Патриот. Смута. Том 5

Глава 14

Примчались.

Гонец слетел с седла, направился ко мне, а мои служилые люди, что из дозора поклонились и двинулись обратно. Сторожить. Эту задачу никто не отменял.

Выглядел приехавший гость помято. Пропыленный кафтан, грязный, пропахший потом как своим, так и конским. Сальные волосы торчали из-под сдвинутой набекрень шапки. Сабля, пистолет при нем. Сумка через плечо висит, и на ремне четыре заряда пороховых. К седлу лук с колчаном приторочены.

Две лошади выглядели еще хуже.

Гнал он их нещадно и давно. Не первый день в седле, это точно.

— Господарь, Игорь Васильевич Данилов. — В голосе не было вопроса. Сопровождающие его люди доставили его туда, куда надо, куда требовал. — Письмо вам. Срочно передать надлежит! Торопился, как мог, господарь. — Он запыхался, припал на одно колено.

Приметил я, что ноги и руки трясутся. В большом напряжении этот человек. Точно несся давно, устал. Но крепок он и телом, и духом, говорит четко, выверено.

Какой почет мне оказывается.

Чудно все это выглядело. Ох, чудно.

— Ты кто такой? Откуда? — Я принял из его рук бумагу. Взглянул на печать.

Птица какая-то, вроде с мечом в лапе. Перед собой держит. М-да… не настолько хорошо я историю знаю, чтобы все гербы отечественные даже крупные понимать. Но раз герб, значит, кто-то важный.

— Я-то… — Он переводил дыхание, косился на мой перстень. — Я человек служилый из Рязани. Прокопий Ляпунов челом бьет…

Вот как!

Давно меня так ничего не удивляло. А тут, только с одним гонцом поговорил и на тебе.

Черт! А что же изменилось с момента отъезда Федора Шрамова и до отправки этого человека? Интересно, с каким интервалом они выдвинулись из Рязани? Хм… Не провокация ли. Хотя. Человек явно ехал издалека, измотан сильно. И Федор, скорее всего, прояснит ситуацию.

В Ельце разберемся, на военном совете, а пока взглянуть надо, что там, внутри.

Сломал печать. Развернул.

«Господарю нашему, Игорю Васильевичу Данилову, Царю русскому…» Дальше шел витиеватый текст.

Так.

Пробежался глазами в общих чертах, чтобы суть понять.

Выходило, что Ляпунов признавал заслуги мои перед отечеством, говорил, что царем мне должно на трон взойти и всю Смуту завершить. Что было ему божие явление во сне, и прозрел он. Господарем меня на троне ему бог показал в шапке с державой и скипетром.

Вот лис — он же лица моего отродясь не видывал. Или?

Что если это происки Мстиславских и Ляпунов лишь пешка… Ну ладно, чуть большая фигура в игре старого интригана. Черт. Я же очень плохо пока понимаю структуру всех этих «кремлевских башен». Кто за кого, кто под кем ходит. Все познания — что Мстиславские за творящимся на юге Руси стояли и татар хотели вести внутрь страны. И в этом с Шуйским заодно были. А вот кто там еще. Там же их, бояр этих, много. Каждый свою линию гнет. Недаром с отлучением Василия придет семибоярщина. То есть семь! Целых семь группировок и за каждой свои люди.

Надо бы сесть, вспомнить. Что в истории писалось. А также послушать, что Войский скажет, он человек пожилой, опытный. А еще, может стоит Артемку Шеншина допросить еще разок. Он-то во все эти дела точно вхож. От остальных моих людей толку в таком деле почти ноль. Вояки они славные, отважные и верные, но вот…

Хотя может еще Серафим.

Отвлекся от раздумий, погрузился дальше в чтение.

Тут еще интереснее шло. Ляпунов обещал войска послать к Твери немедля. Писал, что сам их возглавит, зная, что я туда со своими людьми иду с юга. Радоваться этому или печалиться — пока не ясно. Войско хорошо, но верность Прокопия под большим вопросом. А еще дальше написано было, что по всей земле Рязанской людей рассылать воевода собрался. С письмами о том, что есть на земле Русской истинный царь.

Дочитал. Скривился.

Не было печали. Но впереди меня ждет все больше вот таких писем. И нужно быть готовым, понимать, как все это работает и действует.

— От Ляпунова, значит? — Спросил я гонца.

— Да, так точно, господарь. Он него. От воеводы Рязанского. — Гонец, стоя на одном колене, вновь поклонился. — Он тебе челом бьет.

Вздохнул. И что делать со всем этим. Как все это понимать? Подумать надо, на совете военном обсудить с собратьями. Информацию донести, что Ляпунов говорит, что союзник нам. Что скажут, посмотреть. А пока — путь до Ельца, переговорить с Федором, Яковом и Григорием, как самыми близкими собратьями, более или менее знающими и понимающими в политической ситуации.

Если успею, с Войским и Артемием. С ними бы хорошо в комнате и без свидетелей. Но, время… Время!

— Коня бы тебе свежего и с нами в Елец. — Проговорил я, думая о дальнейших действиях. — На словах что-то было еще? От Ляпунова?

— На словах, господарь, было… — Говорил, не смотря в глаза, а в землю. — Слово в слово. Прокопий Ляпунов челом бьет, воинство христолюбивое собирает, и служить тебе, господарь, верой и правдой готов.

Вот как.

— Встань.

Он поднялся, его слегка покачивало. Глаза пустые, устал человек сильно. Это все отчетливее видно было.

Я распорядился, чтобы его быстро определили в обоз, на подводу. Дали пожевать чего и поспать хотя бы пару часов до Ельца. О двух угнетенных долгой скачкой лошадях должны были позаботиться здесь. Имущество, чтобы помогли сгрузить, и не беспокоился он сам ни о чем. Отдыхал, сил набирался.

Вопросов-то к нему масса.

Также приказал пятерых бойцов поставить рядом. С него глаз не спускали. Подумал еще кого-то из своих направить к обозу, но… Да невелика же птица такой толпой сторожить?

Чай не сбежит.

Закончив все это, взлетел в седло, взглянул на своих телохранителей и спросил.

— Что думаете, собратья?

— Чудно. — Прогудел Пантелей.

— Мое дело саблей махать, воевода. — Улыбнулся Богдан. — Думать, не моя, а твоя забота.

Ну а Абдулла плечами пожал. Вряд ли он точно понял, что тут произошло.

— Найдите мне Якова, Федора и Григория. Ко мне их. Поговорить надо.

Мы выдвинулись вместе с войском.

Пока искали моих верных людей, сам я крепко задумался. Размышлял, прикидывал, что да как. Мало информации, слишком мало. Непонятно, кто за кого. Боярские эти интриги, черт. Надо в этом начинать разбираться и копаться.

Зацепиться бы за что-то, чтобы распутать клубок интриг.

Думай, Игорь! Что мы имеем исходя из письма?

Во-первых, «Царь русский» — довольно мало, если уж говорить о титуловании. Вроде бы полагалось помимо этого еще и кучу земель перечислять. Астраханский, казанский, сибирский и прочие, и прочие — вроде так, верно. Либо Ляпунов не в курсе, либо… Да точно, не может быть иначе, он же не идиот. Здесь кроется какая-то хитрость. Скорее всего, что царем Руси-то меня люди признают, а вот доказать всем иным землям, что я настоящий государь, это еще умудриться надо. Силой и волей.

Или думает, что я простачок и меня сами казаки ведут, а не я их. И простой люд будет рад и такому титулованию. Хм… Интересно. Считает ли Прокопий меня игроком или пешкой в чьей-то игре.

Важен ли этот момент? И сам факт того, что воевода Рязани уже Царем меня именует? С одной стороны — удобнее так. Но с иной — мы идем не меня на трон сажать, а выбирать законного Царя! Что важно.

Отсюда следует второе. Если Ляпунов, как обещал в письме, начнет какие-то бумаги рассылать. То что? К добру это или к проблемам дальнейшим? Как Собор собирать, если уже вся земля рязанская будет считать, что я истинный царь?

Непонятностей добавляют такие действия. Но, плохого в этом не так чтобы много.

Это же не я говорю, а молва людская.

Третье. А каким боком я могу быть Царем? Этого я пока не понял. Через кого, по какому родству. Хотелось спросить еще у Джанибека Герайя об этом, когда его письмо читал. Но, далеко он тогда был. Было там как-то так витиевато, что не через Ивана Грозного. А почему-то к Василию Третьему, он мое родство вел. Это как?

Вроде был у Грозного брат. Но, были ли дети у него? И имели ли они права на престол?

Хотя… Здесь каждый холоп себя царем зовет. То спасшимся Дмитрием, то еще кем. Отчего бы воеводе не назвать меня еще кем-то.

Но сам факт был интересен. Как так выходило, что на юге Руси появился потомок Рюриковичей. Какой-то русский царь. Кто? Бастард Грозного? Или что? У меня идей на этот счет не было. Но все, вот прямо ВСЕ, кто встречал меня, пытались знаки какие-то дать.

И татарский сын хана. И Задонские старцы со знаменем своим и… Черт! Да даже медведь! Как это ни смешно. Крест то откуда там нашелся?

Ладно.

Теперь самое важное. Четвертое. Войско! Тула!

Прокопий выдвигается туда. И как мне это понимать? Во всем этом письме больше вопросов, чем ответов. Сколько времени на поход? Сколько он приведет? Насколько эти люди будут верны? И как мы сойдемся с самим рязанцем?

Три моих Чертовицких собрата подъехали, двинулись рядом.

— Чего хотел, воевода? — Спросил Григорий.

Он был ближе всех, и я протянул ему письмо.

— Вот, взгляни и передай, чтобы Федор и Яков глянули.

— Что это? — Поднял он взгляд на меня после нескольких секунд, потраченных на чтение. Лицо выглядело ошарашенным.

— Сам не пойму. Гонец привез. Вот только.

— Что там? — Федор принял грамоту и через пару секунд недоуменно уставился на меня. — Я не понимаю.

— Вот и я, собрать, не понимаю. — Ухмыльнулся я. — Сколько ты тут просидел, Федор?

— Да… В темноте подвала сложно время считать, воевода. Дней пять, может. В дороге дни уже и не считаешь. — Он покачал головой. Сбился я.

— Сегодня вроде двадцать первое мая. Так? — Проговорил я.

— Так.

Федор почесал затылок.

— Вроде шестнадцатого я тут был. — Сделал паузу, посчитал еще раз. — Да, вроде так.

Получается, у гонца четыре дня форы было. Хорошо, предположим, что Федор обратно шел не так быстро, как в Рязань. Ну, неделя — это прямо максимум! Что такого за семь дней мог узнать Ляпунов, что так кардинально повлияло на его решение?

Хм…

Письмо тем временем перекочевало к Якову, и тот пристально углубился в чтение. А я продолжил расспросы.

— Федор, как думаешь, от Ляпунова эта бумага?

Он молчал, довольно долго, потом ответил.

— Не знаю. Гонца бы допросить.

— Это мы в Ельце сделать можем. Никуда не денется. Отдыхает пока. В обозе. Людей я к нему приставил, не сбежит. Печать, текст, что Федор скажешь?

— Герб Ляпуновых. Это точно. — Ответил служилый человек. — Писал… Да кто же разберет. Писарь или дьяк, или подьячий, какой. Мало ли их. В Рязани-то. Город же большой. — Он хмыкнул. — Вряд ли сам Прокопий время тратить будет.

— Это ясно. Но в чем смысл? Если тебе отказал, а здесь… Загнанный человек с помирающими от усталости лошадьми несся ко мне… Чтобы сообщить такое. Чудно.

— Воевода. — Подал голос Яков. — Думаю, кха… Узнал он что-то. Кто-то гонцов к нему послал, может… После битвы с татарами. А может, те казаки… Кха…

— Слишком быстро. — Перебил его Григорий. — Слишком.

— Это те казаки медленно шли. — Продолжал прокашлявшийся Яков продавливать свою версию. — А в Рязань могли спешного гонца отправить. Мог даже тот, как его, Бобров. Нижегородец.

Про это я тоже уже подумал. Мог гонец мимо идти и что-то передать Прокопию, но зачем? Нижний Новгород силу свою собирает и к Серпухову идет. Ну и Рязань тоже. С собой берет? А они заодно? Откуда такая уверенность? С одной стороны, хорошо, с иной — не очень ясно пока что.

— Да. — Ответил я, чуть помолчав, подумав. — Могло такое быть. Ты, Григорий, в Рязань гонцов слал?

— Слал, воевода. — Он пожал плечами. — Только…

— Только?

— Там про царя слов не было. Это раз. — Он пожал плечами. — А второе. Быстро как-то.

— Думаю так. Гадать кто, дело неверное. Допросим гонца и дело с концом. — Подытожил я. — А так, нам только польза от этого. Если Ляпунов не за царика Дмитрия будет, а за нас, это же отлично.

Сам я в это не очень верил, но собратьям такая установка нужна была. А если не согласны, то выскажутся. Что и последовало.

— Все так, воевода. Только…

Вопрос был не высказан, но я его понимал.

— Собратья. Вы не сомневайтесь. Я же уже перед двумя тысячами с лишним клялся. Каждый из них, из вас всех знает мое слово. Держу его. Мы идем ради Земского собора.

— Мы знаем. А Ляпунову это надо в голову вдолбить. — Проворчал Григорий. — Он пока иного мнения.

— Вот в Туле встретимся. Там и поговорим. Кстати. Пока я Елец брал, может, гонцы какие были к основному войску, может, слухи какие? Кто, где, что?

— Да нет, воевода. — Вздохнул Григорий. — Особо порадовать нечем. Думаю, как к Туле подходить будем, там больше новостей будет. А пока… — Он улыбнулся в непривычной для себя манере. — Мы действуем настолько быстро, что новости доходить не успевают.

— Вперед молвы идем. — Хохотнул Яков.

— Да, от этого и чудно, что Ляпунов каким-то чудом узнал про нашу победу и успел гонца прислать с челобитной.

— Он хитрый лис, воевода. — Проговорил, покачав головой Федор. — Очень хитрый. Свою выгоду всегда гнет. Получить хочет. Лидер он достойный, но…

— Понимаю. Палец в рот не клади, по локоть откусить может. Так?

— Если не круче. — Вздохнул Федор. — Он же переходил туда-сюда от одних к другим. Опасный он человек. И войско за ним, как мы говорили. Приличное.

— А как он двинется. Пожарский же там? — Вспомнил я наш разговор и про князя и его препятствия, что чинил он Рязанцам.

— Так князь больше на север не пускает. А на запад от Рязани только гонцов загоняет. Войско вряд ли он сдержит, если Ляпунов всей силой идти решит.

М-да…

Вот и повернул я уже окончательно ход истории. Теперь уже понять кто и где, опираясь на свои познания, не удастся. Может быть, получится предотвратить Клушинскую катастрофу. Как? Да на меня вся эта армада войск двинется, и мне каким-то образом нужно будет их разбить так, чтобы погибло как можно меньше людей.

И самое сложное в этой задаче — наемники. Они же за звонкую монету сражаются.

Хотя, если русская часть воинства смешается и ко мне перейдет, может, и немцы все эти тоже сами по себе воевать не станут за Василия. Отойдут. Шведский враг же — ляхи. Надо подумать, как Делагарди со всей этой силой на свою сторону переманить, против Сигизмунда бросить, а потом еще не допустить передачу территорий северным соседям.

Ух… Скоро вместо вылазок тайных придется мне политикой сложной заниматься. Мозги ломать.

Ну, ничего. Справлюсь.

Надо, Игорь! Надо! Уже столько сделано, нужно еще!

— Григорий! — Проговорил я, выходя из задумчивости. — А можем ли мы начать рассылать свои бумаги о сборе Земского Собора? Пора бы.

— Так-то оно, можем, воевода. — Чуть подумав, проговорил подьячий. — Только без станка печатного дело это не очень толково выйдет.

— Ясно. А станка, стало быть, нет.

— А откуда ему взяться-то. — Хмыкнул Григорий. — На границе-то. В Туле, думаю, есть. В Рязани.

Хм. Еще один повод взять Тулу и начать оттуда более широкую агитацию.

Пока шли к Ельцу, поговорил еще с собратьями. Что они думают, чем живут. Поспрашивал о том, как видят дальнейшее будущее. Оказалось, что все у них весьма просто. Служба. Земский Собор, как цель воодушевляла их, а дальше… Как Царь скажет — так и действовать будут. Где землю Русскую защищать прикажет, туда и отправятся.

Войского и Артемия на поздний вечер оставил. После совета с ними говорить нужно будет. В начале дела военные решим, а дальше к политике перейдем. Один, может, два дня здесь под Ельцом постоим и на север. Из графика чуть выбиваемся, но судя по тому, как я видел ситуацию все больше мы набирали силу и Шуйский мог повернуть основные силы не на Смоленск, а к нам.

Город встречал нас спокойствием.

Закатывающее за горизонт солнце освещало его стены и башни.

Войска размещались везде. В сам город входили местные, елецкие. За ними наблюдать и контролировать, я думал, ставить Саву Уса. Да и оставлять его в городе, когда с собой основные силы заберу — тоже. Своих людей начал ставить севернее. Привычный монастырь, заброшенные и покинутые слободы окрест. Мест не хватало. Пришлось разворачивать шатры. Благо места под них были хорошо подготовлены. Да, четыре года прошло с осады и битвы при Ельце, но там, где стояло царское войско, можно было точно определить, и лагерь вполне неплохо был подготовлен для занятия его новыми частями.

Заросло все, но это не проблема для бывалых служилых людей.

Военный совет решил проводить не в тереме воеводы елецкого. Как-то не хотелось мне окружать себя двумя рядами стен и городскими, и кремлевскими. Свободы хотелось.

Поэтому всех требовал собратья в монастыре. Там нашлось помещение с большим столом, где и планировалось провести заседание. Обозначить основные моменты дальнейших действий, назначить полутысячных, выделить сотников, пояснить им за ответственность, снаряжение и прочие дела.

Много всего впереди было.

Отец настоятель рад был нас видеть, перекрестил, уважил.

— Слава господу, вернулись все. Не дошло до кровопролития. — Как увидел, поклонился низко в землю.

Спешился, посмотрел на него.

— Да, отец, твоими молитвами. — Сделал паузу. — Мы здесь у тебя совет проведем. А поутру по делам отбуду. Придется тебе потерпеть нас.

— О, да какое тут терпение, раз христолюбивое воинство на порог к нам встало. Так-то добрый знак. Добрый.

Я с телохранителями прошел в помещение, уселся во главе стола. Они заняли места сзади, стоя. Быстро стали подходить уже знакомые мне сотники воронежского воинства.

Пока ждали, потребовал к себе гонца Рязанского. Бойцы, что сопровождали его, ввели человека. Стоял он предо мной, и видно было, не очень понимает, то ли пленник он, то ли столь особый гость, что его аж полдесятка служилых людей сторожит.

— Удивил ты меня, гонец. — Улыбнулся ему.

Тот лишь поклонился в ответ. Выглядел он все также устало, только еще и заспанно.

— Ну что, Федор, знаешь этого человека? Видел при Ляпунове?

Повисла пауза.