площади. Кто хочет запустить слух — шепните Ричарду, надёжный вариант… Лиза, не говори ему ничего. Лучше мне на ушко.

— Вот вам неймётся, — устало вздохнула Софи. — Отстаньте от человека. У нас есть задача — её мы и выполняем. Добраться, разведать, доложить. Мы работаем на своём участке, а те, кому положено всё знать — на своём… И вообще, нам сейчас нужно думать о том, как сэкономить воды. После вчерашнего оазиса её, похоже, больше не предвидится…

Рок, игравший фоном, неожиданно оборвался, оставляя нас наедине с шелестом песка по металлическому корпусу машины. Потухла тусклая лампочка освещения салона, и прямо над самой крышей грянул гром. От неожиданности я подпрыгнула на сиденье, а раскат, с треском отдаляясь, покатился прочь, затихая вдали.

— Ну прекрасно, этого ещё не хватало! — Софи ткнула пальцем в погасший сенсор, понажимала кнопки на приборной панели и гневно выдохнула: — Hijo de mil putas! Предохранители пожгло, нужно лезть под капот…

— Что, прямо сейчас? — спросила я, с опаской взглянув сквозь стекло на бушующую стихию.

— Нет, конечно! — отмахнулась Софи. — Сейчас я туда ни за какие деньги не полезу. Если тяжёлая машина так шатается, что со мной будет?!

— Мы тебя к тросу пристегнём, далеко не улетишь, — сострил Ричард. — А заодно посмотришь с высоты на окрестности, да и расскажешь нам, когда там погодка наладится.

— Поговори мне ещё. — Изящный загорелый палец Софи оказался в сантиметре от его носа. — Сейчас ты у меня пойдёшь кормить пустынных клопов…

Мы просидели так ещё около получаса, вслушиваясь в постепенно ослабевающий вой ветра. Когда за лобовым стеклом уже можно было различить ложбину между барханами, Рич заёрзал на сиденье.

— Я пойду отолью, — пробормотал он, — а то совсем невмоготу…

— Идея так себе, — заметила Софи.

— Ты права, Софи. Тогда сделаю свои дела прямо здесь, на пол. Подержи-ка моё пиво…

— Вали уже, — вздохнула она, протягивая ему карабин. — И это с собой возьми.

— Зачем он мне? — отмахнулся тот. — Я на минутку. Сейчас вернусь…

Скрипнула, открываясь, дверь. Внутрь ворвался ветер, хлестнув по салону пригоршней песка. Я прикрыла рукой глаза, Рич спрыгнул с двухметровой высоты и исчез из поля зрения. Интересно, каково это — мочиться на таком ветру? Софи, очевидно, подумала о том же самом:

— Спорим на ящик пурпурного офирского, что он вернётся, облепленный мокрым песком с ног до головы?

— Если его самого там не сдует… Что с предохранителями, Софи? Посмотришь?

— Да, надо бы. Где тут моя броня…

Софи перелезла назад, сняла с крючка куртку и принялась натягивать её на себя. Защитные очки, рукавицы… Застегнувшись на все застёжки, она заметила:

— Ричи, кажется, по-большому решил сходить. Пошла. Лиз, подстрахуешь? А то унесёт к чёртовой матери…

Наскоро натянув очки и прихватив автомат, я вылезла наружу вслед за Софи. Та уже ловко перебралась по колесу на передний бампер и открывала капот, а я, цепляясь за пологий бок машины, взобралась на крышу кабины. Все закреплённые в кузове ящики были на месте, а под ботинками похрустывал песок. Ветер потихоньку стихал, а в прорехах облаков уже угадывалось вечернее небо.

Второй вездеход с массивным прицепом стоял вплотную, прижавшись боком к своему собрату. На крыше нашей машины вспыхнули габаритные огни — Софи заменила предохранители и восстановила питание.

Я медленно обвела взглядом стоянку в поисках Ричарда, но его не было видно. Спрыгнула в кузов, пробралась между ящиками и подошла к самому краю. Взглянула вниз и замерла. Под кормой, за валиком с лебёдкой песок сползал в ровную пологую воронку метрового диаметра, будто в гигантские песочные часы. Идеально круглую воронку. Слишком круглую…

— Софи, Оливер, ребята! — крикнула я. — Хватайте стволы и давайте сюда! Кажется, Ричарда утянул в песок один из гадов!

— Откуда им взяться? — отозвалась Софи. — Я же включала ультразвук!

— Сдох твой ультразвук вместе с предохранителями!

Впопыхах я схватила лопату и скатилась по колесу в песок. Вокруг было тихо — лишь отставшие порывы ветра бежали вдогонку уходящей буре. На песке возле присыпанных позёмкой колёс вроде ничего подозрительного…

Приблизившись к воронке, я замерла с пальцем на спусковом крючке карабина. Рядом уже стояли Софи и Оливер. Швырнув оружие за спину, я вонзила лопату в песок. Мы принялась копать, а через пару минут подоспел отряд Эмиля на третьем вездеходе. Вместе мы перерыли центнеры песка, превратив стоянку в лунный пейзаж, но нашли только единственный ботинок.

Ричарда исчез, растворился без следа, будто его никогда и не было…

Изрядно набрав песка в обувь и под одежду, я сидела в остывающем после дневного зноя салоне и компрессором продувала мехапротезы — в особенности сгибы и сочленения. Последнее, что мне было нужно — это поломать механику в богом забытой дыре…

Эти твари — личинки мирметеры, полуметровые клопы с жвалами, способными перекусить сталь, — были почти идеальными охотниками. Хитрые и коварные, они расставляли песчаные ловушки, неделями поджидая жертву. У них была лишь одна слабость — с их чутким, словно у собак, слухом они избегали ультразвук. А потому я предложила заранее оснастить наши вездеходы мощными эмиттерами. Нас было пятнадцать… Теперь уже — четырнадцать. Ричард, самый молодой и болтливый, исчез первым и, возможно, не последним.

Эмиль Дюпре с его восемью наёмниками из частной военной компании, с которой у Альберта были давние отношения, вели себя как на пикнике. Я же, будучи координатором этой поездки, чувствовала свою вину. Хоть как-то позаботившись о технической части, я не смогла уследить за людьми. И в который раз проклинала алкоголь, ставший для Ричарда роковым…

Зябкая пустынная ночь сменилась утром, и Мю Льва неуклюже выползла из-за горизонта, обдав караван вездеходов волной тепла. Эмиль Дюпре, заложив руки за спину, мерял шагами пространство перед шеренгой личного состава. Его голос, зычный и резкий, рубил пульсирующую завесу ультразвука, ставшую уже привычным фоном. Все три эмиттера на вездеходах теперь работали безостановочно, сливаясь в сплошной, едва различимый свист…

— С этого момента передвигаемся только парами! — муштровал бойцов их командир. — От напарника дальше вытянутой руки не отходить! В душ, в туалет, по-маленькому, по-большому — без разницы. Двадцать четыре часа в сутки смотрите в затылок своему товарищу. Кто нарушит приказ… Кого затянет в песок — я самолично вытащу и отправлю на Энцелад, на метановые гейзеры! Вопросы есть?

— Никак нет! — рявкнул стройный хор.

— Тогда разбиться на пары, и по машинам! Остался короткий марш-бросок, к полудню будем на месте!..

Ландшафт за стеклом сменился — теперь наша колонна после короткой дозаправки двигалась по каменистой равнине, плоской, как столешница. Впереди, очень далеко, на самом горизонте сквозь мутную дымку проступали зубцы далёких величественных гор, медленно, но верно выраставшие по мере нашего движения.

В салоне стояла адская жара, которую не брал даже кондиционер. Стирая пот со лба, я сверилась с планшетом, и повернулась к Софи:

— Одиннадцать километров до полей. Потом ещё семь — до междугорья, откуда пришёл сигнал. Уже почти на месте.

— Это я виновата в смерти Ричарда. — Хмурая Софи напряжённо вглядывалась в исчезающую под колёсами кварцевую равнину. — Не забрала у него ту чёртову банку.

— Не неси ерунды, — отрезала я. — Всё было бы иначе, послушайся он тебя и возьми оружие.

— Он был пьян из-за меня. Это проклятое пиво… Как я могла не уследить и позволить ему протащить его в машину?! — Она с силой хлопнула ладонью по рулю. — Я знала его месяцы! Знала, что он безалаберный шут! И не настояла, да ещё и напоила… Я сказала, что он пойдёт кормить клопов.

— Каждый сам отвечает за свои поступки. Он…

— Я сказала, что он пойдёт кормить клопов, — упрямо повторила она, голос её сорвался. — Это была просто шутка. Дурацкая шутка… А теперь она стала проклятием… А он… Я была за него в ответе.

— Мы на рискованном задании. — Я попыталась коснуться её запястья, но она дёрнула руку, как от ожога. — Никто не обещал курорт, и каждый из нас знал об опасностях этих мест. Винить себя — бессмысленно!

— Он был мальчишкой, — прошептала она. — А я… я накаркала. Я не хочу так закончить. Не хочу, чтобы песок стал моей могилой.

— Тогда сделай всё, чтобы этого не случилось. Не выключай больше этот долбанный излучатель. Ни на секунду.

Лавовые поля начались внезапно — словно обрыв на краю света. Чёрные, шагреневые наслоения застывшей магмы, которая периодически вырывалась из высоченных активных вулканов, образующих собой редкую разрозненную цепь. Стекая по склонам огненных гор, магма заполняла собой углубления и постоянно меняла ландшафт, застывая в котловинах и в оврагах, образуя холмы и перекаты. Нередко под твёрдой коркой скрывались клокочущие озёра жидкой лавы, вспучиваясь пузырями и вырываясь на поверхность гейзерами горячего воздуха. Мир плыл в мареве зноя. Воздух дрожал, как над раскалённой плитой, под ногами трескалась чёрная кожа планеты, а сквозь разломы проглядывало адово сияние: красновато-оранжевые лужи и озерца кипящей магмы.

Временный лагерь, согласно карте, располагался у подножия холма — через несколько километров раскалённого ада. Хорошая новость заключалась в том, что пустыня осталась позади, и в этих местах, насколько мне было известно, пустынные клопы уже не водились. Насколько было известно…

Колонна машин медленно подползла к закостеневшему наслоению вулканических отложений. Дальнейший путь лежал через лавовые поля.

Швырнув в рот пару таблеток влагоконцентрата, я открыла дверь и спрыгнула на камень. Рядом, изнывая от жары, возник Оливер. Бойцы Эмиля, рассевшись на крышах вездеходов, пытались поймать хоть дуновение в безветренной духоте.

Ко мне подошёл сам Эмиль, уперев руки в бока.

— Каков план, госпожа консультант? — Его взгляд был устремлён вдаль, на полосу раскалённого марева.

— Нужно спешиться, в машинах останутся только водители. Вперёд пустим дозор, а остальные отправятся следом, когда дозорные дадут добро. Пойдём колонной. Неспеша, но без лишних остановок.

Поднявшись на базальтовый выступ, я с досадой хлопнула себя по лбу.

— Вот же растяпа! Надо было захватить с собой акустический толщиномер.

— Несомненно, — с лёгкой усмешкой протянул Эмиль. — Но, раз уж его нет, будем держать ушки на макушке и сторониться открытой лавы… Дженкинс, Иванов! — Он повернулся к паре бойцов. — Видите вон ту сопку?

— Так точно! — Те, щурясь, подошли ближе.

— Наша цель — там. Вы пойдёте авангардом, мы — за вами на дистанции полкилометра. При малейшем подозрении на угрозу — звоните во все колокола.

Наёмники взобрались на чёрный неровный монолит и, громко стуча по нему армейскими ботинками, зашагали прочь. Я постояла, наблюдая, как их отдаляющиеся силуэты пляшут в мареве, включила коммуникатор и скомандовала водителям:

— Ребята, приспускайте колёса. Софи, твой вездеход — сразу за нами, потом двое пеших, потом Крис, ещё двое и Герберт. Остальные — замыкают.

Вскоре, дождавшись сигнала от разведчиков, мы с Эмилем тронулись в путь. С шипением из шин стал выходить воздух, машины начали оседать. Первый вездеход неспешно пополз за нами. На уши привычно давил ультразвуковой шум эмиттеров. Очертания идущих впереди бойцов извивались в перегретом воздухе, а жар от поверхности пробивался прямо сквозь подошвы. Казалось, ещё немного — и ботинки начнут плавиться прямо на ногах.