Поцелуй победителя

Глава 3

Арин укрепил свой флот захваченными судами валорианцев.

К акведукам было отправлено несколько дакранских матросов, чтобы они обыскали их и нашли источник яда, поступающего в городской водопровод. Этим источником оказался большой чан, установленный в горном туннеле, который соединял путь прохождения воды с аркадами, спускавшимися по склону к последовательным ярусам арок. Чан был очень умно сконструирован: из него, благодаря встроенным весам и противовесам, в четко отмеренных дозах сочилась густая, бурая жидкость.

Когда Арин его увидел в одной из тех старых траншей, которыми пользовались десять лет назад геранские рабы, чтобы построить туннель, ему захотелось сбросить чан со скал и посмотреть, как тот разлетится на части, ударившись о землю. Но вместо этого, он помог аккуратно перенести его вниз и поставить на городском складе оружия, чтобы воспользоваться в случае осады.

Все в городе пили дождевую воду, собранную в бочках или привезённую из-за города. Всех немного мучила жажда. Это продолжалось до тех пор, пока Арин, подождавший несколько дней, чтобы акведуки очистились, не попробовал воду и не понял, что она не отличалась от той, что была раньше.

— Ты правда думаешь, что это сработает? — спросила Сарсин.

Сестра Арина, всё ещё бледная, лежала в постели его фамильного дома. Её движения были медленными, и большую часть дня она спала, но по истечении последних нескольких дней, глаза её заблестели ярче.

— Уже работает. — Арин описал различные части миниатюрной пушки, которую он спроектировал и создал в кузнице дакранского замка. — Вот что заставило восточную королеву согласиться объединиться с нами, — добавил он, испытывая при этом неловкость, что, возможно, это было неполным объяснением решения королевы. — Это оружие может дать нам преимущество в борьбе против империи, но нам нужно сделать больше. Сарсин, ты нужна мне. — Он убрал длинные волосы с её лба и заглянул в лицо, так напоминавшее ему отца, в честь которого она была названа… Имя было старомодным, тяжеловесным, и будучи девочкой, она его ненавидела. Он обхватил её лицо руками. — Я не смогу справиться в одиночку.

Она потянулась к нему и сжала его ладонь. Она больше не казалась такой слабой. Сарсин улыбнулась.

— Ты не один.

Спустя неделю после морского сражения, с востока пришло подкрепление, и Арин был очень рад появлению новых шлюпок, бросивших якорь в его гавани. Ведь уже очень скоро валорианцы нанесут ответный удар — возможно, как он подозревал, где-то вдоль западного побережья.

Одна из новоприбывших шлюпок вызвала настоящий переполох. С самого большого судна на лодку была опущена клетка, и вся эта конструкция медленно поплыла к пристани. По мере их приближения, Арин увидел, что дакранцы на веслах были очень серьезны и молчаливы, стараясь держаться как можно дальше от клетки. Однако одна фигура всё же склонилась к решётке, внутри которой металось животное. Арин сразу узнал молодого человека. Арин почувствовал прилив радости, он не ожидал, что приплывет Рошар.

Восточный принц поднял взгляд и увидел Арина, стоявшего на пирсе. Его лицо разрезала ухмылка. Раньше Арин считал, что у Рошара ярко выраженный череп; нос и уши у молодого человека были отрезаны. Но Рошар казался таким неистово живым. Его чёрные глаза, подведенные зеленью, сияли, а ровные зубы сверкали белизной, и, хотя Арин помнил о своем шоке, когда впервые увидел изувеченного Рошара, то воспоминание теперь казалось очень далеким.

Рошар же, не обращая внимания на испуганные крики матросов, запрыгнул на пирс. Лодка сильно качнулась на воде. Маленький тигр зарычал.

Арин, скрестив руки на груди, подошел к краю пирса.

— Надо полагать, ты привез тигра?

— Я морил его голодом всё путешествие сюда, специально для тебя, — сказал Рошар. — Не хочешь сходить к нему и обнять, а? Он проделал весь этот путь, чтобы увидеть тебя. По крайней мере, ты мог бы предложить ему своё запястье, чтобы он перекусил. Разве мы о многом просим? Или, может, поделишься частью руки? Может, пальцами? Арин, где твое гостеприимство?

Арин, смеясь, обнял друга.

Он поперхнулся, его лёгкие были полны дыма.

— Это отвратительно.

— Я же говорил, что тебе понравится. — Рошар прикусил мундштук своей трубки, раскуривая табак. Он взмахнул спичкой, затушив её. Несколько минут он молча курил. Вид у него был очень умиротворенный. Что безмолвие, что умиротворение, исходя из опыта Арина, не часто баловали принца своим присутствием. — Попробуй ещё раз, — сказал Рошар, — или я сочту тебя грубияном.

Арин, не обратив на его слова никакого внимания, пошёл открывать окно. Приятный теплый воздух заполнил кабинет отца.

— Арин, — капризно сказал Рошар, — закрой окно. Мне холодно. Почему в твоей стране так чертовски холодно?

— На дворе лето. — Первый день сезона, который валорианцы отмечают как Перволетний день, уже прошел.

Рошар пожал плечами.

— Я уже хочу вернуться домой.

— Что ты здесь делаешь?

— Признайся, ты скучал по мне.

Арин посмотрел на Рошара и мягко произнес:

— Скучал.

Принц прищурился, глядя на него сквозь клубы дыма.

— Ты выглядишь лучше.

Арин нахмурился, прислонившись к створке.

— А я и не знал, что выглядел плохо.

Рошар фыркнул.

— Как представитель королевской семьи Дакры, будучи благоразумным, воспитанным в высшей степени достойно, мне надлежит услышать и передать описание, каким бы оно ни было, того, как ты себя вел, когда незаконно ступил своей негодной ногой в мой город. — Рошар пристально посмотрел на него, затем его взгляд упал на меч, который Арин отстегнул и повесил за ремешок на спинку стула, когда они вошли в кабинет. — А что сталось с твоим кинжалом?

— Потерялся. — Арин выбросил кинжал Кестрел в море.

Рошар поигрывал своей трубкой.

— Что касается моего появления здесь, королева подумала, что тебе мог бы пригодиться кто-нибудь, обладающий властью.

— Я и сам отлично справлялся.

— Я так и понял. Хаш под впечатлением. А ещё он тебя ненавидит. И ваша очаровательная маленькая борьба за власть сейчас спорна, поэтому я здесь, чтобы опередить вас обоих. Согласен?

— Конечно, — медленно проговорил Арин.

Рошар улыбнулся.

— Королева шлёт свой привет.

Арин в ответ промолчал.

— Надеясь на что-то более дружелюбное? Что ж… ты же знаешь, что она из себя представляет, не так ли? — лукаво произнес Рошар.

Арин покраснел.

— Думаю, нам следует обсудить возможные сценарии нападений валорианцев.

— Скучно.

— У нас нет времени для…

— Ой, ой! Валорианцы прямо сейчас ломятся к нам в дверь. Нужно что-то делать!

— Можешь сейчас же отправляться домой.

Рошар поудобнее устроился на своем кресле.

— Кстати, говоря о валорианцах, до меня дошел слух, что леди Кестрел и принц Верекс тайно поженились. И идёт молва, что они были так поглощены страстной любовью друг к другу, что, к разочарованию сотни гостей, провели тайную церемонию сразу же после дня рождения невесты, в конце весны. Влюблённые просто не смогли больше ждать.

Арин сомневался, что слова «страстная любовь» имели хоть малейшее отношение к этому союзу.

— Она хочет империю. Она получает то, что хочет.

— Медовый месяц влюблённые проводят на южных островах.

Арин пожал плечами. На плечи давил груз. Рошар, похоже, ничего не заметил.

— Тебе и правда лучше, — сказал принц.

— Мы можем поговорить сейчас о войне?

— Что ты хочешь знать, юный геранец?

Арин развернул карту и расстелил её на отцовском столе. Они изучили западное побережье, утёсы и скалистые берега, чтобы понять, смогли бы валорианцы использовать их для внезапного нападения, а также пляж под названием Лерален, который вел к ровной местности южного Герана с поместьями.

Когда день пошел на убыль и веки Рошара отяжелели, Арин осознал, что под раздражающим весельем принца скрывалась подлинная усталость от путешествия. Арин сказал Рошару, что ему следует отдохнуть.

— Выбери себе апартаменты по нраву, — сказал Арин. — Но заклинаю: держи тигра в клетке.

— Арин еще котёнок, — возразил Рошар. Явно лишь, чтобы досадить Арину, принц назвал тигра в его честь. — Он добродушный и вежливый, и очень симпатичный… в отличие от некоторых людей, которых я мог бы упомянуть.

— Ты ошибаешься, — сказал Рошар.

Они стояли, склонившись над картой в библиотеке. Арин упрямо прижимал пальцы к скалам вдоль западного побережья своей страны.

— Ошибаешься, — настаивал Рошар.

Арин покачал головой.

— Ты недооцениваешь генерала Валории.

— Он не поведёт солдат по отвесным скалам. В этом нет необходимости. Он может взять численностью. Он может пришвартовать свои корабли на том пляже и просто силой взять местных. Ему не нужно ухищрений.

Арин вспомнил Кестрел.

— А мне кажется, ему нравится проявлять остроумие. А ещё мне кажется, он способен сам себя перехитрить, и мы можем этим воспользоваться.

— Скалы чудовищно высоки.

— Его всадники на это способны. Если они взберутся на скалы и зайдут с юга, то, пока мы будем разбираться с валорианцами, которые высадились на пляже, они обойдут нас и разобьют, разделив своими флангами.

Рошар пренебрежительно хмыкнул.

— Неужели ты настолько горд, что не допускаешь мысли, будто кто-то может перехитрить тебя? — зло спросил Арин.

— А ты, похоже, готов поверить, что генерал — это некое всемогущее существо, способное на что угодно, только потому, что он вырезал всю твою семью?

Гнев Арина будто испарился. Повисла тягостная тишина.

Рошар протер глаза, размазывая зелень, которой те были подведены. Молодой человек вздохнул.

— Я не хотел…

— Арин. — Это была Сарсин. Она стояла в дверном проёме библиотеки.

— Не сейчас, — ответил он ей.

— Кое-кто хочет тебя видеть.

— Не сейчас.

— Он сказал — это важно.

— Что важно?

— Его послание.

— Какое?

— Он мне не сказал, хочет передать его лично.

— Я занят.

— Нет-нет, — сказал Рошар. — Сходи и поговори с ним. Мы всё равно уже закончили. Я уведомлю командиров батальона о своём плане сражения и…

— Постой. Сарсин, кто это?

— Геранский конюх. Он заботится о лошадях на перевале возле валорийской дороги, которая ведёт на север, в тундру.

— Его сообщение имеет какое-нибудь отношение к военной операции валорианцев?

— Я спросила его об этом, но он сказал нет.

— У него есть информация о генерале, его войсках или императоре?

— Нет, но…

Арин отвернулся.

— Тогда позже.

Она набрала в грудь воздух, словно собираясь начать спор, но потом, видимо, передумала.

— Я отведу его в твои старые покои. Ему пришлось проделать долгий путь, чтобы увидеться с тобой.

— Ну что ж, — сказал Рошар бодро, скатывая карту, над которой они с Арином только что спорили. — Значит, все улажено. Как, говоришь, называется пляж? Лерален? Мы отправляемся туда завтра с рассветом.

Арин не мог уснуть. Он распахнул окна. Из темноты летнего леса донёсся клич охотившейся совы.

Разумеется, безопаснее было бы отправить большую часть восточных войск на пляж Лерален и никого не посылать охранять скалы. Пляж был идеальным местом для высадки валорианской армии.

Пляж и его окрестности были относительно плоской и довольно открытой местностью — то есть он прекрасно подходил для вторжения. Дакранцы, не знавшие землю, которую защищали, не будут ждать никаких валорианцев на высоте, и это усложнит отпор захватчикам… чего бы и хотел Траян. Рошар, скорее всего, прав.

Возможно.

У Арина все равно не было никакой власти, чтобы отменить приказ. У него в строю мало людей, способных драться. У него не было войск, чтобы командовать ими. Ему повезло, что восточная королева согласилась помочь.

Да, повезло.

Однако дурой королева не была. Должно быть, Хаш уже изложил ей своё возмущение поведением Арина, который проигнорировал его мнение по поводу ключевой битвы.

Арин был рад, что Рошар здесь, однако, было очевидно, что его прислали, чтобы поставить Арина на место.

Арин сжимал оконные створки в ладонях, положив лоб на запястье. Вокруг сгустилась ночь. Он не зажёг лампы. Арин задумался, могло ли быть так, что валорианцы тренировались мало спать по той причине, что он ощущал сейчас — будто и нет никакой разницы между ним и тьмой. Молодой человек слышал шелест деревьев. Он думал о высадке генерала на берег Герана. Мышцы на его руке затвердели. Он так и не смог заснуть. Арин смотрел на скалы. Мысленным взором они представали перед ним розовыми, белыми и сверкающими.

Кестрел не смогла бы устоять перед скалами.

Если бы она собралась вторгаться в его страну, то ей бы наверняка приглянулся пляж Лерален, но и горы бы не оставили её равнодушной. Их изящество и коварство манили сами по себе. В итоге… даже если на скалы поднимутся лишь небольшие силы противника и зайдут с юга, чтобы встретиться с валорианцами, уже высадившимися на пляже, то оборона Герана легко будет уничтожена. Валорианцы возьмут сельские районы и проложат себе дорогу к городу, чьи бухты сейчас был слишком хорошо укреплены, чтобы взять его с моря.

Если бы Кестрел была генералом, что бы она сделала.

Если бы Арин был Кестрел, как бы он поступил.

Арин обнаружил, что его ладонь сжалась в кулак.

Он вспомнил золотую оливковую линию на лбу Кестрел, ознаменовавшую собой то, что эта женщина помолвлена, и насколько эта полоска была ему ненавистна. Одним вечером во дворце, Арин медленно оттеснил Кестрел к замерзшим окнам закрытой балконной двери. Он чувствовал её тонкое тело. Он поцеловал метку. Позже Арин всё ещё чувствовал косметическое масло на своих губах. Оно было горьким. Но он вновь коснулся его языком.

Арину пришлось очень постараться, чтобы его мысли обрели ясность. Всё, во что он верил! Он думал о той ночи, когда чары разрушились. Арин приплыл с востока. Он рискнул всем, чтобы прокрасться во дворец. Молодой человек вновь увидел её: испуг на её лице, холодное раздражение, то, как она потирала руки о юбки синего шелкового платья с рукавами, плотно прилегающими к запястьям. Та глубокая синева струилась вокруг девушки, когда она сидела за фортепиано и пыталась игнорировать его, наигрывая забавную короткую мелодию. А когда он отказался уйти, она превратилась в саму жестокость.

Было не совсем правдой сказать, что Арин ничего не чувствовал, когда думал о Кестрел. Он чувствовал стыд. Молодой человек содрогнулся при мысли о своих оставшихся без ответов вопросах. Неужели он спрашивал об этом богов?

Что ты сделала во имя этого договора?

Он принёс моей стране свободу. И спас мне жизнь. Что ты сделала, чтобы заставить императора подписать его?

Неужели ты… ты… выходишь замуж за принца из-за меня? Это… было какой-то частью сделки с императором?

Он все еще слышал её бьющие наотмашь ответы.

Он поблагодарил бога случая, что тот вовремя остановил его от вопроса — не она ли была Молью Тенсена. Ещё одна фантазия, которой он себя тешил в навязчивом стремлении превратить её в человека, каким он страстно хотел её видеть. И это, несмотря на верность Тенсена ему, его честность. Тенсен практически рассказал ему, кто был тем анонимным шпионом: Риша, восточная принцесса, заложница императорского двора.

Арин выпрямился. У него заныли плечи. Он слишком долго простоял в одном положении. Арин присел на широкий подоконник, прислонившись спиной к раме. Он находился как бы снаружи и как бы внутри. И ему нравилось ощущать равновесие этого состояния. Это проясняло мысли.

Всё, что случилось между ним и Кестрел, ровным счетом ничего не значило. Он думал, что знает, как устроен её разум. Арин принял её слабость за хитрый ход. Он видел, насколько она была дочерью своего отца.

Арин задумался, сколько людей ему понадобится для того, чтобы справиться с Всадниками Валории, которые придут с западных скал.

Он также гадал, а не перемудрил ли. Может, он ввязывался в свою самую большую авантюру.

Пропела первая утренняя птица.

Геранская богиня игр когда-то была смертной. Арин знал эту притчу. Она проложила себе дорогу к бессмертию, а затем посеяла разудалый хаос. Боги этому не обрадовались. Они начали терять свои ценности: пара перчаток, которые позволяли владельцу касаться цветов и звуков, кольцо, которое содержало целый мир внутри себя, любимый кот бога ночи. Когда она выиграла солнце, у всех закончилось терпение. На борьбу с ней был отправлен бог войны. Но между богами всегда всё непросто, и в историях о богах войны и игр было много… в общем, они содержали определенные чувственные повороты и неожиданности, которые Арину, будучи ребёнком, не дозволялось слушать.

Арин закрыл окно. Он взял принадлежавший отцу меч, выкованный из закаленной стали. Почти десять лет после вторжения это красивое оружие висело на стене в этом доме, словно труп на всеобщем обозрении. Он приятно холодил руку, и на мгновение Арин почувствовал, будто сжимает не эфес, а руку своего отца. А потом иллюзия исчезла.

Он прошагал (быстро, потому что почти занимался рассвет) на свою конюшню. Оседлал Джавелина; когда-то конь принадлежал Кестрел, а теперь ему. Сильный, умный и быстрый зверь.

Арин выехал в серое утро. Он думал, что командующему любой армии лучше молиться двум богам: войны и игр. Никакого сражения не выиграть без хорошей азартной игры.

Когда земля неслась под копытами Джавелина, Арин мимолетно вспомнил о посланнике, который пришёл к нему.

Позже, решил он, и пришпорил животное.