Пламенеющий Ангел

Глава 10

Беннетт Скотт вышла со двора дома Фримарков и направилась в Синиссипи-парк, опустив голову, щурясь от яркого солнца. Иней покрывал сухую траву, которая похрустывала под ногами. Беннетт смотрела, как Харпер бежит вприпрыжку перед ней, тихо напевая себе под нос, потерявшись в собственном детском мире, куда взрослым вход воспрещен. Она вспомнила себя в детстве, которое было не так уж давно, чтобы стереться в памяти. Она частенько скрывалась в этом мире, ища в нем убежища от Мамаши и неприятностей реальной жизни. Наверное, и Харпер делает то же самое. От этой мысли на глазах у нее выступили слезы.

— Мамочка, птичики! — воскликнула девчушка, указывая на пару темных теней, вспорхнувших между деревьев.

— Малиновки, — подсказала Беннетт, улыбнувшись дочери.

— Ма'иновки, — повторила Харпер и начала быстро оборачиваться, пытаясь поймать собственную тень.

Беннетт откинула назад волосы и подставила лицо солнцу. Пожалуй, здесь все-таки лучше, подумалось ей. Лучше, чем на улицах, где она привыкла проводить время. Лучше, чем в приютах, где ей приходилось одной рукой прижимать к себе Харпер, а в другой — прятать пружинный нож. И даже чем в реабилитационном центре. Там она всегда ощущала себя беспомощной и используемой, а, кроме того, даже пройдя сквозь очищение и восстановление, Беннетт продолжала ощущать страстное желание уколоться. Она пыталась защитить Харпер, но по-настоящему все дело в ней самой. А если девочку заберут у нее, она ничего не сможет поделать. Такого ей не вынести.

Но это уже случалось несколько раз, иначе ей было просто не выжить. Теперь эти страшные дела уже позади, но Беннетт даже подумать не могла о том, что подобное может случиться снова. Правда, ей приходилось оставлять малышку в таких местах и с такими людьми, каким не стоит и собаку доверять, и чудо, что все закончилось нормально. Возвращение в Хоупуэлл, к Нест было попыткой все уладить, предотвратить возможные инциденты и не оставлять больше Харпер в сомнительных местах. Мужчины, секс, болезни, наркотики — вся жизнь Беннетт закрутилась одним большим водоворотом зла, который неуклонно тащил ее вниз, к гибели, если она не решит покончить с этим.

«С меня хватит, — решила Беннетт. — С меня хватит».

Они пересекли бейсбольные площадки и вышли на дорогу, ведущую к холмам, прошли к вершине склона, чтобы взглянуть оттуда на излучину реки. Харпер нашла палочку и теперь копалась в твердой, замерзшей земле, пытаясь рисовать. Беннетт вытащила сигарету, зажгла ее, жадно затянулась и вздохнула. Она — пропащая. Сейчас она не употребляет наркотики, но здоровье у нее подорвано, а голова пухнет от сражений, которые постоянно приходится вести — между желанием принять дозу и запретом сделать это, отчего сны ужасны и зловещи. Потом Беннетт подумала о своей матери — надеясь, что та горит в аду — но тут же пожалела об этом, вырвавшемся у нее, пожелании. Глаза наполнились слезами. Она ведь любила мать, любила всем сердцем — так, как, похоже, и Харпер любит ее. Но мать бросила ее, наполнила сердце разочарованием, отказывалась от Беннетт снова и снова. И что ей оставалось, кроме попытки сбежать и тем самым спасти свою жизнь? Да, жизнь она спасла, но чего это стоило? Пришлось пожертвовать детской невинностью, чувством собственной значимости, а повторения жизни матери-алкоголички ей все равно не избежать.

Но у Харпер все будет по-другому. Беннетт дала торжественную клятву в то утро, когда, находясь в бесплатной клинике, узнала, что беременна, и решила: не иначе как высшие силы или кто-то там, наверху, дает ей последний шанс сделать доброе дело, и отказываться от него нельзя.

И вот теперь она здесь, вернулась в место, где все начиналось, где, казалось, еще что-то возможно. На ней одежда другой женщины, а ребенок ее в украденном или в выброшенных кем-то обносках, однако, несмотря на это, Беннетт ощущала себя обновленной и полной надежды. Нест Фримарк была так добра к ней тогда, в прошлом. Если кто и мог помочь Беннетт выбраться из тьмы, так это Нест.

Раздался свист поезда, далекий и зловещий в полуденной тишине, и эхо прозвучало в ущельях.

— Чу-чу, — пробормотала Харпер, подражая звуку поезда. Она ползала по кругу с палочкой, выпуская облачка пара из рта.

«Я сумею сделать это», — подумала Беннетт, глядя вдаль, где уже замер свист поезда.

— Ну что за прелесть, — проворковал за спиной чей-то голос. — Ты самая замечательная пышечка из всех, кого я знаю!

Беннетт быстро обернулась — стремительным, натренированным движением скользнув между незнакомкой и Харпер. Молодая женщина с улыбкой посмотрела на нее, пожав плечами, словно извиняясь за внезапное вторжение, но при этом как будто спрашивая: а что такого? Она была примерно возраста Беннетт, высокая и худая, с волосами безумного красного цвета, торчащими во все стороны. Ее яркие зеленые глаза остановились на Харпер с каким-то непонятным энтузиазмом, внушающим Беннетт опасение.

— Эй, малышка!

Потом она перевела взгляд на Беннетт, и взгляд ее сразу стал жестким и холодным.

— Вы счастливая мать, раз у вас такая девочка. Как поживаете? Меня зовут Пенни.

Она протянула руку. Беннетт помедлила, прежде чем пожать ее.

— Я — Беннетт, а это Харпер.

— Так вы живете неподалеку или просто шли мимо, как я? — Пенни улыбнулась. — Я навещаю свою бабушку во время праздников, но вы, наверное, не поверите, если я скажу вам: в этом месте уйма свободного времени! Некуда ходить, некого навещать, ни одной живой души. Не могу дождаться, когда уеду отсюда. А вы?

— Я здешняя, вернулась погостить у… друга, да, у старого друга, — Беннетт осторожничала, выжидая, сунув на всякий случай руку в карман, где лежал нож. — Мы здесь побудем немножко.

Пенни шмыгнула носом.

— Ну, а я побуду здесь до двадцать шестого декабря — и до свидания.

Она посмотрела вдаль, где товарный поезд проезжал мимо пристани, катя тяжело нагруженные вагоны. Все трое молча стояли и смотрели вслед поезду, убегающему к горизонту, и состав казался бесконечным на фоне воды и зимнего леса. Когда поезд скрылся, звук постепенно растаял, но отдельные гудки были слышны еще довольно долго.

— Так тебе тут весело, в парке, а, Харпер? — спросила Пенни, переводя взгляд на девочку.

Харпер кивнула, придвигаясь поближе к Беннетт. Она почувствовала в этой женщине что-то неладное, как и ее мать. Беннетт внезапно ощутила себя уязвимой, словно раздетой — на холме, вдали от людей, на морозе. На северо-западе сгущались тучи, солнце скрылось, и серое небо зловеще нависало над головами на фоне голых деревьев.

— Нам пора идти, — выдавила Беннетт, взяв Харпер за руку и не сводя паз с Пенни.

— Ох, ну конечно, — ответила Пенни, улыбаясь и блестя глазами. — Идите, девочки, раз вам пора. Но, послушайте, вы выглядите немного напряженной. Понимаете, о чем я?

— Нет, — Беннетт быстро помотала головой, не желая ее больше слушать, уже предчувствуя, что за этим последует. — Я в порядке.

Она пошла прочь, но Пенни не отставала.

— Ну, вы, конечно, можете утверждать, будто с вами все в порядке, но это же не так. Я-то вижу. И я не стану винить вас в этом. Наоборот, я была бы рада помочь вам, потому что у меня есть кое-что для этого, если хотите знать.

Беннетт круто обернулась.

— Послушайте. Я не знаю, кто вы такая…

— Эй, я такая же жертва обстоятельств, как и вы, можно сказать, ваша сестра, сражающаяся за право прожить еще денек. — Пенни картинно взмахнула рукой. — Не стоит беспокоиться. Думаете, я отношусь к законникам? Да нет же, подружка! Ничуть. — Она наклонилась ниже к уху Беннетт. — Но я надеюсь, вы сами-то не из этих будете, а? Потому что у меня есть кое-что для вас, и вам это нужно, вы почувствуете себя куда лучше…

Беннетт ощутила, как в голове что-то будто взорвалось. Почувствовала знакомый прилив адреналина — это тело само отвечало на возможность ширнуться. Все остальное как будто перестало существовать, замерло в ожидании, и ожидание было невыносимым. Она даже удивилась, как сильно ощущает все это, несмотря на решение завязать.

Пенни придвинулась еще ближе, блестя глазами.

— У меня есть этот белый порошочек, от которого, только нюхни его — сразу улетишь в расчудесные края, такой он нежный, простой и сла-а-адкий. Тебе хватит его на много дней, подружка. От него ты будешь сильной, будешь постоянно в фокусе. Крышу сносит так, что будь здоров. Я раздобыла его в Долине Кукол и знаю, что это такое. Пробовала его позавчера, но до сих пор летаю.

— Нет, спасибо, — резко оборвала Беннетт, покачав головой, поворачиваясь, чтобы идти дальше. Она с большим трудом смогла произнести это и заставить ноги двигаться, а ум — сфокусироваться, но все же смогла. — Нам пора идти.

— Эй, да послушай же, Беннетт! — Пенни припустила следом за ней. — Не сходи с ума. Я вовсе не пытаюсь поймать тебя на крючок или что-нибудь еще в том же духе. Просто старалась поддержать разговор, понравиться тебе. Ну, мне здесь очень одиноко, вот в чем дело. Ты показалась мне похожей на меня, вот и все. Я искала друзей. И не собиралась просить у тебя денег. Наоборот, хотела поделиться, дать тебе порошок бесплатно.

Беннетт продолжала идти, пытаясь заставить замолчать внутренний голос. Пусть Пенни убирается прочь. «Даже здесь, — думала она, — даже здесь до меня добрались и пытаются заставить меня употреблять наркотики». Она пошла быстрее, практически таща за собой Харпер, отчаянно желая убежать — и не желая этого одновременно.

— Мы можем встретиться попозже и попробовать вместе, — твердила Пенни, безуспешно пытаясь догнать ее. — Можем у меня. Только мы вдвоем. Бабушка все равно ничего не понимает, так что она мешать не будет.

— Ой, мамочка, — Харпер пыталась высвободиться из рук матери, тащившей ее за собой.

Беннетт обхватила девчушку за плечи и сердито тянула на Пенни.

— Я не могу…

— Что ты сказала? — оборвала ее та. — Хочешь немножко прямо сейчас? Просто попробуешь и узнаешь, стоит он того или нет.

Беннетт остановилась и низко опустила голову, закрыв глаза. Она ничего больше не хотела. Только принять дозу — так сильно, что не могла больше ждать. Чувствовала лишь пустоту внутри — так, как будто ее высосали. Мыслей не было. «Ну и какая, к черту, разница, после всего, что со мной уже было?»

Рука Пенни легла ей на плечо, красноволосая голова склонилась близко-близко.

— Ты не пожалеешь, малышка. Обещаю. Просто попробуй немного, а потом еще — может, сегодня вечером, а? Давай же. Я знаю, как это бывает. Ты на взводе, у тебя ломка, и тебе надо расслабиться. Почему бы не сделать это?

Беннетт почувствовала, как силы покидают ее, и ломка, в самом деле, начинает скручивать тело. Где-то в глубине позвоночника начался зуд, он дошел до горла, и она подумала — в который уже раз — что не должна принимать предложения, что она разрушает себя. Но попробовать — это же сущий пустяк, а потом Нест поможет ей, даст ей сил, чтобы она не возобновила все это.

— Давай же, у меня есть для тебя немного радости, — настаивала Пенни, придвинувшись так близко, что Беннетт могла слышать биение ее сердца.

Ее глаза все еще были закрыты, но она была уже на грани капитуляции, ибо жажда стала невыносимой. Тогда она открыла глаза.

И увидела индейца.

Нест Фримарк открыла парадную дверь и обнаружила помощника шерифа Ларри Спенса, стоящего на пороге с перчатками в руках. Он был в униформе, коричневого цвета, почти такого же, как его загорелое лицо, поверх униформы — кожаная куртка с меховым воротником и манжетами. Металлические пуговицы и пряжки тускло поблескивали на свету, придавая ему военную выправку.

— Как поживаешь, девочка? — радостно поприветствовал он.

Она заглянула в пустую машину. Он приехал один.

— Чем я могу тебе помочь, Ларри?

Он сунул рукавицы в карман куртки и отвел глаза.

— Я бы хотел поговорить с тобой, вот и все.

Она выжидающе смотрела на него. Он покраснел.

— Это по делу, знаешь ли, ничего личного.

Она улыбнулась, но не сдвинулась с места.

— Разумеется. Так давай же.

Он откашлялся.

— А мы не могли бы войти в дом?

Нест меньше всего хотелось, чтобы Ларри Спенс заходил к ней в дом. С другой стороны, было бы невежливо держать его на холоде, а она никак не могла придумать причину не пускать его.

— Конечно.

Он вошел, и Нест закрыла за ним дверь. Он огляделся, восхищенно кивнув.

— Отличный у тебя дом, Нест. Такой теплый. Напоминает мне старый дом моих предков.

— Хочешь горячего чаю? — спросила она. — Можем посидеть на кухне.

Она повела его через холл. Джон Росс стоял спиной к мойке, опираясь на трость, и в его зеленых глазах отражалось любопытство и осторожность. Но Ларри Спенс бросил в его сторону такой взгляд, что Нест очень сильно удивилась: из дружелюбного он стал яростным, а потом снова сменился дружелюбным, причем так быстро, что она едва успела это заметить. Что-то тут не так, но непонятно, в чем дело.

— Джон, это Ларри Спенс, — произнесла Нест. — Ларри, это мой друг Джон Росс. Он приехал на праздники вместе с сыном.

Мужчины пожали друг другу руки — рукопожатие было сильным и крепким, одновременно дружеским и предупреждающим. Нест усадила Ларри за старый деревянный стол и налила обоим по чашке чая. Росс оставался возле мойки.

— Ну, расскажи же, в чем дело, Ларри.

Он откашлялся.

— Ходят слухи, что в парке торгуют наркотиками, Нест. Я провожу расследование, хочу выяснить, не было ли чего необычного где-нибудь с неделю назад. Ты не замечала здесь чужаков, а?

Нест впервые слышала подобное. Если бы в Синиссипи-парке торговали наркотиками, Пик бы обязательно это заметил и сказал ей. Она нахмурилась.

— В это время в парке довольно трудно спрятаться, Ларри.

— Может быть. Но ты должна знать, что эти люди довольно опасны.

Она пожала плечами.

— Я никого не видела.

Спенс поглядел на Росса.

— А как насчет вас, мистер Росс? Вы ничего не знаете об этом деле?

Его тон прозвучал обвинением. Нест была просто ошарашена.

Джон Росс покачал головой.

— Я приехал нынче ночью.

— Никого не видели в парке, когда подъезжали?

— Я приехал на автобусе.

— Вы нездешний, мистер Росс?

— Нет, я…

— Подожди минутку, Джон, — Нест решила, что с нее довольно. Она так и сверлила Ларри Спенса взглядом. — Для помощника шерифа ты действуешь слишком круто, Ларри. Это больше подошло бы сотруднику гестапо. В чем дело? Джон — мой старый друг и гость в моем доме. Я пригласила тебя войти из вежливости и не собиралась давать тебе повод устраивать разборки в моем доме.

Здоровяк кивнул — торжественно, словно участвовал в спектакле, явно собираясь обороняться. Он взъерошил давно не стриженные светлые волосы.

— Его имя всплыло в ходе расследования, Нест.

— Что? — она ушам своим не поверила. — Что?

Он пожал плечами.

— Анонимный источник.

— Анонимный источник! Как удобно!

Он глубоко вздохнул.

— Я только выполняю свою работу, девочка, когда задаю все эти вопросы. И я беспокоюсь о твоей безопасности. Мистер Росс — чужой здесь, и я лишь хотел удостовериться…

Она резко вскочила.

— Тебе нет необходимости ни в чем удостоверяться в моем доме, Ларри. С вежливостью покончено. Думаю, тебе пора идти.

Он неохотно поднялся, потом кивнул Россу.

— Извиняюсь за грубость, мистер Росс. Я не собирался причинять вам беспокойство.

Джон Росс кивнул в ответ.

— Не стоит извиняться, шериф.

Ларри Спенс опустил глаза.

— Нест, мне очень жаль. Но я беспокоился о тебе. Слухи ходят всякие. Если в парке торгуют наркотиками, мне бы не хотелось, чтобы твое имя связывали с этим делом.

Нест уставилась на него. В какой-то момент ей показалось, что он имеет в виду нечто другое и пытается каким-то образом донести до нее послание. Она медленно покачала головой и сделала шаг ему навстречу.

— Ларри, я благодарна тебе за заботу. Но наркотики никогда меня не интересовали. Как и Джона. Обещаю тебе, если увижу что-нибудь подозрительное, то позвоню тебе.

Он кивнул, повернулся и двинулся в холл. И поймал на себе взгляд Малыша Джона, сидящего на диване и смотрящего в окно. Обернулся к Россу.

— Это ваш сын?

Росс кивнул.

Спенс снова посмотрел на мальчика, и на лице его нарисовалось изумление, словно он не мог поверить в реальность его присутствия здесь. Потом продолжил путь к дверям, где и остановился.

— Предложение на Рождество все еще в силе. Дети будут очень рады.

— Вряд ли, Ларри, — отвечала она, удивляясь, о чем он вообще думает.

Он кивнул, открыл дверь и вышел на улицу. Нест стояла на пороге и наблюдала, как он забирается в машину и медленно отъезжает. От гнева у нее дрожали руки.

Ларри Спенс, видимо, совсем идиот, решила она.

Индеец словно бы возник из ниоткуда, материализовался среди голых древесных стволов, высящихся возле санного спуска. Огромный, одетый в камуфляжные штаны, теплый армейский свитер, жилет и армейские же сапоги. Черные волосы блестели металлическим блеском, заплетенные в косу, а бронзовая кожа светилась, словно изнутри ее подогревал огонь. Он нес рюкзак на спине и спальный мешок на плече, и глаза его так и сверкали из-под тяжелых бровей, что было заметно даже на расстоянии.

Беннетт Скотт моментально забыла и Пенни, и наркотики, и вообще все на свете, не сводя глаз с индейца, который приближался медленными, тяжелыми шагами, пока не оказался достаточно близко.

В эту минуту Пенни, все еще шептавшая сладкие обещания, поняла: что-то не так. Она обернулась, когда индеец буквально навис над ней. Беннет услышала, как Пенни удивленно выдохнула.

— День добрый, — произнес индеец, при этом на его бронзовом лице не отразилось никаких эмоций. Он обращался к Беннетт и Харпер, глядя мимо Пенни. — Отличный денек для прогулки по парку.

Никто не отвечал. Женщины и девочка стояли, замерев на месте, словно обратились в глыбы льда. Индеец перевел взгляд с Беннетт на Харпер.

— Ага, малышка, — сказал он. — Ждешь завтрашнего снега, чтобы сделать вместе с мамой снеговика?

Харпер кивнула.

— Да.

Индеец улыбнулся.

— Мама, — обратился он к Беннетт, — ты знаешь женщину по имени Нест Фримарк?

Беннетт сглотнула, ощутив сухость в горле, так страшно ей вдруг стало. Индейцы, с которыми она прежде встречалась, болтались по улицам, пили, жили на пособие, их едва хватало на то, чтобы встать в очередь за бесплатным супом. Этот оказался полностью другим — огромный и сильный, уверенный в себе. Он не угрожал ни Харпер, ни ей самой, но казался поистине всемогущим.

— Ты знакома с Нест Фримарк? — мягко спросил индеец.

Беннетт кивнула.

— Она живет вон там, — выдавила она, внезапно вновь обретя контроль над собой.

— И она твой друг?

— Да, я живу у нее.

— Так, может, пойдешь и скажешь ей, что Два Медведя ждет ее в парке и хочет поговорить с ней?

Странная просьба. Почему бы ему самому не пойти туда? Но она не стала спорить, к тому же появился повод отделаться от Пенни.

— Хорошо, — ответила она, — пойдем, Харпер.

Она взяла малышку за руку, но Пенни быстро преградила ей путь, поворачиваясь к индейцу.

— Послушай, Тонто, проваливай подобру-поздорову. Занимайся своим делом. Мы тут разговариваем.

Он впервые посмотрел на нее. И Пенни, да-да, Пенни со своими наркотиками, со своими красными волосами и предательскими разговорами словно обратилась в соляной столб. Она отпрянула от него, словно удар схлопотала, припала к земле, защищаясь. Что-то темное, уродливое проступило на ее лице, мелькнуло в глазах, и вид у нее стал хищный. Она кинулась на индейца, будто змея. Мелькнул металл, но он мгновенно улетел прочь, а Пенни, вереща, упала на колени, держась за запястье и скаля зубы. Нож лежал в десятке футов от нее, выбитый из руки. Беннетт даже не видела, чтобы Два Медведя совершал какое-либо движение.

— Ты должна быть осторожнее, — посоветовал великан Пении, потом отвернулся от нее, словно ее тут и не было. Наклонился к Харпер. — Пойдем, малышка, — сказал он, взяв ее за ручку. — Я провожу вас.

Харпер послушно пошла с ним, ничего не говоря. Беннетт двинулась следом, оставив Пенни валяться на земле. Она не оглянулась.