Поцелуй победителя

Глава 28

Арин слышал приближение валорианцев. Звук, вырывающийся из его груди, становился всё громче от возбуждения.

Валорианцы приблизились. Однако они были по-прежнему скрыты за поворотом дороги. Арин повернулся и встретился взглядом со своими солдатами. Не больше полусотни мужчин и женщин, геранцев и дакранцев. Все пешие, чтобы как можно бесшумнее приблизиться к линии фронта валорианцев. Кто-то из геранцев, на манер восточных воинов, подвёл глаза оранжевым и красным.

Звук, издаваемый валорианской армией, начал мало-помалу оглушать. Сапоги, копыта и скрип колёс повозок. Тяжёлая броня. Металл о металл.

Арин смотрел на своих солдат, они на него. Он поднял руку: ждать.

Арин выглянул из-за дерева, чтобы бросить взгляд на дорогу.

Валорианская кавалерия. Огромные боевые кони. Офицеры в чёрном и золотом.

Близко.

И один валорианец, особенный валорианец, тот, что вёл свою армию, выглядел всё таким же, что и одиннадцать лет назад. Он ничуть не изменился. Огромный, затянутый в броню, со знаками отличия на груди, с витой перевязью, перекинутой через плечо. На голове простой шлем, сделанный так, чтобы хорошо было видно лицо. Это лицо.

Хорошо, что между ними было некоторое расстояние, которое не позволяло разглядеть светло-карие глаза генерала, слишком похожие на глаза его дочери.

Отлично, что этот человек подъезжал на своём коне как раз к Арину. И уже был почти в пределах его досягаемости.

«Хочешь его?» — прошептал бог Арина.

«Желаешь раздавить его между ладонями?»

Арин посмотрел на свою армию.

— Товьсь, — прошептал он, а потом прошептал то же самое на дакранском. Он достал меч. Кровь у Арина бурлила.

«Прелестное дитя».

«Весь мой».

«Вперёд».

Кестрел наблюдала за столкновением сверху. Через подзорную трубу она видела, как вставали на дыбы валорианские боевые кони. Но только не конь генерала. Тот стоял как вкопанный, застыв железной статуей. Лицо отца было далеко, черты лица размыты. У Кестрел засосало под ложечкой.

А что Арин?

Деревья загораживали ей вид. Она не могла найти его. Она не видела ничего из-за коней.

Пехота против конницы.

«Кестрел, какая же ты дура».

Она осознала, что, должно быть, поверила в бога Арина. Должно быть, она доверилась на уровне подсознания защите бога смерти. Только это могло объяснить, почему она отправила Арина выступить против авангарда валорианцев (и её отца) с толикой надежды, что он выстоит.

Страх сковал ей горло.

В начале сражения Арин потерял генерала из виду. Ближайшая к нему лошадь чуть не растоптала Арина, он едва успел увернуться от поднятых передних копыт. Он успел вовремя выставить меч в ответ на удар валорианца; край клинка офицера лишь царапнул по кожаному доспеху, закрывающему плечо Арина, не причинив вреда. Когда мужчина отдернул меч, Арин умудрился выхватить поводья из рук нападавшего и потащил лошадь вниз. Раздался крик. Валорианец пытался удержаться в седле. Арин воткнул острие меча мужчине в бок, над бедром, чуть ниже границы металлической кирасы. А потом надавил на меч.

Последовал душераздирающий вопль. Кровь потекла по клинку. Рука Арина стала тёплой и влажной.

Валорианец начал сползать с седла. Его нога застряла в стремени. Наколенник врезался коню в бок, и животное вновь встало на дыбы, едва не выдернув руку Арина из плеча. Он выпустил вожжи. Валорианец ударился о землю. Конь встал на все копыта и одичало побежал, увлекая солдата за собой.

Арин не мог думать. Он смутно осознавал, что лучники не станут стрелять по ним, скорее всего, из страха ударить по валорианскому авангарду. Он знал, что его солдаты падали один за другим. Валорианцы же, вместо того, чтобы продвигаться вперед, дабы встретить нападение, стояли на месте, разве что плотнее сгруппировавшись, превратившись в стену из металла и лошадей.

Эти жеребцы. Роскошный живой щит. Высокий и необъятный. Сила и стать.

Арин прокричал на дакранском, а потом и на своем языке: «За мной!»

Он выхватил кинжал. В каждой руке по клинку. Нырнул в узкое пространство между двумя валорианскими боевыми конями и полоснул лезвиями по их горлу.

Кестрел стиснула в руках подзорную трубу. Валорианские офицеры не продвигались, они держались рядом со средними рядами, не подвергали опасности телеги с припасами.

Боевой конь запнулся. А потом ещё один.

Её отец размахивал мечом, рубя людей внизу. Меч покраснел. Она видела, как он закричал.

— Перерезать верёвки, — отдала приказ канонирам Кестрел. — Немедленно.

Арину хотелось закричать, когда он увидел, как восточная женщина проскользнула сквозь валорианскую оборону, ранила боевого коня и вот-вот должна была дотянуться до генерала. Арину хотелось выкрикнуть: «Нет!» Он хотел вопить: «Моё!»

Генерал, прочно сидевший на твёрдо стоявшем жеребце, взмахнул мечом и отрубил женщине голову. Кровь брызнула во все стороны.

— Держать строй! — прокричал мужчина.

Остальные приказы генерала эхом звенели у Арина в ушах, когда он блокировал лавину клинков валорианских наездников. Арьергард, сомкнутые ряды.

Рука Арина, державшая меч, ныла от напряжения.

Лучники — взгляд на холмы. Пушки — наготове.

Он выронил кинжал из левой руки, подцепил пальцами броню на ноге валорианца и дёрнул её.

Нападающие, защищаются.

Валорианец повалился с коня.

Меч вонзился упавшему мужчине прямо в горло. Его крик быстро сменился булькающими звуками, а через мгновение мужчина и вовсе затих.

Генерал не дал себя одурачить. Он понял, что это была не какая-нибудь там потасовка. Он повёл свой отряд обратно и позволил Арину с сотоварищами проникнуть внутрь его строя, чтобы затем сомкнуть ряды и приготовиться к обороне.

Конь сдвинулся, открывая проход между Арином и генералом.

«О, да», — промурлыкал бог Арина.

А потом шум сражения перекрыл режущий слух треск. И Арин не сразу понял, что это было, пока треск не заполонил воздух.

Деревья застонали, подались вперед и ударились о землю. Большинство осталось лежать там, где упало, но некоторые покатились вниз по холму, к дороге. Они набирали скорость, врезались в валуны и стволы других деревьев. Иные летели подобно копью, прорубая лиственные верхушки, ничем не сдерживаемые, или встречая препятствие, летели по диагонали, врезаясь в левый фланг валорианской армии. Стволы сокрушали мужчин и женщин, прорезая себе дорогу к средним рядам.

Воздух звенел от треска, ударов и людских криков. Но тишину Кестрел было слышать ещё страшнее, когда эхо звуков сходило на нет.

— Залп товьсь, — скомандовала она пушкарям. — Цельтесь в средние ряды. Ваша цель — лучники. Удар по нападающим. Удар по всем, кто вблизи пушки. Пробейте прореху вокруг повозок.

Ни один мускул на лицах пушкарей не дрогнул от страха. Их позиция была преимущественно безопасна, вне досягаемости валорианских лучников. А вот пушки могли стать проблемой, но армия внизу всё ещё пыталась распрячь коней, везущих повозки с оружием, и выгрузить боеприпасы из телег. Кестрел собиралась им помешать.

— Спички, — сказала она.

Солдаты чиркнули спичками.

— Поджигай.

Короткие фитили загорелись.

— Цельсь.

Воздух разрезали пушечные ядра. Арин услышал то, что не смог видеть: песню металла, скользившего в пространстве. Железные ядра, каждое из которых было не больше среднего камня, градом полетели вниз. Они врезались в металл. Звенели при соприкосновении о камень. Врезались в плоть.

Гортанные крики. Арин увидел, как посерело лицо генерала. Между Арином и генералом лежали туши лошадей, бьющихся в агонии. Они пытались подняться, но тут же падали. Бедные животные старались поднять шею, но, терпя неудачу, сразу же плюхались головой о землю. Правда, два ряда обескураженных валорианцев, в чьих глазах читался страх, которого там не должно было быть, пытались удержать линию фронта.

Арин продирался вперед.

Ещё один залп.

Вдали за армией валорианцев послышался новый звук. Быстрый топот копыт. Звук ещё одного столкновения. На арьергард, должно быть, обрушился отряд Рошара.

Генерал прокричал что-то нечленораздельное. Валорианский отряд закачался из стороны в сторону, казалось, готовый отступить.

А потом из центральных рядов грянул пушечный выстрел, а следом ещё один.

Мир стал слишком громким для Арина, чтобы понять всё, что он слышал, и слишком быстрым, что успевать следить за действиями своего тела.

У него во рту была кровь. Руки были скользкими. Мышцы, по-прежнему полные сил, наконец-то ощутили свободу.

Пушечное ядро врезалось в холм неподалеку от пушкарей. Кестрел почувствовала, как земля под ногами содрогнулась, будто от землетрясения. Ветви дерева сиррин задрожали.

— Заряжай, — велела она пушкарям.

Но, несмотря на обстрел из пушек, невзирая на атаку с трех фронтов, валорианская армия не впала в панику и не сдалась. Арьергард противостоял атаке Рошара. Валорианская армия, бывшая в тысячи крат сильнее своего противника, разделилась на три части: передний участок фронта, средний и тыл. Но отряд Арина, и Кестрел это было прекрасно видно, не мог пробиться сквозь арьергард к центру. Оборона арьергарда оказалась лучше, чем она надеялась. И Рошар не добился значительных успехов.

Даже разделившись, валорианцы рано или поздно смогут их подавить. Единственный способ обезвредить врага на долгое время — уничтожить его боеприпасы. Но орудие Арина, хотя оно и было смертельно опасным, не было достаточно точным. Они не смогли открыть дорогу Арину или Рошару, чтобы те сумели добраться до повозок.

Мучительное беспокойство костлявой рукой вцепилось ей в сердце. Рошар, размышляла она, достаточно благоразумен, чтобы в случае необходимости отступить. Но вот в Арине она не была настолько уверена. Кестрел подумала, что если у неё не получится добыть победу в этом сражении, то он будет сражаться до конца, чего бы ему это не стоило.

«Есть простое решение», — раздался шепот отца у неё в голове. Кестрел не знала, воспоминание ли это или только её воображение. «Если можешь — действуй».

Она бросила взгляд на деревья сиррин. Их сок так и сочился из стволов.

Кестрел услышала шлепок — железный шар упал в пушечный канал; сухой шелест — пушкари засыпали чёрный порох. Когда пушки были перезаряжены, Кестрел дрожащими руками убрала свою косу под кожаный шлем. Она ничего не могла поделать с очевидной принадлежностью своих доспехов валорианской армии. Она вспомнила, что сомневалась в том, хочет ли, чтобы отец её увидел. По телу девушки пробежала дрожь.

Нет. Он её не увидит. Ни за что. Что бы ни случилось, она не хотела быть узнанной. Девушка зачерпнула горсть лесной земли и натерла ею лицо.

Кестрел осознала, что негромкие звуки перезарядки орудий прекратились, уступив место глухому рокоту битвы внизу. Стрелки, подобно ей, присели на корточки и посмотрели на девушку.

Она выпрямилась:

— Есть среди вас настоящие храбрецы?

Передние ряды валорианцев изменили тактику. Теперь они наступали, оттесняя Арина с сотоварищами.

Чья-то рука схватила Арина за предплечье и оттащила с дороги копыт лошади. Он повернулся.

Никого.

Тела и кровь. Но помимо этого… пугающая энергия, клокочущая у него в жилах. Неожиданно раздался резкий протяжный звук, от которого у Арина все сжалось внутри, но он успел защититься, как раз вовремя, прежде чем крошечный кинжал смог пронзить его горло.

Когда пушкари отстрелялись, Кестрел срезала своим кинжалом оставшиеся веревки, привязанные к вбитым в землю колышкам. Девушка собрала с земли сухие веточки. Обернув руки широкими листьями, она наломала молодые ветви дерева сиррин. Осторожно, чтобы кожа не соприкоснулась с огнеопасной смолой, она сложила их вместе вокруг сухих веточек и обмотала куском верёвки. Свободной рукой обвязала получившийся пучок другой верёвкой. Затем она поднесла самодельный факел к истекающему смолой стволу сиррин, давая пропитаться им кончику торчащей верёвки.

— Вот так, — объяснила она, что нужно делать, присоединившейся к ней четверке. Когда у каждого из них в руке было по факелу, и они забрали спички у пушкарей, Кестрел сказала: — Факел можно будет поднять в вертикальное положение перед самым поджогом, иначе древесный сок зальёт вам руки и ваша кожа загорится вместе с древесиной. — Девушка велела пушкарям произвести ещё два залпа, а потом прекратить огонь.

Она и ещё четыре солдата побежали вниз по склону.

Арин увернулся от маленького кинжала. Иглы. Ему было знакомо это оружие. Иглы представляли собой набор из шести ножей.

Следующий он поймал уже рукой, отшвырнув кинжал от своего лица. Игла ужалила нижнюю часть его предплечья, где броня застегивалась на пряжку.

Затем, то ли нападавшему надоело стрелять по цели издалека, то ли в игру вступил ещё один противник, и руку Арина пронзила боль. В него врезался чей-то меч, сумевший выбить оружие из рук.

Кестрел бежала по шрамам, оставленным поваленными деревьями в лесу. Она скользила вниз по крутому склону, четвёрка солдат за ней. Раздался залп. Валорианские пушки ухнули в ответ. В деревья врезалось пушечное ядро, те надломились, раздался треск. Воздух наполнился свистом пролетающих мимо веток.

В Кестрел чуть не угодил обломок древесины. Не на шутку испугавшись, она споткнулась и облилась соком факела, попавшего ей на броню, закрывающую грудь. Но девушка прокричала, что есть сил: «Вперёд!» Они уже почти добежали до дороги.

Прогремел второй залп. Кестрел остановила четверых солдат на краю леса, прямо у самой дороги. Всматриваясь сквозь листья, она увидела, что изобретение Арина убило достаточно солдат на этом фланге, и в рядах валорианцев появилось много брешей. Она заметила повозку, в которой, должно быть, держали черный порошок. Из неё вынырнул валорианец, неся в руках пушечное ядро.

— Не та повозка, — сказала она четверке. — Я возьму на себя повозку рядом. Каждый из вас тоже выберет себе по повозке. Готовы?

Пальцы Кестрел дрожали, когда она открыла спичечный коробок.

«Командир никогда не показывает своего страха», — наставлял её когда-то отец.

Кестрел удалось взять себя в руки, унять дрожь и поджечь спичку.

Они подожгли свои факелы.

Арин увернулся от очередного взмаха валорианского меча. Он вытащил Иглу из руки, тело обожгло болью. Арин мельком бросил взгляд на нападающего. Быстрый и худощавый.

Валорианец вновь бросился в бой.

«Просто брось его и беги, — велела себе Кестрел. — Брось и беги».

Она выскочила из леса. Её сапоги ударились о камень брусчатки.

Над головой Кестрел пролетел арбалетный болт. Другой врезался в геранского солдата, бежавшего рядом с ней. Тот обмяк и упал.

Одна из их четверки, дакранская женщина, подхватила его факел с земли и бросила в ближайшую повозку. Брезент мгновенно охватило пламя.

Кестрел продолжала бежать. Она не видела, что та женщина сделала со вторым факелом, но услышала оглушительный крик боли и визг восточного проклятья. Кестрел поняла только одно слово: огонь. Сок сиррин, мелькнула мысль у Кестрел. Может быть, он успел стечь женщине на руку. Может быть, дакранка сгорела заживо.

Кестрел заставила себя бежать быстрее. Валорианские солдаты теперь были рассредоточены, хаотично разбросаны, отрезаны от генерала.

Она услышала треск огня следующего подожженного брезента. Девушка бежала к своей цели зигзагообразно. «Никакого бега по прямой, если придется бежать, — наставлял когда-то её отец. — В противном случае, ты станешь слишком лёгкой мишенью».

И всё равно её подстрелили. Стрела ударила прямо в грудь.

Когда меч вновь обрушился на него, Арин уклонился от удара и схватил руку, держащую эфес. Сильно сжал её. Почувствовал, как захрустели костяшки пальцев. Звук ломающихся костей и крик боли затерялись на фоне остальных криков и других звуков сражения. Иглой в левой руке Арин пронзил запястье валорианца и увидел, как лезвие, вышедшее с другой стороны, окрасилось красным. Арин вырвал меч у противника и зарезал им валорианца.

Кестрел пошатнулась, но не упала. Стрела не пробила броню.

Она почти достигла своей цели. Сердце бешено колотилось в груди, когда она взглянула на свой факел. Сок проложил себе дорогу тонкой струйкой голубого пламени к березовой ветке. Её пальцы были горячими. Кестрел бросила факел в брюхо повозки.

А потом она резко развернулась и побежала к деревьям. Ноги отяжелели и едва слушались. Она почувствовала, как рана на бедре открылась и начала кровоточить. Девушка что есть мочи выкрикивала имена четырех солдат, призывая их убегать. Она звала их на двух языках, а потом ещё и на третьем. Она кричала даже валорианцам, чтобы те убегали куда подальше, потому что повозка, что она подожгла, уже разгорелась, и она стояла рядом с той, в которой держали чёрный порох.

Ветерок обдувал её потную кожу. А потом порыв ветра и…

Взрыв сотряс землю. Каменная дорога заходила ходуном под подошвами сапог Арина. Языки пламени, разлившиеся в центральной части валорианской армии, переливались оттенками оранжевого и красного в воздухе, напоенном солнечным светом.

Протрубил валорианский рог. Звук протяжно затих… слишком прекрасный для войны, подумал Арин.

«Перестань думать, — велел бог. — Немедля отступай. В сторону. К деревьям».

Неожиданно пространство вокруг Арина засветилось.

— Рано, — пробормотал он.

«Они собираются наступать этой дорогой, двинутся прямо к тебе и к каждому солдату, за которого ты несёшь ответственность. Отступай. Сейчас же».

«Но генерал», — подумал Арин.

Бог пожал плечами.

«Это твоя жизнь».

«Неужели тебе и правда дорога моя жизнь?»

Смех.

Арин дал сигнал к отступлению.

Из-за деревьев на холме Арин и то, что осталось от его отряда, смотрели, как бегут валорианцы. Они стремглав уносили ноги (по крайней мере, те, кто мог) вверх по дороге. Арьергарду, зажатому между огнём и Рошаром, деваться было некуда.