Отверженная жена дракона

Эпилог

Мы проходим в портал на рассвете, когда первые лучи только касаются зелёных крон. Миг… и ступаем на поле, что раскинулось возле осеннего леса.

Опавшие листья кружатся на ветру. Вдали виднеются крыши сельских домов – это начинается пригород столицы Аштарии.

“Вот я и вернулась”, – рождается в сердце нежная трепетная мысль. Она щекочет душу, будто крылья хрупкой бабочки.

Солнце в Аштарии стоит гораздо выше, чем в Йордаре, словно за секунду мы шагнули из раннего утра в середину дня. Из жаркого лета, в прохладную осень.

В кустах стрекочут насекомые, небо затянуто пеленой белых облаков. Я с удовольствием вдыхаю воздух родного края – травянистый, немного медовый. Ветер приятной прохладой обдувает моё лицо, треплет тёмно-синий плащ, накинутый поверх голубого платья.

Щурясь, я оглядываюсь по сторонам.

Кроме меня и Клоинфарна здесь никого.

Только потревоженные птицы с щебетанием вылетают из высокой травы. Всё потому, что дату и место нашего прибытия родителям я не называла, лишь обозначила примерные рамки. Из-за неправильного течения времени в двух мирах сложно было угадать, какой это будет день.

Я оборачиваюсь на Клоинфарна.

Стоя позади меня, муж оглядывает окрестности.

Ветер раздувает его светлую мантию, рога скрыты, серебряные волосы собраны в пучок на затылке, на запястьях матово поблёскивают широкие браслеты. Клоин выглядит как благородный высокомерный маг из магической башни, и только горящие потусторонним синим глаза выдают в нём выходца из другого мира.

– Сколько времени здесь прошло? – спрашиваю я.

– Чуть больше четырёх месяцев, – отвечает муж.

Я благодарно киваю.

Клоинфарн пообещал, что с помощью силы первородного пламени он будет удерживать линии времени, чтобы те шли примерно вровень. Иначе могло бы получиться, что в одном мире прошёл месяц, а в другом пять лет.

– Здесь неподалёку можно нанять карету, – говорю я, – чтобы добраться до дворца. Пойдём?

– Нет, Адель, подожди, – дракон наклоняет голову, будто к чему-то прислушиваясь, его зрачки вытягиваются в острые вертикальные иглы. – Карета не потребуется,

– Почему? Хочешь долететь на крыльях?

– Дело не в этом, – говорит Клоин, обнимая меня со спины. Его горячая ладонь ложится на мою талию, я чувствую жар даже через слой одежды. Тёплое дыхание касается виска: – Проход между мирами уже засекли… здесь всюду маяки. Подозреваю, ими опоясали окрестности вдоль и поперёк. В лесу настроен примитивный зеркальный портал, но энергии в него залито столько, что при желании сюда перебросят весь гарнизон. Ближе к городу тоже ощущаю парочку порталов… Хм, а ещё тут много скрытых заклинаний-ловушек с управлением на расстоянии… со взрывной начинкой, опасной для демонов… Как глупо, – уголок его губ надменно изгибается, так что сразу понятно, что он думает о таких нелепых попытках его подловить.

– Ох, – печально вздыхаю я. – Уверена, это просто на всякий случай. Родители волнуются обо мне…

– Не могу их осуждать.

Клоин кажется спокойным, но на самом деле он тоже нервничает. Я вижу это по его напряжённым плечам, по слишком размеренному тону. И по тому, какой жёсткой становится его рука на моей талии. Он словно неосознанно пытается меня удержать, как если бы в глубине души опасался, что я могу захотеть остаться в Аштарии.

– Мы здесь только на несколько дней, – говорю я, ласково касаясь руки мужа.

Он переводит на меня внимательный взгляд и смотрит так, будто заглядывает в мысли и в сердце. Его стальная хватка на моей талии становится чуть мягче.

– Ты такая зайка, – Клоин улыбается уголками красивых губ. – Даже в такой ситуации, думаешь обо мне и пытаешь успокоить. Тебе не повредит стать чуть более эгоистичной, Адель.

Я хочу ответить, что эгоистку, как я, ещё поискать, но не успеваю, потому что по магическому полю проходит волна возмущения. Струны энергий звенят, будто их жестоко дёргают злые пальцы.

А в следующий миг со стороны леса раздаётся треск веток и лязг стальных лат. Из-за деревьев выступают солдаты-оборотни. Их не меньше трёх десятков… но вот, они расступаются, открывая взгляду мою семью.

Сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться так быстро, что, кажется, вот-вот выскочит. Задержав дыхание, я впиваюсь в них взволнованным взглядом.

Мама, сестра, брат и отец – они всего в двадцати шагах от меня.

Время будто останавливается, пока взгляд скользит по их лицам.

Мама – бледная и такая худая! Её будто и ветер снесёт. В серебристом платье, с медовыми глазами, блестящими от слёз… но её взгляд, направленный на меня, удивительным образом остаётся прямым и твёрдым.

Брат справа от неё… и он уже на полголовы выше мамы! И когда только успел вымахать? Глаза у него звериные – ледяные, клыки удлинились. Он враждебно смотрит на Клоинфарна, словно оскаленный волк, который выбирает, куда бы вцепиться зубами.

Ири крепко держит маму за левую руку, с любопытством выглядывая из-за её спины. В своём розовом платье колокольчике она похожа на маленькую фею.

Папа выступает вперёд, напряжённо переводя хмурый взгляд с меня на Клоинфарна. Его платиновые волосы отросли до плеч, и сейчас их развевает ветер. Рука лежит на эфесе меча, а в зелёных глазах вспыхивает алое магическое пламя.

Я так рада видеть свою семью! Волна эмоций, что захлёстывает меня, настолько велика, что колени становятся слабыми, на глазах выступают слёзы. Оказывается я соскучилась куда сильнее, чем подозревала.

– Адель! – хрипло, взволнованно зовёт меня отец.

– Папа! – мой голос скачет. – Со мной всё хорошо!

– Ты можешь подойти?

Я оборачиваюсь к Клоинфарну.

Сдержанно кивнув, он убирает руку с моей талии.

Вытерев набежавшие слёзы, я снова поворачиваясь к отцу. Делаю шаг навстречу, ещё один и ещё, а потом срываюсь и бегу, придерживая шуршащую о траву юбку. Папа встречает меня на полпути, подхватывает на руки, будто я ничего не вешу. Прижимает к себе, как в детстве.

– Морковка…

В моей груди делается тесно от эмоций.

Всё! Не могу больше!

Вцепившись в широкие плечи отца, я начинаю плакать, будто безумная. Будто всё это время копила слёзы, лишь чтобы они вырвались из меня сейчас. Через миг, меня обнимает подоспевшая к нам мама, я поворачиваюсь к ней.

– Мама, – обхватываю её хрупкие плечи, а сама дрожу от эмоций, от слёз. – Ты так похудела! Но всё равно красивая. Я скучала…

Тысячу раз я представляла встречу с родителями, но не думала, что меня проберёт настолько, что не смогу сдерживать рыдания. Я ведь уже не ребёнок, но меня пробирает так, будто мне снова десять.

– Так скучала! – я плачу и улыбаюсь. – Я так вас люблю!

– Девочка моя, неужели ты дома! Как ты? Так выросла! Малышка, – наперебой вздыхают они. Ири и Дерек тоже тянут руки, касаются моих плеч, сжимают мои холодные ладони.

Счастливый смех зарождается в груди, и я не сдерживаю его. Мама целует мои щёки, что-то ворчит Дерек, Ири смеётся вместе со мной. Но внезапно мама замирает. Смех стихает. Повернувшись, я вижу, что Клоинфарн медленно идёт ко мне. Небо белыми бликами отражается в его глазах, тени вьются возле высоких сапог.

Стража окружает нас плотным полукольцом, Дерек хватается за магический амулет на своей груди. Мама обнимает меня и воинственно шепчет, сверкая медовыми глазами:

– Всё будет хорошо, доченька.

– Мам, уже всё хорошо! – возражаю я.

Отец хмурится, и я беру его за руку:

– Папа, послушай… я люблю Клоинфарна. Он мой наречённый… мой истинный!

– Ага, – мрачно откликается отец, загораживая меня от мужа спиной.

Слух режет металлический лязг – это солдаты обнажили мечи.

Воздух начинает потрескивать от концентрации магии. Я кусаю губы от волнения, внезапно вспомнив, чем закончилась прошлая встреча.

Отец на грани того, чтобы сорваться. Своим новым зрением я вижу, как сильно в нём бушует волчий инстинкт, требующий защитить семью, даже если он сам упадёт замертво.

Клоинфарн останавливается за три шага, его лицо не выражает ничего, будто мраморная маска, и только глаза пылают синим.

– Мы с тобой хотим одного и того же, Джаред, – говорит муж. Голос у него низкий, вибрирующий. – Чтобы Адель была счастлива.

– Хах! Именно желая счастья, ты украл её, демон? И из-за “счастья” в прошлый раз она приставила кинжал к своей шее?

– Папа, перестань… – шепчу я, но ни отец, ни муж на меня не смотрят. Только мама крепче обнимает за плечи.

– Я ошибся в выборе метода, – соглашается мой муж. – Но теперь хочу всё сделать правильно…

– Что в твоём понимании “правильно”?

Налетевший ветер раздувает мантию Клоинфарна, будто белое крыло. Наклонив голову, дракон смотрит моему отцу в глаза, будто пытаясь донести до него важную мысль.

– Как бы я ни относился к тебе, Джаред, но мне повезло, что именно ты отец Адель, а мать лучше, чем Николь сложно представить. Вы вырастили очень смелую, упрямую и добрую принцессу. Вы защищали её от любой беды, и в какой-то момент этой бедой стал я…

– Удивительно, что ты это понимаешь.

– Но я клянусь тебе, Джаред, – настойчиво продолжает дракон, – я никогда не причиню ей вреда. И стану для неё щитом, который невозможно пробить. Она будет вас навещать, или вы сможете навещать её. Я не забираю у вас Адель, ведь она навсегда останется дочерью – твоей и Николь. Но также теперь она стала моей любимой. И моей женой. Я признаю, что был неправ, вырвав её так грубо из семьи. …хоть и поздно, но Николь… Джаред… – Клоин склоняется в уважительном поклоне, – я, наследник демонического дома Аар, и драконьего Лигард, властитель пламени Йордара в туманном мире Эльвитариона… прошу руки вашей дочери и моей наречённой. Клянусь, что буду любить её целую вечность в этой жизни и во всех следующих.

В воздухе повисает вязкое молчание.

Папа оглядывается на нас.

Щёки у меня полыхают, а сердце громко бухает о рёбра. Мне и стыдно, и страшно, а смущения внутри столько, что пар едва не валит из ушей. Взглянув на моё помидорно-красное лицо, Дерек совершенно невежливо присвистывает. Мама вздыхает, будто сдавшись.

И только папа молчит.

– Папа, – взволнованно заву я, голос у меня сиплый, – пожалуйста… прими это. Ведь если откажешься, то Клоин снова меня украдёт. И я не буду против.

Взгляд отца смягчается, я чувствую, что он немного успокоился. Да и как может быть иначе. Он любит меня и теперь видит, что всё взаправду. Его непоседливая дочь по уши влюбилась… даже если, по мнению отца, в самого неподходящего мужчину на свете.

– Ты хочешь быть с этим демоном? – обречённым шёпотом спрашивает он.

– Я уже с ним… и счастлива. Правда! Я люблю его.

– Сестрица, вкус у тебя, конечно… – бормочет Дерек.

– Джаред, дочь упрямством пошла в тебя, – вздыхает мама.

“Я бы поспорил в кого из нас”, – написано у отца на лице.

Он снова поворачивается к Клоинфарну, который всё ещё стоит чуть согнувшись. Этот поклон – дань вежливости, но отнюдь не смирение.

Качнув головой, Джаред делает к Клоину шаг и … (я задерживаю дыхание) …кладёт руку на плечо дракону.

– Даже если ты мне не нравишься, демон из дома Аар, – сдержанно говорит отец, – но, очевидно, моя дочь уже выбрала тебя. И я знаю, что её сердце мудрее, чем у многих. Значит, так должно быть… Поэтому… Что ж, я не буду тем, кто стоит на пути её счастья. Надеюсь… мы хорошо потанцуем на вашей свадьбе.

– Не сомневайся, Джаред, – произносит Клоин выпрямляясь. Он не сдерживает колючую ухмылку, и отец отвечает ему тем же.

Несколько мгновений они смотрят друг другу в глаза, а потом дракон протягивает моему отцу руку, и тот, чуть помедлив, пожимает её, пусть и несколько напряжённо.

Они оба выглядят так, будто хотят сказать друг другу много неприятного – например, о прошлой ловушке во дворце, или о том, что даже сейчас кругом полно готовых атакующих заклинаний, но оба сдерживаются ради меня.

Папу происходящее нервирует, его внутренний зверь рычит и скалится. Он не доверяет дракону, но видит, как установление хрупкого мира важно для меня. Ну и, в конце концов, у них с мамой история чуть ли не безумнее, чем наша с Клоинфарном… Как и любая история любви, где всё началось с огромного недопонимания, а привело к счастливой семье.

Внутри меня будто распускаются весенние цветы, я улыбаюсь, чувствуя любовь в сердце.

– Сестрица, – удивлённо восклицает Дерек, – что у тебя на руках?

– А? – я опускаю взгляд.

– Это рыбья чешуя?!

– Нет, ох… – я натягиваю рукава до запястьев. – Я позже объясню.

– Сестра, ты превращаешься в рыбу? – смеётся брат.

– Я бы тоже хотел знать, – заламывает папа бровь.

– Адель, ты чем-то болеешь? – хмурится мама.

– Нет! Ох… Это долгая история! – я вздыхаю, поглядывая на Клоинфарна, чувствуя, что за своё геройство с сердцем дракона, я теперь получу нагоняй ещё и от родителей.

Впрочем… им же не обязательно рассказывать прям всё-всё, верно?

***

Четыре следующих дня проходят в шумной суете.

Город кипит от новостей. Служанки во дворце разве что на ушах не ходят.

Родители пытаются унять слухи, но свидетелей моего возращения под руку с похитителем слишком много. Молва разносится по стране со скоростью лесного пожара.

Уже на следующий день из каждой газеты выглядывает мой портрет, а рядом вариации на тему “демонического мужа”… и многие далеки от правды так же, как луна далека от земли. Где-то нарисовали круглые бараньи рога, где-то человека с оленьей головой, а где-то настолько миловидного блондина, что он больше походит на девушку. Но парочка удачных портретов тоже нашлись – на них Клоинфарн получился благородным и мрачным, как герой из эпических легенд. Эти зарисовки я тайком вырезаю и прячу в шкатулку. На память, чтобы были.

Сами статьи стараюсь не читать… потому что в них отборнейшая чушь! Однако спрятаться от “народного творчества” совсем непросто. Особенно когда под боком притаился один вредный волк!

Общие завтраки – традиция семьи. Поэтому каждый день, что мы гостим в Аштарии, начинается со сбора за одним столом. Клоинфарн занимает место рядом со мной. Брат с сестрой садятся напротив, мама и папа во главе стола.

Начало завтрака проходит спокойно: Клоин и папа перебрасываются колкими фразочками, мама расспрашивает про особенности жизни в Эльвитарионе, Ири под шумок пытается отодвинуть тарелку с салатом и сразу взяться за десерт.

В середине завтрака Дерек как бы невзначай спрашивает: “А вы уже читали сегодняшние новости?” Независимо от ответа, он ловко достаёт из-за пазухи свежую газету. Шурша бумагой, разворачивает и начинает с выражением зачитывать устрашающие заголовки:

“Принцесса вернулась верхом на драконе! Очевидец своими глазами видел седло!”

“Каждый кролик знает – демон в хозяйстве пригодится!”

“101 способ завоевать другой мир силой кроличьей любви”

“Ждать ли у принцессы двойню?! Да! Пророк из трущоб сделал предсказание!”

Где-то на третьем Дерек начинает трястись и хрюкать от сдерживаемого смеха. А Клоинфарн ещё и поддерживает этого балбеса! Заинтересованно заглядывая в текст, спрашивает: “Точно принцесса на драконе? А не дракон на принцессе?… А что там про близнецов? Пророку можно верить?”

“Да-да! – с видом знатока кивает это пятнадцатилетний шалопай. – Тут и портреты детей есть! Кстати, с рогами только девочка”.

Ири прыскает от смеха. Мама делает вид, что сердится, а сама хихикает, прикрыв рот салфеткой. А вот папа с суровым лицом призывает стаю огненных искр, которые Дерек успешно гасит уже своей магией.

Безумие продолжается до тех пор, пока мне или отцу не удаётся поджечь газету в руках шаловливого брата.

В общем – не королевский дворец, а какой-то цирк!

Но сержусь я только для вида. А у самой по сердцу бальзамом разливается тепло. Я едва держусь под наплывом острого желания обнять всех охапкой, сжать сильно-сильно и никогда не выпускать из рук.

Во второй половине каждого дня Клоинфарна берут в оборот архимаги, желая выведать у древнего демонического дракона тайны неизвестных в Аштарии заклинаний. Мой муж высокомерно, но благосклонно отвечает на вопросы. И даже показывает на примере сложное отменяющее заклинание, расколдовывая тех солдат, которые при нашем прошлом посещении попали под волну заморозки и обратились в камень.

Я это время провожу время с семьёй.

Мама расспрашивает про другой мир, с восторгом ребёнка слушая про зловещий туман и живые тени. Папа незаметно проверяет меня артефактом на предмет внушения (из-за нового зрения воздействие артефакта от меня не скрыть). Но я не обижаюсь. Если ему так спокойнее – пусть.

Дерек тоже делится новостями. Он хоть и балбес, но балбес талантливый. Он готовится к поступлению в высшую военную академию оборотней (хотя теперь заинтересовывается учёбой в туманном мире Эльвитариона).

Ири всё так же молчит. Я специально оглядываю её новым драконьим зрением. И с удивлением замечаю тонкую красную нить, что стянула сестре горло. Воздействовать на неё у меня не получается, но я делаю зарубку разузнать, что это такое, и как с этим быть.

В свободное время я пишу письмо своему бывшему жениху с извинениями, что всё так вышло. Он всё же ни в чём не виноват, и я искренне желаю ему найти любовь.

Дату нашей с Клоином свадебной церемонии в Аштарии мы решаем поставить на середину зимы – это через три месяца. Времени как раз хватит, чтобы гости подстроили планы и приехали со всех уголков мира. Я лично подписываю пригласительные для Корвина (моего дорогого двоюродного брата), для дяди Алана (сурового правителя Руанда), для тёти Виктории (его истинной супруги) и для маминых сестёр (Тёти Лисии, тёти Катрин и тёти Нанетт). Ну и, конечно, я приглашаю ещё многих других! Семья у нас такая большая, что от количества писем болит рука.

Вечера в Аштарии я провожу с любимым. Показываю ему свои самые любимые места во дворце и в городе, рассказываю о своём детстве, о глупых шалостях, за которые всегда ругали Дерека, ведь на меня никто и подумать не мог. Клоинфарн слушает в большим вниманием и спрашивает о разных мелочах.

В один из дней мы с мужем спускаемся к реликвии рода – расколотому алтарю. Клоинфарн хмуро его осматривает, касается пальцами грубо вырезанных на белом камне рун. А потом спрашивает: “Если я обращу реликвию твоего рода в пыль, ты сильно расстроишься?”

“Нет, – хмыкаю я. – Я не буду грустить по этому уродливому камню. Если что – на замену сюда поставят любой другой булыжник, никто не отличит”.

“Ахах, ты знаешь, что ты невероятная?” – смеётся Клоин, притягивая меня за талию. Мурлыкнув, я обнимаю его в ответ и…

В общем, в итоге реликвия остаётся целой.

Три дня пролетают как одно мгновение. И кроме хороших моментов, есть и напряжённые… Так, мама и папа заваливают меня вопросами о том, что случилось в Эльвитарионе. Я неловко сокращаю рассказ до короткой истории о том, как у меня зажглась метка… из-за неё Клоинфарн меня украл… мы влюбились друг в друга… победили злого Ральфаира… и я добавила свою магию к первородному огню, поэтому теперь я капельку дракон.

Я опускаю много подробностей… но лишь потому, что мне страшно.

Ведь иначе пришлось бы признаться, что я не их дочь… а ещё – рассказать об Илоне. Лишь от мысли об этом мои внутренности стягиваются в липкий узел. И я малодушно откладываю скользкую тему на потом.

Отец упоминает бабушку лишь раз, когда объясняет, почему в прошлый раз они подготовили ловушку. Оказывается, Илона рассказывала родителям, что следит за мной через сны и зеркала. Она говорила, что Клоинфарн мучает меня. Пытает, принуждает и запутывает ложью, делая из меня безвольную марионетку. Она поведала им, что Клоин собирается привезти меня в Аштарию, чтобы показать: в любой момент он может сравнять страну с землёй.

Поэтому в замке все были наготове. И хотя делали вид, будто празднуют, сами ждали команды от бабушки. Вот почему было много стражи, вот почему никто не устраивал пристальный досмотр при въезде.

“Я не доверяю своей матери, – говорит папа, – но отмахнуться от её слов не мог. Решил, что сначала спасём тебя, поймав демона в ловушку, а потом вместе решим, что делать”.

Я молча слушаю его рассказ, а мой язык будто прилипает к нёбу. Слова признания застревают в горле вишнёвыми косточками. В мыслях я ругаю себя за малодушие, но не могу справиться с оцепенением, сковавшим тело. Не могу вымолвить ни слова!

Три дня подряд я улыбаюсь и смеюсь, а на душу продолжает давить камень. С каждым часом, с каждой минутой он становится тяжелее. Под конец уже невозможно дышать.

Камень этот носит имя “Илона”.

И вот, спустя три дня, я решаюсь.

Я во всём сознаюсь. И пусть будет как будет.

***

Солнце закатилось за горизонт алым диском. За окном чернеет поздний вечер.

Оставив Клоинфарна на растерзание любопытному брату, я выскальзываю из комнаты и иду по сумрачному коридору дворца. Слуги приветствуют меня поклоном, а я едва могу выдавить улыбку. Губы онемели. В груди давит.

Встав перед дверью в родительские покои, я поправляю подол бежевого платья. Пальцы у меня холодные и гнутся с трудом, будто проволока.

Я робко стучусь – тук-тук-тук.

“Хоть бы они были заняты!” – мелькает трусливая мысль.

– Адель? – раздаётся с той стороны приглушённый голос. Должно быть, папа учуял меня своим волчьим нюхом. – Заходи.

Сглотнув ком, я толкаю дверь и переступаю порог.

Мама сидит, с ногами забравшись в глубокое кресло. В руках у неё книга, золотые локоны спускаются по плечам золотой волной. Папа стоит возле камина, судя по всему, он только что раздувал магией угли. Его изумрудные глаза по-звериному мерцают в полумраке, выдавая в нём оборотня.

Пламя в камине потрескивает, наполняя комнату мягким жёлтым светом, древесным запахом и ласковым теплом… но это тепло не касается меня.

Я закусываю губу, а в памяти всплывают слова бабушки. Они иглами впиваются в сердце:

“Ты заняла место другой души. Убила их настоящего ребёнка. Так будут ли они тебя слушать? Захотят ли вообще тебя видеть?”

– Ты чего так поздно? – спрашивает папа, но заметив мой испуганный вид, обеспокоенно хмурится: – Что-то случилось?

Прикрыв за собой дверь, я сцепляю перед собой пальцы. Виновато опускаю глаза. Мне так страшно, что немеет затылок, будто по нему ударили камнем.

Но сегодня я не отступлю!

– Мама, папа… – мой голос свистит, пульс нарастает в ушах, а во рту пересыхает от тревоги. – Я должна… должна вам кое в чём признаться.

– Ты чем-то болеешь? – спрашивает мама, поспешно откладывая книгу и поднимаясь.

– Ох, нет, нет… я… – Меня начинает трясти. Боги! Кто бы знал, что это будет так сложно. Так страшно!

– Морковка, – папа подходит и мягко берёт мои маленькие руки в свои большие ладони. – Ты совсем ледяная.

Он тянет меня за собой и усаживает на диван. Рядом тут же опускается мама. Она накидывает мне на плечи пушистый плед, который прихватила с кровати. Папа наливает в кружку чая и магией подогревает воду. Всучивает её мне в руки.

– Тебе надо согреться, – говорит он, садясь с другой стороны.

Я безвольно делаю глоток. Но не чувствую ни вкуса, ни тепла.

– Доченька, что с тобой случилось? – спрашивает мама, заглядывая мне в глаза. – Ты поссорилась с Клоинфарном? Он тебя обидел?

– Нет… – я мотаю головой. Руки дрожат, и чай едва не выливается за фарфоровые края. – Он ни при чём. Это касается меня и вас… Пожалуйста, выслушайте… я…я…

Язык делается ватным, он будто не хочет произносить ужасную правду.

Я не ваша дочь! Я убила Илону!

Как они посмотрят на меня, когда я так скажу?

Я сижу к родителям так близко, но ощущаю себя так, будто сверху меня накрыл стеклянный колпак. И как не колоти в стенки, через них не пробиться.

Дыхание сбивается.

Папа забирает кружку из моих слабых рук и, поставив её на столик, беспокойно переглядывается с мамой.

“Главное – не плакать! Не плакать…” – повторяю я в уме.

Несколько секунд я собираюсь с мыслями. А потом произношу севшим от волнения голосом:

– Я вас очень… очень люблю, вы же знаете?

– Конечно, милая.

– Но дело в том… – я закрываю лицо руками, – что я не ваша дочь! Я не должна была рождаться. Я призванная душа. А ещё… Илона… Папа! Я твою маму… я её погубила. Когда во мне было сердце, я…

– Зайка…

– Подожди, я сейчас… всё объясню! – отрывисто говорю я, продолжая прятать лицо в ладонях. Они намокают от льющихся из глаз слёз. Капли увлажняют пересохшие губы, солью касаются языка. Но я упрямо продолжаю говорить: – Клоинфарн призвал мою душу. И поэтому родилась я. Так не должно было быть. Возможно, я заняла чьё-то место. А ещё… бабушка, она меня не слушала. Она хотела забрать силу сердца… У меня не было выбора! Нет, не так… я не нашла другого варианта. Или не захотела найти. И поэтому…

И я рассказываю родителям всё-всё про Илону, и про то, как и почему Клоинфарн призвал мою душу. Но ещё прежде чем я заканчиваю, мама крепко-крепко обнимает меня.

Я обнимаю её в ответ, дрожа и вздрагивая всем телом.

– Ты наша дочь, и люблю тебя. Ничто этого не изменит. Я носила тебя в своём животике и видела, как ты растёшь, – говорит мама.

– Даже если бы оказалось, что ты с луны упала, всё равно осталась бы моей зайкой, – произносит папа, тоже обняв за плечи. – Посмотри, у тебя мамина улыбка. И мои глаза. Ты такая красивая. У тебя характер прямо мой, понятно почему перед тобой даже дракон не устоял. Кто может его винить?

– А с Илоной ты поступила милосердно, как не смогла бы я, – сердито добавляет мама.

– Это мы виноваты, что допустили подобное, – твёрдо говорит отец. – Если бы она угрожала Николь, тебе, Ири или Дереку, мне было бы тяжело… но я сделал бы то же самое, понимаешь? Зайка, ты была совсем одна. Против такой беды. Ты защищала то, что тебе дорого. И столько пережила. Прости, что меня не было рядом. Прости, что допустил это. Прости, морковка. Ты всё сделала правильно. И ни в чём не виновата. Хоть ты трижды призванная, я горжусь, что ты моя дочь.

– П-папа, м-мама! – я заикаюсь от слёз.

Нет, я всё-таки настоящая плакса.

Ну какой из меня дракон?

Прижавшись к своим родителем, я плачу. И улыбаюсь сквозь слёзы.

И чувствую, как последний камень, что давил и мучил мою душу, раскалывается на куски, рассыпается в пыль и исчезает, делая меня свободной.

И бесконечно счастливой.

Конец!