Патриот. Смута. Том 5

Глава 13

Человек, вошедший в комнату, моргал. Видимо, глаза из темноты на свет и опять в темноту никак еще не привыкли. За ним толкалось двое служилых людей.

И тут я понял! Точно.

— Федор! Федор Шрамов! Ты ли это! — Я поднялся, а он уставился на меня с невероятным удивлением.

— Игорь? Как? Ты? — Моргал, пытался привыкнуть к полумраку.

— Свободны все. — Махнул я рукой на сопровождающих его бойцов. — А ты, товарищ мой, садись.

Он был совершенно растерян, ожидал увидеть кого угодно, но только не меня.

— Как?

— А, так ты в пути давно. Потом еще сидел здесь. Много не знаешь. Накормить бы. — Я повернулся к женщинам, хлопочущим у печи. — Хозяйки, дайте чего готового, давно не ел человек нормально.

Они начали спешно что-то искать, греметь, и уже через пару секунд понесли к столу кушанья.

— Садись. — Я указал Федору на лавку подле себя.

Он на нетвердых ногах сделал несколько шагов, плюхнулся. Начал есть.

— Пока ешь, сам расскажу. Ты в дороге, новостей не знаешь. — Я ухмыльнулся.

Он начал наворачивать за обе щеки какую-то кашу вприкуску с хлебом. Запивал все это квасом. Чавкал, торопился. Видно было, что голоден он изрядно. В застенках кормили дай бог сухарями, а то и вообще на воде сидел. С момента нашей последней встречи он прилично схуднул. Вестовая работа в Смутное время, не сахар.

— Пока ты ездил в Рязань, многое поменялось, Федор. — Проговорил я спокойно, медленно. — Татар мы сами побили. Чершенский, атаман донской помог сильно. Силу подвел, и вместе дело сделали. Потом… Собрали войско. Идем к Москве.

Он дернулся при упоминании столицы, подавился, закашлялся, руку поднял. Прохрипел, придя в себя.

— К Москве?

— Да, царя выбирать. Собор Земский собирать хочу. Нужно это. Устала земля вся. Царь нужен сильный, а не все эти… Ложные.

Он уставился на меня, как на умалишенного.

— Игорь, какой царь, какое войско?

Еще бы. Месяц назад, когда мы с ним встретились я был другим человеком. Какие-то три казака пытались убить меня. Просто молодой боярин, гонец, везущий письма в Воронеж. Простой, да не простой. За время пока он ездил в Рязань произошло так много всего и того Игоря на самом деле сейчас и нет. Перед ним тот, кого Царем Русским именует часть юга Руси. Воевода, ведущий армию к Москве.

Вот и опешил он, не поверил сказанному.

— Ты ешь. Потом пойдем, все покажу. Да и Якова с Григорием, и Пантелея, думаю, хочешь ты повидать. Они здесь.

— Все? — Удивился он.

— Доедай. — Я понял, что в процессе приема пищи, говорить с ним как-то бестолково. Уже один раз от удивления подавился, еще не хватало, чтобы второй за ним последовал.

Прошла пара минут, еда была оставлена в сторону и он, вытерев усы, уставился на меня.

— Ну, Игорь, московский боярин, рассказывай.

В этот момент за дверью раздался шум, голоса. Вошел Яков.

— Воевода, кха… Черт… Переправа…

Глаза его уставились на моего собеседника. Тот, в свою очередь, начал подниматься, ошарашенный видом кашляющего собрата.

— Яков!

— Дела! Вот так встреча. Обнимемся, брат!

Оба они были рады друг друга видеть. Земляки, как-никак.

Я ждал, наблюдал со стороны, пока приветствия старых знакомцев завершаться.

— Григорию скажу и Пантелею, да и еще нескольким нашим. Все здесь. Мы же… Кха… — Начал Яков.

— Правда, на Москву идете? — В голосе Федора стояло невероятное удивление.

— Да, брат, идем. Воевода наш, Игорь Васильевич, ведет.

— Воевода… — Протянул он, перевел взгляд на меня.

— Да. — Ответил я улыбаясь. — Яков, ты чего хотел?

— Переправа налажена, войско переходит. Обоз пока тяжело, но справляемся. Чершенские казаки на лодках помогают.

— Добро. — Ответил я.

— Черт, да у вас и вправду здесь войско! — Федор продолжал не верить сказанному. — Как, бог ты мой? Откуда?

Повисла тишина. Я молчал, ждал, что скажет подьячий. Лучше бы товарищу из его уст все это услышать, а не от меня. Яков собрался, заговорил, косясь на меня.

— Ты знаешь, собрат, я сам дивлюсь всему. Но за месяц этот неполный случилось столько… — Кха… — Он сделал паузу, прокашлялся. — Столько, что можно сказать только так… С божией помощью у нас и армия, и оружие. По милости воеводы Игоря Васильевича. Без него… кха, черт. Без него сидели бы, прозябали у себя в Чертовицком. Или от сабель татарских головы сложили уже. А сейчас…

Федор затылок почесал, молвил удивленно.

— Дела. И много вас?

— Да… С сегодняшнего дня, видимо, тысячи две с лишком. Приличным таким лишком. Даже, может, с половиной.

Даже в темноте было видно, что глаза посыльного дворянина полезли на лоб.

— Ладно, Федор, это все увидеть можно. И нужно. — Прервал я их дискуссию. — Ты лучше скажи, ты как? Что с тобой-то.

— Ох, братцы…

Начал он свой рассказ.

В общих чертах получалось, что от Чертовицкого до Ельца добрался он вполне успешно. Но вот тут ему уже как-то не очень рады были. Знал он нескольких местных сотников лично. Ходил с ними за Болотникова воевать. Но, знакомства не крепкие, так больше, в войске одном, виделись, говаривали.

В битве при Ельце и осаде города участия Федор не принимал, и это осложняло дело.

Рассказы его о татарском нашествии восприняты воеводой Беловым были холодно.

Он войска посылать наотрез отказался, сказал… Как татары придут, мы их здесь бить и будем. Здесь сила елецкая нужна, дома. А то, с одной стороны татары, с другой — царские войска, с третьей разбойники.

И главное. Что по поводу татар царь Дмитрий думает, неясно. Приказа нет — сидим, ждем.

В общем, отказался помогать, но и по первому делу, в поруб не посадил. Отпустил дальше на север идти.

Отправился Федор в Рязань.

Дорога долгая, земля разбойничья. Опасно на дорогах, что и не знаешь кого бояться сильнее — волков или людей. Коня одного потерял. За что прощение моего просил. Кафтан пришлось продать, обменять на еду и пороха припас.

Добрался кое-как до Рязани.

С божией помощью.

Ляпунова там не было. Ждал три дня. Наконец-то удалось пробиться, встретиться с воеводой. Он в разъездах был, окрест. Силы сам собирал, людей верных рассылал. На востоке приходилось с разбойниками разбираться. Лесовчики там лиходействовали, хотя сам их матерый лидер где-то на севере за Москвой находился. Но, отряды там какие-то оставались. То ли недобитки, то ли выдающие себя за них, а по факту разбойники. На севере давило на Рязань воинство князя Пожарского. Не давал он спокойно переписку вести с Калугой. Связь налаживать со всем югом Руси, где людей как раз и объединять нужно было.

Не нравилось Дмитрию Михайловичу, что за царя Дмитрия Ляпунов перешел, и он ему противодействовал как мог. Сил у него было немного, но вредил изрядно.

Вот и в делах был Рязанский воевода.

Но, выслушал Федора. По старому знакомству.

Правда, толку-то особо от этого и не было. Про татар Прокопий сказал, что мол… Ну а что? Мы пока здесь войско соберем, пока двинем, Воронеж твой падет уже. Да и Елец. Это к Туле только идти, там их ждать. А как идти, коли земли все бандитами полнятся? И царские войска проходу не дают. Мы татар бить пойдем, а они нас и что получится?

Ничего хорошего.

Просил Федор у него хоть какой-то помощи. Хоть малейшей. Письма писать хоть Дмитрию, хоть куда. Людей собирать. Старую службу свою вспомнить просил. Кланялся в ноги. Ну и толкового ничего в ответ так ничего и не получил. Письмо одно ему уже после писарь вручил. Что мол людей воевода Рязанский, Прокопий Ляпунов призывает собираться, татарам отпор давать.

И толку с этой бумаги?

А войско, ну… Как соберет, так может быть, когда-нибудь…

— Ясно. — Проговорил я, дослушав Федора. — В политику человек заигрался. Ему до земли Русской дела, вижу, нет. Все о троне думает, о власти. Эх…

Покачал головой, вздохнул.

Была у меня надежда на то, что с Ляпуновым, как человеком скорым на принятие решений, волевым и толковым удастся как-то наладить контакты. Объединив силы ударить вместе. Но, пока что Федор развенчивал эту мою стратегию. А значит — как всегда надежда только на себя и верных людей.

Нужно придумать что-то еще.

— Так, Федор. Скажи. А сколько человек Ляпунов может собрать? Сколько сил под его началом?

Служилый человек задумался.

Я тоже. Вспомнил, что численность первого ополчения была указана в источниках в районе ста тысяч. Но! Тут вопрос-то сложный. И моментов много. Первое. Силы эти формировались вокруг трех мощных фигур: Ляпунов, Заруцкий и Трубецкой. Каждый из них привел какие-то верные ему части. Вряд ли равные, но как тут точно посчитать? То есть сотню тысяч можно легко делить на три. Далее. Приличная часть ополчения была посошной ратью. Это не воины, а… Скажем так, инженерные части. Даже не казаки — крестьяне, взятые от сохи и прибившиеся к войскам ввиду отсутствия иных средств для пропитания.

Еще фактор. Ополчение собиралось с большого количества земель. А не только близ Рязани. Как учесть это?

Итого, если так грубо делить и как-то взвешивать. То, ну… Тысяч десять — это полный мобилизационный потенциал. Наверное. А сколько из этих людей уже воюют? Сколько из них находятся сейчас в Москве, в войске Шуйских, собираемом для деблокады Смоленска? Скорее много. Сколько разбежалось после смерти Скопина и пока не думает возвращаться домой?

Кто-то из них служит кому-то иному. Ушел разбойничать или отвалился в пользу Дмитрия?

Кто же разберет.

Поэтому, перспективы союза с Рязанью были в теории весьма положительные, а на практике… Неясно было — что сможет выставить Ляпунов здесь и сейчас. За год — да. Он к одиннадцатому соберет уже мощь всего юга.

А пока что…

Я бы не рассчитывал больше чем на пять тысяч, а объективно примерно вполовину от этого числа. То есть, уже как и нас самих. Две, может, три тысячи, которые реально можно вывести в поле и использовать как кулак, а не как вспомогательные войска. Обоз и прочие небоевые формирования, сверху.

Ну и скорость.

Даже если все это двинется к Туле, к Серпухову. Оно может завязнуть в боях с отрядами Пожарского, страдать от налетов разбойников. И плестись десятки дней.

— Ну так что? — Я вывел себя из задумчивости и повторно задал вопрос Федору.

— Сложно, Игорь Васильевич. Ох, сложно. Тут же как…

— Да понимаю я, понимаю все, Федор. Да и раз не решился он помогать нам, на татар идти, то, может, и не нужно это. Но понять хочу. Сколько на востоке от нас сил. Сколько может и нас поддержать и во фланг ударить.

Служилый человек покачал головой, пожал плечами, протянул неспешно.

— Думаю, ну тысячи три сейчас при нем есть. Это те, кого быстро поднять можно. — Мои домысли подтверждались словами человека Смутного времени. — Многие рязанцы в Москве. Кто-то у Дмитрия. Кто-то черт знает где.

— Все так. Согласен с тобой. Что еще видел? Что скажешь?

У меня был конкретный вопрос, конечно. Про монастырь и посланцев Мстиславского. Боярин Лыков-Оболенский, где он сейчас, что делает? Когда к Серпухову пойдет? Уж очень интересовала меня эта информация.

Но откуда это знать гонцу?

— Видел, да что. — Он сокрушенно мотнул головой. — Истосковалась Земля Русская по руке твердой. Чувствуется, что Царя нет. Разбойников много. Деревни, хутора, посады, пожженные стоят. Торговли почти нет. Лиходеи, убийцы, тати разные. Крестьяне, даже те, что не холопы. До жалкого состояния доведены. От голода мрут, по весне. Хлеба найти и то сложно. — Вздохнул, продолжил. — Кончать эту Смуту надо. Ой кончать. А то совсем обезлюдим и все ляхам да татарам пойдет.

— Также мыслю, собрат мой. — Поднялся, подошел, хлопнул по плечу. — Пойдем, войска поглядим.

Он резко уставился на печатку, что красовалась на моем пальце на правой руке. В отблеске свечей она была приметна для глаз.

— Это… Это что?

— Да так. — Улыбнулся я. — Дар татарский. Джанибек Герай, хитрый лис. Не мог же он войска отвести от какого-то воеводы простого, безродного. Назвал меня собратом своим, равным себе. Царем Русским. И ушел в Бахчисарай.

— Царем? — Проговорил, словно пробуя на вкус каждое слово Федор.

— Да, а еще старцы Задонские, может, знаешь их, ехал же мимо, Кирилл и Герасим.

— Ага, был у них я. Великие люди. И что они?

— Знамя подарили. — Проговорил спокойно, но реакция сотоварища была все такой же удивленной.

— Знамя?

— Пойдем, собрат. Все увидишь.

Мы выбрались во двор. Здесь была суета, но за воротами ее было еще больше. Готовился обед, а после него войско собиралось сниматься с лагеря и идти к Ельцу. Уже оттуда мы все должны были двинуться на север к Туле.

Утром присяга и если готовы обозы, в путь.

Если нет — еще сутки на сборы. Больше ждать нельзя.

Переход будет непростым. Я это чувствовал. Нужно узнать у местных, что там за поселения и как вообще жизнь происходит.

Все же от Воронежа до Ельца некое представление о местности я имел, а дальше на север, ну только по картам. Да и как-то так выходило, что вроде бы и не было там ничего крупного до самой Тулы. И в эпоху Смуты также или все же какие-то очаги цивилизации имелись. Разобраться надо.

И военный совет нужен.

Тем временем вышли из острога.

Федор смотрел по сторонам, настолько удивленный и ошарашенный, что мне его даже было малость жалко. Здесь же у ворот, спешившись, но придерживая коня, стоял Пантелей. Он хранил мой «Царский» прапор. Упер в землю и смотрел окрест на лагерь елецких служилых людей.

Завидев земляка, он махнул ему, улыбнулся.

— О, рад тебе, Федор. Яков сказал уже. Григорий тут тоже. — Пробасил богатырь. — Скоро будет. Занят пока. С переправой помогает.

— Ладно, Федор. Осваивайся. — Проговорил я. — Дел много, нужно работать.

Хлопнул его, все еще невероятно удивленного по плечу и двинулся раздавать приказы.

Прошло часа два.

Переправа продолжалась. Все же возы тащить через брод было-то еще приключение. Их разгружали, переправляли грузы на лодках, затем уже саму телегу кое-как при помощи коней и людей перевозили по заготовленному переходу. Занимало это довольно много времени.

Коней переправили уже очень много. Почти все боевые и сами всадники. Табунов на левом берегу Сосны становилось все больше. Травы окрест уже и не было. Поели кони, стоя и дожидаясь нас. А теперь еще и удвоилось число животных.

Начал понимать я, что такое бескормица для татарского войска. Я-то всего две с половиной тысячи сейчас поведу на север. Да и не все конные. И у кавалерии далеко не у всей есть заводные лошади.

А степняки — это же на каждого бойца две, а то и три лошади. А у мурз, ханов, беев — пять, семь, десять. Шатры вести. И как прокормить эту орду. Десять тысяч человек — это тридцать — сорок тысяч животных. Сколько травы надо, сколько фуража?

Невероятная работа по снабжению.

Наблюдая за переправой и понимая, что ускорить тут ничего не получится я решил. Раз такое дело и отправление к Ельцу пока задерживается принять присягу присоединившейся части воинства. Все там же, в достаточно удобном месте, на холме, где я бился с Беловым.

Сотни Якова и Тренко сопровождали меня. Лучшая стрелковая и лучшая доспешная. Элита моего воинства.

Елецкие сотни построились. Видно было, что не муштровал их мой француз. Но, все это мы обсудим. Видимо, один день на подготовку и слаживание потратить придется. Возможно как-то усилить сотни моими, более опытными людьми.

Местные — не плохие воины. Вовсе нет.

Через многое они прошли.

Только вот выучку по типу полков нового строя мало им кто показывал и в голову вбивал. Казалось бы, не так все и сложно. Но, полки, доведенные до автоматизма, творили на поле боя чудеса. Здесь и моим еще далеко до идеала, а новоприбывшие вообще ни в зуб ногой.

Все впереди.

В лучах прошедшего через зенит солнца я сказал служилым людям елецким все те слова, что произносил ранее. О Земском Соборе, о цариках слабых, негодных, о том, что нужен нам сильный, избранный Царь. Всей землей, всем миром.

Переглядывались люди. За несколько последних часов они уже успели поговорить с пришедшими вместе со мной частями. Слухи распространялись стремительно. Почти все понимали, что многие господарем меня зовут. Только я, Игорь Васильевич Данилов, только врагам о таком говорил. А для своих — слово мое. Не Царь я. Избрать мы должны повелителя, чтобы он и Землю хранил, и веру православную.

Прошло все рутинно. Воинство удвоилось и разместилось в ожидании обоза, готовое выдвигаться.

Ближе к вечеру, часа за три до заката, наконец-то последние подводы были переправлены. Оставил небольшой гарнизон в Талицком остроге. Сам отдал приказ выдвигаться в Елец. Перед отьездом проверил как здоровье и как дела у семьи Беловых. Воевода врагом мне не был, оставлял его здесь, от раны лечиться. А потом — в монастырь. На год.

Отец находился без сознания. Жар стоял сильный. Но Войский побывал у них, посмотрел рану, сказал, что шансы есть. Мне об этом доложил. Сын смотрел волком, недовольно. Супруга… Тут сложно. Видно было что и злость в ней есть и ненависть, но и благодарность за то, что жизнь оставил и ее с дочкой спас.

Пожелал выздоровления скорейшего. Казакам, оставшимся наказал никакого зла не чинить. Помогать в чем нужно.

Вышел.

Наконец-то войско тронулось. Невероятная машина — люди, подводы, кони. Пришло в движение. Диву давался я, что удалось сделать и что впереди еще предстоит. Приподнялся на стременах, застыв у ворот, смотрел окрест.

И тут раздалось. Три всадника летело с востока. Мои дозорные, точно и гонец какой-то с ними. Раздались крики.

— Господарь! Господарь, воевода! Гонец к вам! Примите.