Пламенеющий Ангел

Глава 23

Пока Нест разговаривала с Харпер Скотт в комнате дедушки, Джон Росс стоял в дверях гостиной, наблюдая, как Малыш Джон играет в мозаику. Сидя перед елкой, мальчик брал кусочки по одному и изучал их. Казалось, будто он собирает узор у себя в голове, а не на полу: изучив каждый кусочек, он снова клал его обратно, не заботясь, подходит ли он к остальным. Он словно бы имитировал деятельность Харпер пару дней назад. Синие глаза сосредоточенно сверкали на бледном личике. За последние сутки он заметно побледнел и выглядел таким хрупким и изможденным, что это внушало тревогу. Конечно, внешность Малыша Джона была всего лишь оболочкой к тому, что скрывалось внутри, и поэтому болезненность его вида могла быть обманчивой. Ведь Малыш Джон все-таки не обычный мальчик, а магическое создание.

Но сейчас, сидя у елки, погруженный в некую затейливую игру ума, поглощенный своим занятием, он удивительным образом напоминал обычного ребенка. Чем цыганские морфы отличаются от людей? Жизненная сила Малыша Джона была помещена в оболочку его тела, но разве у людей происходит не то же самое? Разве их дух не заключен в тело из плоти и крови и разве не освобождается он после смерти тела?

Некоторые люди верят, что так оно и есть, в том числе и Росс. Он даже не знал, почему верит в это. Он полагал, что эта вера развилась у него за годы служения Слову, будучи основанной на реальности Слова и Пустоты, на их антагонизме и на том, что человечество на протяжении всей эволюции находится на поле битвы. Может быть, он верил в это только потому, что нуждался в такой вере и природа его борьбы требовала веры. Как бы то ни было, его ошеломила мысль: люди и цыганские морфы похожи духовной составляющей, заключенной в телесную оболочку и продолжающей жить после умирания этой оболочки.

Он оперся на посох. Самое неприятное и неизбежное, что, как ему было известно, жизнь медленно, но верно покидает и тех, и других. Что бы ни случилось с Малышом Джоном, Нест, Харпер и им самим, этого не должно произойти здесь. Нест может желать оставаться в своем доме и делать, что сочтет нужным. Может верить, будто лесовик Пик сумел соорудить защитную магическую сеть вокруг ее дома, и на нее больше никто внезапно не нападет. Но Джон Росс был убежден: единственный шанс на спасение заключается в побеге в укромное место до тех пор, пока тайна морфа не будет разгадана. Нужно скрыться сегодня же, как можно быстрее, если они вообще еще на что-нибудь надеются. Финдо Гаск не станет дожидаться Рождества. Он явится за ними к ночи, и, если они еще будут здесь, Джон готов поклясться: кто-нибудь снова пострадает.

Росс прислушался к тиканью старых часов в тишине: они словно напоминали, как неэффективно он тратит время. Он знал, что нужно делать для расшифровки загадки морфа. Знал с самого начала. А то, что он доставил морфа к Нест Фримарк, не обязательно мудрое решение. Правда, она верит, будто морф что-то желает получить от нее. Да, она умна и обладает хорошей интуицией, но это заключение она сделала в разгар битвы за выживание, поэтому вполне могла принять неверное решение. Сколько в ней мудрого, взвешенного подхода и спокойной рассудительности? Неужели она, в самом деле, поверила, будто Дух и морф каким-то образом связаны? Какое отношение имеет Дух к интересу морфа касательно Нест? И как на морфа влияет то, что волк-призрак является составной частью ее магии?

Росс предполагал, что этот факт ему известен. «Будь честен, — предупреждал он себя. — Тщательно рассмотри этот вопрос». Тут может возникнуть проблема, ибо волк создан из демонской магии. Пожалуй, морф не может выносить его присутствия. Но ведь морфы обладают способностью становиться кем угодно. Их магия может быть хорошей или плохой, может быть использована в любых целях, поэтому присутствие любой другой магии не должно на них влиять. Или, быть может, в самой форме волка-призрака есть нечто, беспокоящее морфа? Или его магия состязается с магией Духа?

Росс неоднократно обдумывал все эти вопросы. Ах, этот мальчик!.. Такой загадочный, словно запертая шкатулка, такой непредсказуемый! И почему он вообще стал маленьким мальчиком? Все разгадки тайны кроются здесь, в этом единственном вопросе, — Росс был в этом уверен. Все случившееся проистекает непосредственно из последнего превращения морфа в Малыша Джона, который первым делом спросил о Нест.

Он непроизвольно стиснул гладкую поверхность посоха. Чего ищет цыганский морф? И что может обрести в лице женщины, которую никогда прежде не видел?

Дверь из комнаты Старины Боба открылась, и оттуда вышла Нест, ведя за руку Харпер. Ни одна из них не произнесла ни слова, проходя мимо. Джон проследил за ними, тоже ничего не сказав. Похоже, обе плакали: он знал, почему. Нест налила яблочного сока в детскую кружечку Харпер и дала малышке, потом налила еще одну чашечку Малышу Джону и отнесла в гостиную. Харпер следовала за ней. Детишки сели рядом и снова занялись мозаикой.

Нест наклонилась к ним, помогая, тихонько что-то подсказывая — и в это время зазвонил телефон. Она оставалась на месте, присев рядом с елкой между детьми.

— Джон, — окликнула она Росса. — Ответь, пожалуйста.

Он быстро прошел в кухню и взял трубку.

— Дом Фримарков.

— Наверное, я просто потеряла стыд, преследуя человека, который покидает мой дом посреди ночи, — услышал он в трубке голос Джози Джексон.

Он потер лоб.

— Прости меня за это. Это я потерял стыд. Но я беспокоился о Малыше Джоне. Ты выглядела такой безмятежной, так сладко спала, что я не решился будить тебя.

— Именно поэтому ты и сегодня утром не перезвонил. Видимо, решил, что я уснула вечным сном.

— Тут у нас довольно паршивые дела, — он размышлял, до какого предела может быть с ней откровенен, потом понизил голос. — Прошлой ночью исчезла Беннетт Скотт. Ее нашли утром на дне ущелья в Синиссипи-парке.

— Ох, Джон.

— Нест только что рассказала все Харпер. Трудно представить, как она с этим справится. Думаю, Нест постарается проследить.

— Мне прийти?

Он заколебался.

— Давай я передам Нест твое предложение. Она может перезвонить тебе, если решит, что нужно.

— Хорошо, — она немного помолчала. — А если я не приду, ты как, не соберешься ко мне?

— Скажу тебе честно, Джози, я думал об этом с того самого момента, как ушел.

Какое там прийти к Джози, сердито одернул он себя. Об этом и речи быть не может, хотя он сказал правду: его ужасно к ней тянуло. Но ведь он уже решил, что делать. Ему придется срочно покинуть Хоупуэлл вместе с Малышом Джоном, прихватив с собой Нест и Харпер. Может быть, потом он сможет вернуться — когда дело с цыганским морфом будет закончено. Может быть, тогда он и останется навсегда. Может, у них с Джози еще будет шанс в жизни…

А может, и нет.

Он снова напомнил себе о том, что случилось несколько месяцев назад, когда он вернулся в Уэльс, в Долину Фей, поговорить с Госпожой. Тогда-то ему и напомнили, как обманчива порой надежда.

Было самое начало октября, когда Джона Росса навестила бродяжка. Он все еще жил в Кэннон-Бич, в книжной лавке. При помощи Энсона Роббингтона он обнаружил пещеру, где должен был появиться цыганский морф, и уже неоднократно наведывался туда, чтобы подготовить это событие. Но пока ему не удавалось найти верный способ поймать морфа. Он надеялся снова увидеть сон с Рыцарем на кресте: вдруг тот что-нибудь подскажет.

А время шло.

Бродяжка появилась перед ним, когда он пробудился от очередного сна, довольно скверного, где он снова видел разрушение города и уничтожение его жителей. Название города он не мог вспомнить, и это серьезно тревожило. Он даже не помнил, в какой части страны находится город. Во сне он встречал людей, чьи имена и лица были знакомы, но по пробуждении забывал их все. По дороге, ведущей из города, он принял бой; под его защитой находилась группа женщин, детей и стариков. Вывести их из города удалось, но передвигались они крайне медленно и не успевали уйти от погони. Наконец Россу пришлось повернуть и принять бой. Прежде-люди и демоны быстро окружили их, и некуда было бежать. Росс все еще отчаянно пытался сражаться, когда вдруг проснулся.

В первую минуту он не мог вспомнить, где находится. В голове теснились многочисленные образы из сна, звуки битвы звенели в ушах. Была теплая безветренная ночь — прощальный привет ушедшего лета — и окна спальни были открыты.

Бродяжка стояла у окна, ближнего к морю, бледная и светящаяся — дитя неопределенного пола, очень юная, с потерянными, усталыми глазами: в них отражались осколки человеческой жизни, о которых лучше забыть.

— Ты Джон Росс? — нежным, высоким голоском спросила она.

Росс моргнул и кивнул, начиная возвращаться в мир, в то время как сон исчезал.

— Да.

— У меня для тебя послание от Госпожи. Она хочет говорить с тобой. Желает, чтобы ты явился к ней.

— В Долину Фей? — уточнил он, быстро садясь в кровати.

Бродяжка слабо поблескивала.

— Хочет, чтобы ты прибыл безотлагательно.

— В Долину Фей? — повторил Росс.

Но бродяжка уже уходила, ее свечение прекратилось, очертания стерлись, и остались одни воспоминания. В течение нескольких секунд она полностью растворилась, и Росс снова остался один.

Он заказал билет до Портленда на следующий день. Потом полетел в Нью-Йорк, в аэропорту Кеннеди пересел на другой самолет и к полудню следующего дня уже приземлился в Хитроу. Оттуда взял билет до Кардиффа, потом взял напрокат машину и поехал на север, в Бетвз-и-Коуэд. Путешествие съело весь его заработок за лето в книжной лавке. Он едва успел собрать вещи перед поездкой. По прибытии он был уже совершенно дезорганизован и измучен. Интуиция подсказывала немедленно отправиться в Долину Фей, но тело протестовало, поэтому он рухнул на постель и проспал десять часов.

Проснувшись, измученный снами, но вновь обретя способность принимать решения, он принял душ, оделся и съел ленч в пабе внизу. После этого в типичный для Уэльса октябрьский день — пасмурный, с переменными дождями и проблесками солнца, когда в воздухе уже начинает пахнуть настоящими холодами, — он поехал в Долину Фей и от дороги шел пешком.

На маленькой стоянке была парочка машин, в самой же долине бродили люди, забираясь на камни и обходя грязные тропинки. Долина была зеленой, изобилующей растительностью; петляющий меж скал ручей стал более полноводным благодаря недавно выпавшим дождям. Росс осторожно спустился на тропу с верхней дороги, не торопясь, опираясь на посох. Знакомые звуки наполнили возбуждением и надеждой — рокот водопада, шум ручья. Шепот ветра в листве и птичье пение. Он вдыхал запахи земли и растений, богатый аромат полевых цветов и зелени. Удивительно все-таки, как мирно он ощущал себя здесь, словно это было его родовым гнездом, его домом.

Он знал, что не сумеет увидеть Госпожу и служивших ей фей в дневное время. Подумал: может быть, удастся встретить Овэйна Глиндуэвра в знакомом обличье рыбака, но ведь, по большому счету, совершенно неважно, увидит он Глиндуэвра или нет. Скорее, он всего лишь приехал посмотреть на долину при свете дня, снова почувствовать очарование этого места, столь драматическим образом изменившего его жизнь. Он спустился вниз и сел на камни, глядя на водопад и ручей, на деревья и растения, на полевые цветы — да просто в никуда, наслаждаясь видом долины, ее красками.

Чуть погодя он вернулся в гостиницу и немного поспал. Проснувшись, погулял по деревне, потом пообедал. Владелец гостиницы помнил его по прошлому визиту, и они какое-то время поговорили о переворотах и непредсказуемости большого мира. Бетвз-и-Коуэд был маленьким островком безмятежности и постоянства, обещавшим чувство уверенности в завтрашнем дне своим обитателям. Владелец гостиницы всю жизнь прожил в деревне; он не понимал, как можно желать жить где-нибудь еще.

За час до полуночи Росс вернулся в Долину Фей. Ночь была черной, беззвездной, месяц воровато пробивался из-за туч. Росс припарковал машину и пошел к воротам, потом спустился по тропке в долину. Влажный воздух был довольно холодным, и Росс поднял воротник пальто, наблюдая, как дыхание облачком вырывается изо рта. Опираясь на посох, он выбрался на тропинку вдоль самого берега ручья и встал, озираясь вокруг. Вдыхал чудесные запахи и слушал тихий шум водопада.

И тут, почти сразу, появился Овэйн Глиндуэвр. Бывший прежде Рыцарем Слова и все еще служивший Госпоже, он неподвижно замер на другом берегу ручья: рыбацкий плащ висел на его худощавой фигуре, шляпа с широкими полями скрывала лицо. В руках он держал удилище; леска уходила глубоко под воду.

Он дружелюбно кивнул Россу.

— Неплохая ночь для встречи с феями, — негромко произнес он. — Приехал повидать их, да?

— Точно, — согласился Росс, внезапно догадавшись, что это и было правдой, во всяком случае, одной из причин его появления здесь.

— Вот подожди минутку, сейчас они объявятся, — сообщил собеседник. — По глазам вижу, тебе нужно их утешение. Отлично. Те, кто верит, всегда находят в них утешение.

Он легко переступил с ноги на ногу, и лицо его появилось из тени. Росс видел в нем себя, словно в зеркале: сходство было еще сильнее, чем в прошлый раз. Конечно, и сам он теперь стал старше, так что их возрасты, наверное, сблизились. Но не только поэтому. Видимо, образ жизни Рыцаря Слова играл здесь не последнюю роль.

Овэйн Глиндуэвр начал медленно двигаться вдоль русла ручья, удаляясь от Джона. Потом остановился, дернул удочку. Росс отвернулся, а, когда повернулся вновь, рыбака на месте не было.

Росс терпеливо ожидал. В долине было темно и холодно, но он все равно чувствовал себя спокойно. Долина словно окутывала его, приветствуя. Он ощущал мир. Во время его последнего визита все было иначе. Тогда он приехал, чтобы отказаться от службы Рыцарем Слова. Тогда в долине ощущалось нечто враждебное, даже угрожающее, и это напугало его. Госпожа вообще не появилась, и он уехал восвояси, преисполненный разочарования. Просто потратил время зря. И в итоге едва не погиб.

На фоне водопада вдруг засверкали огни, яркие, подвижные. Сотни их появились одновременно, будто маленькие светлячки, перелетающие с места на место. При виде их он улыбнулся: это феи появились перед ним, наполнив водопад своим светом. Число фей все росло, и Росс подумал: вряд ли когда-нибудь еще удастся увидеть такое чудо.

Потом его тихо окликнули по имени.

— Джон Росс.

Он сразу узнал голос, как узнал и танцующих в водопаде фей.

— Джон Росс, я здесь.

Она стояла там, где исчез Овэйн Глиндуэвр, балансируя на водной глади. И была такой же юной, прекрасной и эфемерной, как прежде. Почти нездешней. Она протянула к нему руку, и свет задвигался вместе с ней, обволакивая ее серебром, струясь яркими потоками. Ее движения были легкими, плавными: фигура из теней и лунного света.

— Мой храбрый Рыцарь-защитник, — прошептала она, приблизившись к нему. — Ты так отлично справляешься со службой. Ты напоминаешь своего предка не только лицом. В твоих жилах течет его кровь, и его сердце бьется в твоей груди. Шестьсот лет прошло с тех пор, но в тебе возродилось все то, что было лучшего в нем.

Он задрожал от ее близости. Он не мог ответить, молча ждал, когда она заговорит снова.

— Джон Росс, — прошептала она в шелковистой темноте, искрясь светом. — Храбрый Рыцарь, твоя служба почти завершена. Еще одну услугу ты должен оказать мне, и потом я отпущу тебя на свободу.

Он не мог поверить тому, что слышит. Этих слов он ждал двадцать пять лет.

Сейчас ему уже пятьдесят три, и половину этого срока он пробыл Рыцарем Слова. Десять лет назад он умолял отпустить его. А теперь она сама предлагает свободу, хотя он и не просит об этом. Он был ошарашен.

— Ты должен вернуться и дождаться появления цыганского морфа, — сказала Госпожа. — Он появится, как это и было в твоем сне. Как было предсказано. Когда это случится, будь наготове. В течение всего времени его жизни ты должен защищать его от Пустоты. Защищать любой ценой. Он чрезвычайно важен для меня, так что сохрани его. Когда он в последний раз изменится, твоя служба Слову подойдет к концу. Тогда можешь ступать домой.

Он едва понимал ее слова. Голос не слушался его, когда он пытался заговорить.

— Дай мне руку, — велела она.

Не успев ничего подумать, он упал перед ней на колени, поднимая руку и касаясь ее. Все, чем она была, все, что являлось Словом, наполнило его силой и решимостью. Он почувствовал в руке какой-то предмет, а потом увидел: это была тончайшая сеть.

— Ты сможешь использовать это, чтобы завладеть созданием, которое ищешь. Когда оно появится и начнет обретать форму, набрось на него сеть. И тогда цыганский морф будет твоим — и ты сможешь заботиться о нем, защищать, пасти, словно новорожденного ягненка. — Госпожа подняла руку, и в воздухе вспыхнул свет. — Создай для него убежище из своей магии, своей веры и своего огромного сердца. Не покидай его, как бы тяжело тебе ни приходилось, какие бы опасности тебя не подстерегали. Сделай это для меня.

— Сделаю, — вырвалось у него: вот и голос сразу вернулся!

— Встань, — велела Госпожа, и он повиновался. — Ты угоден Слову, Джон Росс, и мне тоже. А теперь ступай, служи нам верно!

Джон так и поступил. Покинул Долину Фей, увозя с собой тончайшую сеть, которая поможет поймать цыганского морфа. Он решил сделать все на свете, лишь бы его служба наконец-то благополучно завершилась.

И только позже, когда он уже вернулся в Кэннон-Бич и ожидал Дня Благодарения и появления цыганского морфа, Джон всерьез задумался над словами Госпожи. А в последние несколько дней, когда время стремительно ускорило бег и демоны приближались, он понял, насколько ошибочно воспринимал эти слова.

— Ты в самом деле думал об этом, Джон? — внезапно донесся до него голос Джози из телефонной трубки, прервав размышления. — Мне ведь не хотелось бы, чтобы ты говорил такое, если это неправда. Не стоит успокаивать меня. И не стоит произносить такие слова лишь потому, что ты находишь это необходимым после вчерашней ночи.

Он отбросил все мысли о Госпоже и Долине Фей.

— Я сказал так, потому что это правда, Джози.

— Тогда ты придешь ко мне сегодня вечером?

— Если смогу, — он тяжело вздохнул. — Мне бы хотелось обещать это. И еще много других вещей. Но прошлой ночью ты была права. Я вернулся не за этим. Не в таком я положении, чтобы обещать. По крайней мере, еще не сейчас. Однажды все изменится. Думаю, все же надежда — лучше, чем ничего.

Наступило долгое молчание. Он неподвижно стоял у кухонного телефона, ожидая каких-нибудь слов Джози. Откуда-то вылез Хокай и пробрался по коридору в гостиную. Даже не взглянув на Росса, он подошел к Малышу Джону и улегся рядом с ним. Мальчик сразу потянулся к животному и начал его гладить. Кот от удовольствия закрыл глаза.

— Я люблю тебя, Джон, — вдруг произнесла Джози. Ее голос очаровывал. — Вот так сюрприз, правда? Но я должна сказать это хотя бы раз. Забавно, но это нисколько не причиняет мне боли. Позвони мне позже, хорошо?

И она повесила трубку, прежде чем он успел что-либо сказать. Он еще какое-то время смотрел на трубку, издававшую гудки, потом положил ее на рычаг. Росс ощущал горько-сладкую боль, и она требовала высвобождения. Он должен позвонить ей. Ему тоже нужно сказать ей, что он любит ее. Но он знал, что не сделает этого.

Он все еще предавался размышлениям, когда увидел в кухонном окне какое-то движение. Подошел поближе и увидел джип шерифа в переулке, и Ларри Спенса, идущего к дому.