Первые нити паутины

Глава 19

Дом внутри оказался грязным, но не темным. Его крыша во многих местах провалилась, так что света, несмотря на маленькие окна, хватало.

— Где-то здесь, — сказал я, кружась по комнате и самому себе напоминая потерявшую след гончую, — точно где-то здесь.

Увы, ответ, полученный мною от «души города», состоял отнюдь не из слов и даже не из четких картин, а из смутных образов и ощущений. Очень смутных.

Я попытался вытащить из них что-то более определенное.

Темнота…

Холод…

Сырость…

А потом, наконец, указание направления:

Вниз.

Я перестал кружить и, как до того со стеной, начал простукивать деревянный пол. В центре комнаты несколько досок отозвались гулким звуком, выдав пустоту.

Когда мы их сняли, то обнаружили каменную лестницу, а в лицо нам пахнуло холодом и сыростью — точно так, как обещала «душа города».

— Этот купол магической блокады — он идет только по поверхности? — спросил я Кастиана. — Или уходит под землю?

— Уходит, футов на пятнадцать-двадцать.

То есть на глубину где-то в три подземных этажа. Кто бы ни придумал эту блокаду, он постарался предусмотреть все.

— Будем надеяться, что лестница ведет глубже, — сказал я. Когда мы подошли к самому краю и заглянули внутрь, из хода в ответ посмотрела только непроглядная темнота. Кстати, насчет темноты — я, конечно, мог двигаться и без света, а вот Кастиан вряд ли.

— Нужно будет сделать факел или что-то подобное, — я огляделся, думая, что в этом доме можно было для этого использовать, но Кастиан покачал головой, снял с шеи камень на цепочке, что-то прошептал, и тот тут же засветился. Точно, этот его амулет я видел еще в Гаргунгольме.

— Пойдем, — сказал Кастиан, и по тону чувствовалось, как сильно он не хочет спускаться в непонятную черную дыру и как еще больше не хочет оставаться здесь, под поднимающимся куполом блокады.

Я тоже не сказать чтобы желал идти в подземелье, но других вариантов не было.

Лестница была вырублена в узком коридоре и вела вниз, вниз, и вниз. Я начал считать ступени, но сбился где-то на третьей сотне и бросил.

Поначалу все казалось нормальным, но по мере того как мы спускались, я начал ощущать странное беспокойство. Странное в том смысле, что никакой объективной причины для него не было. Нас не преследовали враги, до нас не доносилось голосов или иных звуков, к запахам подземелья не примешивались никакие другие. Как я ни ломал голову, причину появления этого беспокойства понять не мог.

Может быть, дело было в этой бесконечной лестнице, ведущей по бесконечному проходу под неровным потолком, то нависающим совсем низко, то уходящим в вышину, с неровными стенами, грубо вырубленными в камне?

В какой-то из книг мне доводилось сталкиваться с понятием «клаустрофобия» — беспочвенным страхом замкнутых пространств. Но нет, ведь в Городе Мертвых я несколько часов спокойно шел по подобному подземному проходу, только в одиночестве, без источника света, без магии и практически без оружия. Если бы подобный страх был мне свойственен, он проявился бы еще там.

Что же здесь, в этом подземелье, было такого, что заставляло меня напрягаться, что неприятно стягивало кожу на загривке?

Чем дальше мы спускались, тем сильнее становилось это беспокойство. Постепенно все мои чувства обострились до предела, а потом в какой-то миг я понял, что ощущаю нечто: присутствие-не присутствие, звук-не звук, запах-не запах… Ощущаю чужой злой взгляд, только не из одного места, а из тысяч. Взгляд, идущий будто бы отовсюду.

Но при этом я не мог уловить ничего реального, ничего такого, что можно было бы увидеть, услышать и убить. Или, хотя бы, прогнать.

— Думаю, мы точно спустились ниже трех подземных этажей, — подал я голос, надеясь, что его звук разобьет это нарастающее ощущение неправильности. Хотя я старался говорить негромко, эхо разнесло звуки, причудливо исказив, будто мы двигались в просторных пещерах, а не по узкой лестнице в узком коридоре.

Кастиан, шедший первым — амулет, сейчас открыто висевший на его груди, освещал нам путь — повернулся ко мне.

— Разговаривать не стоит, — сказал полушепотом. — Мало ли кто еще может тут оказаться и услышать.

Он выглядел обычно. Напряженный и настороженный, но не более, чем того требовала обстановка. Я подумал было спросить, ощущал ли он неправильность этого не-присутствия, но не стал. И без того понятно, что нет, иначе вел бы себя по-другому и говорил бы тоже по-другому. Не стоило пугать его без нужды.

Постепенно коридор расширился, а еще мне показалось, что свечение от амулета Кастиана ослабело. Или же причина была в появлении другого источника света?

— Кас! — позвал я, и он, не дожидаясь объяснения и будто прочитав мои мысли, загасил амулет.

— Да, Рейн, я тоже заметил.

Впереди действительно обозначилось пятно света, росшее по мере нашего приближения. А потом мы подошли к выходу из подземного коридора и остановились.

Впереди перед нами открывался вход в пещеру столь огромную, что даже Большая Пещера из мира Кащи казалась меньше. Светились в ней многочисленные белые камни, вставленные в стены и в пол.

Я шагнул вперед с последней ступени, выйдя за пределы каменного коридора, и ощущение неправильности обрушилось на меня приливной волной. Если до того оно вызывало неприятное беспокойство, то сейчас я почти задохнулся от его силы. Не-звук, не-запах, не-присутствие стали во много раз сильнее, а чужой злой взгляд, прежде разлитый в воздухе и направленный будто отовсюду, сконцентрировался в одном направлении.

Наверное, должно было быть наоборот, но последний момент принес мне облегчение. Теперь я, по крайней мере, знал, в какой стороне находится неведомый враг. Теперь я мог его найти, убить, и, наконец, избавиться от этого мерзкого ощущения, подобного которому я никогда еще не испытывал.

— Может, подождем несколько часов тут, а потом вернемся? — неуверенно проговорил Кастиан, не торопясь следовать за мной в пещеру. Здесь звук голоса, на удивление, уже не разносился эхом, звучал как обычно.

— Вернемся? — повторил я недоуменно, повернувшись к нему. — Там же блокада.

— Ее никогда не держат долго — слишком накладно, энергии уходит прорва, — отозвался Кастиан, продолжая во время объяснения осматривать пещеру, и судя по все более напряженному лицу, результат осмотра ему совсем не нравился. — Барьер сжимается до тех пор, пока не окружит эпицентр прорыва — ну или, как в нашем случае, эпицентр места, где появились химеры. Там служители Северной Канцелярии обездвиживают всех подозреваемых, после чего блокада снимается, а людей забирают в Холодный Дом. Это, на самом деле, происходит довольно быстро. Возможно, уже произошло, но мы на всякий случай можем дождаться ночи.

Звучало логично, но если бы дело было только в этом, Кастиан упомянул бы о возвращении когда мы только начали спуск. И столько времени идти смысла бы не было. Я, честно, даже не представлял, на какой глубине под землей мы находимся и расположено ли это место под столицей или уже за ее пределами.

— Нас могли заметить и запомнить, когда мы бежали по улицам и когда заходили в тупик, — сказал я. — Запомнить и донести служителям Северной Канцелярии. Есть ненулевой шанс, что они нашли и дыру в стене, и тот старый дом, и подземный ход, который мы оставили открытым, и кто-то уже идет по лестнице следом за нами.

Кастиан не ответил.

— Но ты хочешь рискнуть и вернуться, лишь бы не выходить в эту пещеру. Почему? Что ты увидел здесь такого страшного?

Лично я сам про пещеру не мог сказать ничего плохого. Она бы выглядела даже симпатичной, если бы не мои ощущения и не этот неведомый злой взгляд. Может быть, Кастиан тоже начал что-то ощущать?

— Когда мы нашли ход, я предположил, что он принадлежит контрабандистам, — сказал он после паузы. — Подобные тайные ходы идеально подходят, чтобы доставлять запрещенные товары напрямую в богатую часть города, прямо под носом у стражи. Но вот это, — Кастиан махнул рукой в сторону пещеры, — это точно создали не обычные преступники.

— Пещера естественного происхождения, — возразил я.

— Пещера да. Но белые светящиеся круги видишь? Это лунный гранит, камень с редкими магическими свойствами. Никакие контрабандисты не будут тратить такую ценность на освещение обычной пещеры, которая им нужна только для перемещения или хранения товара. И еще одно, лунный гранит считается священным камнем для демонов.

В «Демонологии» подобный нюанс не упоминался.

— И что, по-твоему, это за место?

Кастиан ответил не сразу.

— Думаю… Думаю, что мы попали в святилище черной секты, — сказал он наконец.

Я посмотрел на пещеру заново, стараясь подметить все ускользнувшие прежде детали, но опять не увидел ничего странного или угрожающего. Пещера как пещера, только очень большая, очень ухоженная, очень хорошо освещенная…

Повернувшись к ней спиной, я сделал несколько шагов вверх по лестнице, вглубь коридора. Остановился, прислушиваясь, постоял там, потом вернулся к выходу.

— «Душа города» не хочет, чтобы мы возвращались по этой лестнице.

— Что? — Кастиан уставился на меня недоверчиво. — В каком смысле слова «не хочет»?

— В прямом.

Прежде смутные указания вдруг превратились в четкие и понятные: «Нет. Назад нельзя». Никаких дополнительных объяснений от «души города» я не получил, только очень сильное ощущение ее недовольства, наложившееся на запрет.

Я постарался описать все это Кастиану. Не уверен, что получилось хорошо, потому что он смотрел на меня с таким выражением, будто был вынужден несколько раз напомнить себе, что я вовсе не безумец, делящийся с ним своими галлюцинациями. Впрочем, существование «души города» было уже подтверждено тем, что мы нашли скрытый ход и оказались здесь.

— А если мы все же вернемся? — спросил он.

Я пожал плечами. Кроме запрета, «душа города» не передала мне ничего. Никаких угроз или предупреждений…

Из коридора донесся рокот, сперва тихий, потом все более громкий, все более раскатистый. Вскоре к рокоту добавился треск, за несколько мгновений ставший оглушительным. А потом крыша коридора примерно в двадцати шагах от нас обрушилась…

— Кажется, это был ее ответ на твой вопрос, — сказал я, когда пыль осела и мы увидели, что обломки полностью перегородили проход.

Даже в тусклом неверном свете пещеры было видно, как сильно Кастиан побледнел.

— Пожалуй, — сказал он и сглотнул. — Пожалуй, я больше не буду ни о чем ее спрашивать.

Я еще раз посмотрел на раскатившиеся по ступеням каменные глыбы. Любая из них спокойно размозжила бы мне или Кастиану череп.

— Да, — согласился я. — Пожалуй, больше не стоит.

«Душа города» желала, чтобы мы продолжали путь, и аргументы у нее оказались очень убедительными.

Какое-то время мы шли по пещере в молчании.

— Что ты знаешь о черных сектах? — первым подал я голос.

Кастиан пожал плечами.

— Не особо много. Иногда места их сборищ удавалось обнаружить императорским ищейкам или жрецам, но каждый случай отличался от другого. Черные секты не связаны между собой из опасения, что падение одной может повлечь падение всех остальных. А раз они не связаны, то у каждой свой лидер, свои ритуалы, свои цели и методы их достижения. Поэтому, собственно, за все века существования Империи их так и не удалось выкорчевать. Даже когда Церковь была на пике силы и могущества и поставила себе главной целью избавиться от демонопоклонников, ей удалось лишь на некоторое время проредить их количество.

— Эти черные секты как-то связаны с химерами?

— С химерами? Нет, вовсе нет. Химеры вообще не имеют никакого отношения ни к демонам, ни к демонопоклонникам. Помнишь, я говорил тебе, что мои предки не позволяли столице слишком разрастаться?

Я кивнул — Кастиан упоминал об этом в тот день, когда мы только приехали в Девран.

— Безопасным размером населения любого города считается сто двенадцать тысяч. Как только жителей становится больше, в потоках дикой магии над ним начинают возникать завихрения и запруды. Если подобное препятствие вырастает до определенного размера, появляется химера. Она, по сути, лишь манифестация дикой магии, которая, для своей материальной оболочки, всегда выбирает человека. Всегда мага, всегда прожившего в городе не менее десяти лет, всегда — носящего амулеты. Пол, возраст и происхождение значения не имеют. Появившись, химера начинает разрушать то препятствие, которое и вызвало ее к жизни.

— Императорский архив с древними амулетами? Это и было препятствие? — уточнил я.

— Очевидно, да. Химеры всегда разрушают места концентрации магических предметов. На людей они обычно не обращают внимания, могут убить их только при самозащите или случайно. Во время правления моего деда они разрушили резиденцию гильдии Алхимиков и уничтожили все их наработки. Те гильдийцы, кто бежал, выжили, а кто пытался спасать сокровища, погибли, потому что химеры уничтожили защитные контуры и обрушили само здание… С химерами главная проблема в том, что они не уйдут до тех пор, пока не выполнят свою задачу. Любые путы они порвут, а если их убить, то их убийцы сами становятся химерами и продолжают их работу. Так что, если химеры все же появились, то остается только вывести людей, выставить оцепление и ждать. Когда задача химер будет выполнена, они сами распадутся в пыль.

— А люди? Те люди, которыми химеры были изначально?

— Те люди погибли в миг, когда произошло превращение.

Мне подумалось о том, сколько опасностей подстерегало людей в этом мире, и каждый неправильный выбор, каждый шаг в неправильном направлении карался, причем чаще всего смертью. Даже здесь, в сердце человеческой Империи, по идее, в самом хранимом ее месте, та самая сила, которая давала людям защиту — магия — могла их уничтожить.

— Одна из химер рыла землю, — вспомнил я. — Зачем?

— Скорее всего, в том направлении, где она копала, находятся подземные тайники архива… То есть находились. Думаю, уже сейчас от них и их содержимого осталось одно воспоминание.

— Теперь ясно, почему аль-Ифрит так редко позволяют новым людям селиться в Броннине, — пробормотал я.

— Да, — согласился Кастиан. — Население Броннина составляет около семидесяти тысяч человек, но город быстро растет за счет местных жителей, поэтому, если запускать чужаков, количество людей перейдет опасную грань раньше. Аль-Ифрит осторожны и предусмотрительны, а вот нынешняя императорская династия… — он замолчал, неприязненно поморщившись.

— Ты знаешь, сколько людей живет в столице? — сам я этим вопросом прежде не задавался.

— Больше миллиона.

Да уж…

Мы продолжали идти вперед, и ничто в пещере не менялось и не вызывало никаких мыслей о черных сектантах. И только не-присутствие продолжало давить, а злой взгляд шел как раз с той стороны, куда мы двигались.

Затем был очередной шаг, ничем не отличающийся от предыдущих, но Кастиан почему-то споткнулся, а когда я протянул руку, чтобы поддержать его, то ощутил толчок в грудь, будто от сильнейшего порыва ветра, толчок безболезненный, но достаточно сильный, чтобы заставить пошатнуться.

А потом воздух впереди пошел волнами, разбился на осколки и рассыпался, открыв совсем другую пещеру.