Погоня за судьбой. Часть III

Глава XIII. Милосердие

— Волкова, просыпайся, нам пора! — Кто-то настойчиво тряс меня за плечи. — Слышишь меня? Вставай!

Глубокий женский голос вытягивал меня из забытья, словно чья-то рука тащила назад в мир душу, рвущуюся на тот свет. Сколько прошло времени? В залитой багрянцем комнате мелко помаргивало аварийное освещение. Было тихо, за стеной больше никто не орал. Рамона рядом тоже не было. Надо мной расплылось мутное пятно, которое всё повторяло:

— Лиза, подъём! Вставай, нужно уходить прямо сейчас!

Пятно постепенно приобретало очертания напряжённого лица Дианы Юмашевой, одетой в чёрно-синий капитанский китель.

— Всё конечно, — обессиленно выдавила я из себя. — Уже слишком поздно…

— Если мы не поторопимся, точно станет слишком поздно — и уже довольно скоро. — Она поднялась и сделала несколько беспокойных шагов по крошечному помещению. — Лиза, я понимаю твоё состояние — ты потеряла товарища, но нам нужно покинуть это место. И чем скорее, тем лучше.

Кое-как при помощи Юмашевой обретя вертикальное положение, я пошатнулась и опёрлась на стену. Ноги были ватными, но боли не было. В пустой голове, словно в медном колоколе, отдавался каждый удар сердца.

— Тебя может немного штормить, — сказала Диана. — Анализ крови чистый, но на всякий случай они дали тебе коктейль из антиприонов.

— Где Рамон? — Я потерянно озиралась в поисках наставника. — Что с ним?

— Его больше нет. Тело уже грузят вместе с остальными… Да пойдём же, не стой как столб!

Его больше нет… Я вспомнила — это ведь я убила его, чтобы не погибнуть от его рук.

Перешагнув через порог помещения, я узрела настежь распахнутую дверь в камеру Джона. Посреди коридора на полу чернело кровавое пятно, воздух был наполнен смрадом канализации пополам с железом. Похоже, они всё-таки решили проявить милосердие и прикончили беднягу. Очередное запоздалое решение…

В холле с оружием наизготовку стояли пара неизвестных мне людей в боевой экипировке, а в щель под двустворчатой дверью в лабораторию со свистом колотился ветер, забрасывая в предбанник горсти пыли. Раздавались далёкие отрывистые крики. Я собралась было войти внутрь, но Диана ухватила меня за локоть и увлекла к рифлёной площадке лифта.

— Нет, мы идём наверх.

— Что там происходит? — кивнула я на двойные двери.

— Ничего особенного — просто открыта раздвижная крыша лаборатории. Сейчас матку грузят на корабль, так что в зал лучше не ходить. Там аэродинамическая труба — пыль столбом.

Диана сунула мне в руки защитные очки. Лифт медленно полз наверх, а я постепенно приходила в себя.

— Вы собираетесь увезти отсюда матку?

— Да, такова договорённость с твоим другом, Альбертом. У вас не получилось — теперь попробуем мы.

— Этого нельзя делать! — воскликнула я. — Прошлый корабль погиб именно так — пытаясь забрать первую матку…

— «Фидес» выдержит, можешь не сомневаться, — уверенно отчеканила Юмашева. — Если уж мы через пылевой шторм прошли, то нападение животных ему точно не помеха…

Платформа лязгнула и замерла, массивные двери лениво потащились в стороны, и тут же в лицо ударил яростный ветер с песком. Зажмурившись, я натянула очки, вышла наружу и увидела впереди огромную машину — четвероногий робот-погрузчик крепко стоял на мощных лапах посреди двора. Лучи полудюжины ярких фонарей на его боках и манипуляторах разрезали чёрную неистовствующую ночь. Перед стальным чудищем зияла прямоугольная яма, из которой на тросах медленно поднимался окаймлённый синеватым светом аквариум с существом внутри. Заметно оживившись, оно билось, извивалось в жидкости и сверкало во все стороны фасеточными глазами.

Территорию двора озаряли прожекторы — база светилась, словно новогодняя ёлка, прожигая остатки энергии аккумуляторов, а в сотне метров от нас на посадочной площадке возвышался «Фидес», окутанный бушующей мглой. Здесь, внутри двора порывы ветра были не столь яростными, как посреди голой пустыни, но резкие ураганные толчки так и норовили сбить с ног. Свет прожекторов выхватывал из пыльных завихрений группу людей в полном боевом облачении — они подбирали и переносили в распахнутый грузовой отсек «Фидеса» продолговатые металлические ящики. Один из бойцов подскочил к нам и, стараясь заглушить шум ветра, прокричал:

— У нас где-то минут пятнадцать! Буря сходит на нет, и скоро мы будем как на ладони!

— Поддайте мощности на генератор маскировочного поля! — скомандовала капитан Юмашева. — И ускоряйтесь, нам нужно успеть с погрузкой!

— Есть! — Боец отсалютовал, развернулся и трусцой побежал в сторону корабля.

Сбоку появился Василий в полной экипировке офицера Конфедерации — чёрный подпоясанный мундир, шлем с поднятым забралом, автомат на плече.

— Ты же понимаешь, что я по твоей милости теперь безработный?! — прокричал он сквозь свист ветра. — Я отвечал за безопасность и потерпел полное фиаско!

— Прости, но у меня не было выбора! Я не могла не попытаться позвать на помощь!

— Знаю! — Он ободряюще хлопнул меня по плечу. — Может, это и к лучшему! Я давно хотел бросить эту скотскую работу! А вот Катрин себе все волосы повыдёргивает теперь! Кстати… Вот и она!

Обернувшись, я увидела заведующую лабораторией. Она стояла позади нас, в глубине лифтовой, сцепив перед собой руки, подол её халата подбрасывали порывы ветра. Мне вдруг захотелось сказать ей что-нибудь важное на прощание. Что-то, что могло бы извинить меня в её глазах — за вторжение без спроса, за то, что я влезла в компьютер с журналами, за то, что её «предмет исследований» убили и теперь грузили на корабль в цинковом ящике… Наконец, за Мелинду…

— Простите за то, что считала вас чудовищами… Вас с Мелиндой, — сказала я, приблизившись. — Мне жаль, что с ней всё так вышло…

— А мне нет, — улыбнулась доктор Адлер одними губами. — Она любила свою работу всей душой, и сейчас, даже после смерти, сможет продолжить дело — пусть и в ином качестве. Вместе с вашим Оливером… Кстати, Джона выпустила не она, но теперь это уже, пожалуй, неважно…

Дар речи покинул меня. Развернувшись на каблуках, Адлер удалялась в озарённую багрянцем полутьму коридора, и через несколько секунд её белый халат скрылся за поворотом. На плечо мне легла тяжёлая рука Василия.

— Ты знаешь, как тебе повезло?! — крикнул он сквозь шум ветра. — Такая невероятная полоса везения бывает только раз в жизни! Пойдём отсюда, тебе нельзя упускать свой шанс вернуться домой!

Робкий порыв последовать в лабораторию за доктором Катрин Адлер и свернуть ей шею был подавлен нестерпимым желанием поскорее убраться из этого комплекса…

Пробираясь вдоль стены в сторону корабля, я смотрела, как погрузчик, наматывая на барабаны широченных ухватов стальной трос, всё выше и выше поднимал подвесной груз. Наконец, он замер на мгновение и тяжело зашагал к опущенной рампе «Фидеса», по которой мы уже поднялись в относительное спокойствие грузового отсека. Здесь не так сильно дуло, и можно было свободно дышать прохладным наэлектризованным воздухом.

В глубине ангара, возле открытого трапециевидного контейнера, в который двое бойцов укладывали последний цинковый гроб, пультом управления погрузчиком сосредоточенно орудовала Софи Толедо. Автобот невозмутимо прошагал под дюзы корабля, с механическим гулом развернул верхнюю секцию и принялся пятиться вверх по рампе, крепко сжимая аквариум с вяло колотящимся в стекло существом.

Стоя возле стены на рампе, сквозь вой ветра я услышала отчаянный крик — справа, из-за высокой ограды по периметру двора на бойцов посыпались чёрные силуэты. Застрекотали автоматы, стрелки͐ разбегались в поисках укрытий. Василий скинул с плеча карабин и с колена принялся полосовать пространство короткими очередями, а стоявший рядом командир отряда прокричал в коммуникатор:

— Мы закончили! Всем — быстро в корабль! Шевелите ногами, мы прикроем!

Пригибаясь, бойцы бежали к «Фидесу» сквозь бурю и хаос. Грохот выстрелов сливался с какофонией урагана, швырявшего под ноги песок и мелкие камешки. В отдалении в пыли навзничь лежали двое бойцов; одного из них оседлала гигантская мирметера, вгрызаясь в бездыханное тело. Ещё один из бежавших упал, сбитый с ног стремительной чёрной тенью.

От грохота выстрелов, отражённого металлом грузового шлюза, закладывало уши — бойцы, прикрывая тех, кто подскочил к телам и теперь тащил товарищей в корабль, отстреливались с рампы. В метре от меня двое солдат в спешке крепили аквариум тросами к полу, а из-за толстого слоя стекла на происходящую бойню с каким-то странным любопытством взирала матка мирметеры.

Мне вдруг в голову пришла совершенно неуместная и чуждая ситуации мысль — а что теперь будет с этим существом? Они продолжат эксперименты и будут резать её на части? И я вспомнила собственные слова, сказанные ночью существу, которое вряд ли понимало меня:

«Обещаю, я помогу тебе уйти…»

Слишком много я давала обещаний, которые не могла выполнить. Неужели эта копилка пополнится ещё одним? Но ведь был же способ сдержать данное мною слово — только один способ…

— Все тут?! — зычно закричал кто-то по ту сторону аквариума.

— Одного не досчитались, жизненных показателей нет! — отозвался второй голос.

— Уже поздно возвращаться! Всем держать оборону! Дьяков, увози нас отсюда ко всем чертям!

Грузовая рампа пришла в движение, а по кораблю побежала гулкая вибрация. Набирая обороты, загудели и засвистели двигатели. Я сделала несколько шагов в глубь ангара, схватила Софи за руку и лихорадочно затараторила:

— Софи, пожалуйста, ты должна мне помочь… Бери пульт от погрузчика… Быстро бери пульт!

— Зачем? — В её усталых глазах читалось недоумение. — Что ты хочешь сделать?

— Некогда объяснять. Когда я скомандую, выталкивай аквариум…

— Ты с ума сошла?!

— Если мы этого не сделаем, корабль рухнет вниз, они его отсюда не выпустят! Неужели ты не помнишь, что стало с «Остиумом»?! Мне нужна твоя помощь, я не справлюсь одна! — Я умоляюще схватила её за рукав. — Прошу тебя!

— Ох, что ты творишь… Что же ты опять творишь…

Она зажмурилась, словно от головной боли, и скрылась позади меня. Рампа со скрежетом и хрустом нанесённого в щели песка наконец затворилась, и «Фидес», оторвавшись от платформы, заметно качнулся. По корпусу со всех сторон забарабанили многочисленные суставчатые лапы, отчаянно заколотились о металл гигантские насекомые, один из подъёмных двигателей взвыл, захлебнулся, и что-то оглушительно хлопнуло.

В голове отдалось едва различимой звуковой волной, вода в аквариуме мелко завибрировала, а существо вперило взгляд многих тысяч старых и мудрых глаз прямо внутрь меня, с интересом разглядывая потаённые закоулки чуждого разума. Закрыв глаза, я стала считать. Раз… Два… Три… Пора.

В два прыжка подскочив к одному из переводивших дух бойцов, я рывком сдёрнула с его плеча автомат, от бедра прицелилась в ударопрочное стекло и, моля Вселенную о том, чтобы оно не оказалось пуленепробиваемым, нажала на спуск.

Грохот выстрелов в замкнутом помещении галопом поскакал по телу, по ногам ударил поток прохладной жидкости, и приступ пульсирующей боли от ошеломляющего, на грани слуха, свиста погибающей матки накрыл сознание. По ту сторону обшивки в последнем самоубийственном порыве облепляли корпус и в дюзах двигателей сгорали мирметеры. Кренясь и заваливаясь набок, корабль боролся за высоту, а я, ничего не замечая вокруг себя, метнулась к стене, ухватилась за какую-то трубу и сжала в ладони рычаг аварийного открытия рампы.

— Софи, давай!!! — заорала я что было мочи и изо всех сил дёрнула рычаг вниз.

Рампа с душераздирающим скрипом ухнула вниз, распахиваясь настежь, внутрь ворвалась безжалостная буря. Робот-погрузчик оглушительно заревел басовитым звуковым сигналом, приподнялся на суставчатых лапах и грузно навалился на стенку аквариума. Ошалевшие бойцы, спасаясь, отскакивали прочь с пути тяжёлой конструкции и жались к стенам. Со скрежетом контейнер полз в сторону рампы, один за другим звонко хлопали и рвались крепёжные тросы, и через мгновение полупустая ёмкость с умирающим существом внутри, перевернувшись, соскользнула в чёрную пучину клубящегося урагана, кувыркнулась в воздухе и исчезла из виду.

Ветер трепал мои волосы, застилая глаза. Я вжималась в угол у самой рампы и смотрела, как мирметеры, оставляя корабль, одна за другой стремительными тенями ныряли во тьму вслед за контейнером. Они выполнили свой долг и не отдали чуждому виду свою мать на поругание.

«Фидес» же, поднимаясь ввысь, покидал бушующий грозовой фронт…

Капитан Юмашева, облокотившись на консоль управления, глядела вдаль сквозь прозрачный носовой обтекатель «Фидеса». Далеко-далеко внизу проплывали ночные песчаные барханы, едва подсвеченные маленькой тусклой луной Пироса — Арденумом. Я сидела в кресле помощника капитана, стиснув зубы — рана от укуса нестерпимо ныла, пронизывая насквозь всю спину. Царило напряжённое молчание.

Наконец, повернувшись ко мне, Юмашева осведомилась:

— Как тебе это удаётся?

— Что именно?

— Выживать. Вокруг тебя образуются горы трупов и дымящиеся развалины. Уничтожены три вездехода, убиты полтора десятка человек… Оливер умер, так и не приходя в сознание, и я теперь лишилась первого помощника. Операция благодаря тебе полностью провалена, и что мы сможем теперь обменять на информацию — я вообще не представляю.

Я устало вздохнула. Спорить не было ни сил, ни желания.

— Мы можем вернуться и наловить ещё…

— Даже если бы у меня было желание, как ты выразилась, «наловить ещё», беспилотники нас туда не подпустят. — В её голосе звучало плохо скрываемое раздражение. — Нам вообще повезло с этой бурей, иначе мы бы и на сотню километров не подобрались. Я думаю, изложить заказчику положение вещей придётся тебе… Господин советник. Чёрт… Как я вообще согласилась связаться с тобой?!

— Альберт поймёт. Другого выхода не было…

— Ну конечно… — Диана горько усмехнулась, потом, спохватившись, пошарила по карманам и достала сложенную вдвое фотокарточку. — Кстати, это ведь твоё, да? Подобрала на полу в камере, забыла сразу отдать.

— Да, моё. Спасибо.

Я взяла фотографию и сунула её в карман. Юмашева отвернулась и снова уставилась вдаль.

— Диана, у меня просьба… — Не дождавшись реакции, я продолжила: — Я могу похоронить Рамона? Поближе к родным местам, хотя бы на том же карьере.

— Ты не думала, что его тело ещё предстоит исследовать?

— Как раз этого мне не хочется. Я чувствую, что лучше предать его земле. Чем меньше в нём будут копошиться, тем лучше.

— Допустим. А родственники что на это скажут?

— Он один, — сказала я. — У него никого не было.

Капитан Юмашева молчала. Тёмное ночное небо искрилось светом россыпей далёких звёзд…

В грузовом отсеке «Фидеса» стояла минусовая температура — кондиционеры жгли энергию, чтобы сохранить тела в относительной свежести перед предстоящей транспортировкой. Погибших — их было девятеро — планировалось отвезти в Ла Кахету, в военный морг, где после сортировки и вскрытия часть из них передадут родственникам, а часть — отправят в местную исследовательскую лабораторию. Но одного из них я не могла отдать на исследования. Его нужно было похоронить по-человечески…

С лопатой наперевес я стояла под струёй холодного воздуха и смотрела на контейнер с перевёрнутой пирамидкой на массивной двери. Внутри лежали мёртвые люди. Я никак не решалась открыть створ, чтобы забрать из общей массы тел своего друга — пусть даже в цинковом контейнере. Тела тем временем нужно было отправить в Ла Кахету на грузовике. Туда же, на встречу с Альбертом предстояло отправиться и мне.

Разодранное плечо жестоко саднило в предвкушении того, как я буду таскать тяжёлое тело и рыть могилу. Неожиданно сбоку возник Василий, прислонился к контейнеру и скрестил руки.

— Страшно? — просто спросил он.

— Не могу, — едва слышно пробормотала я.

— Понимаю.

Мы немного постояли бок о бок, вслушиваясь в гудение кондиционеров. Снаружи кипела суета — бойцы сопровождения и медики грузились в микроавтобусы, которые должны будут выйти на шоссе и вернуть людей с задания в лоно цивилизации.

— Сколько тебе нужно времени? — раздался голос Юмашевой из репродуктора. — Машина вот-вот прибудет, и через четыре часа её будут ждать в порту Ла Кахеты.

— Летите, — нарушил долгое молчание бывший безопасник. — Я останусь и переселю Рамона на новое место. Только за мной вернуться не забудьте.

— Уверен? — спросила я.

— Конечно. — Василий протянул руку и взял у меня лопату. — С твоей раной тебе только и делать, что лопатой размахивать. К тому же, у тебя есть дела, а у меня теперь свободного времени вагон.

— Спасибо тебе большое.

С благодарностью взглянув на него, я развернулась и побрела в сторону лестницы к жилым помещениям…

Договорившись с водителем небольшого грузовичка с бортовой платформой о том, что он добросит меня до центра города, я сидела на пассажирском сиденье и сквозь зеркало заднего вида наблюдала, как робот-погрузчик под управлением Софи ювелирными движениями пристраивает в кузов чёрный контейнер. Вскоре молчаливый водитель, убедившись, что груз надёжно закреплён и плотно укрыт синим брезентом, запрыгнул в кабину, прикурил сигарету, и машина поползла в сторону шоссе, переваливаясь через ямы и поднимая пыль с раскатанной колеи…

Дорога была долгой и спокойной. В приоткрытое окно задувал ветерок, а я молча смотрела сквозь стекло на оранжево-зелёные степи Пироса, обильно сдобренные жилой застройкой. Частые машины двигались по шоссе, играла ненавязчивая музыка, а я гадала, правильно ли поступила, соврав Диане про то, что Рамон был одинок. Я точно знала, что у него есть взрослый ребёнок, с которым мы никогда не виделись. Были у него и старший брат, и престарелые родители. Но я не могла позволить им увидеть Рамона таким, каким в последние секунды видела его я…

Спустя какое-то время грузовик неторопливо двигался в черте города среди спешащих по своим делам юрких легковушек и вальяжных автобусов. По сторонам вырастали разноцветные дома, украшенные желтоватой подсушенной зеленью.

Водитель остановил машину у бордюра перед перекрёстком и сообщил:

— Ну что ж, дальше мне прямо, а тебе — направо. Я бы тебя до самого центра подвёз, но сама понимаешь — мне лучше лишний раз на виду не мелькать. С моим-то грузом…

— Всё нормально, прогуляюсь пешком. Спасибо, что подвезли.

Спрыгнув на асфальт, я захлопнула дверь. Спешить мне было некуда, поэтому я решила неспешно пройтись до офиса правительства.

Что-то приглушённо звякнуло, железно громыхнуло в кузове. Плохо закреплённый контейнер? Свалившийся цинковый гроб внутри него? Двигатель трёхтонки взревел, сливаясь с другим, едва различимым и смутно знакомым утробным звуком из-под слоя брезента.

Некоторое время я стояла на обочине, напряжённым взглядом провожая грузовик, пока он не скрылся в потоке машин. Я пыталась понять, не началось ли у меня галлюциногенное расстройство. Кажется, меня вновь нагонял посттравматический синдром, и я уже представляла себе, как мои дни оканчиваются в учреждении для душевнобольных. Это будет вполне закономерным итогом всех моих приключений.

Но я всё ещё здесь, руки-ноги на месте, да и голова вроде бы тоже. Жаловаться было грешно, потому что Василий был прав — многим другим повезло намного меньше, чем мне. Наконец, я собралась с мыслями, вытряхнула из головы всё лишнее и пошла вперёд по тротуару.

Вдоль белого неба плыли дымные разводы, постепенно растворяясь над домами — чадили заводы на окраине города. В воздухе пахло невидимой пылью и гарью. Свежая, хрустящая форма Ассоциации Вольных Пилотов сидела на мне идеально, но совершенно не вязалась с выцветшими от жара волосами, обгоревшим на солнце лицом, покрытым невесть откуда взявшимися ссадинами. Наверное, будь я одета в пыльную куртку, грязные башмаки и вымазанные следами засохшей крови штаны-карго, внешний вид мой не вызывал бы такого диссонанса, отражённого на оторопевших лицах встречных зевак и прохожих.

Мне, впрочем, было наплевать на их взгляды. Сейчас я хотела только одного — побыстрее уединиться в своей каюте на «Фидесе», но не ранее, чем после отчёта перед Альбертом…

При моём появлении в вестибюле девушка-секретарь округлила глаза, вскочила и заплетающимся языком пробормотала:

— Г-господин Отеро ждёт вас. Он просил отменить все встречи по вашему прибытию, сейчас я его вызову…

Подняв трубку, она произнесла пару коротких фраз и указала мне на лифт.

Я устало проковыляла через приёмную, провожаемая недоумевающими взглядами посетителей, вошла в кабину и нажала нужную кнопку. Через пару минут холл с огромным портретом остался позади, двойная дверь из резного дерева между двумя неподвижно застывшими вертухаями распахнулась, и я оказалась в уже знакомом просторном кабинете. Альберт вышел мне навстречу, раскидывая руки в стороны. При виде меня лицо его изменилось.

— Лиза, девочка моя! — взволнованно воскликнул он. — Что с тобой произошло? Что с твоим лицом?

С моего прошлого визита кабинет несколько изменился — весь стеллаж позади роскошного кресла хозяина был уставлен модельками. Беглым взглядом я насчитала порядка трёх десятков. В углу стояло давешнее чучело рипера, поднявшегося на задние лапы для атаки.

В голове мелькнула быстрая мысль — что за странная любовь к чучелам у богатых и влиятельных людей? Может быть, вид погибшего грозного животного, которое уже неспособно причинить вред, подспудно успокаивает и одновременно будоражит их? Даёт возможность почувствовать себя победителями, будучи в полной безопасности?

— Пустяки, немного обгорела, — махнула я рукой. — Кровь — свою и чужую я смыла. Впрочем, я давно уже запуталась, чья на мне была кровь — моя собственная или чужая. Всё смешалось…

— Ну, как всё прошло? — Глаза Альберта горели, он излучал нетерпение. — Что удалось узнать? Я специально ждал тебя, чтобы выслушать лично…

Я прошла мимо него, тяжело опустилась в кресло и взяла со стола хрустальный графин с водой. Присосавшись к носику, я проглотила добрую его половину и небрежно утёрлась рукавом.

— В этой лаборатории экспериментировали с мирметерами и людьми, — наконец сказала я. — Официальный предмет исследований — приспособление земных организмов и растений к жизни без воды с помощью каких-то симбионтов. Но в части организмов они почему-то решили сразу начать с людей, миновав мышей, кроликов и прочую живность. К нашему прибытию бо́льшую часть результатов уже увезли на Землю, а то, что осталось…

— Да. Что осталось помимо тел, которые вы привезли?

— То, что осталось, не уцелело.

Альберт Отеро присел в кресло напротив и нахмурил брови.

— То есть как — совсем ничего? Вчера со мной на связь выходила госпожа Юмашева из Ассоциации. У неё в распоряжении целый корабль, и я так понимаю, вы вернулись на нём. Неужели ничего не удалось вывезти?

— Только тела. Ну да ты уже и сам в курсе, наверное… Я убила матку, на которой ставили эксперименты, — сказала я, вспоминая мудрые фасеточные глаза. — Расстреляла её в упор, когда мы взлетали, и скинула тело вниз. Никого живого в комплексе не осталось, интересной информации — тоже, она была стёрта системой безопасности.

— Что? Ты выбросила матку? Но… — Альберт развёл руками, брови его поднимались всё выше и выше. — За каким хреном ты это сделала?!

— Я и сама до конца не понимаю, — устало пожала плечами я.

— Матка… Это же сокровище, Лиза! — Он вскочил и принялся беспокойно ходить по кабинету. — У тебя в руках было бесценное сокровище, и ты просто выкинула его! К чему мне эта дурацкая гора трупов?! Какой от них толк?!

Конечно же, я не стала сообщать ему о том, что фанатичные учёные Шен и Катрин остались на рабочих местах, наотрез отказавшись улетать. Они приняли решение ждать эвакуации Корпусом, и лишь Василий согласился покинуть теперь уже бывшее место работы. Сейчас он, вероятно, заканчивал выкапывать могилу для моего друга, тело которого, упакованное в железный ящик, лежало в ангаре «Фидеса».

А что могло стать с учёными? Думаю, в этой жуткой лаборатории они чувствуют себя, словно рыбы в воде, но меньше всего мне хотелось, чтобы это учреждение продолжало функционировать — в том числе под руководством Альберта и его «Фуэрцы дель Камбио».

— Ну что ж, я был готов и к такому результату, — сказал Альберт и снова опустился в кресло. — И дальнейшие действия будут предприняты независимо от итогов твоей операции. Я думаю, тебе нужно об этом знать, чтобы ты и твои новые знакомые успели уйти в случае необходимости. — Руководитель профсоюзов сверлил меня взглядом, сцепив руки перед лицом. — В ближайшие часы я собираюсь взорвать Врата…

Не поверив ушам, несколько секунд я переваривала услышанное. Альберт, не моргая, таращился мне в глаза и, похоже, ждал реакции. Взорвать гиперпространственные Врата, которые десятилетиями работали, обеспечивая связь между системами Сектора?!

— Ты просчитал последствия? — стараясь сохранять самообладание, спросила я.

— В той части, где Конфедерация перестанет посылать подкрепления своим колониальным войскам — да, и мне этого вполне достаточно. Это даст нам возможность перебить остатки экспедиционной флотилии, захватить наземные пункты базирования конфедератов и установить на Пиросе народную власть.

Вот так дела! Поверить не могу… Альберт решил совершить военный переворот и подмять под себя целую планету? Ни в какую «народную власть» я, конечно же, не верила…

Звонкой трелью залился коммуникатор, сиротливо стоявший на углу стола. Альберт нажал на кнопку.

— Шеф, у нас тут нештатная ситуация… — начал растерянный бас, но договорить не успел.

— Я занят. — Альберт нажал кнопку, сбрасывая звонок, и вновь выжидающе уставился на меня.

— И сколько… — Я судорожно сглотнула. — Сколько у меня времени?

— Где-то… — Взглянув на хронометр, Отеро с ленцой в голосе протянул: — Около десяти часов. Бомбардировщики взлетят с обратной стороны Арденума по моему скорому сигналу. Если поспешишь, то успеешь уйти. А что касается нашего с тобой договора… Разочарование — вот, что я сейчас чувствую. Ты разочаровала меня. Пожалуй, впервые за все эти годы.

Я отрешённо глядела поверх Альберта на стеллаж с модельками, и вдруг что-то меня до непроизвольной судороги остро резануло. Нет, не его слова про разочарование — на это мне было уже наплевать. Меня поразило то, что он даже не вспомнил про Рамона.

Я посмотрела ему в лицо.

— А почему ты не спрашиваешь о Рамоне? Он ведь был твоим самым преданным и лояльным человеком…

— Да, был… Кстати, почему был? — Лидер ассоциации профсоюзов нахмурился.

— Потому что его больше нет. У него изначально почти не было шансов выжить. И ты, Альберт… — Я указала на него пальцем. — Отправил его на верную гибель. Рамон умер прямо у меня на руках.

— Это печально… А что до того, что он умер у тебя на руках — так это неудивительно, если учесть, что ты с самого начала сеешь смерть вокруг себя. Удивительно даже, что он продержался так долго. — Он прищурился. — Ты и есть сама смерть, забыла? Эмиль и его парни ведь тоже сгинули там, верно?

В голове моей яростью взорвался термобарический снаряд, лицо зарделось. Я резко вскочила, стул с грохотом полетел назад.

— А ты, значит, белый и пушистый?! Сидишь в уютном кабинете и в чистом френче управляешь своим министерством добрых дел?! Рамон погиб, выполняя твой приказ! Твой! Не чей-то иной! А ты… Печально? — Горький смешок непроизвольно вырвался из моей груди. — Чёрт… Да, я убила его, чтобы он не убил меня! Я тоже несколько раз была на волосок от гибели, так что просто назови мне место. Я должна знать, где сидит «Интегра».

Снова затрещал коммуникатор, наполняя помещение торопливым перезвоном.

— У нас был уговор. — Альберт повысил голос, не обращая внимание на устройство. — Ты свою часть работы не выполнила, поэтому и я не обязан выполнять свою! Ты похерила всё! Своими собственными руками!

Коммуникатор всё не унимался, Отеро нажал на кнопку и рявкнул:

— Я сказал — занят! Qué diablos necesitas?!

— Шеф, у нас тут проблемы, — виновато пробасил голос. — Я в таких случаях обычно звоню Эмилю, но…

— Вы можете хоть что-то сделать самостоятельно?! — выкрикнул Альберт в микрофон и сбросил звонок.

— Ты мне должен, Альберт, — упрямо повторила я. — Назови место — и я уйду.

— Нет, моя маленькая, — прошипел партийный лидер. — Это ты мне должна по гроб своей никчёмной жизни. Ты так и ползала бы в дерьме на своих убогих железяках, если бы не я. А хочешь узнать, кого мы распотрошили, чтобы добыть твои драгоценные мехапротезы? Тебе сказать имя?!

Я молчала, глядя на него исподлобья. Коммуникатор затрещал снова, Альберт вздрогнул, подскочил к устройству и бешено заорал:

— Я сказал — не звонить!

— Но шеф, вы должны знать! В этом контейнере двое живы, они напали на ребят, и сейчас…

— Живы?! Так убейте их! Qué te crezcan unas malditas bolas!

Грохнув кулаком по устройству, он дёрнул его, вырывая провода, и, размахнувшись от души, швырнул мимо меня, в дверь. С дребезжанием коммуникатор отскочил от дерева и зазвенел по полу. Тут же приоткрылась створка, и наголо бритая голова поинтересовалась:

— Всё нормально, шеф?

— Vete de aquí!!! — взревел Альберт Отеро.

Когда дверь закрылась, он смерил меня испепеляющим взглядом и процедил:

— Не забывай, смерть, что я дал тебе всё! Всё, что у тебя сейчас есть — это благодаря тому, что я вскрыл твои убийственные таланты! А теперь — проваливай!

Ярость, едкая и раскалённая, сдавила грудную клетку. Я закричала ему в лицо, и голос сорвался на визг:

— Всё, что у меня есть — это горсть пепла!!! Пепел — это всё, что я очень хорошо научилась создавать благодаря тебе!

— Тогда лети по ветру следом за ним!

Мне было нечего терять — всё уже было потеряно. Я вытянула руку, плазмер отщёлкнулся, ионный резонатор застыл в полуметре от лица Альберта. Тот даже глазом не моргнул.

— О да, ты привыкла решать все вопросы силой, — прозвенел его ледяной голос. — Рассчитываешь, что и сейчас прокатит? Мне придётся тебя разочаровать.

К горлу подступал ком, а Альберт пристально смотрел мне в душу чёрными колючими глазами. Я испепеляла профсоюзного лидера взглядом, в котором клокотала вся накопленная за годы ненависть, и тяжело дышала, никак не решаясь выстрелить. А ведь он был прав. Смерть постоянно бродит вокруг меня, собирая кровавую жатву из тех, кто имел неосторожность приблизиться…

Резко обернувшись, я навскидку прицелилась в чучело рипера, и один за другим сгустки плазмы с хлопками посыпались в несчастную зелёную тушу. По комнате полетели куски чешуи и ошмётки деревянной облицовки, вспыхнула занавеска на окне. Дверь распахнулась, на пороге показались пара вертухаев с пистолетами наготове, и тут же взяли меня на мушку.

Альберт вскинул руку и скомандовал:

— Не стрелять! Лучше сгоняйте за огнетушителем, да побыстрее! А она — пусть себе идёт куда хочет.

Опустившись в кресло, он исподлобья процедил:

— Девять часов и пятьдесят пять минут.

Я развернулась и стремительно покинула помещение, напоследок грохнув дверью так, что задребезжали стёкла…