Первые нити паутины

Глава 20

Общим между этими двумя пещерами — вернее, между иллюзией, которую мы видели раньше, и реальностью — было только наличие камней лунного гранита и того света, который они излучали. Во всем остальном новая версия пещеры выглядела так, словно бы кто-то решил воспроизвести убранство храмов Пресветлой Хеймы, но с… «творческим» подходом.

Раз в храмах были фрески, значит, решил неведомый архитектор, они будут и здесь, только вместо аватар богини, ее посланников и святых пусть изображают монстров. Причем ни одна из этих тварей не была мне знакома, а ведь я практически наизусть выучил уже с десяток бестиариев.

Но показывать только монстров слишком однообразно, подумал неведомый архитектор и стал чередовать с ними другие изображения, которые неприятно напомнили мне отрывки из моих собственных видений: огненные круги с чернотой внутри; щупальца, будто тянущиеся наружу, к людям; двенадцать ключей причудливой формы, выложенные по кругу…

В храме Хеймы потолок поддерживали изящные колонны, украшенные барельефами, обычно в цветочных мотивах, или же покрытые изречениями из священных текстов, где каждая руна выглядела как произведение искусства.

В пещере колонн получилась недостача, но неведомый архитектор и тут вышел из положения — вместо них с потолка свисали длинные толстые цепи из темного металла, «украшенные» гирляндами из черепов.

Был тут, конечно, и алтарь, но настолько похожий на алтарь в храме богини, что стало понятно — на нем фантазия неведомого архитектора иссякла, он махнул рукой и решил этот предмет просто скопировать.

Несмотря на сомнительную эстетику, у пещеры обнаружилось и неоспоримое достоинство, заключавшееся в том, что сегодняшний день явно не являлся днем божественной… то есть днем демонической службы, и кроме нас тут не было ни единой живой души.

Собственно, только поэтому нам и удалось беспрепятственно пройти такое расстояние от каменного коридора до центра пещеры. В противном случае иллюзия скрыла бы от наших глаз всех собравшихся, в то же время позволив им нас увидеть и на нас напасть.

Но если тут было пусто, почему я продолжал ощущать злой пронизывающий взгляд, который после падения иллюзии стал еще сильнее?

Я повернулся к Кастиану, думая о том, что, пожалуй, стоит предупредить его об этом взгляде. Кастиан, как оказалось, смотрел наверх, на гирлянды черепов, и выглядел слегка бледным.

— Они человеческие, — выдохнул он.

— Ну да, — согласился я, вновь бросив на них мимолетный взгляд. — Ожидаемо от демонопоклонников.

— Ничего тебя не пронимает, — пробурчал мой «брат», на что я лишь вздохнул:

— Если бы.

Мне не потребовалось много времени, чтобы объяснить про не-присутствие и про злой взгляд, и по мере моего рассказа Кастиан бледнел все больше.

— Если здесь поклонялись и приносили жертвы Восставшему из Бездны, то его присутствие ты, наверное, и ощущаешь, — произнес он нервно.

Я покачал головой.

— Я не испытывал ничего подобного ни когда находился в его алтарной комнате на вершине зиккурата, ни даже когда смотрел на его живое изображение над алтарем для жертвоприношений.

— Может быть, тогда он спал в этой своей Бездне, а сейчас уже проснулся? — предположил Кастиан, и его бледность приобрела слегка зеленоватый оттенок.

А может, и не приобрела. Может, это просто немного изменился свет, исходящий от лунного гранита. И не только свет — воздух впереди опять пошел волнами. Еще одна иллюзия?

Я шагнул вперед, и пространство за алтарем изменилось. Где прежде была ничем не украшенная стена пещеры, обнаружился небольшой проход, а над ним оказалась еще одна фреска, непохожая на все остальные.

Здесь, впервые, был изображен человек — по крайней мере, он показался мне человеком. Черноглазый, смуглый, худой, с лицом надменным и холодным, с простым железным венцом на лбу, он сидел на троне. Вернее, на том, что с первого взгляда выглядело как трон, а со второго оказалось горой крохотных человеческих черепов. И если пропорции черепов соответствовали реальным, то человек в венце был гигантом, ростом с небольшую гору.

А еще я, наконец, определил, откуда исходит злой взгляд. Глаза человека на портрете были живыми, устремленными прямо на меня и полными такой ненависти, с какой прежде я никогда не сталкивался. Все ненавидящие взгляды, которыми меня прежде окидывали враги, в сравнении с этим можно было назвать исполненными любви и ласки.

За моей спиной Кастиан издал хриплый придушенный звук. Да, фреска производила сильное впечатление, особенно на тех, кто прежде не видел, как подобные изображения оживают.

Впрочем, когда рисунок «многоголового и многоглазого» чудовища ожил в алтарной комнате в Городе Мертвых, ничего особо угрожающего не произошло. Всего лишь многочисленные глаза демонического бога начали переползать с места на места, ища где им удобнее.

Что касается изображения, на которое я смотрел сейчас, то здесь такими двигающимися существами оказались туманные силуэты, поднимающиеся к небу за спиной трона, дергающиеся и изгибающиеся, не то в странном танце, не то в агонии. Ну и, конечно, взгляд гиганта. Взгляд был даже слишком живым.

— Ты тоже видишь, что тени на фреске двигаются? — приглушенным голосом спросил Кастиан.

— Вижу, — согласился я, думая, что план убить или хотя бы прогнать причину моих неприятных ощущений оказался нереалистичным. Как можно убить или прогнать того, кто всего лишь изображен на картине?

Мысленно вздохнув, я опустил глаза ниже, мимолетно мазнув взглядом по алтарю, и в этот момент заметил его отличие от алтаря в храме Пресветлой Хеймы — узкие длинные желобки, углубляющиеся по мере приближения к краю. Мгновение я смотрел на них, не понимая, потом осознал — желобки для стока крови. Алтарь демонического бога походил на алтарь Хеймы лишь внешне, главная функция у него была совсем другой.

А потом меня окатило таким сильнейшим чувством гнева-ненависти-отвращения, что я задохнулся — и лишь через мгновение осознал, что чувство принадлежит не мне, а «душе города», и направлено на гиганта, сидящего на троне из черепов. Я вновь поднял на него взгляд, и к прежним чувствам добавилось сильнейшее ощущение ее протеста. Ощущение, что этот гигант есть нечто абсолютно неправильное и извращенное, нечто, искажающее мир, нечто, что не должно существовать…

— Рейн! — сквозь мешанину чужих чувств пробился ко мне голос Кастиана, а потом я ощутил, что он трясет меня за плечи. — Очнись!

Я заморгал, приходя в себя, и усилием воли отстранился от истерики «души города». Так или иначе, сейчас я ничего не мог с этим гигантом поделать.

— Все-все, я очнулся, — сказал я. Потом потряс головой, будто это могло помочь вытрясти из сознания чужие чувства, и махнул рукой в сторону небольшого прохода под фреской. — Это место выглядит выходом отсюда. Пойдем проверим.

Какое-то время мы шли по узкому коридору с настолько низким потолком, что временами приходилось пригибаться, чтобы не царапать о него макушки. Закончился коридор достаточно быстро, выведя нас в еще одну пещеру, намного меньше предыдущей и, судя по первому впечатлению, оказавшуюся тупиком.

Все мое внимание было посвящено поиску выхода, поэтому, наверное, Кастиан первым заметил странность.

— Мне кажется, тут что-то есть, — проговорил он, одновременно шагнув в сторону, и я увидел, как исказилось его лицо.

Мне потребовалась доля мгновения, чтобы присоединиться к нему. Кто бы ни заведовал тем, что тут происходило, этот человек очень любил иллюзии сокрытия, и вот очередная из них рухнула, показав две большие железные клетки, стоящие у стены пещеры.

Клетки отнюдь не пустые — в одной на полу, спиной к нам, скорчилась молодая женщина, не то спящая, не то находящаяся без сознания, а в другой прижимались друг к другу двое одинаковых худых мальчишек-подростков. Хотя нет, через мгновение я понял, что, несмотря на короткую стрижку и мужскую одежду, висящую на худом теле как на сделанном из палок пугале, один из подростков был женского пола.

Удивления при виде пленников я не ощутил. Учитывая алтарь для жертвоприношений в паре десятков шагов отсюда, их наличие было даже ожидаемо. Единственная странность заключалась в том, что клетки никто не охранял.

С другой стороны, сектанты наверняка уже беспрепятственно убили здесь сотни людей во славу своего демонического бога. Клетки, конечно же, зачаровали, простым людям было из них не выбраться, а наше появление никто предвидеть не мог.

Подростки следили за нашим приближением в напряженном молчании. Мы явно не походили на их похитителей, но кто мы и какие у нас планы они знать не могли. Собственно, даже я сам толком не знал, какие у нас планы, кроме одного — найти выход отсюда. Ну и еще выпустить на свободу этих пленников…

— Подожди, — позвал Кастиан, когда я подошел к клетке с подростками вплотную и попытался понять, как именно она была заперта и что следовало сделать, чтобы ее открыть. — Ты понимаешь, что при вмешательстве останутся следы твоей магии и по ним тебя будет легко выследить?

Я как раз протянул руку, чтобы коснуться металлических прутьев, и замер. Но не из-за слов Кастиана. Просто «душа города» выбрала именно этот момент, чтобы вновь дать знать о себе. Истерика, которую вызвал у нее гигант на троне из черепов, схлынула, так что теперь ее присутствие не заслоняло собой реальность и не погружало меня в транс, как совсем недавно случилось в пещере. Я мог слушать ее и одновременно воспринимать все окружающее.

— Не выследят, — сказал я вслух, когда «душа города» сообщила мне все, что хотела, и призвал магию воды. Неделю назад мне не довелось опробовать ее на запертых воротах Академии, но эффект на железной клетке оказался даже лучше, чем я изначально ожидал: выбранные мною прутья, насыщенные магической водой до основания, почти мгновенно покрылись густой ржавчиной, а потом осыпались рыжими хлопьями.

— Выходите, — велел я подросткам, поворачиваясь ко второй клетке. Лежащая в ней женщина так и не пошевелилась, но она точно была жива — я видел, как еле заметно двигалось ее тело в такт дыханию.

Часть прутьев здесь исчезли так же, как и в первой клетке, и я шагнул внутрь, наклонился к женщине и осторожно потрогал ее за плечо. Когда реакции не последовало, повернул ее на спину.

Глаза ее были закрыты, будто у спящей, лицо выглядело таким же худым и осунувшимся, как у подростков, цвет кожи был таким же бледным. Это все было неудивительно, однако обнаружились и две вещи, которых я не ожидал.

Во-первых, рога. Небольшие такие рожки, торчащие из волос чуть выше лба, острые, отсвечивающие металлом.

Во-вторых, выпуклый живот, который бывает только у беременных.

Демонопоклонники держали в клетке демоницу⁈ Да еще ожидающую ребенка… то есть демоненка? Как-то это было нелогично.

Когда я повернулся и сообщил о странной находке Кастиану, первым на мои слова отреагировал один из подростков, тот, который был парнем.

— Это майя-ана, — произнес он ломающимся голосом, потом протиснулся в клетку и присел на корточки у головы женщины. — Эти рога не настоящие, господин, это майя-ана, благословенный оберег. Такие вживляют всем при достижении совершеннолетия. Видите, это же металл, а не кость. Он специально обработан так, чтобы не отторгаться человеческой плотью.

— Никогда о таком не слышал, — пробормотал за моей спиной Кастиан. Да и мне упоминания о подобном тоже не попадались.

— Значит, она человек?

— Конечно, — подросток вздохнул. — Будь мы демонами, разве бы эти клетки нас удержали?

Что ж, справедливо. А «мы» подразумевало, что все трое происходили из одного поселения, племени или как там оно у них называлось.

— Ладно, — сказал я, решив отложить разговоры о культурных и этнографических особенностях до лучших времен. — Попробуй пока привести ее в чувство.

Парень моргнул, потом торопливо кивнул.

Оставив его этим заниматься, я выбрался из клетки и подошел к Кастиану.

— «Душа» пообещала мне показать выход отсюда, — сказал я негромко. — Такой, который выведет нас на поверхность в безопасном месте.

— И где он? — Кастиан огляделся с таким видом, будто ожидал, что проход откроется прямо под ногами.

— Сперва надо вернуться в основную пещеру.

— А эти? — он кивнул на бывших пленников. — С ними что?

— С собой заберем, — я посмотрел на Кастиана недоуменно. — Или ты предлагаешь какие-то другие варианты?

— Рога эти… подозрительные. Да и все как-то… тоже…

— Не забывай, что ты сам появился из волшебного яйца в центре проклятого леса посреди ночи, — произнес я наставительно. — Вот это действительно было подозрительно! Рога по сравнению — вообще мелочь.

Кастиан поморщился, но потом со вздохом кивнул.

Я вновь посмотрел в ту сторону, где лежала женщина. Если она так и не придет в себя, то придется ее нести, а это осложняло ситуацию. Еще и потому осложняло, что перекинуть ее через плечо, оставив свободной правую руку, как я сделал в ледяном мире с потерявшим сознание Кастианом, я не мог. Кастиан был молодым здоровым парнем, ему такая форма переноса не повредила, но для беременной женщины подобный вариант точно не подходил…

Потом я услышал бормотание подростка, напоминающее неразборчивую молитву, и увидел, что женщина пошевелилась и уже пытается сесть. Ну, одной проблемой меньше.

В большую пещеру мы вернулись без приключений, и там, шагах в десяти от алтаря, я остановился, вслушиваясь в указания «души города».

— Здесь, — произнес я, наконец получив четкий образ, подошел к алтарю, опустился рядом с ним на пол, прижал обе ладони к закрепленному в этом месте лунному граниту и направил в него концентрированный поток дикой магии. «Душа» сообщила мне, что для открытия этого тайного прохода существовал какой-то специальный сигнал, но что он из себя представлял она то ли не знала, то ли была не в состоянии воспроизвести, так что пришлось использовать грубую силу.

Лунный гранит рассыпался в белую крошку, а камень пола начал плавиться и растекаться в стороны, действительно открывая проход — лестницу, вырубленную в узком коридоре и ведущую куда-то еще ниже, чем подземная пещера…

«Душа города» передала мне нечто ободряющее, но не словами, а эмоциями. Мол, все нормально, ход хороший.

Вздохнув, я поднялся на ноги.

— Спускайтесь. Я пойду последним.

Кастиан, хотя и посмотрел на меня с подозрением, но спорить не стал, а уж бывшие пленники тем более ничего не сказали, лишь торопливо направились к лестнице. Видно было, что им хочется как можно скорее покинуть то место, где их планировали принести в жертву, а уж как именно его покинуть было второстепенно.

Стоя на верхней ступени, я наблюдал, как Кастиан зажег свой амулет и все четверо спускались все глубже под землю.

— Рейн? — позвал Кастиан, в очередной раз обернувшись и заметив, что я все еще стою на месте.

— Идите, — отозвался я. — Мне нужно тут еще кое-что сделать.

«Да-да-да, — в беззвучном предвкушении запела у меня в сознании „душа города“. — Да-да-да».

Наконец расстояние, на которое спустились люди, показалось мне безопасным, и я развернулся лицом к пустой пещере. Посмотрел на фреску со смуглым гигантом. Ненависть в его взгляде, направленном на меня, стала еще сильнее, хотя, казалось бы, куда больше.

Я потянулся внутрь моего бесконечного круговорота внешней магии и зачерпнул сырой силы — будь я опытным магом, все вышло бы, конечно, куда четче и изящнее. А так единственное, что у меня получилось, это вылить дикую магию в пространство, отдав один-единственный приказ: «Разрушь тут все!»

Первыми раскололись и превратились в пыль фрески — все эти чудовища и символические изображения. Расплавился алтарь. Обвалился ход в ту небольшую пещеру, где мы нашли пленников. Потолок пошел трещинами и отдельные глыбы уже рушились вниз, но фреска с гигантом на троне еще оставалось целой, и его взгляд был все так же устремлен на меня.

Я вытянул в его направлении правую руку и сжал пальцы в инстинктивном движении, будто мог ногтями сорвать со стены изображение врага. И только тогда последняя фреска тоже начала рушиться. Медленно. Неохотно.

Я ощущал ненавидящий взгляд еще мгновение после того, как от изображения осталось лишь пустое место. Потом взгляд исчез, и я выдохнул, чувствуя, будто с моих плеч сняли тяжелую ношу.

Стены между тем тоже пошли широкими трещинами, потолок начал падать уже всерьез, и я, наконец, повернулся к пещере спиной и кинулся вниз по узкому проходу, оставив дикую магию бушевать позади.