Погоня за судьбой. Часть III

Глава XV. Заборы

… Свежий холмик оранжевой земли возвышался среди жухлого пырея, а рядом, опёршись на лопату, стоял Василий и дымил сигаретой. При виде меня он махнул рукой, я ответила взаимностью, но направилась не к нему, а прямиком в корабль — на доклад к капитану. Позади меня загудели антигравы, и взятый внаём глайдер воспарил в небо и принял курс в сторону трассы, чтобы раствориться в знойном ленивом мареве Ла Кахеты.

«Фидес» выброшенной на берег нерпой лениво развалился на пустыре, готовясь к отлёту. Экипаж занимался своими делами — бортинженеры рубились в карты в прохладе грузового отсека, экспедитор рутинно проверял крепления грузов, а снаружи двое корабельных техников, почёсывая затылки, осматривали повреждённый подъёмный антиграв. По всему выходило, что до капитального ремонта придётся обходиться шестью «подъёмниками» вместо восьми…

Поднявшись по лестнице, я миновала короткий, ярко освещённый коридор и вошла в капитанскую рубку.

— Ну, чем порадуешь? — спросила капитан Юмашева, стоя посреди мостика и скрестив руки на груди.

— Альберт Отеро ничего не скажет, — ответила я. — Более того, он планирует переворот и в ближайшие часы собирается взорвать гиперпространственные врата.

— Этого не может быть. — Похоже, Диана мне не поверила.

В тщетных поисках улыбки она разглядывала моё лицо. Она ждала, что я признаюсь в неудачной шутке, но этого не произошло. Глаза её постепенно округлялись, и наконец она воскликнула:

— Да он с ума сошёл! Будет такой выброс энергии, что Пирос попросту сдует с орбиты!

— Он не отступится. — Я меланхолично пожала плечами. — Этот человек настолько амбициозен, что сделает это только для того, чтобы войти в историю, как первый человек, взорвавший Врата… Он сказал, что взлёт будет с Арденума. Может, попробуем перехватить бомбардировщики? А потом убьём Альберта. Разнесём офис вместе с ним…

— Не нужно бредовых идей, их и без тебя хватает. Я не собираюсь развязывать войну, — раздражённо отмахнулась Юмашева, расхаживая туда-сюда по рубке. — Делать, делать… Что делать? Для начала — подключать руководство.

Оказавшись у интеркома, она набрала на сенсорной панели какой-то длинный код. Через полминуты на экране возникло благородное морщинистое лицо с резкими чертами. Седые гусарские усы прикрывали впавшие щёки. Подобранный в тон шикарным брылям светло-серый китель со смесью незнакомых знаков отличия, плашек за выслугу лет в Космофлоте и звёзд высшего офицерского состава подсознательно вызывал уважение.

— Дегтярёв на линии, — сказало лицо.

Вытянувшись по стойке смирно, Диана отрапортовала:

— Командир «Фидеса» Диана Юмашева со срочным донесением.

— Оставьте формальности, — отмахнулся Дегтярёв. — Слушаю вас, капитан.

— Есть информация… Из первых рук. На врата в системе Мю Льва готовится вооружённая атака.

— Значит, разведданные подтверждаются. — Пожилой мужчина задумчиво скосил взгляд. — «Фуэрца дель Камбио» идёт ва-банк?

— Местное правительство наметило восстание с целью отделения от Конфедерации.

— Всё по новой… — Закатив глаза, Дегтярёв устало поднёс морщинистую руку к лицу. — Как же меня утомляют эти взрослые дети… Ладно, Юмашева, ожидайте. Мы посовещаемся, и я вернусь с ответом.

— Есть!

Монитор потух, коммуникатор пискнул и отключился. Кто это был? Что за взрослые дети, которые так утомили Дегтярёва? И что за форма на нём была? Не припоминаю такой фасон и расцветку у флотских. Сухопутный? Нет, скорее всего, военный дипломат. Профессия крайне редкая, поскольку Департамент обороны не договаривается — он управляет. Старший офицер и по совместительству не выброшенный в запас военный дипломат — это огромная редкость. Такой человек был на вес золота.

— Кто это был? — спросила я.

— Атташе при внешнем флоте Конфедерации, а по совместительству адмирал второй эскадры Росса Леонид Дегтярёв.

— Вот так просто — адмирал эскадры Росса? Он что, где-то неподалёку?

— С тех пор, как вы с конвоем отправились в пустыню, он ближе, чем ты можешь представить. — Диана потёрла усталые глаза и повернулась ко мне. — Сейчас даже мастодонты работают в поле.

— Канал связи, я надеюсь, защищённый? — поинтересовалась я. — Будет обидно, если сейчас сюда нагрянет спецназ Конфедерации…

Со стороны коридора раздался звонкий металлический грохот. Пропустив мимо ушей мой комментарий, Юмашева стремглав выскочила из помещения и стала спускаться вниз по лестнице, в грузовой отсек, а я последовала за ней. Посреди ангара двое техников чесали затылки рядом с каким-то прямоугольным агрегатом, лежащим на металлическом полу. Юмашева с порога закричала на них, словно на нашкодивших детей:

— Вы что, кретины, уронили топливный блок?! Хотите, чтобы мы все тут взлетели на воздух?!

— Да он пустой, капитан… Хотели отложить в сторонку, чтобы потом сдать на перегрузку…

— Если от него откололся кусок — никакой перегрузки не будет! — Юмашева осматривала устройство со всех сторон. — И вашей зарплаты на несколько лет вперёд тоже не будет!

Техники принялись робко оправдываться, а я воспользовалась ситуацией и прошмыгнула мимо них к выходу из отсека. Спустившись по рампе на твёрдую землю, я направилась к верхушке возвышенности, с которой доносились негромкие деревянные постукивания.

Сидя на камне, Василий мастерил простенький деревянный крест из двух поперечных досок.

— Упахался я тут вконец. — Он вытер лоб тыльной стороной ладони и оценивающе оглядел аккуратный холмик. — Но вроде ничего, по-человечески получилось. Вынимать я его не стал, прямо в этом ящике и уложил.

— Спасибо тебе, Вася, — сказала я. — Ты настоящий друг. Сама бы я не смогла, наверное.

— Да было б за что… — отмахнулся он. — Хоронить друзей — такое себе занятие. Плавали — знаем…

— Я тут закончу, а ты иди — отдыхай. Думаю, отлёт уже не за горами.

— Ага, давай. Попрощайся с ним от меня.

Василий прислонил крест к камню, сунул мне в руки мультитул и направился вниз, к кораблю.

Я стояла возле свежей могилы, и последние слова Рамона звенели в висках:

«Я очень рад… мамочка… Больно… Я хочу спать, но не могу…»

Теперь ты спишь, мой старый друг, а я всё ещё здесь. Чувство вины разъедало изнутри — казалось, что я не сделала всего, что могла. Я всегда могу сделать больше, но этого всегда оказывается недостаточно. Я пустилась в авантюру, которая унесла жизни стольких людей. Могла ли я спасти Рамона, или он был обречён ещё до того, как я узнала о делишках Альберта?

Ответа не было и быть не могло. Я знала только одно — я слишком устала видеть смерть вокруг себя. Я слишком устала от кладбищенской арифметики — исключительно со знаком минус. Они все уходили, погибали у меня на руках — Элли, Марк, Рамон, — оставляя меня захлёбываться собственным одиночеством посреди разраставшегося в моей душе погоста…

Поддавшись необъяснимому порыву, я выудила из мультитула нож, присела над крестом и стала вырезать насечки. Его слова, которые он когда-то произнёс, в которые я не верила, и которые начала понимать лишь сейчас. Но мне невыносимо хотелось верить хоть во что-нибудь, поэтому я упорно царапала сухое серое дерево, выводя на нём букву за буквой…

«Где прошлое — там боль. Где будущее — там страх. Правда — в настоящем».

Закончив с крестом, я вонзила его в изголовье могилы. Отрешённо глядя на последнее пристанище друга, я увидела размытую тень, упавшую на свежий холмик. Софи подошла и, не говоря ни слова, встала рядом, а небо над головой постепенно темнело, наливаясь свинцом.

Время убегало. Вероятно, ракетоносцы были уже на полпути к Вратам, готовые совершить самоубийственную миссию. Я непроизвольно взглянула вверх, в сереющее небо и поймала себя на мысли, что подобный исход меня вполне устроит — фейерверк сопоставимых масштабов можно было увидеть лишь раз в жизни. Но даже если разрушение этого фантастического объекта не приведёт к концу света, маленький любопытный ребёнок во мне жаждал посмотреть, что из этого всего выйдет.

И если теперь мы погибнем в огне взрыва Врат, это будет закономерным завершением… Завершением чего? Погоня за «Книгой судьбы», которая привела меня сюда, протащив сквозь снег, песок, сломанные судьбы и оборванные жизни, была столь призрачна и эфемерна, что я уже почти позабыла, с чего всё началось и ради чего затевалось. Да, точно… Когда-то я увидела возможность заработать денег. Ещё немного шальных денег к другим, заработанным шальным деньгам, которые, вероятно, уже были конфискованы со всех счетов и отправились в бюджет Конфедерации. Тех самых денег, из-за которых в этом мире происходят почти все беды. Воистину, жадность — всякому горю начало…

С неба упала первая капля, разбилась о плечо, вызывая болезненные ощущения под повязкой. За ней — вторая, в волосы, а потом третья. Капли стучали по земле, они были большими и тяжёлыми — как всегда в этих засушливых краях, когда где-то в стороне высыхающего моря Пандарея огромными аэростатами производили засев облаков. В регион наконец-то доползли дымчатые войлочные тучи, которые несколько дней будут бомбить землю скупым, но прохладным дождём.

— Правда — в настоящем… — тихо пробормотала Софи. — Знаешь, всё не так уж плохо — ведь мы живы здесь и сейчас… Это уже очень немало.

Я не ответила, лишь легонько провела ладонью по её плечу и пошла вниз, к кораблю…

Войдя в помещение рубки, я спросила у Дианы:

— Тишина?

— Да. Ждём. — Она неприкаянно бродила взад-вперёд и машинально теребила лацкан кителя. — Сколько у нас времени осталось?

— Часа четыре, наверное.

— Что же они там так долго? Мы опаздываем! Если ещё не опоздали…

Неожиданно, будто по взмаху волшебной палочки, затрещал коммуникатор. Капитан Юмашева сайгаком подскочила к панели и нажала на кнопку.

— Юмашева? — Лицо адмирала Дегтярёва хмуро смотрело на неё с экрана. — Свяжитесь с сепаратистами, взрывать ничего не нужно. Мы погасим объект у Мю Льва, чтобы не допустить необратимых последствий. Свой шанс сепаратисты получат — даю слово адмирала.

— Товарищ Дегтярёв, может быть, нам стоит повлиять на ситуацию? — спросила Юмашева, покосившись на меня. — Купировать угрозу прямыми, так сказать, методами.

Кажется, ей уже не претила мысль ввязываться в колониальные разборки с применением оружия.

— Отставить, — отрезал адмирал. — Мы сейчас не будем вмешиваться во внутренние дела Конфедерации. Или вы хотите сказать, что революционеры недоговороспособны?

— Нет, они вполне рационально мыслят. Если не считать идеи с подрывом перехода…

— Вот и хорошо. Вступайте в переговоры и убедите их отказаться от этой затеи. Я верю в вашу силу убеждения. Конец связи.

Экран потух, капитан Юмашева повернулась ко мне:

— Ты позвонишь или я?

— Звони ты. Наша с ним последняя беседа плохо закончилась — мы теперь враги.

— Иного я и не ждала. Разгребать за тебя мне уже не в новинку…

Диана вернулась к экрану, а я покинула капитанский мостик и отправилась к себе в каюту. По обзорному стеклу ползли ручейки влаги, долгожданный дождь изливался на сухую степь.

Вскоре бесконечно далеко, за многочисленными перегородками ожили подъёмные двигатели. По кораблю пошла вибрация, он с некоторым усилием оторвался от земли и заскользил ввысь, в серое небо…

За стеклом, мягким градиентом переливаясь от белого к фиолетовому, сияла округлая дуга горизонта. Искрящуюся атмосферу Пироса я, скорее всего, видела последний раз в жизни. Впрочем, оставлять здесь было нечего, кроме обветшалого домика и пары могил. Место погребения дяди Алехандро я так и не успела разыскать и навестить, но я хотя бы простилась с наставником. Жаркая планета таяла и исчезала внизу, а её место занимала чёрная пустота с едва заметными пульсирующими бусинками самых ярких звёзд…

Неподвижно сидя у окна, я смотрела, как оранжевое сияние Льва ложилось на торчащую сбоку оконного проёма консоль двигателя. Через какое-то время золотистое свечение смешалось с нарастающим голубоватым мерцанием приближающихся Врат. Раздался деликатный стук в дверь, створка с шелестом задвинулась в паз, в комнату вошла Диана Юмашева, явно довольная собой, присела на мою кровать и облегчённо выдохнула:

— Договорилась. Отеро отозвал бомбардировщики. Наш корабль будет последним прошедшим через Врата, и связь с этой системой будет прервана. Годы и годы долгих перелётов… Впрочем, это временно. Земля через несколько лет должна освоить производство гипердвигателей для машин больших и средних классов — у них вполне неплохо продвигаются дела с «Голиафом»… — Сделав паузу, она задумчиво взглянула сквозь окно в бесконечную тьму. — Но у твоего Альберта будет достаточно времени, чтобы изменить свой мир. К лучшему или к худшему…

— Ты так легко к этому относишься? — спросила я, глядя в мечтательное лицо капитана Юмашевой. — Люди выживают только за счёт взаимопомощи, за счёт сотрудничества. Если каждый начнёт отрывать себе кусок общего пространства, скоро ничего не останется.

— Да, ты права, — легко согласилась она. — Умные строят мосты, а дураки — заборы. Но заборы иногда тоже нужны, они дают возможность уединиться и подумать… Пойдём на мостик? Минут через десять будем у Врат…

Проходя по коридору, мы разминулись с прихрамывающим навстречу Василием. Он ничего не сказал — лишь едва заметно кивнул, а я точно также незаметно улыбнулась в ответ.

Свет на мостике был потушен, помещение озарял ярко-голубой овал гиперперехода. Величественное зрелище собирающихся перед Вратами десятков кораблей, словно стаи степных животных на водопое, завораживало и неизменно заставляло кожу покрываться мурашками. Разнообразие форм, расцветок и размеров мощных летающих машин, которые выстраивались в ровный порядок перед стремительным броском над видимым пространством, вызывало трепет в груди.

Интересно, что бы подумали люди из экипажей этих гигантов, знай они, что их следующий прыжок от Мю Льва к Солнцу — последний? Сколько из них оставят родню без возможности увидеть её в ближайшие годы, а то и навсегда? Как будет налаживаться связь между мирами, и будет ли?

Эти и многие сотни других вопросов вставали теперь перед человечеством, из-под ног которого через несколько минут будет выбит один из важнейших костылей. Но, в конце концов, нужно было учиться ходить самостоятельно, стараясь при этом не расшибать лоб о каждое встречное препятствие…

Механический голос из репродуктора бесстрастно сообщил:

— До перехода десять секунд… девять… восемь…

Я зажмурилась, сквозь веки с нарастающей яркостью пробивался бирюзовый свет.

— … Три, две, одна… Переход…

Ослепительная вспышка, и тут же разительным контрастом — темнота пустого межзвёздного пространства. Слева поплыл бок небольшого грузового челнока, шедшего на разгон. Изумрудный отсвет, искрящийся на поверхности тёмного металла, мигнул и бесшумно потух. Стало совсем темно — только сине-фиолетовое пламя дюз удалявшегося судна постепенно сжималось, превращаясь в точку.

— И что же дальше, Диана? — тихо спросила я.

— Я не знаю, — ответила она, вглядываясь в черноту. — У тебя был шанс, но ты его своими руками выкинула из трюма. А вот что я знаю точно — так это то, что мне нужен отпуск, и когда мы вернёмся на Землю, я определённо отправлюсь домой на пару недель… Кстати, куда тебе ближе к дому?

— Никуда. У меня больше нет дома.

— В таком случае, перед тобой открыты все дороги…

Вот и всё.

Пару минут постояв в тишине на мостике, я побрела в каюту. Как у точки без вектора, моей судьбой было раствориться в каком-нибудь заснеженном захолустье, а Росс и Конфедерация будут решать проблемы космического масштаба, не имея даже частичного понимания, по силам ли в принципе такие задачи распадавшемуся на части человечеству. Но я почему-то была уверена — они справятся. Люди, встретив на своём пути, казалось, непреодолимую преграду, всегда объединялись и находили силы для движения вперёд…

В каюте было темно. Я не стала включать свет и опустилась на удобную кровать — я надеялась наконец-то хорошенько выспаться. Обвела взглядом комнату, и глаз мой зацепился за какой-то мерцающий огонёк. На стене напротив кровати висел монитор, а в углу тёмного экрана помаргивал тусклый значок.

Приблизившись, я коснулась сенсора. На экране развернулся интерфейс почтового ящика, в котором лежало одно единственное сообщение от неизвестного отправителя, полученное десять минут назад. Перед самым переходом.

Всего две строчки.

«Ты была права. Не нужно было вскрывать этот ящик Пандоры.

P. S. Ида. Дактиль»