Панси – хищный цветочек

Школьный вальс

Сидя в пустом купе Хогвартс-экспресс, я любовно поглаживала артефактные клинки, что совсем недавно как сквозь масло проходили через магически иммунную сброшенную шкуру древней химеры. Оговоренную цену предприимчивый пацан получит, как и я получу редкие диковинки, часть из которых, после совещания с папулей, достанется и Снейпу. Данный господин был мне слишком интересен, чтобы упускать его из вида. Пока могла, я позволяла ему не скучать, поставляя редчайшие в его светлом мирке маг.Британии ингредиенты.

Собственно с моего отбытия на краткие пасхальные каникулы, которые подавляющее большинство школяров проводило в замке, в подготовке к предстоящим годовым экзаменам, с целью реализации совместной с Поттером добычи, и начались мои непонятки.

***

Выбитая из равновесия психика, при виде папаниного другана, была водворена на место волевым усилием. И я, немного резко, в виду повышенной эмоциональности посоветовала предку направить свою кипучую энергию на обогащение рода. А по-простому, послала его с глаз долой, опасаясь проклясть, реализовывать признанные неинтересными части древней химеры, а так же за экспертной оценкой того, что планировалось прихватизировать во благо рода. Обманывать малыша Поттера, я не планировала. Его лояльность и дружеская поддержка могла пригодиться в будущем, если не мне, то моим вассалам Снейпам-Грейнджерам. Уж в чем-чем, а в том, что эти две язвительные заучки непременно слипнутся и образуют новую ячейку общества, отравляющую своим ядом и всезнанием всех не успевших увернуться, я была уверена на все сто.

Как ни странно, даже после устранения из зоны видимости раздражителя в лице папандра, беспокойство и внутренний зуд снизились незначительно. Пришлось углубиться в самопознание. Эта техника была доступна немногим и была родственна медитации с элементами предвидения. Нормальные маги никогда не игнорировали свои предчувствия, пытаясь добиться их максимальной ясности. Погружение в самопознание было очень неприятной процедурой, где первым этапом нужно было очистить и переосознать свои помыслы. Не то чтобы моя совесть была слишком зубаста, но пересматривать свои поступки и решения за весь период, от предыдущего ритуала, который я, в обязательном порядке проходила прошлым летом, как будущая глава рода, было муторно. И да, для глав родов это было хоть и неприятной, но регулярной обязанностью, которой мало кто пренебрегал. Хотя лично я от этого пока видела только плюсы. Ничем особым нагрешить на силу рода я не успела, а потерпеть десяток часов не самых приятных процедур стоило прояснения сознания и усиления структурированности разума. И это не говоря о предвидении, пусть и очень ограниченном, но касающемся наиболее важных моментов для семьи.

Сидя за ранним завтраком и ковыряя ножом пускающий розовый сок кусок обжаренного мяса, я размышляла над результатами ритуала. По всему выходило, что блудный Блэк мог стать не самой никчемной скотиной в нашем стойле. Пересмотрев сочетаемость даров и возможные проблемы от скрещивания с не самым простым родом, обитавшем в обеих плоскостях магической Британии, я пришла к выводу, что наше общее потомство будет не только жизнеспособно, но и разумно, что гарантирует как передачу семейных даров, так и закрепление их в новой генетической линии.

Ясно видимая угроза жизни последнего британского Блэка перешла в разряд моих проблем и была тут же решена. Порталы я уже год клепала почти на коленке, не отвлекаясь от прочих, более важных занятий. Всучить несколько экстренных эвакуаторов в Паркинсон-холл и в Дом-в-лесу так и не оправданному в светлой части маг.Британии сидельцу я отправилась сразу же по изготовлению. И не прогадала. Судя по закладкам, шатающимся в нестабильном мозгу этой жертвы экспериментов, обо всех манипуляциях со своим телом и сознанием тот должен был докладывать Альбусу Дамблдору. Пришлось усыпить это не принадлежащее своему разуму тело, и провести на алтаре Блэков, нивелирующем большинство магических последствий для наследника рода, ритуалы внедрения портала в Дом-в-лесу, а так же артефакта-паразита, высасывающего подселенные сущности. Паркины были не чета Блэкам по части духовных практик, к которым почти не имели предрасположенности, но это не значило, что они не могли противодействовать стороннему влиянию. Что я и стремилась доказать как новая глава рода, разыскав в стазис-шкафах законсервированной лаборатории химеру-паразита, способную вытянуть подсаженного в Сириуса симбиота не хуже, чем родовые ритуалы его семьи, с которой этот недопесок ни в какую не желал восстанавливать связи.

***

Апрель радовал капелью, ручьями стекающей с крыш по пандусам, и дурными всплесками гормонов перетрудившихся на ниве образования студентов.

Предстоящие экзамены меня не волновали. Я с удовольствием следила за перипетиями взаимоотношений в уже бывшем «отряде Дамблдора». Китаянка с Рейвенкло, которой оказывал знаки внимания юный герой магического мира, отшила бедного Поттера за излишнюю преданность своей магглокровной подруге. И было непонятно, что ударило ей в голову больше, обида за изуродованную прыщами подругу или банальная женская ревность. В то, что она все еще тосковала по недостижимому покойному Диггори не верил никто. Поттер, в силу характера и гендерной принадлежности, не пожелал постигать непостижимость женской логики и, погрустив с месяц, отринул свою привязанность, списав ее в отбой. Благо ближайшая сокурсница с факультета, Лаванда Браун, была открыта для близкого общения и охоча до новых ощущений.

Финниган же пылал праведным гневом и, как истинный ирландец, сеял вокруг себя смуту и хаос, пытаясь вовлечь в протестное движение как можно больше студентов. Поведшиеся на его провокации Лонгботтом, Томас и Криви оказались в больничном крыле. После чего Невилл перешел в стан нейтралов, начав общаться со Сьюзен Боунс с Хаффлпаффа и начисто игнорировать все подначки рыжего приятеля. Дин Томас также изобразил из себя Швейцарию времен Третьего рейха. В активе у Шеймуса остались только малолетние братья Криви, не обладавшие ни знаниями, ни весом в магическом мире. То, что на известную бунтарку Грейнджер его лозунги не произвели впечатления, Шеймус воспринял как вызов. Результат подрывной деятельности отбитого на голову ирландца был на лицо, или на лице. Это уж как кому приятней. Гермиона, уйдя от первого удара, напавшего исподтишка Финнигана, наслала на него кальмарий сглаз, что моментально покрыл всю физиономию рыжика беловатыми щупальцами, свисающими со щек и лба, и мешающими обзору. К слову, расколдовать студента силами школьной колдоведьмы не получилось. Вызванная к декану Грейнджер, показательно заливалась слезами и каялась, что не знает контрзаклятья. Так что, Финниган провел в Больничном крыле все время до предэкзаменационной недели. И лишь опасение декана Гриффиндора, что мальчик не сможет сдать СОВ, сподвигло медиковедьму на отправку в Мунго скопившихся в лазарете недолеченных силами школьного персонала студентов.

***

Устранив провокатора-пиромана из активных деятелей, влияющих на расклад сил в школе, да еще и не засветив своего участия, я вернулась к копированию кладезя знаний, хранящегося в Выручай-комнате. Для себя я уже решила, что открою секрет скрытой библиотеки Хогвартса, не подвергшейся цензуре директоров и министерства Гермионе после экзаменов. По моим прикидкам, это не просто займет ее время на двух последующих курсах, но и сподвигнет на получение места ассистента профессора, для дальнейшего нахождения рядом с неиссякаемым источником знаний. То, что Снейп, не смотря на всю свою показную нелюбовь к преподаванию, зацепится за самый незначительный повод остаться в стенах старинной школы, для меня секретом не было. Дамблдор, конечно, знатно потоптался на тонких (читай подростковых) душевных порывах зельевара, сократив своими бесчисленными требованиями и претензиями время мастера на эксперименты и научную работу, но для Снейпа само расположение замка и обилие магических эндемиков столь сильного, для мирка светленьких, магического места, затмевало все прочие неудобства. Количество научных статей и открытий декана делало его одним из виднейших мастеров зельеварения современности не только на ограниченных территориально и законодательно Британских островах, но и в Европе. То, что наиболее спорные с точки зрения законов маг.Британии открытия и статьи, Северус Снейп публиковал под псевдонимом, я давно раскусила. Слишком образным был язык зельевара, слишком узнаваемой манера изложения материала. Хотя, формально придраться было не к чему. Варить запрещенные зелья на заказ тому просто не хватало времени.

До экзаменов Дамблдор так и не появился в школе, хотя все знающие маги понимали, что его отстранение указом министерства без санкции Визенгамота было незаконным. А уж попытка ареста директора Хогвартса и председателя высшего законодательного и судебного органа маг.Британии, обладающего властным иммунитетом на подобные действия, и вовсе могла привести организаторов этого действа на скамью подсудимых. Получалось, что директору было выгодно временно уйти в тень, подыграв своим противникам и дезориентировав соратников. Что именно задумал хитроумный полукровка, я не знала, но ухо держала востро, обвесив следящими и сканирующими фамильными чарами Грейнджер и Снейпа. И пусть Снейп пока не мой вассал, но это только пока не представился случай.

***

МакГонагалл носилась по замку с мученическим лицом, пытаясь заткнуть все административные дыры своим тщедушным тельцем. И это у нее неплохо получалось. Сказывался многолетний опыт работы под началом Дамблдора, который очень любил перекладывать свои обязанности на оболваненных его лозунгами о всеобщем благе подчиненных. Окончательно заброшенные студенты львиного факультета вяло слонялись по замковому двору и берегу Хоглейка. Поттер, потерявший как верного друга, всегда готового подначивать национального героя на очередные шалости, отдыхавшего в вотчине мадам Помфри, так и лучшую подругу, которая предпочитала готовиться к экзаменам в тишине личной гостиной своего наставника, близость библиотеки которого благотворно влияла на уверенность в собственных знаниях признанной заучки, оказался не у дел. Учиться самостоятельно мальчик не мог, не был приучен, а нарываться на приключения и неприятности, не хотел. Вот и слонялся по опустевшим в силу хорошей погоды за окном, стылым коридорам древнего замка.

- Поттер, – раздавшийся из темноты очередного алькова, не прикрытого гобеленом знакомый голос, вызвал смутные ассоциации. По крайней мере, готовиться к атаке или паниковать мальчик не стал, – если не планируешь сдавать СОВ на проходные баллы, то хоть почитай что-нибудь из книг по родовым дарам своей семьи, – Панси Паркинсон собственной персоной выступила на свет из затененной ниши.

- К-каких даров? – немного нервно переспросил подросток.

- Родовых, – отрубила я непреклонным тоном, – это значит, тех, что семья культивировала на протяжении многих поколений, дабы те стали врожденными умениями, на базе которых даже недоучка, не окончивший Хогвартс смог бы продолжить дело семьи, обеспечив финансовое благополучие себе и своим потомкам, – как пятилетнему объяснила я понятный всем чистокровным магам расклад.

- И у меня есть дары? – неверяще вопросил этот олень.

- Как и у всех чистокровных в более чем семи-десяти поколениях. Все потомственные маги создают династии мастеров, закрепляя семейные способности, возводя их в дар. Так Поттеры прославились как артефакторы, работающие с природными материалами, глиной, камнями, деревом, первородным железом. Правда с драгоценными камнями и сплавами металлов гоблинов переплюнуть им не удалось, но фаянс и керамика Поттеров, как и их изделия из хрусталя и прочих полудрагоценных камней всегда ценились, если не на вес золота, то серебра как минимум.

- … – лохматый недоумок открывал и закрывал рот, пытаясь протолкнуть сквозь него обуявшие подростка эмоции, – я, смогу делать артефакты? – бл*дь, видеть, как на тебя смотрят как на гуру, открывшего секрет бытия адепту первого круга было и лестно и грустно.

- Сможешь. А если не отринешь и другие родовые дары, то сможешь создать что-то не менее уникальное, чем те же «дары смерти», – припечатала я ох*евшего от моих откровений пацана, – для начала, запроси в банке дневники предков, которые там хранятся. Потом, прошерсти все библиотеки своих домовладений. Да не дергайся так, у тебя в собственности должно быть минимум пара домов. Все же Поттеры никогда не бедствовали.

Выдавая инструкции этому гибриду барана и оленя, я пропотела так, как будто вручную перетаскала все камни Дома-в-лесу. Пацан не просто тупил, не желая воспринимать новую информацию. Он был упертым ослом, отрицающим все новое, что не укладывалось в его мировоззрение, как то родовые дары, его возможное наследство, наличие в его предках не самых светлых магов и многое другое. Уже через пять минут я была вымотана, как после часового выслеживания пятинога. Убить мелкого упрямца мне захотелось на седьмой минуте разговора, и как Снейп его терпит? На пятнадцатой я почувствовала приближение нервного срыва.

- Хватит, – прошипела я, как можно тише. Но, видимо магии вложила с избытком, так что у Поттера улеглась вся его знаменитая встрепанная шевелюра, – вот список книг, что есть в библиотеке Хогвартса. Как прочтешь, совой отправишь вопросы, что не понял. Ясно?

Несмотря на свою деревянную проводимость, Поттер кивнул, и, взяв выписку, потопал в свое гнездовье.

Я сходила в своё логово, чувствуя изрядное моральное опустошение и маленькую толику надежды, что этот баран все же причастится сакральных знаний чистокровок, коих поголовно считает адептами темных сил. Поттер вообще был магической аномалией. По дарам и ауре больше тяготея к темным, при этом исповедуя и следуя путями светлых, отвергающих все его родовые способности, он, тем не менее, не выгорал и не подавал признаков обскура, вполне комфортно чувствуя себя в режиме постоянного притормаживания роста магических сил и умений.

***

Первым экзаменом на СОВ была трансфигурация. Проходил он в незнакомом классе недалеко от обеденного зала. Аудитория превосходила своими размерами большинство школьных классов и выглядела как стандартная комната двадцать на сорок футов, заставленная одноместными партами. Единственное, что выбивалось из привычного школьного антуража, это монументальная каменная арка, установленная в паре футов от входа. При ее пересечении у меня зачесались клыки от обилия распознающих воздействий рунного характера, а от арки в сторону стола экзаменаторов полетел звуковой сигнал.

- Мисс, – подлетел ко мне сухонький маг неопределенного между «засохший стручок» и «не дождетесь» возраста, – для допуска к экзамену вам необходимо снять все имеющиеся артефакты. Для этого на столике рядом с дверью установлены индивидуальные хранилища, предоставленные вам во временное пользование. Вы должны были знать, что правила проведения аттестаций запрещают пользоваться артефактами, – воинственно, с нотками обиды на мою небрежность пропыхтел самый молодой член экзаменационной комиссии.

А я всерьез задумалась, нужна ли мне эта самая аттестация. За пять лет учебы ни один маг или артефакт не раскрыл моей сути, за исключением декана, которого я сама посвятила в эту тайну. Вот только разворачиваться и уходить не солоно хлебавши, было поздно. Сморчок говорил достаточно громко, чтобы привлечь к нам повышенное внимание как школяров, так и экзаменаторов с профессоршей трансфигурации. Уйти, это породить еще более невероятные и грязные, по своей сути, слухи, опровергнуть которые в будущем вряд ли удастся. Видя колебание на моем лице, ученый старец расщедрился на пояснение ситуации. Оказывается, на данную аудиторию были наложены чары самих основателей, что препятствовали разглашению любой личной информации обо всех присутствующих. Основатели хотели видеть в своей школе как можно больше учеников, не взирая на состав их крови. Вот только и оценивать их способности они полагали исходя из врожденных качеств и в отсутствии внешних факторов, таких как постоянные чары типа «личины» или артефакты. Как бы я стала выкручиваться, имея вживленный, а значит априори запрещенный на территории маг.Британии неснимаемый артефакт, не хотелось и думать, благо такового не имелось. Внимательным взглядом, не скрывая проявившиеся в визуальном спектре изменения в строении глаз, я оглядела все поверхности комнаты.

Чары и впрямь были когда-то наложены искусно. Вот только ряд лазеек в разное время проколупанных излишне любопытными директорами и профессорами школы не внушали доверия к заявленному уровню конфиденциальности.

- Если позволите, – высокомерно настолько, что даже присутствующий Малфой, бросил на меня ревнивый взгляд, изрекла я, - прежде, чем демонстрировать полную открытость, я наложу дополнительные чары, укрепляющие чудесные плетения основателей, что со временем несколько выветрились?

Видя скептически-несогласное выражение лица седого одуванчика, я уже готовилась услышать отказ, когда со своего места поднялась не менее древняя рухлядь, магическая мощь которой была почти равна моему папандру, что однозначно исключало леди из числа светлых магов, продвигая в темно-серый спектр.

- Кто мы, чтобы запрещать школьникам беспокоиться о своей безопасности? – пробасила эта сухопарая ведьма, – профессор Тофти, я проконтролирую наложение чар студенткой и не допущу порчи вверенного нам имущества, – одной фразой поставила точку в так и не начавшемся споре председатель комиссии, – Начинайте, юная леди, – с предвкушением обратилась она ко мне.

Спустя минуту и пару невербальных пассов руками в моем исполнении выражение нездорового энтузиазма исчезло с лиц членов комиссии, сменившись уважительными гримасами с оттенком разной степени зависти. Только МакГонагалл, как обычно не заметила ничего, что выходило бы за пределы понятного и доступного ей восприятия окружающей действительности.

- Очень похвально, – немного хрипло произнесла мадам председатель, – Надеюсь, теперь мы сможем увидеть ваш истинный облик, юная леди.

Не став тратить время на пустые разговоры, я, усилием воли, сняла «личину» и деактивировала пару артефактов направленным магическим импульсом. И, пройдя через молчаливую арку, убедилась, что предпринятых мной мер было достаточно, чтобы сканирование признало меня полностью открытой. На класс опустилась «мертвая» тишина. Сокурсники вылупились так, что выпадение глазных яблок переходило из фигурального выражения в физиологический аспект. Я слегка развернула свою ауру, прощупывая присутствующих. Леди-председатель встала ровнее, слегка напрягая спину и ноги, в позе готовности к атаке, вот только вместо нападения, поклонившись со всем почтением:

- Прошу проследовать на свободное место, миледи, – перешла к этикетному поведению не самая «светлая» магичка, – И, если вам не трудно, сверните свою силу. Демонстрация была необязательной. Надеюсь, что и без напоминания все присутствующие знакомы с историей и традициями магического мира, а не только новейшей историей маг.Британии, – в последних словах ведьмы слышалось явное пренебрежение.

Оглядевшись, я отметила, что не только студенты испытали проблемы с концентрацией. Профессор Тофти, возвращаясь на свое место за преподавательским столом, двигался слишком скованно и неуверенно. Я в принципе не ожидала, что придется снимать маскировку, поэтому на экзамен пришла в привычной и удобной одежде, состоявшей из высоких сапог, замшевых бриджей, шелковой рубахи с кожаным жилетом и комбинированными из кожи и металлов наручами. На массивном заниженном поясе крепилась перевязь с оружием, патронташ с зельями и прочими необходимыми мелочами. Привычная сокурсникам физиономия тоже «потекла», явив более крупные и раскосые глаза насыщенного фиолетового цвета со слегка вытянутыми по вертикали зрачками, выступающую нижнюю челюсть с непривычным для простых людей прикусом и торчащими поверх губ кончиками клыков, высокие острые скулы сменили привычные одногруппникам пухлые щечки, изменив до неузнаваемости лицо, делая то из простоватого весьма хищным. Цвет лица из розового стал оливковым. На немного изменившиеся пропорции тела и кистей рук внимания офигевших сокурсников просто не хватило, так как по сравнению с прочими метаморфозами, они казались незначительными, ведь коренастая невысокая фигура, без явно выраженной груди и раньше не привлекала взглядов озабоченных подростков и не вызывала зависти у женской половины студентов. Впрочем, иллюзия «крысиных» хвостиков, сменившаяся на высокий пышный хвост чрезмерно густых и жестких волос, все же заставила наиболее бедных на волосяной покров студенток горестно вздохнуть.

Первой отмерла от шока, как ни странно декан Гриффиндора. Может она стояла слишком далеко и не смогла разглядеть истинный облик Темной леди в деталях, а может, как и большинство адептов Света, не видела того, что было недоступно ее пониманию, но первая ее фраза была именно такой:

- Мисс Паркинсон, вы одеты неподобающе студентке старейшей школы чародейства и волшебства, которой на протяжении тысячелетия является Хогвартс, – гневная тирада воблы в застиранном пледе маггловской клановой расцветки, накинутом поверх мантии, устаревшего лет на тридцать фасона, вывела студентов из ступора, дав возможность принять более пристойный, чем отвалившаяся от шока челюсть и выпученные глаза, вид, – немедленно выйдите и переоденьтесь, – задрав подбородок, продекламировала эта глупая женщина без грана инстинкта самосохранения.

Меня данная сентенция лишь позабавила, как и праведное негодование, которым полыхала, подобно знаменам своего факультета эта драчливая кошка.

- Раз уж я сняла маску, то требую обращаться ко мне согласно этикету, – а в этом устанавливающем свою власть поведении что-то есть, приятное и чешущее внутреннего зверя, главное не увлекаться и не заиграться во всесильного мага. Уж что-что, но правило, что на любую силу всегда найдется сверхсила, вбивалось мелким темным в подкорку с младенчества.

- Что вы себе позволяете? – не дала разочароваться, считающим данную магичку ограниченной и узколобой, в своем мнении студентам, – пятьдесят баллов со Слизерина за неподобающее поведение и вид.

Понимающие в ситуации больше чем декан-полукровка маги замерли. Безосновательно снимать баллы можно было только в пределах пяти. И, хоть со времен основателей их задумка с поощрениями и наказаниями школяров почти лишилась изначальной идеи, но некоторые незыблемые правила остались. Когда МакГонагалл скривилась от резкого приступа головной боли, экзаменаторы, как и избранные студенты из старых семей понятливо ухмыльнулись. Основатели школы не надеялись на высокие моральные качества будущих педагогов, четко определив границы, выходить за которые не следовало никому из связанных со школой любыми видами действующих контрактов магов. Мадам-декан только-что продемонстрировала, чем чревата неоправданная предвзятость. Собственно, появление на должности штатного экзекутора, позже с какого-то перепугу переименованного в завхоза, именно сквиба, так же было обусловлено этим ограничением. Ведь сквиб мог наказывать мага в пределах школы только с одобрения большинства педагогов, согласно их табелей о рангах. И, хоть на него и не распространялись магические ограничители на непричинение вреда, но, для лишенного силы это не имело значения, так как своей волей он не мог почти ничего, будучи лишь орудием в руках управляющих учебно-воспитательным процессом магов. Глупый маггловоспитанный Поттер не понимал, как и его магглокровная подруга подоплеки интриг текущего школьного года, где Дамблдор добровольно переложил бразды правления в части назначения дисциплинарных наказаний на ставленницу министерства, которая в силу своей умственной ограниченности и ослепления мнимой властью, творя беспредел, погружала свое сознание, путем откатов в пучину хаоса, да еще и мучилась в процессе от сильных болей, причину которых не осознавала, так же как и МакГонагалл, являясь полукровкой, воспитанной вне традиций магического мира.

Я же, игнорируя опешившую от внезапной, непрекращающейся в силу решительного нежелания исправлять свою оплошность, боли горе-проффессоршшу, проследовала к указанному месту, на которое спустя мгновение опустился лист опросника теоретической части экзамена.

С теорией было покончено быстро, благо я, как уже упоминалось, не испытывала проблем с памятью. Вот только сдавать работу я не торопилась, так как сразу за этим следовал практический экзамен, а демонстрировать полной аудитории любопытных школяров свои истинные навыки трансмутации, считала нежелательным. То, что мадам-председатель не ограничится демонстрацией переработанных под методики светлых чар, было написано на ее лице, предвкушавшем мой опрос и реакцию своих «коллег» на его результаты. Так что, вызывать, желающих зрелищ и пытающихся задержаться в классе студентов стали принудительно, а поток поступления новых временно прекратили, еще при моем феерическом появлении.

Два часа ушло у экзаменационной комиссии, чтобы расчистить пространство и остаться со мной наедине. К сожалению и Мак-кошка, вылакавшая за это время пару флаконов зелий, так же пришла в себя достаточно, чтобы воспылать к моей персоне сильнейшим негативом. Собственно, кроме декана львов, никто больше и не пытался вчитываться в мои письменные ответы, быстро поставив за бегло просмотренный тест высший балл и сосредоточившись на практике.

Изгаляясь в адаптации «светлых» плетений под свои способности, я попутно вслух отмечала отличия получившегося результата от классического исполнения, давая одновременно и способы достижения желаемого путем традиционно темных навыков. Истинная адептка Света, периодически прислушиваясь к нашей с мадам-председателем дискуссии и усиленно стараясь найти неточности в моих письменных ответах, но не находя их, закипала, как скисшее молоко, своими деструктивными эмоциями комкая и так незрелые суждения роящиеся в ее голове.

- Да как вы вообще посмели использовать на экзамене темную магию! – наконец прорвало, вопреки всем регламентам, дурную бабу.

На нее с недоумением воззрились четыре пары глаз, включая мою и троих экзаменаторов, несколько увлекшихся спором, насколько обосновано с точки зрения расхода личной магии использовать условные трансмутации органических веществ в чарах «личины», а не ритуальную материализацию иллюзий, завязанную на артефактный накопитель.

- Кхм, – удивленно воззрилась на это диво мадам Марчбэнкс, – мне казалось, что вы, милочка, присутствуете на данном экзамене только в качестве наблюдателя, а не экзаменатора и, упаси нас Мерлин, судиИ? – слова «темно-серой» по окрасу личной магии мадам были слегка приправлены легким ментальным посылом, что в иной ситуации и для другого объекта воздействия, стал бы слабой оплеухой, приводящей в разум. Но сама, привыкшая давить авторитетом и чарами на незрелую психику надоедливых и шумных школяров, награждая наиболее устойчивых к психологическому воздействию чрезмерными наказаниями, во избежание рецидивов, профессор трансфигурации и декан Гриффиндора не пожелала прислушаться к чужому мнению, даже подкрепленному авторитетом и личной магической силой. Раздув ноздри и сжав губы в нитку, эта упоротая за светлые идеалы своего идейного лидера, зашоренная от прочих мыслей дУрища вывалила на признанных мировым сообществом уважаемых ученых магов кучу словесного компоста, смешанного из выхолощенных, от сколь бы то ни было рационального обоснования, лозунгов за Свет против Тьмы со столь же обоснованными претензиями, как к «темной твари», обманом проникшей в Хогвартс, так и к экзаменационной комиссии, которая, вместо того, чтобы скрутить и передать в Аврорат этого выродка, продолжает принимать у нее экзамен, демонстрируя монстру знаки величайшего почтения, коими ни разу не удостаивали не только декана Гриффиндора, но и величайшего за существование Хогвартса директора Дамблдора!

На время десятиминутной тирады МакГонихи, все присутствующие потеряли дар речи, в большинстве своем просто опешив от безобразно-некультурного поведения профессора старейшей на островах школы магии, являющегося ко всему прочему еще и деканом факультета и заместителем директора данного учебного заведения. И лишь многоопытная Гризельда Марчбэнкс пыталась спланировать свои шаги по нивелированию последствий, как для репутации комиссии, так и школы, а может и всей магической Британии, от убийства с особой жестокостью столь наделенного званиями представителя педагогического коллектива студенткой прямо во время экзамена.

-Вас мы выслушали, – удивляясь собственному спокойствию, в наступившей тишине сказала мадам-председатель, – а теперь послушай меня, девчонка, – осознав, что волны спокойствия исходят от Темной миледи, Гризельда готова была одновременно сгореть от стыда за свои недавние мысли и начать целовать руки сильнейшей темной ведьмы, что ей за свои двести лет впервые довелось увидеть, за столь великолепный контроль и понимание ситуации. – Закрыла рот и села! – прикрикнула на «откинувшую было забрало» МакГонагалл мадам Марчбэнкс. – Ты – никто, и звать тебя – никак. То, что полукровка директор дал тебе такие обильные полномочия, на его совести. С этого момента ты живешь только волей миледи Паркинсон, приложившей усилия для сохранения твоей никчемной жизни. Сейчас ты признаешь долг жизни перед миледи и дашь все клятвы, которые она захочет принять.

Судя по выражению лица декана гордых и храбрых, разум профессора трансфигурации не принял новой информации, продолжая сладко спать, отдав свои функции вырезанным на подкорке своей адептки лично Альбусом Дамблдором постулатам Света и Добра.

- Я немедленно вызову директора Дамблдора, и он прекратит это безобразие, примерно наказав «темную тварь» и предав огласке нелицеприятное поведение членов экзамена… – не дослушав этот бред, мадам Марчбэнкс оглушила смертницу и, повернувшись ко мне, вежливо обратилась:

- Нижайше ожидаю Вашего решения, миледи, но прошу быть снисходительной и учесть возможные последствия для репутации достойных магов, находящихся в классе, и самой школы, – последовавший поклон был достаточно глубоким для дамы ее возраста и исполнен с таким изяществом, что нельзя было не восхититься.

- Право, мадам Марчбэнкс, не стоило утруждаться. Я, как и вы, не рада такому развитию ситуации и не желаю бросать тень на репутацию уважаемых магов и единственной на островах школы чародейства и волшебства, являющейся символом незыблемости традиций магической Британии, – и как язык-то выговорил? Пиз*ец, сама от себя не ожидала. Все же, занятия риторикой по требовательной просьбе маман принесли удивительный даже для меня самой результат. – Думаю, – шестеренки в голове крутились на диво быстро и гладко, – профессор-анимаг в пылу дискуссии и, не учтя факторов своей повышенной эмоциональности и особенностей зачарованной еще основателями школы комнаты, призвала свою зверо-форму, выйти из которой больше не смогла, – глядя на округлившиеся и пытающиеся вылезти за пределы своих привычных орбит глазные яблоки профессора трансфигурации, я внутренне ухохатывалась. Давно хотела проучить эту зазнавшуюся полукровку. А уж, получив карт-бланш от многоуважаемых членов экзаменационной комиссии, захотелось подшутить над доставучей ведьмой потоньше, без кровавых шаблонов, распространяемых светленьким министерством о темных магах посредством слухов.

- Да, в кошку, это даже милосердно, – начал размышлять вслух полноватый мастер Шлиман, выходец из побочной ветви австрийских ритуалистов и магов крови, обосновавшийся в Британии полвека назад, и, по слухам, сотрудничающий с Отделом тайн, глядя своими водянистыми глазами на уже почти бывшего профессора, – ведь побежит докладывать и потеряет магию. А став бесполезной и этим опасной, потеряет и жизнь. Я только за. Могу я чем-то помочь, миледи? – так же склонившись в поклоне, спросил маг.

- Но как же, – рыпнулся самый молодой и глупый член комиссии – профессор Тофти, но был остановлен на взлете своего негодования предостерегающими взглядами более опытных коллег.

- Что ж, Минерва, ты сама решила свою участь, оскорбляя и угрожая главе темного рода Паркин в присутствии свидетелей. На протяжении пяти лет я терпела твое недостойное поведение по отношению к студентам и части преподавателей школы, где ты не по заслугам занимала слишком высокое место, не пытаясь поставить тебя на место. Но, видя только развивающееся тщеславие и потерю всякого стыда от предоставленной вседозволенности, в том числе и по отношению к ученикам собственного факультета, я перестала надеяться на исправление. Тем более что уже четыре года, как ты практикуешь черномагические ритуалы перекладывания ответственность за свои решения на старост факультета, перенося на них откаты магии за нарушение своих клятв, – все это мне, как и Марчбэнкс было видно без слов, а проговаривала свой приговор я в основном для непонимающего светленького Тофти, недостаточно знакомого с традициями и реалиями темных магов, и, чтобы окончательно утвердиться в своем решении. – Отныне Минервы Макгонагалл больше не существует. С этого момента, в мире стало больше на одного низла, именуемого Минни, что станет верно служить Аргусу Филчу, выслеживая нарушителей порядка.

То, что, судя по округлившимся от удивления глазам профессора, та не знала о запрете на манипуляции, что с подачи доброго директора проводила над своими учениками, не оправдывало ее в моих глазах, так как Минерва никогда не отличалась критическим мышлением и не стремилась познать суть проводимых под руководством своего кумира ритуалов, априори причисляя их к светлым.

После высказанной вслух декларации о намерениях или же предисловия, создающего нужный эмоциональный настрой участников ритуала, осталось произнести пару традиционных фраз, закрепив результат трансформации до конца биологической жизни объекта. И вот, перед нами ограниченно-разумный и бессловесный низл, фрагментарно сохранивший память профессора трансфигурации. Если будет добросовестно служить завхозу, то со временем сможет избавиться от несвойственных животным головных болей, доставшихся низлу Минни в наследство от декана МакГонагалл.

***

В виду отсутствия Дамблдора в замке, панику по поводу удручающего положения, в которое попала бывшая декан и заместитель директора, поднять было некому. Мадам Помфри, увидев у своих дверей кошку, прогнала ее ничтоже сумняшеся. Впрочем, как и другие преподаватели, никто из которых не смог или не захотел опознать в страдалице, все больше прираставшей проявляющимися инстинктами к своей зверо-форме, бывшую коллегу.

Последним в череде немногочисленных, в виду постепенного и неуклонного урезания программы обучения юных магов экзамена, была история магии. Экзамен проводился сразу у обоих потоков пяти и семикурсников прямо в Большом зале. Сидя за одноместной партой и наблюдая за выдачей экзаменационных билетов, разложенных на специально выставленном возле преподавательского столе деканом Флитвиком, замещающем в этом фарсе отсутствующую МакГонагалл, я решала, какой вариант поведения сведет к минимуму ущерб для моей репутации и фамильной гордости. То, что ответить на вопросы теста, извлекая из памяти дословные цитаты из тех сборников идиотских побасенок, которые министерство магии утвердило, как официальные учебники по данной псевдо-дисциплине, и получить формальное «превосходно» было самым плохим решением, за которое, безусловно, будет не только стыдно перед собой, но и опасно перед прочими разумными. Давать на себя лишний компромат я не собиралась. Вот только и «тролль» за сданный пустой лист меня устраивал не намного больше. Решение, как ни странно, пришло извне.

Не успело время, отведенное на экзамен перевалить за середину, как гриффиндорский очкарик со стуком повалился лбом на парту, чтобы спустя пару минут вскочить и рвануть на выход, оставляя частично заляпанный чернилами пергамент экзаменационного листа лежать на своем рабочем месте. Хлопок двери возвестил, что для данного студента экзамены на СОВ закончились. Следом, так же оставляя свои недописанные билеты на столах, вдогонку за приятелем метнулись и Грейнджер с Финниганом. Я не была столь неосмотрительна. Воспользовавшись суматохой, быстро спалила свой листок и, накинув чары скрыта, успела проскочить в открытую дверь до того, как ее закрыл чарами декан воронов.

Истерику «национального достояния» выданную тут же в коридоре в ответ на несколько грубые вопросы магглокровной заучки, которой собственное любопытство не дало дописать тест и продемонстрировать лишний раз свою превосходную память и неумение анализировать прочитанное, я прослушала в первых рядах. Слова о Сириусе, которого пытают, напомнили мне о вероятной угрозе жизни и здоровью Блэка. Так что, идея последовать за профессиональными приключенцами была принята мной на ура. Может, я и хотела бы с комфортом переместиться в заданную локацию нового квеста, к которому с почти стопроцентной вероятностью приложил свою лапку «великий комбинатор» Дамблдор, да только я понятия не имела, где это самое министерство находится, ранее считая эту информацию абсолютно бесполезной для себя.

В судорожных метаниях по школе группы гриффиндорцев, в поиске непонятно чего, прошло больше трех часов, за которые активные подростки успели набрать команду соратников, потерять их часть в процессе странных квестов, которые сами себе и организовывали, отомстить Амбридж, заманив ту к кентаврам и великану и, наконец-то, в сумерках, оседлав фестралов, стартануть тихим ходом через полстраны. Гонка преследования длилась почти до полуночи. Приземлилась команда замерзших и уставших школьников, и это маги, сдавшие СОВ, лично я вполне комфортно подремала, закрепив себя на костлявом крупе летающей коняшки чарами и обеспечив прочий комфорт передвижения, в явно немагической части крупного маггловского города. Вход в министерство оказался внутри маггловской телефонной будки, что вызывало оторопь, ведь маггловедение изучалось факультативно, а преподавалось и того хуже. Чтобы вписаться в скромный объем этого лифта, пришлось, отрастив когти, закрепиться на потолке, немного попортив и до меня обшарпанный интерьер.

Приключенцы приключались со вкусом, тратя драгоценные часы моего времени на метание по зданию министерства. Хотя, спасибо им за такую масштабную экскурсию, позволившую мои карманы изрядно потяжелеть от трофеев. Хватала я все заинтересовавшее и блескучее (опять инстинкты шалят), разбирать буду уже дома.

Малфой старший в роли злодея, запугивающего подростков был излишне пафосен и откровенно лажал, зато Белла фонтанировала такими эмоциями, что инстинкты охотника накрыли меня с головой. Страхуя свою грязнокровку, я продвигалась вместе со всей кавалькадой играющих в догонялки магов и сбрасывала азарт в мелких пакостях, таких, как разгром Зала пророчеств и Комнаты времени. А уж как я оторвалась, натравливая псевдо-разумную химеру в форме человеческих мозгов (вот фантазии у кого-то в этом дурдоме?) на рыжего ирландского таракана…

А вот в комнате, уходящей ступенями амфитеатра вниз, стало не до веселья. От Арки, стоящей в центре импровизированного колодца на массивном постаменте веяло откровенным ужасом. То ли портал в Хаос, то ли аннигилирующий артефакт, но волосы на всем теле встали дыбом. Пока я раздумывала, как безопасно для себя и местной экологии уничтожить данный хтонический ужас, прибыли новые участники беспорядков, среди которых и оказался разыскиваемый Блэк. Все взрослые участники дисциплинированно разбились на пары и стали вяло перебрасываться проклятьями, как будто, красуясь друг перед другом в извращенной изощренности. Все, кроме Беллы, «играли» по правилам. У этой сбрендившей на почве внутриродовой гендерной вражды ведьмы, при виде последнего оставшегося в живых кузена, «упали шторки» и она, с пулеметной скоростью, начала посылать в Сириуса заклинания летального характера. Естественно, этот придурок удивился настолько, что его, и до этого тормознутые реакции, замедлились еще сильнее, и, вместо падения и отката за препятствие или, на худой конец, хотя бы прыжка в сторону и вверх, этот тугодум отступил назад, оказавшись в зоне действия Арки. Исчезал он так же с дебильной мордой, выражающей недоумение. Я же, в порыве злости, с силой толкнула Беллу магией, заставляя влететь в проем Арки, отмечая по магическим возмущениям, что вероятность, того, что бестолковый Блэк не отправился в путешествие по Хаосу и вшитый в тело шавки портал сработал штатно, довольно высока.

После короткой немой сцены, наступившей после исчезновения двоих выходцев из одного одиозного семейства, команда в черных плащах поспешила удалиться по-английски, разве что оскалившему зубы на мою грязнокровку Сивому, пришлось вломить в челюсть, слегка опустив для него свою невидимость, чтобы знал, на чью собственность покушался, так что у дверей тот даже опередил своих подельников.

Решив проследить за эвакуацией светлых мажат, я не прогадала, и стала свидетелем еще одного представления, где «темный» и «светлый» лорды пафосно превозмогали стихию антагониста. Озадачило только временное вселение сознания Темного лорда в разум Поттера, вроде бы такие манипуляции должны производиться с согласия реципиента?

***

На выпускной бал меня никто не пригласил. Даже Малфоеныш, не говоря о прочих сокурсниках, после моего феерического раскрытия инкогнито на экзаменах, предпочитал обходить меня по широкой дуге. Так что, выдав Грейнджер блокнот с протеевыми чарами для связи, я, не прощаясь ни с кем, кроме декана, поспешила за пределы защитного периметра школы, чтобы уже сегодня оказаться в родном и милом сердцу Дикоземье. Пять лет закалки воли и характера наконец-то закончились.