Первые нити паутины

Глава 8

— Что я пообещал фальшивому Ольверу, когда мы стояли у подножия ледяной лестницы? — спросил я у Далии, не тратя время на светские любезности или вопросы о том, как и почему она здесь оказалась. Если она настоящая, то сможет ответить — и тогда мне будет проще решить, что делать дальше.

Принцесса заморгала, приоткрыла рот, закрыла. Похоже, мой вопрос оказался слишком внезапным.

— Это когда мы спасали Тею, — напомнил я.

— Ты пообещал ему изменения в мире, — наконец произнесла Далия. — Кардинальные.

Я кивнул. Если демоны не научились вместе с внешностью забирать и воспоминания, то Далия передо мной была настоящей.

— Так что насчет нашей договоренности? — вмешался в разговор юноша, и раздражение на его лице и в его голосе показались мне подозрительно знакомыми.

— Ирдан…? То есть, фальшивый Ирдан? — поправился я, и юноша скривил рот в неприязненной гримасе.

— Ну приветствую, ученик. Что ж ты живучий-то такой?

Да уж, мои выводы о том, что высший демон не пожелает оставаться слабым и немедленно отправится выращивать новое тело, оказались неверными.

Острый взгляд Далии уперся в меня, задержался на позаимствованном мною оружии. Меч первого Ифрита она не могла не узнать.

— Убей их! — велела, обращаясь ко мне.

Хорошо, когда отданный приказ совпадает с тем, что ты и сам планировал сделать.

Конечно, услышав ее слова, демоны не стали ждать продолжения. В то же мгновение холод усилился, снег пошел гуще, завыл ветер, белой стеной поднимая уже упавшие снежинки. Метель — вспомнил я где-то прочитанное слово. Снежная буря.

Видно стало в разы хуже.

Похоже, на время переговоров с Далией демоны сдерживали свою ледяную магию, а сейчас спустили с поводка.

Хорошо хотя бы, что холод меня почти не беспокоил.

Я метнулся туда, где мгновение назад видел троицу демонов, вслепую нанес удар — и с удивлением понял, что, хотя никого разрубить не получилось, вдоль лезвия побежали языки пламени и снежная пелена разошлась, ветер стих.

Хотя мне не следовало удивляться — раз ифриты были огненными демонами, то их оружие идеально подходило для борьбы с магией холода.

Теперь я вновь отлично видел своих противников и их ледяные мечи, точно такие, какой был у фальшивого Ирдана. Наверное, эта троица демонов и была теми самыми ледяными сидхэ, обитателями снежного Теневого Королевства, в которое демон привел нас с Кастианом. Понятно, что там фальшивый Ирдан и заручился их помощью.

И, кстати, почему, несмотря на прекратившуюся бурю, я не видел ни его самого, ни Далию?

Впрочем, ответ на последний вопрос я получил сразу же, едва успел им задаться — чуть дальше троицы сидхэ пространство выгибалось, будто почти невидимые искры пробегали по поверхности почти невидимого купола… Честно сказать, я это не столько увидел, сколько ощутил, как ощутил и то, что внутри этого купола творилась странная магия.

Впрочем, уже через мгновение мне стало не до купола — осознав, что снежные чары перестали действовать, противники атаковали меня как магией, так и материальным оружием.

Как и там, в снежном мире, я видел каждое заклинание, и, как и там, они рассыпались вспышкой искр под ударами моего меча. В этот отношении меч Ифрита оказался так же хорош, как и мой прежний — то есть не мой, а демонический — топор-меч.

Потом мы обменялись с сидхэ первыми ударами мечей, и я с удовлетворением понял, что они, даже все вместе, оказались куда слабее, чем один фальшивый Ирдан. Они двигались медленнее, их атаки были менее отшлифованы и куда более склонны к позерству в ущерб эффективности. Что ж, не всем быть бессмертными высшими демонами…

Честно сказать, самая большая проблема при сражении с сидхэ заключалась для меня не в их численном превосходстве и не в том, что нельзя было позволить их мечам нанести себе даже царапину. Нет, проблема была в их ледяном совершенстве. Меня никак не покидало ощущение, будто я сражаюсь с ожившими произведениями искусства, и что повредить их будет кощунственным варварством — примерно как искромсать картины старых мастеров в музее.

Конечно, эти мысли не помешали мне наносить удары, не помешали разрубить правое плечо первому из троицы, а потом нанести ему глубокую рану от горла до паха. Кольчуги на сидхэ были — из бледного тонкого металла, наверняка зачарованные — но противостоять мечу Ифрита они не смогли. Этот металл он вспорол с такой же легкостью, как и плоть под ним.

А кровь у сидхэ оказалась красной. Такой же красной, как у людей.

Вот второй сидхэ успел отступить, избегая моего удара и используя тело умирающего товарища как щит. Вот я вновь увидел направленные на меня заклятия — опять отраженные мечом Ифрита — и третий сидхэ пошатнулся, хотя он не был даже ранен. Похоже, магические удары наносил именно он, и неудачи не проходили бесследно.

Снег под ногами, между тем, начал таять, превращая землю в жидкую грязь. Магия сидхэ определенно истощалась.

Я чуть сместил направление ударов, со второго сидхэ на третьего, который в этот момент показался мне более уязвимым, когда за спиной второго вдруг вспыхнул яркий свет. Это было слишком неожиданно, и я отступил на шаг, переходя от нападения к защите. Этих мгновений для обоих сидхэ оказалось достаточно, чтобы кинуться к этому свету и исчезнуть в нем.

Ночь воцарилась снова. На грязной земле остался лишь самый первый сидхэ, то ли мертвый, то ли умирающий. Значит, этот свет был порталом в их Теневое Королевство, где царил сейчас день, и они предпочли убраться домой. Что ж, я надеялся, что они больше не вернутся.

Купол, скрывший фальшивого Ирдана и Далию, пока что никуда не делся. Я продолжал видеть намеки на него в воздухе перед собой и ощущать его присутствие. Что там, внутри, происходило, я не знал, как не знал и способ этот купол убрать — и стоило ли вообще это делать. Если его поставила Далия, то явно по веской причине. Возможно, купол не давал вырваться наружу опасной магии.

Я подошел к куполу ближе, остановившись примерно в пяти шагах, и приготовился ждать с мечом наготове. В прошлый раз я смог уничтожить материальную оболочку высшего демона, хотя это и стоило мне верного меча. Я очень надеялся, что меч Ифрита окажется покрепче и не развалится…

Купол исчез. Не было ни вспышек, ни громких звуков, просто я вновь начал видеть тех, кто был внутри.

То есть ту.

Далия была одна. От фальшивого Ирдана остались лишь лохмотья одежды.

По мечу Ифрита продолжали пробегать языки пламени, и я был уверен, что, несмотря на ночь, разгляжу в их свете черный столб дыма — бессмертную суть высшего демона. Но столба не было.

Можно было подумать, будто Далия этого высшего демона съела…

Я встряхнул головой, чтобы избавиться от абсурдной мысли, и в это же мгновение ноги принцессы подогнулись.

Я поймал ее за мгновение до того, как она рухнула на землю, и отнес в деревянную беседку. Первые мгновения она выглядела лишившейся сознания, но когда я уложил ее на скамейку, ее глаза открылись.

— Ты… убил их? — спросила она хриплым шепотом.

— Одного убил. Двое сбежали через портал.

— Х-хорошо.

— А что с псевдо-Ирданом?

Далия несколько раз тяжело вздохнула.

— Уже… ничего, — она попыталась улыбнуться, но получившаяся гримаса выглядела немного дикой. — Он уже ничего… не сможет сделать…

— Вы его убили?

В книге Аманы говорилось, что лишить высших демонов бессмертия способен только их бог, но автор книги мог и ошибаться.

Воздух начал холодать и становиться неприятно пустым и не насыщающим легкие, а темнота вдруг перестала представлять препятствие для зрения. Как знакомо. Похоже, Хеймес очнулся и смог призвать духов клана, пусть и после времени.

Далия опять улыбнулась — в этот раз улыбка еще более походила на оскал — и снова потеряла сознание. А потом я увидел, как под ее кожей стала расползаться черная паутина…

Подхватив Далию на руки, я кинулся в сторону ритуального зала. Если кто и мог знать, что делать, когда с человеком творится такая бесовщина, то это был глава клана.

В этот раз, не считая несколько незначительных случаев обморожений и простуд, единственным пострадавшим от нападения демонов оказалась Далия. Но очень серьезно пострадавшим. Судя по лицам Хеймеса и Аманы, они вовсе не были уверены, что она выживет. А для клана ее смерть была куда опасней и несла куда больше проблем, чем принесла бы гибель половины Младших семей.

— У нее отравление демонической скверной, — объяснила мне Амана.

— То есть — угроза одержимости?

— Нет. Именно отравление. Видишь ли, все члены Старшей Семьи императорского клана по достижении ими восемнадцати лет проходят особый ритуал, который гарантирует, что они никогда не поддадутся демонической одержимости. Ритуал ввели после того, как на троне однажды оказался одержимый император и страна едва не погибла.

— Какое полезное изобретение — этот ритуал! Почему его не распространить на всех людей? Ну хотя бы на всех магов?

Амана покачала головой.

— Во-первых, остаться в живых после него могут только самые сильные маги, с количеством камней не меньше девяти. Во-вторых, ритуал требует долгой подготовки и использования ценных артефактов — примерно как инициация, только в десять раз сложнее и дороже. И в-третьих, у обычного человека одержимость можно остановить и повернуть вспять — вот как мы смогли сделать с тобой — и негативных последствий не останется. А у того, кто прошел этот ритуал, сильное воздействие демонической скверны вместо одержимости вызывает отравление, которое лечится очень долго и тяжело.

— Как именно лечится?

— Нужен постоянный поток дикой магии, тщательно очищенной от демонического влияния. Только так скверну можно вывести из магических протоков жертвы. — Амана кивнула в сторону покоев, куда отнесли Далию и откуда уже несколько часов не выходил Хеймес. — В замке только мы с братом имеем силу и умение лечить такое. Так что будем чередоваться до тех пор, пока из столицы не прибудут жрецы.

— Ты знаешь, что именно хотел от Далии фальшивый Ирдан? Почему она единственная не погрузилась в сон?

— Откуда мне знать? — Амана вздохнула. — Я же все это время проспала. Могу только предположить, что тут имел место какой-то шантаж. Демону что-то было нужно от Далии, а всех обитателей замка он держал в заложниках. Поэтому мы и не погибли сразу, хотя убить нас было бы совсем не сложно.

— Да, всего лишь усилить холод, — пробормотал я, вспомнив, как легко это получалось у ледяных сидхэ.

На рассвете того дня, когда жрецы из столицы должны были прибыть в замок, я уехал к Шанне. Внутри сидело опасение, что стоит мне опять оставить ситуацию без присмотра, случится что-то ужасное, но оставаться было неразумно.

— Мы не можем всегда полагаться на твою удачу, — сказал мне Хеймес, бледный и с темными кругами под глазами, появившимися после очередного дежурства у постели жены. — Сестра права, нам придется принять покровительство Церкви.

Я на это лишь молча кивнул. Даже если, как думала Далия, у меня получалось оставаться в живых — и спасать других людей — по благословению Пресветлой Хеймы, это не могло длиться вечно. В конце концов, у богини должны были иметься на меня свои планы…

Тут мне подумалось, что идея того, что я являюсь посланником богини, уже не вызывала такого яростного внутреннего отрицания, как прежде. Радости я, конечно, не испытывал, но начал притерпеваться к этой мысли. Так приходится притерпеться к слишком тесным и натирающим ботинкам, если ты где-то в дороге и другую обувь найти невозможно, а идти босиком — еще хуже.

Но если можно было отказаться от выступления в роли посланника богини или хотя бы отложить это на неопределенное время, то я был готов ухватиться за такую возможность обеими руками. При всем моем уважении к Пресветлой Хейме и ее усилиям по спасению человечества, свою жизнь я предпочел бы прожить самостоятельно, а не по указке божества.

А через день у Шанны неожиданно появился Кастиан.

К моим приездам деревенские уже привыкли, а вот появление нового дана сопровождалось множеством любопытных взглядов и приглушенных шепотков.

— Пришлось спрашивать у местных, где тут тебя найти, — пробормотал Кастиан, косясь через плечо на откровенно выкатившихся на дорогу и наблюдающих за нашей встречей деревенских кумушек.

— Что-то случилось? Ты бы просто так сюда вряд ли приехал, — сказал я, заводя его в дом. Шанна ушла за медом к бортнику на другой конец деревни, и мы были одни.

— Случилось, — мрачно согласился он, протягивая мне сложенную вчетверо газету. — Несколько дней назад император созвал срочное собрание Совета Старших кланов и, как оказалось, продавил принятие некоторых законов.

Да, я помнил, что видел заметку об этом собрании и что тогда еще задался вопросом, чем это может грозить…

— И эти законы касаются непосредственно нас с тобой, — продолжил Кастиан. — Хеймес сказал, что копию императорского приказа он уже получил через точку воздуха, но тут, в статье, все то же самое.

Император принес на собрание Совета (как я понял, в отсутствие самих глав за них голосовали назначенные ими представители, как было в случае Хеймеса и Аманы) сведения и расчеты, подтверждающие то, что все произошедшие за последние месяцы прорывы и нападения демонов являются частью новой массивной Волны. Оказалось, что, несмотря на гибель Верховного Дана Темного Юга, кто-то из его бывших приближенных сумел удержать бразды правления и не позволил ситуации в землях демонов сорваться в анархию, как у них обычно случалось в период междуцарствия.

Благодаря всему этому император сумел убедить собрание позволить ему усилить армию за счет, во-первых, магов-добровольцев из любого места Империи включая корневые земли, во-вторых, за счет всех свободных магов из вольных городов и поселений, и, наконец, всех магов «косвенного родства» (как я понял, так иносказательно называли клановых бастардов), которые еще не были приняты в кланы официально, но которые при прохождении инициации получили от четырех камней и выше…

На этом моменте я поднял взгляд на Кастиана.

— Это что, мы с тобой теперь служим в армии?

— Дальше читай, — буркнул тот.

Я посмотрел, что там было дальше. Ага, все маги, которые прошли инициацию недавно, должны были явиться в столицу для обучения в Академии Всех Стихий. Для этих целей императорский двор дополнительно выделял Академии пятьдесят тысяч золотых, отдавал принадлежащие императорской семье гостевые дворы в Третьей Слободе, а также дворец клана Шундра — этот клан полностью погиб во время недавнего прорыва демонов и его столичные владения отошли государству.

— А вот если выживем во время обучения, тогда уже и в армию, — сказал Кастиан и растянул губы в кривой гримасе, которая должна была, вероятно, обозначать улыбку.