Отверженная жена дракона

Глава 26

Ветер мечется, налетая холодными хлёсткими порывами. Зажмурившись, я прячу лицо на груди Клоинфарна, обвиваю руками его горячую шею, чувствую ладонями сильный, ровно бьющийся пульс.

Мужчина держит меня крепко, бережно укрывая от всего на свете. Стук его сердца похож на барабанный бой – и для меня это самая волшебная музыка. Доказательство, что всё было не зря.

Я чувствую себя так, будто вечность взбиралась на высокую гору с грудой камней на плечах. Я потратила столько сил, сколько у меня никогда не было, выжала всё до последней капли, а когда не хватило – взяла взаймы. А теперь, наконец, выдохнула, и ноги тут же подкосились – я упала, не в состоянии пошевелить даже пальцем. Камни придавили тяжестью, в глазах потемнело. Я больше не могу идти.

Но больше идти никуда и не надо.

Я справилась.

Справилась…

Сердце снова стучит в груди Клоинфарна.

Первородный огонь вновь горит над этим миром.

А значит, я могу позволить себе отдохнуть.

Слабость накатывает волнами. Глаза слипаются.

Я лишь на миг прикрываю веки, а когда распахиваю вновь – зона испытания исчезает, и мы с Клоинфарном оказываемся снаружи. Здесь наступил день. Мы парим высоко в голубом небе над костяной ареной. Подсвеченная лучами, она уже не кажется жуткой.

В её центре алой грудой лежит израненный дракон Ральфаир – я не вижу, но чувствую – в нём упрямо теплится жизнь. Тоненькая фигурка Эйды жмётся к одному из белых рёбер. Солнечный свет бликами играет на позолоте исполинского черепа. Над его приоткрытой зубастой пастью полыхает волшебное пламя, в котором переплелись чёрные, белые и синие огненные языки.

Раньше первородный огонь был крохотным, а сейчас достаёт почти до небес. От него исходит успокаивающая сила. Она пёрышком касается каждой моей клеточки, каждой струнки души, и отступает, будто признав за свою. Я вижу словно наяву – между огнём и Клоинфарном протянулись тысячи нитей – они напитывают его силой, но в ответ он отдаёт столько же.

Теперь первородный огонь будет пылать, пока жив мой наречённый.

Глядя на пламя, Клоинфарн передаёт ему приказы и раскидывает кругом сложную вязь заклинаний – он делает это беззвучно, лишь концентрацией воли. Пламя танцует красивой волной, отзываясь своему властителю. Воздух потрескивает от концентрации энергии. Растекаясь во все стороны, магия уходит в сторону города, омывая каждый камешек, каждую душу на своём пути.

Вздохнув, я закрываю глаза.

– …Адель…

– …Адель!

Это Клоинфарн зовёт меня. В его голосе звенит металл страха.

Приоткрыв веки, я вижу движение его губ, но почти ничего не могу разобрать. Снова прикрываю глаза… и кажется, что на миг, но, когда распахиваю веки вновь, то уже лежу возле черепа на непонятно откуда взявшейся шерстяной накидке.

– …прошу, Адель! – взволнованно зовёт меня Клоинфарн, и судя по его обеспокоенному лицу, зовёт уже не в первый раз.

Его глаза пылают, в них смешиваются синее, чёрное и белое пламя – будто первородный огонь отражается в душе дракона как в зеркале. Костяные рога уходят от висков назад и вверх. Серебрянные волосы лежат на плечах.

“Всё в порядке”, – пытаюсь сказать я, но язык не слушается, тело ватное. Меня укачивает на волнах дрёмы.

Клоин сжимает в пальцах мою почерневшую руку, целует угольные костяшки. Снова что-то с тревогой спрашивает. Но туман в голове не позволяет распознать слов. Я могу лишь лежать и смотреть на своего прекрасного наречённого на фоне синего неба.

Лицо мужчины больше не мертвенно-белое, а очень даже живое, с покрасневшими от тревоги скулами, с красивыми серебряными чешуйками на висках. Я замечаю несколько белёсых рваных шрамов – на шее, на упрямом подбородке, на острых скулах. Раньше их не было…

Я смотрю на его красивые мужские губы… Они потрескались, а в уголках запеклась кровь. Я бы хотел стереть её. Но я так устала, что не могу поднять рук.

Краем взгляда я замечаю движение. Повернув голову, я вижу, что оказывается, нас окружили люди – те самые люди, кого я видела на площадях и улицах города. Настоящая толпа из худых, измождённых горожан. Они заполнили почти всю арену. Некоторые стоят между рёбер исполинского дракона. Другие упали на колени и плачут, третьи шёпотом молятся, а кто-то показывает то на пламя, то на нас. Но никто не смеет подойти слишком близко.

Что-то грозно сказав им, Клоин снова поворачивается ко мне. Убрав с моей щеки золотую прядь, он наклоняется и целует мои веки. Магия дракона заботливо окутывает меня, как пушистое одеяло.

Я засыпаю в надёжных объятиях… зная, что теперь всё будет хорошо.

Несколько раз я ненадолго прихожу в себя, хватаясь за образы реальности. Вот, Клоинфарн несёт меня куда-то по воздуху… потом по длинному незнакомому коридору, мимо чужих мне людей, которые сгибаются в глубоком благоговейном поклоне. Вот, я просыпаюсь в мягкой кровати… одна, в темноте. И тут же начинаю тревожно метаться, испугавшись.

– Ш-ш-ш, любимая, я здесь, – Клоинфарн обнимает меня, укачивая как ребёнка. Я замираю, слушаю стук его сердца.

– Мы победили, победили, да? – шепчу пересохшими губами.

– Да. Ты умница, Адель. Ты всех победила, упрямая малышка. Мой смелый кролик, – он осыпает моё лицо поцелуями. – Ты сделала невозможное. Но едва не разрушила своё тело. Сейчас ты восстанавливаешься, скоро станешь совсем здорова.

Я едва понимаю смысл слов, но снова засыпаю, успокоенная лаской и звуком голоса.

Ещё несколько раз я просыпаюсь – всегда в горячих объятиях. Вечер за окном сменяется на день, потом на ночь и снова на день. И вот, наконец, я открываю глаза с чувством, словно выспалась на всю жизнь вперёд. Во мне столько сил, что хочется не просто спрыгнуть с кровати, но взлететь, и желательно к небесам.

Солнце за окном кажется таким тёплым и ласковым, что на душе распускаются цветы. Давно мне не было так спокойно и хорошо! В сердце будто перегорела магическая лампочка, и я попросту физически больше не могу испытывать плохих эмоций. Лишь хорошие.

Улыбнувшись, я сажусь на подушках и оглядываю комнату – она большая и богатая, будто покои капризной принцессы, которая обожает золото и драгоценные камни – они тут всюду, ими украшены даже потолок и стены. На прикроватном столике под защитным магическим колпаком красиво разложены свежие фрукты, овощи, какие-то пахнущие свежей сдобой булочки. У противоположной стены в зачарованных вазах стоят причудливые цветы – и их так много, что воздух пропитан сладким ароматом.

Кроме меня в комнате никого нет, но я замечаю на золотом бархате балдахина узелок заклинания… будто кто-то завязал сиреневую ниточку. Я чувствую, эта нить ведёт к Клоинфарну. Он уже знает, что я проснулась и скоро будет здесь.

Но это так странно, что я вижу эту сиреневую нить!

Я оглядываюсь вокруг, с удивлением замечая, что моим глазам открыты и другие заклинания. Я вижу магическую вязь на высоких окнах, на лакированных стойках кровати, на резной двери. Защитные, лечебные, поддерживающие – все они сплетены Клоинфарном с такой заботой и любовью, что у меня в животе становится щекотно от острого чувства счастья.

Многие заклинания тянутся к моим рукам, и я откидываю край одеяла, чтобы взглянуть на то, как они взаимодействуют. И ойкаю от удивления. Что вообще случилось с моими руками? Торопливо отбросив одеяло, я смотрю на свои голые ступни. Подтянув подол ночнушки, оглядываю голени и колени.

Моя кожа в тех местах, где её раньше покрывал угольно-чёрный налёт, теперь переливается от маленьких белых чешуек! Ими покрыты даже мои пятки, и только ладони остались чистыми. Я осторожно касаюсь чешуек… они тёплые, и мягкие, проминаются под пальцами. А прикосновение ощущается даже ярче, чем к голой коже.

Одна из ниточек заклинаний натягивается, заставив меня повернуться к двери. Через мгновение она распахивается и в комнату широким шагом заходит Клоинфарн. Он одет очень непривычно – в богатую мантию, расшитую золотом. На запястьях у него широкие браслеты из металла, волосы заплетены в косу. Рога позолочены на кончиках.

– Проснулась! – с видимым облегчением выдыхает он.

– Клоин… – успеваю произнести я, а в следующий миг он уже оказывается рядом. Наступив коленом на матрас, порывисто обнимает меня, как после долгой разлуки. Дыхание дракона опаляет мой висок:

– Боги, ты меня так напугала, Адель! Не приходила в себя больше месяца! Как ты? Голодна? Как себя чувствуешь?

– Как после долгого отдыха, – хрипло отвечаю я, обхватывая руками широкую горячую спину наречённого. С наслаждением вдыхаю его дымно-древесный запах с нотками яблока. Меня затапливает такое искристое счастье, что смех пузыриками наполняет лёгкие. Хочется глупо смеяться. Прижавшись щекой к мягкой ткани одеяния дракона, я искренне улыбаюсь.

– Я скучала, Клоин! Так скучала…

– Глупышка, я же сразу пришёл. Когда ты успела соскучиться? – по-доброму усмехается дракон, зарывшись носом в мои волосы.

– Я во сне скучала, – шепчу, зажмурившись от прилива счастья. Сердце подпрыгивает в груди радостным мячиком. – Но я правда спала месяц?

– Да.

– Ох… А ты? Как ты себя чувствуешь? Ты ведь был ранен!

– Теперь, когда ты проснулась… то и со мной всё в порядке, – произносит он едва слышно.

Мы замираем посреди богатой комнаты, на кровати, в объятиях друг друга. Льющийся из окна тёплый солнечный свет рисует алые пятна на моих зажмуренных веках. Невольно хочется, чтобы этот миг длился вечность. Чтобы мы никогда не отпускали рук.

– Твоё сердце так сильно стучит, – шепчу я, проведя ладонями по рельефной мужской спине, натянувшей ткань белой мантии. – И ты такой горячий… Как кипяток.

– Это верно… – Клоин мягко отстраняется, заглядывая мне в лицо. Его зрачки вытягиваются веретёнами, синяя радужка ярко вспыхивает. Дракон так внимательно смотрит на меня, что моё бедное сердце начинает колотиться с утроенной силой.

– Адель, тебе неприятно, что я теперь горячий? Если хочешь, я…

– Нет! Мне очень даже приятно, – сказав это, я немного краснею. – Просто я не могу поверить, что всё позади.

– Позади не всё… а только плохое, – Клоинфарн убирает золотую прядь мне за ухо, ласково пробегается горячими пальцами по щеке и подбородку. Каждое его касание отдаётся электрическим разрядом. В желудке делается пусто, а внизу живота – так жарко, что я начинаю смущённо ёрзать на подушках.

– Значит, кхм… – говорю, стыдливо покашливая, – и туман отступил?

Наречённый кивает, отчего позолоченные кончики его рогов вспыхивают, поймав луч солнца, заглянувший в окно.

– Да, – мягко говорит он. – Йордар постепенно восстанавливается.

– А что с остальными? С Ральфаиром? С Эйдой? С Тисом?

– Ральфаир в подземной темнице. Тис теперь стал фамильяром этого дворца. Эйда в дальнем храме под строгим присмотром. Её родители живы. Она уже виделась с ними, но про тебя ей говорить запрещено. Хочешь тоже с ними встретиться?

– Нет, – уверенно мотаю я головой. – А что насчёт тебя? Ты получил высший титул?

– Да, я теперь официально Властитель Йордара. Ведь моё сердце снова со мной, драконья сила вернулась в полном объёме и первородное пламя подчиняется так легко, будто оно часть меня. С его помощью я откинул туман далеко за пределы страны. Плотность тумана тоже упала, сейчас он проходим даже для обычных людей. Поэтому к нам, спустя столько лет, сумела пробиться дружественная делегация из соседнего государства. Жаждали познакомиться с тобой.

– Со мной? – удивляюсь я.

– Конечно. Ведь твоё имя у всех на устах, – Клоинфарн переплетает наши пальцы. – Ты героиня Йордара. Ты моя жена. И наречённая, что вплела свою магию в первородное пламя. Теперь оно сильнее, чем когда-либо за историю Эльвитариона.

– Ох… Значит, всё и правда хорошо?

– Да, малышка.

– Но что тогда… случилось со мной? – я смущённо киваю на свои руки. – …что это за рыбья чешуя?

– Где? – Клоин обеспокоенно опускает взгляд. Непонимающе смотрит на мои предплечья и кисти, покрытые перламутровыми чешуйками.

Губы мужчины медленно расползаются в широкой ребячливой улыбке.

– Рыбья? – весело ухмыляется он, сощурив синие глаза. – Ну, если превратишься в рыбку, я совсем не буду против. Обещаю самозабвенно отгонять от тебя всех голодных котов. Хотя… кто ещё кого съест! Ты будешь той ещё хищной рыбкой.

– Ха-ха-ха, очень смешно, – демонстративно фыркаю я, а сама прячу улыбку. Раз Клоинфарн не волнуется из-за моего странного преображения, значит, ничего опасного в нём нет.

– Но если серьёзно, что это? – забрав руку, я пробую подцепить чешуйку пальцем и тут же морщусь. Чувство будто ущипнула себя за кожу.

Дракон жестом останавливает меня от новой попытки. Взяв мою руку, он легко целует костяшки, на которых в свете солнца переливаются чешуйки.

– Пожалей их. Дай им окрепнуть, – говорит он.

– Окрепнуть? – я скептически выгибаю бровь. – А можно не надо?

– Не можно. Стоило думать о последствиях раньше, – улыбка Клоинфарна становится натянутой, а в ярких глазах мелькает тень.

– То есть, они со мной навсегда?

– Скорее всего.

– Ох…

– Насколько хорошо ты помнишь, что случилось на арене, Адель?

Моё веселье тускнеет.

Я невольно вспоминаю про Илону…

Печаль коготком царапает сердце. Я не жалею о своём решении, но в голове продолжает крутиться ядовитая мысль о том, был ли другой выход? И холодеют пальцы, стоит представить, как я приеду в Аштарию и признаюсь отцу.

Поспешно встряхнув головой, я отгоняю эти неприятные мысли. Пока не время их думать… Вслух я говорю совсем иное:

– Я помню всё. Как прошла в зону испытания, нашла тебя и вернула сердце.

– Значит, помнишь… – говорит Клоин. – Правда в том, что ты слишком долго носила в себе ожившее драконье сердце. Оно начало изменять твоё тело. Это не значит, что ты станешь драконом, но твой зверь и ты сама уже получили от него некоторые… особенности.

– А если подробнее?

– Время покажет, – напряжённо говорит он. Кажется, эта тема тоже пробуждает в нём болезненные воспоминания. – Ты во всём уникальный случай, Адель. Возможно, ты сможешь убирать чешую, возможно, нет. Возможно, научишься призывать крылья, или нет… Ответить сложно, но что точно – ты уже не человек, и даже не оборотень-кролик. В тебе слишком много драконьей энергии, она изменила тебя и не только на физическом уровне.

– То есть я и не чудище морское, и не животное земное? А какой-то вообще новый вид? – пытаюсь пошутить я, но Клоинфарн не поддерживает веселья. Кажется, мои слова его даже злят.

Сев на кровати ровнее, он собирает пальцы в замок. Хмурится так, будто внутри него закипают эмоции, но он пытается сдержать их. Смотрит на меня исподлобья.

– Извини, что мне не смешно. Ведь это чудо, что ты вообще жива, – голос мужчины звенит металлом. – Сердце было в тебе слишком долго. Ещё немного и тело не выдержало бы нагрузки. Сейчас твоей жизни ничего не угрожает, но лишь потому, что весь месяц я прокачивал через тебя энергию первородного пламени. Оно помогло твоему телу принять части драконьей сущности.

– Клоин…

– Так ответь ещё раз, Адель… ты, правда, в порядке? – спрашивает Клоинфарн бесцветным голосом, за которым прячутся клокочущие эмоции.

Воздух делается вязким.

– Да… – осторожно отвечаю я, предчувствуя бурю.

– Хоть немного осознаёшь масштаб того, что ты сделала?

– Что я сделала?

– Невозможное! – рыкает Клоин, поднимаясь на ноги. Тени колышутся возле его ног. Каждое следующее его слово ломкое и колкое, будто осколок стекла: – Даже один шаг с драконьим сердцем! Один! Должен был переломить тебе ноги! Но ты не просто принесла его, ты прошла в зону испытания, куда не должна была войти! Где и драконам выжить сложно. В своём маленьком хрупком человеческом теле ты несла сердце, чей жар сжигал саму твою суть. Я и представить не могу, насколько это было больно. Ты не испугалась моего зверя, когда я сам ничего не осознавал и не слышал. Передала ему сердце, хотя никогда подобного не делала. Вплела свою магию в первородный огонь. Как после этого ты можешь быть “в порядке”?!

Тени мечутся по спальне. Оконное стекло трескается, но ни я, ни Клоин не обращаем на это внимание. Раньше подобная вспышка гнева меня бы напугала. Но не теперь.

– Не понимаю… ты меня хвалишь или ругаешь? – тихо спрашиваю я.

Клоинфарн наклоняет лицо так, что ему на глаза падают серебряные локоны, скрывая их в тени. В комнате приглушается свет, а воздух становится тяжелее, будто вот-вот разразится гроза.

– Я ведь просил избавиться от сердца, Адель. Почему ты поступила иначе?

– Потому что хотела спасти тебя.

– Что ж… я благодарен и счастлив, что у тебя получилось. Но Адель… это не ты должна спасать меня. Всё всегда должно быть наоборот. Мне невыносимо знать, как сильно ты рисковала. Невыносимо думать, что ты могла погибнуть. Весь этот месяц, пока ты спала, я чувствовал себя так, будто вновь вернулся в темноту аштарийского алтаря. Если бы ты умерла, всё было бы бессмысленно.

– Но я жива.

– Чудом! – рыкает он.

– Что, лучше было позволить тебе погибнуть? – выкрикиваю я.

– Очевидно, раз пришлось выбирать, то да! – вскидывается Клоинфарн. – Твоя жизнь драгоценна. Рисковать ею – это огромная глупость! Поэтому давай на будущее договоримся, чтобы такого никогда не…

– Нет, подожди! – я яростно ударяю кулаком по матрасу. В моей груди натягивается, звенит струна негодования. Я чеканю слова: – Почему, выбирая из нас, меня нужно защитить? А тобой пожертвовать?

– Разве не ясно? – мой наречённый перекрещивает руки. Он смотрит на меня сверху вниз таким взглядом, будто ему приходится объяснять ребёнку очевидные вещи, навроде того, почему ночью темно, а днём солнечно.

– Объясни! – упрямо требую я.

– Странно, что тебе нужны объяснения, – недовольно рычит дракон. – Я несу за тебя ответственность! Я должен был защищать тебя, но ты снова попала в беду! Но даже кроме этого… Мне уже тысяча лет, а ты бесконечно молода. Тобою движет свет и сострадание, ты несёшь их людям. И дома тебя ждут. И в мире столько всего, чем ты не успела насладиться. А для меня всё давно закончилось… а после крутилось вокруг навязчивой идеи поймать тебя в клетку и мучить. Внутри у меня черны-черно… Я одержим тобой. И если ты исчезнешь, то и моя жизнь потеряет даже этот ненормальный смысл. Но если исчезну я, твои дни всё ещё будут наполнены светом. Поэтому совершенно очевидно, что, выбирая из нас двоих, жить должна ты! Поэтому никогда больше не смей рисковать собой.

Между нами повисает напряжённое молчание.

Я смотрю на Клоинфарна, пытаясь найти в его лице хоть каплю сомнения. Но нахожу лишь уверенность в сказанных словах.

– Ты серьёзно в это веришь, – в конце концов, произношу я.

– Это всё правда, – упрямо заявляет дракон, снова опускаясь на кровать.

– Клоин…– подсев ближе, я поднимаю руки и обхватываю ладонями его острые горячие скулы. Заглядываю в невыносимо красивые глаза своего наречённого: – Но пойми… ведь и для меня твоя жизнь также драгоцена как и для тебя – моя. Поэтому ты должен запомнить раз и навсегда… Если ты свою жизнь не ценишь, то я буду ценить за нас двоих. Если придётся, я брошусь за тобой в огонь, в бездну и в туман. Тебе не нравится это слышать? Хорошо… Можешь сколько угодно рычать и крушить мебель, я всё равно поступлю по-своему! Ты одержим мной? Ну так поверь, что и я одержима! Я сделаю всё возможное и невозможное ради тех, кого люблю. А тебя я люблю сильнее жизни. И как Адель и как Адалин. Не потому, что ты мой наречённый, а потому что ты – это ты!

От собственной тирады у меня перехватывает дыхание. Я вглядываюсь в лицо дракона, пытаясь понять, что он думает. Услышал ли меня?

Клоинфарн не двигается и словно даже не дышит. Его зрачки расширились и затопили радужки, сделав их чёрными, как глубокая ночь. На щеках выступил румянец, а заострённые уши странно покраснели на кончиках.

– Адель, – он накрывает мои кисти своими. Голос мужчины хрипит, будто в горле у него всё пересохло. – Ты всё это серьёзно?

– Хочешь поспорить?! – Воинственно спрашиваю я.

– Хочу… Очень хочу.

– Ну попробуй, – говорю я, уже запасаясь аргументами.

– Но не буду. Ведь это самое прекрасное признание в любви, какое я только мог себе вообразить.

– Что?!

Но вместо того, чтобы ответить, Клоинфарн вдруг обхватывает меня за бёдра и стаскивает с подушек. Преступает коленом через мой живот так, что я оказываюсь под Кдоинфарном. И прежде чем успеваю возмутиться, он жарко целует меня в приоткрытые губы.

У меня получается только ахнуть и вцепиться пальцами в мантию на покатых мужских плечах, а потом прикрыть глаза и утонуть в удовольствии. Горячие язык и губы мучают меня до вспышек под веками, жар ударяет в голову, стягивает пружиной живот.

– Малышка моя… Упрямая зайка. Люблю тебя до безумия, – выдыхает Клоинфарн между страстными поцелуями, пока его руки жадно, настойчиво скользят по моему вздрагивающему изнывающему телу.

И это так приятно… Так приятно! Что, пожалуй, сейчас я была бы готова даже умереть.