Патриот. Смута. Том 5

Глава 4

Зафиксировав открытые ворота, мы втроем двинулись вниз. Татарин замер в темноте у еще одной бойницы на подъеме. Прихватили его с собой.

Вышли.

Здесь уже было людно. Конная сотня с аркебузами, готовыми к стрельбе, вливалась в город. В темноте с дождем и ветром с других башен не особо было видно, что творится у ворот. К тому же после устроенного отпущенным атаманом представления люди потеряли бдительность. Ну, что-то уже случилось. Второй раз за одну ночь точно ничего не произойдет.

Это их и погубило.

Хотя нет, возможно, спасло. Кто знает, что решили бы делать сотники. Может быть, повели бы отряды из крепости на бой, утром. Решили бы спасать атамана или… Да кто знает? А так — никакого разорения и поджога мы творить не собирались.

Дело осталось за малым — взять кремль!

Я осмотрелся, вгляделся в другие башни. Ждал ударов набата, но его не было. То ли не видят нас, то ли решили — что так и надо, что среди ночи конный отряд в ворота входит.

Яков подвел мне моего скакуна. На лице сотника играла какая-то безумная, заговорщическая улыбка. Смотрел на меня, приподняв бровь.

— Ну ты… Воевода… Даешь. Кха. — Он рукой прикрыл рот. Говорил тихо, кашлял в рукав. — Я думал, рассказы… Кха. Преувеличение, ну… Говорят многое. А здесь сам, как увидел… Что ты творишь.

Но я смотрел не на него, а на священника, застывшего рядом. Все того же настоятеля, что привел нас в монастырь. Отец Глеб выглядел помятым, но неплохо держался в седле.

— Зачем отца святого посреди ночи подняли? — Хмыкнул я.

— Я сам, господарь. Сам. Вдруг слово мое, поможет. Без крови хочу. Хватит ее. Довольно.

Уважительно кивнул ему. Ничего не ответил, только улыбнулся криво так, довольно злобно. Взлетел в седло одним махом молодецким. Проверил рейтпистоли и карабин. Рядом мои телохранители тоже поднимались на коней.

Скомандовал:

— Вперед.

Мы, не говоря ни слова, двинулись быстро, но как можно более тихо к елецкому кремлю. За спиной у ворот, прикрывая на всякий случай наш отход, осталось десять человек дозора. Город спал, жители его даже не представляли, что сейчас на его улицах вершится их будущее и их судьба.

Наша сотня шла по узкой улице между темных домов, дворов. Кони выбивали дробь, расплескивали вокруг грязь и превращали улицу в сущее болото.

Стены елецкого кремля были невысоки, за ними горел свет факелов и даже разожженного костра. А ворота были открыты. Атаман — ты, видимо… Полный идиот!

Во дворе стоял какой-то шум, дергались тени. Что-то там происходило. Крики, приказы, ругань. Волков решил собрать среди ночи военный совет, созвать своих подчиненных людей, раздавать приказы, пробуждающимся бойцам. Все, как я и думал. Неразбериха полнейшая, наложившаяся на злость и уверенность, что все мои силы валяются пьяными в монастыре и окрест.

— Вперед. — Повторил я, направляя своего скакуна прямиком в ворота.

В руки взял аркебузу. Если будет какое-то сопротивление, придется его пресечь на корню. Да, это жестко, да, будут жертвы, но не так уж и много как могло было быть, начни мы биться с Елецкими в поле или еще как.

Надеюсь, поляжет минимальное количество бойцов с обеих сторон. При лучшем стечении обстоятельств, шума, гама, стрельбы и кровопролития случиться не должно. Постараюсь сделать так, чтобы все они сложили оружие, увидев, что происходит.

Мы неслись сквозь ночь!

Поднимались на холм.

Первые люди встретились нам метров за пятьдесят до отворенных настежь ворот. Один, увидев нас, ломанулся во дворы, в грязь, возможно, упал, уполз, но скрылся. Без шума и криков просто исчез во мраке, затаился. Второй боец, бегущий куда-то с выпученными глазами, отпрыгнул в сторону, смотрел на нас, как на призраков, явившихся из самой преисподней.

Он даже чуть присел от страха. Вжался в стену дома, начал сползать по ней.

Люди над воротами елецкого кремля всполошились, когда мы уже были под ними.

— Всем стоять! Гарантирую жизнь! — Заорал я! — Знамя!

Пантелей, до этого момента просто держащий флаг справа от себя на копье, приподнялся в седле и взмахнул им, развивая над собой.

Наш вид вселял ужас и панику в сердца видевших нас елецких служилых людей. Мгновение назад они чувствовали себя в безопасности, дремали в караулах. А сейчас? Здесь, прямо перед ними вооруженная, снаряженная и готовая к бою конная сотня сплоченных бойцов.

Страх сковывал, не давал двигаться. У каждого в голове горел вопрос — откуда они? Убьют ли? Как спастись?

Мы вошли во внутренний двор.

— Бросай оружие! Бросай! — Орал я. Другие воины сотни грозно направляли дула мушкетов на замерших у костра людей.

Их здесь оказалось с десяток и еще полагаю, столько же, находилось на постах, на стенах кремля.

Жертвовать собой и кидаться в бой никто из них не пожелал. Все замерли, чуть ощетинились. У кого было копье, тот выставил его, у кого сабля — обнажил. Стояли сгрудившись. Спиной к спине, плечом к плечу. В их глазах я видел страх.

Но падать ниц они не собирались. Будет бой, постараются отбиться, хотя и понимает каждый — им конец.

Но, мы не нападали.

— Собратья! — Обратился я к ним всем. — Слово мое. Слово Игорь Васильевич Данилов, что под Воронежем татар побил! Опустите оружие, и никто не пострадает.

— Царь… Царь… — Стали они перешептываться.

Действительно начали опускать оружия, переглядываться, пожимать плечами. Мои люди не били их, не стреляли, не секли. Они просто ворвались внутрь и принуждали числом и страхом сдаться. Не сопротивляться. Так будет лучше. Так, никто не умрет.

В этот момент из дверей терема вылетел наш старый знакомец. Расхлестанный кафтан, шапка набекрень, в руках обнаженная сабля. Еще одна баторовка, только поплоще первой, потерянной в бою со мной.

Иван Волков собственной персоной.

— Что здесь!

Увидев нас, он остолбенел.

Мои люди в это время занимали позиции. Два десятка их спешилось. Они поднялись на охранные посты над воротами, обходили кремль по внутренней стороне, сменяли караулы. Местные не пытались сопротивляться. Отступали, двигались к костру, к своим, опустив глаза и оружие.

Власть пока что неспешно переходила бескровно и спокойно в мои руки.

— Как… Как! — Глаза атамана выпучились так, что казалось, вот-вот вываляться из орбит. — К оружию! Тревога!

Но, каких-то особо бурных ответных действий это не возымело. Десяток, замерших у костра людей и подходящих к ним бывших постовых, оказался в меньшинстве, окружен. Кинься они — залп положит всех, ну или почти всех разом.

Люди это понимали, поэтому оружие убрали, отошли дружно к строению слева. Им не чинили вреда. Пятеро моих бойцов стало рядом с ними. Больше для порядка и немного для устрашения. Чтобы дурости какой не сделали. Мало ли.

До слуха моего донеслось, что говорят они, увещевают елецких не сопротивляться, и все будет как прежде. Хорошо будет. Без крови.

Я и мои телохранители оказались тем временем уже у ступеней терема воеводы. Там на крыльца замер ошалелый Волков.

— Думал, сбежал. — Усмехнулся, смотря на него. — Бросай сабельку, а то опять уронишь.

К уважению моего противника он не впал в истерику и не кинулся в драку как первый раз.

— Ты! Собака! — Выругался, сделал неуверенный шаг вперед. Вниз по лестнице.

Пришлось отложить аркебузу. Спрыгнул с коня, выхватил свое легкое, трофейное еще у Нижегородца под Воронежем оружие.

За спиной атамана, из двери в здание появились еще несколько человек. Тоже вооруженные и очень напряженные, совершенно не понимающие, что здесь происходит бойцы. Скорее сотники, атаманы — офицерский состав из тех, кто остался в Ельце после ухода воеводы с основными силами к талицким бродам.

Они смотрели на творящееся и… Уверен, в голове каждого из них сейчас стоял такой же вопрос, что и у рядовых дозорных. Стоит ли пытаться сражаться, противостоять этой силе, что пришла. И зачем? Ведь на кону жизнь. Огромный риск. Десятки конных людей с аркебузами наготове сейчас в кремле. Как им противостоять?

Нужно решать — здесь и сейчас.

Да, может быть, поднятые по тревоге подчиненные люди и смогут с нами всеми справиться. Пока соберутся, пока организуются. Прольется много крови. И, что самое важное. В случае начала острой фазы конфликта — мы же не будем просто смотреть на происходящее.

Мы можем легко поджечь город и убивать всех, кто пытается его покинуть.

Да, сейчас сыро, идет дождь, но уничтожить, к примеру, пороховой склад и склады с зерном мы вполне можем.

я решил упросить их муки выбора.

— Сдавайтесь! — Выкрикнул громко. — Всем гарантирую жизнь! Мое слово!

— Падаль! — Заорал атаман, сделал еще шаг мне навстречу. — За мной убить их. Их всех! Убить!

Он стоял на лестнице терема, спустился еще немного. Замер примерно на ее середине и размахивал саблей. Выкрикивал бранные слова и приказы.

Я поднял руку.

— Не стрелять! — Обратился к тем, кто замер за моей спиной и тем на входе в здание. — Я вам не враг! Не татарин! Имя мое, Игорь Васильевич Данилов. Воевода из Воронежа. Хватит кровь русскую лить! Собратья! Опустите оружие! Никто не пострадает!

Медленно двинулся к атаману Волкову. Шаг, другой.

Тот начал отступать.

— Да вы чо! — Он не мог озираться по сторонам. Смотрел только на меня и продолжал вопить, не очень понимая, что происходит вокруг. — Высеку! Всех! Живо! В бой! Убейте их!

Но, люди, что собрались ночью в тереме, не горели желанием идти за ставленником елецкого воеводы. Рисковать своей жизнью в этом очень рискованном мероприятии. Что-то останавливало их. А может, и не одно, а целый ряд факторов.

Безвыходность ситуации для них. Это раз. Я сделал еще один шаг. Поднялся на ступеньку.

Нас здесь слишком много. Второй шаг.

При желании — сожжем все дотла. Очень постараемся. Они боятся потерять дома и город. Третий.

Иван Волков отступил. Он замер на самой верхней ступеньке, буравил меня взглядом. Выставил перед собой саблю.

— Назад падаль! — Выкрикнул злобно. Но в голосе уже слышались нотки истерики. — А вы… Вы все… Вперед! Трусы!

Лихость и невероятность самого факта нашего здесь появления тоже играла роль. Это же настоящее божественное проведение чтобы вроде как упившийся враг ночью сотней без страха и, не встречая сопротивления, входил в город.

Мы для них сейчас выглядели как… Либо как ангелы небесные, прилетевшие на крыльях своих, либо… Как черты, поднявшиеся из земли.

— Оружие бросай, Ванька Волков. — Усмехнулся я.

— А… — Он заревел, сделал шаг в сторону. Отступать дальше ему уже было почти некуда.

Я продолжил:

— Елец мой! А кто так не считает. Утром всех отпущу к бродам Талицким. Семьи не трону! Никого не трону! Мое слово! Хотите воеводу своего навестить. Утром идите.

Это вызвало еще больше нерешительности в замерших за спиной атамана. Они перешептывались, ворчали что-то. Прятались в тенях, в проеме.

Сколько их там? Трое? Пятеро? Семеро? Черт разберешь, вроде бы впереди только два человека, но за их спинами еще кто-то есть. Это, видимо, все значимые люди Ельца, оставшиеся здесь. Офицерский «корпус» атамана Волкова.

— Да кто ты, кто ты! Кто ты Такой⁈ — Не выдержал накала и давления ситуации, истерически заорал Волков.

— Царь он! — Услышал я из-за спины громкий голос священника. — Люди! Слышите все! Кому оружием угрожаете. Это же Царь наш! Игорь Васильевич!

Я видел, как из темноты дверного проема неспешно, сильно хромая, вышел один кряжистый, коренастый, крепкий воин. Усищи его висели низко, оселедец на гладковыбритой макушке свисал сбоку.

Ну, сущий запорожец с картин про Сечь.

— Вперед! Вперед! — Продолжал орать атаман. — Убить! Запорю!

Но, я понимал. Это конец. Его приказы, лишь сотрясение воздуха.

Крепкий казак двигался молча. Подошел неспешно и, недолго думая, что есть сил, врезал не ожидавшему такого поворота Волкову по затылку обухом своей сабли. Атаман, как стоял, так рухнул. Глаза закатилась.

Даже сказать ничего не успел.

Казак поднял глаза, кашлянул, произнес:

— Прости, Игорь Васильевич, во темноте-то не признали мы тебя. — Он поклонился, чуть криво. Видно было, что с ногой у него какая-то беда.

Ох каков. Этот в руководители своей решительностью метит. Интересно, хитрит или действительно на мою сторону перешел первым. Поверил словам и решил все для себя.

— Как звать тебя, добрый казак? — Спросил я, выпятив грудь колесом и стоя на несколько ступеней ниже.

— Сава, Ус. — Он поклонился еще раз. Встал ко мне вполоборота, обратился к остальным, сгрудившимся на входе. — Собратья, это же Игорь Васильевич. Люди его. Уважим же гостя дорогого. Чишо мы как звери-то, ощерились. А? Он же гутарит, шо с миром придэ. Уже сто разов побить нас тута всех мог, спалити.

Помолчал.

— Кровь не пролил нашу. Уважить надобно.

Народ как-то расслабился.

Мои бойцы поднялись, прошли мимо меня, подхватили атамана Волкова.

— Этого куда? — Спросил один из них.

— Связать и… Клети у вас тут где? — Обратился к казаку. — Сава?

— Да вон тама, Игорь Васильевич. — Он махнул рукой куда-то вбок терема. — Только…

— Чего?

Говор выдавал в нем не местного. Все же отличалась речь очень сильно. Может и вправду — Запорожец. Только, судя по всему, прилично так здесь осел. Давно. Раз его другие слушают.

— Да там, боюся я, порешат его за раз.

Ответ меня удивил, и я решил разобраться.

— Это как? С чего?

— Да… — В тусклом свете, который отбрасывало несколько факелов и костер, была видна его кривая ухмылка. — Лютый он больно. Клети забиты людями, которых он сам тудой и саживал. Если к ним его отправить. Ей-богу порвуть. — Он перекрестился размашисто. — Вот те крест, порвуть. А человек все же, божий. Наш. Казак. Хоть и злой.

Вот оно как.

— А за что посажены-то? — Я прищурился, изучал этого хромого крепкого казака. — За дело или так?

— Это как взглянуть. — Сава улыбнулся еще сильнее. — Кто за язык длиннющай, кто за поклон малой, кто по навету какому, пометному али правому, тута не ведаю. Ну а кто и за разбой. Не без этого.

Ага. Судя по первым трем указанным нарушениям, сидели там далеко не матерые уголовники. Возможно, люди, которые пришли сегодня вместе со мной к Ельцу, и вошли за стены также оказались там. Хотя может, и нет, ведь сам атаман у меня был в гостях. И только недавно сам вернулся. Нужно смотреть, но точно не сейчас. Не ночью.

Утром.

— Разберемся. — Повернулся я к бойцу, который нависал над оглушенным атаманом, развалившимся на порожках. — Свяжите хорошо, и пускай здесь где-то на крыльце посидит. Под надзором, чтобы не удрал. Ну и, обыскать.

Бойцы начали действовать.

— Игорь Васильевич. — Обратился ко мне Сава. — Ты так это… К нам на круг в терем гутарить зайдешь, али как? Али мы это, до хат наших двинемся. — Он показательно зевнул. — Под бок к жинкам нашим? В тепло. А поутру дела делать мы все придэ?

— К жинкам, собрат мой Ус, рано. — Я показательно вздохнул. — Конь есть у тебя?

— Так в стойлах, как без коня доброго-то казаку. — Он уставился на меня, глаз прищурил.

— Объедем с тобой дозоры на башнях. Людей предупредим, что в караулах. Ну и проверим заодно. А то мало ли что.

— То дело. Но кости мои. — Засопел он, вздохнул, помолчал немного под моим взором. Больше думалось мне, для порядка. Продолжил. — Но тебе, Игорь Васильевич, отказать не смею. Никак.

— Жду. — Коротко произнес я.

Усатый казак, покачиваясь, проследовал мимо меня, свернул налево. Видимо, конюшни были где-то там. Исчез в темноте, и я потерял к нему интерес. Вернется конным, тогда и двинем, пока надо понять, что и как здесь. Все ли удалось.

Очень вовремя подошел Яков.

— Воевода. Посты я все заменил. Люди елецкие вон, собраны все. Двадцать один человек охраны кремля. Разоружить? Куда их всех?

Собранный он был, даже не закашлялся.

— Чего говорят, как настроение?

— Удивлены сильно. Кха… Поражены даже. Косятся на тебя, перешептываются. Царем зовут. Но, биться вроде не хотят. Да и смысл уже.

— Так. Не расслабляться. А то мало ли. Елецких разместить всех в тереме. Отдыхают пускай. Нашим тоже, кто не задействован, отдыхать. Строений здесь много. Занимайте. — Начал я раздавать приказы. — Оружие, думаю, пускай сдадут все. Все, до утра. Роптать будут, говори для их же безопасности. Время нервное, мало ли что.

Сотник кивал, со всем согласный был, а я продолжал.

— Сам бери людей, осмотри терем. Сидящих там тоже осмотри, поговори.

При этих словах он бровь поднял, уставился на меня.

— Ну не мне же со всеми говорить, Яков. — Улыбнулся в ответ на невысказанный вопрос. — Ты действуй, как комендант крепости.

— Кха, воевода, что за слова у тебя иноземные. — Не понял он. — Как кто?

Да, черт, действительно, слово-то не наше, не отечественное. Заимствованное из немецкого. В Москве уже могли такое знать и так говорить в высших воинских эшелонах. А здесь, в провинции вряд ли.

— Как главный, за крепость отвечающий, в общем. — Хлопнул его по плечу. — Осмотри все. Не спрятался ли кто, не затаился. Поговори с людьми. Домой не пускай никого. Все тут пускай сидят, могут отдыхать, но не шататься по кремлю. На ночь располагаются, утра ждать так будем.

— А ты, воевода?

— А я с этим Усом, своими и десятком твоих молодцев объедем стены. Караулы проверим и поясним людям, там стоящим, о том, что теперь власть в Ельце поменялась.

Он смотрел на меня с удивлением.

— Как город проснется, всем остальным скажем. А пока дозорным надо.

В этот момент Сава подъехал к терему на лошади. Конь был добрый, крепкий. Конечно, не чета моему, выделяющемуся на фоне вообще всей моей армии. Но прямо дорогой скакун. Да и если вглядеться, сам казак не был беден. Вряд ли что-то здесь мог делать на этом ночном совете кто-то меньше сотника. В целом, если сравнивать с моими офицерами, то больше напоминал он атамана беломестных казаков.

— Готов я, Игорь Васильевич.

Нас ждала ночная прогулка вблизи крепостных сцен и разговоры с ошарашенными… А какими им еще быть? Дозорными.

От автора:

Я очнулся в 2025-м в теле толстяка-физрука.

Класс ржёт, родители воют в чатах, «дети» живут в телефонах.

Я должен сбросить жир и навести порядок железной рукой!

https://author.today/reader/492721