Отступник

Глава 2

Рабочий квартал, так именовались эти халупы. Как и большинство зданий нижнего города, тут преобладала двух или трехэтажная застройка, на крыше обычно располагались или жилые постройки, или служили складом. Все дома были абсолютно одинаковые, без каких-либо опознавательных знаков, серые и грязные, а иногда уже от многолетней грязи ставшие черными, некоторые несли на себе следы былых пожаров. Из-за отсутствия плана застройки они жались к друг другу как могли, и проулки между ними были очень маленькие. Тут проживало очень много народу, как и бездомных, селившихся в подворотнях, так и тех кто проживал в домах, по несколько семей в одном домике.

Потолкавшись в узких, темных и грязных переулках, я чуть не заблудился. Лица тут были под стать окружению, такие же осунувшиеся, мрачные и угрюмые. Единственное, что выбивалось из этого унылого пейзажа, была яркая синяя полоска неба и крики чаек над головой. Но после того отделения бездны, откуда я чудом сбежал, тут был настоящий курорт и радостная обстановка. Так что я просто наслаждался бродя по этим грязным переулкам, перешагивая через лежащих на земле нищих. Мы бродили пару часов в этом муравейнике. Полночь просто не могла найти где этот домик, они все были одинаковые, я пару раз заходил к чужим людям, потом извинялся и спешно уходил. На пятый раз наверное, она наконец нашла ту самую пристройку на крыше, которая нам была нужна. Постучав пару раз, я взломал дверь. Карлотты внутри не было, но было совершенно ясно, что она именно тут и проживала последние несколько дней, ее вещи лежали все тут, как и мои. Последнему факту я был особенно рад, и достав свои чистые вещи из своей котомки, я взял ее кувшин с водой. Жуя кусок уже засохшего сыра найденного в старом рассохшемся шкафчике и намочив полотенце, я стал обтираться от тюремной грязи. Мыльни в маленькой невзрачной комнатушке не было и мне пришлось мыться по старинке, как в трущобах. С огромным удовольствием я снял тюремную робу слуг и эту грязную хламиду, одев свою чистую одежду. Которая теперь висела на мне мешком, она и так была больше на пару размеров, а я еще сильно похудел за месяц проведенный в черном замке.

Я не решился ложиться на единственную кровать, которая была в комнатушке. А расстелил в углу свое тоненькое, но любимое одеялко, взятое еще с дома в деревне, связанное матерью Дария. Оно все было потертое и выцветшее, но оно являлось той светлой и незамутнённо чистой частичкой, что напоминало о беззаботной сельской жизни, и о маленьком и совершенно невзрачном, но таком уютном доме. После холодных камней и проклятого гнилого сена душных казематов тюрьмы, оно было для меня словно пуховая перина.

Мне снилась семья, не моя семья, а родные Дария. Мама, которая готовит праздничный ужин, от него уютно и вкусно пахло на весь дом. Сестренка беззаботно болтающая коротенькими ножками сидя на кровати, она очень любила булочки с медом, и я в шутку называл ее булочкой. Она сильно на это злилась, надув щеки отворачивалась от меня, это было так страшно забавно, что именно ради этого я ее так и называл. Ливио, который с важным видом пытался починить прохудившуюся обувь. Он всегда занимался делами по дому с таким важным видом, что его нельзя было отвлекать. Маленький писклявый брат, который не любил лежать смирно и всегда норовил уползти с кровати, за ним нужен был глаз да глаз.

Это был какой-то сюрреализм, по сравнению с реальностью жестокого кровавого кошмара в котором я оказался. Я наслаждался мирным обволакивающим уютом, спокойной жизни, которой мне сильно не хватало, пусть даже и во сне. Интересно как там мои родные, уже ставшие мне семьей. О своем мире и той жизни я мало вспоминаю, она осталась далеко, и казалась нереальным сном. Но долго я не смог наслаждаться своей семьей, суровая реальность рывком вернула меня назад, сорвав хлипкую дверь с петель резким ударом ноги.

От грохота я вскочил на месте, после резкого пробуждения мало что понимающий, но готовый драться до конца с любым, кто придет за мной. Но драться не пришлось, это вернулась хозяйка комнатушки, увидев, что ее дверь взломана, впала в свое обычное состояние бешеной ярости перемешанной с раздражением. И недолго думая решила убить всех наглых ублюдков, которые решились влезть к ней в комнату.

— Вас ублюдков ничему жизнь не учит, но сейчас я вам оторву вашу тупые бошки.

— Привет Карлотта, я тоже безумно рад тебя видеть. Если будешь убивать, сделай так, чтобы было быстро и не больно, а то я за последний месяц чего только не натерпелся.

— Дарий⁈ Какого хрена! Что ты тут делаешь?

— Сплю, вернее спал. — Я протер кулаком заспанный глаз.

— Я тебя чуть не прибила мелкий ты засранец! — Она убрала мечи и стиснула меня так, что я услышал, как затрещали все кости и я лишь пискнул вместо ответа. Сколько же все-таки у нее сил.

— Я переживала, тебя долго не было, потом пришла Полночь и все нам рассказала. Где она кстати?

— Понятия не имею, ты же знаешь, у нее шило в заднице, она не может сидеть спокойно, наверное где-то бродит по близости.

— Как ты смог выйти?

— Сбежал, немного наврал костеродным гостям, и пока они буянили. Переоделся в робу слуг, и смылся через переднюю стену, пользуясь переполохом. Пока Бранкати нет, их просто некому успокаивать.

Она рассмеялась закатив голову. Весело и задорно.

— Ты мелкий наглый сукин сын! Ты знаешь, что с черного замка никто не сбегал уже почти сотню лет?

— Нет, да и там мне как-то некогда было думать об этом, но охрана там устроена что надо. Бранкати знает свое дело.

–…Но против нас у него не было ни единого шанса, я же говорила, что мы еще встретимся Братик… Полночь явилась следом, видно увидела выбитую дверь.

Карлотта улыбнувшись ей, снова стиснула меня в объятьях, прижав к своей груди. К мягкой и упругой груди третьего размера между прочим, а я уже не четырнадцати летний подросток, и на такие вещи мой молодой организм реагирует соответственно. Но она слишком сильно сдавила мне плечо, а проклятое клеймо все еще сильно болело если его потревожить, так что я зашипел от боли, пронзившей левую сторону груди.

Карлотта недоуменно отстранилась, и нахмурившись спросила: — Что такое?

— Прости, у меня тут новое украшение. Оно никак не хочет заживать, и все еще сильно болит. — Я отогнул край рубашки, показывая ей обугленное клеймо проклятой печати смертника.

— Вот дерьмо. Прости, я не знала.

— Ничего.

— Это очень серьезно Дарий, за теми кто носит такие штуки очень многие охотятся.

— Я знаю, прежде чем сбежать я поставил такую же старому уроду, который решил надо мной поиздеваться, только уже на его мерзкую рожу. Пусть теперь попробует выйти в город.

Она снова прижала меня к себе но уже гораздо аккуратнее. И через Полночь что была рядом, я ощутил страх. Карлотта боялась. Бешеный Брат боялась одиночества, самая кровожадная, опасная и непредсказуемая убийца огромного города боялась остаться одна. У нее никогда не было семьи, и никого кто о ней заботился, только я и бывший беглый раб Удавка. Она стала одной из лучших убийц, но внутри все-таки так и осталась той маленькой, перепуганной девочкой запертой в клетке, на которую всем было плевать. И она боялась снова остаться одна, один на один с миром. И я точно знал, что если я хоть раз вскользь об этом упомяну, я навсегда потеряю ее дружбу.

— Как вы меня нашли?

— Этот вопрос вон к этой молодой и саркастичной красотке.

Карлотта повернулась и посмотрела на изображающую, что ее тут совершенно нет девушку из теней.

–…Прости Братик, мне было скучно, а тут ты стараешься ото всех спрятаться, ну я и пошла за тобой…

— То есть ты за мной следила?

–… Я не со зла, мне просто было скучно…И…это Дарий мне сказал… Тут же перевела она стрелки.

— Не-не-не, я тут совершенно не причем. — Я поспешил откреститься от такого счастья. Обняв Карлотту и снова уткнувшись в ее потрясающую грудь лицом. Но мой кайф снова прервали, она оторвала меня от себя.

— У меня есть новости. Мы поговорили с Беном, после того как Полночь приходила. И потом вместе поговорили с этой предательской мандой. Она нас даже слушать не стала, и выгнала из своего особняка, сказав, что не собирается отчитываться о своих решениях и велела нам заткнуться. Я ушла из гильдии, я к ним пошла по собственной воле и держать меня никто не в праве. А вот с Клето сложнее, эта предательская тварь через неделю перепродала его контракт какому-то магу. И он уехал из города, теперь он будет служить где-то в Аакарии. Как и Большой Бен, он будет заведовать Норой до конца года, пока передает дела, а потом его выпнут из семьи, которой он служил больше десяти лет.

— После тюрьмы я больше ничему не удивляюсь Карлотта. Я знаю и про то, что ты больше не служишь семье. Про Клето тоже, но про то, что он уехал не знал. Я как сбежал, первым делом пошел к нашему бывшему боссу, скажу честно я туда шел убивать. Я даже вырубил всю охрану, и саму донну Леону. Но в последний момент меня что-то остановило, я не захотел быть похожим на нее, или мне просто надоела сплошная кровь кругом. В общем я ее не смог убить, я с ней поговорил, и она рассказала про тебя и наставника. Так же я с ней договорился, что если я не буду мешать делам гильдии меня не будут трогать. Но веры ей как ты понимаешь нет никакой. И у меня тоже новости, в тюрьме после ночи пыток, Полночь стащила зелье восстановления. И после того, как я его выпил, у меня проснулся дар.

— Почему ты ее не убил⁈ У тебя же была возможность, никто бы тебе не сказал ничего! И, подожди. Ты теперь что, получается маг⁈

Я нахмурился смотря на бирюзовые воды залива, почесал нос и пытался вспомнить те чувства, что остановили меня от того, что я твердо намеривался сделать всего несколько мгновений назад придя дом к донне Леоне.

— Я ее не убил скорее всего из чувства противоречия, лишь бы не быть на нее похожим. А что насчет твоего второго вопроса, то нет Карлотта, я пока никакой не маг. Да, у меня проснулся дар, но теперь мне обходимо научиться им управлять, или он меня убьет, просто сожжёт сердце, или сведут с ума голоса.

— Голоса?

— Да, я теперь слышу голоса мертвых. Их гнев. Если честно это просто ужасно, особенно если их много. Какое-нибудь большое кладбище, и я просто схожу с ума от них. Но с другой стороны, это открывает просто прорву возможностей, ты же помнишь, что у меня есть лицензия от ордена? Карлотта кивнула головой, тряхнув своей шикарной гривой волос. — Так вот, она позволяет возить через все кордоны запрещенные ингредиенты с империи. И я смогу изготавливать эликсиры, это просто ахрененное количество золота Братик, мы станем очень богатыми. К тому же все легально и не надо будет рисковать ежедневно. А когда накопим достаточно, мы заплатим, чтобы найти этого капитана, который держал тебя в клетке. И обязательно с ним поговорим по душам, обещаю.

Отголоски своего прошлого Карлотта носила в своих глазах, и оно всегда полыхало там, как мертвый огонь в храме Всепожирающей. Чтобы этот огонь не затухал, она подбрасывала в него куски своего сердца. Находясь на дне общества, постоянно общаясь с разными людьми, которые занимались почти всем противозаконным, что есть в этом мире, я часто встречал таких людей в притонах, заполненных контрабандистами, головорезами, наемниками и прочими изгнанниками. У нас у всех было много общего. Все мы были отчаянны и злы, потому у каждого из нас был поворотный момент, который мы все вспоминаем, и просто не можем забыть прошлое и простить его. И часто все мы были честны между собой, потому что груз пережитого не позволит врать друг другу. Чужим — сколько угодно. Но не таким же изгнанникам как и ты сам. И все были одиноки в той или иной степени. Почти все мы притворяемся, с большим или меньшим успехом, что можем разделить минуту, в которой живем, с кем-то другим, кто тебя поймет и поддержит. Но прошлое у каждого из нас, напоминало Пустыню, Пустыню одиночества, все мы искали выход из нее, и тех, кто нам поможет разделить путь. И Карлотта боялась остаться одна, боялась заблудиться в своей Пустыне.

Летнее солнце играло на волнах залива, отражаясь от водной глади и затапливая город мягкий теплым светом. Оно заливало теплом нашу комнатушку через выбитую дверь и отражалось искорками в ее больших темных глазах. То, как она на меня посмотрела, отпечатается у меня в памяти до конца дней. Так может посмотреть твой ребенок, которому пообещали купить игрушку, о которой он всю жизнь мечтал, так может посмотреть сестра, которая не видела своего горячо любимого брата долгих десять лет. И одарив меня самой ослепительной улыбкой, которая может посоперничать с солнцем светившим через дверной проем, она снова меня сграбастала и стиснула так, что я не мог не вздохнуть, ни сказать, что мне больно.

–… Не хочу мешать вашим сладостным объятиям и быть сварливой, но у нас есть одна проблема. Вы совершенно забываете, что с таким клеймом наш будущий маг не сможет поступить ни в одну академию. Ни один нормальный одаренный его не возьмет в подмастерье, они его или прибьют сами, или сдадут первому попавшему патрулю, чтобы получить награду…

— Бббооо…нооа.

— Что? Карлотта забылась и стиснула опять в своих стальных тисках так, что у меня кости заскрипели.

— …Братик, Дарий пытается сказать, что ему больно…

Опомнившись, Карлотта наконец отпустила меня, извинившись, разгладила мою смятую рубашку, как будто-то в этом было дело. Но во всяком случае я мог вздохнуть. И мне перестала грозить участь быть раздавленным в гидравлическом прессе ее объятий.

— Но что же нам тогда делать?

— Понятия не имею. — Я на всякий случай отполз от нее, а то опять вздумает меня потискать. — Пока что ничего не остается, кроме как учиться самостоятельно, а значит нужно найти книги, хотя бы базовые для самых начинающих. Уверен, такие есть в книжных лавках в среднем городе, и я знаю того, кто нам поможет их стянуть. Все равно я сегодня вечером собирался к Мари пойти, заодно вас познакомлю.

— К Мари?

— Да, она вольная, ну еще она мне нравиться, и ей доверяю, насколько это вообще возможно. (Вольными называли людей работающих на интересы гильдии, но не принадлежащих ей, соответственно, они не могли рассчитывать на защиту в случае каких-либо проблем, но они могли делать то, что…ну вы поняли)

Она поерзала поудобнее устраиваясь на грязном полу рядом со мной, поправила непослушную прядь черных волос за ухо, искоса с лукавой улыбкой взглянула на меня.

— Расскажи мне, каково это? Что ты чувствуешь еще кроме голосов.

Но вместо меня ей ответил мой желудок. Громко пожаловался на забытом диалекте, что его не кормили уже несколько суток, а обветренный и засохший кусок сыра найденный в ее комнатушке, он за еду не считает. — Прости Карлотта, я два дня ничего не ел. Я взялся за жалобно урчащий живот двумя руками, — Давай ты сходишь принесешь нам что-нибудь пожевать, а я пока дверь попытаюсь починить.

Она явна была не согласна с этим, но подумав все же решила, что я от нее никуда не денусь, так что она кивнула и ушла за обедом. А я пытался приладить хлипкую покосившуюся дверь на ее законное место имея из инструментов только пару мечей и кинжал. Но провозившись минут двадцать мне все-таки удалось поставить ее назад, она даже закрывалась. Криво и со скрипом, но закрывалась.

Вскоре вернулась Карлотта, она принесла нам две большие порции вкуснейшего обеда из свежей капусты фаршированной картофелем и зеленым горошком, рыбу обжаренную с баклажанами с кислой приправой из зелени. Стола у нас в комнатушке не было, так что расстелив тряпку на крыше пристройки, мы сели на пол друг напротив друга. И любуюсь на восхитительный вид бирюзовых волн залива ели, наслаждаясь жарким днем и обществом друг друга. Это была обалденно вкусная и свежая еда, естественно я слопал большую часть. Она просто за компанию ковырялась в рыбине смотря на то, как я уплетаю принесенный обед.

— Так что, расскажешь мне каково это ощущать себя магом? Мне же безумно интересно и я от тебя не отстану!

Я улыбнулся ей. Впервые после ареста я улыбнулся. Тюрьма убивает улыбки, душит их во тьме казематов. Смертники практически не улыбаются, им просто нечему улыбаться. Ты можешь подарить кому-нибудь оскал животного, а не теплую улыбку. Потому что хищники вроде громилы в яме считают улыбку слабостью, слабые вроде соседа за клеткой, которого так и убили из-за куска сыра рассматривают ее как приглашение, а надзиратели — как повод сотворить какую-нибудь пакость, все лишь с бы стереть ее с твоего лица.

— Странное ощущение если честно, во первых у тебя нестерпимо жжет сердце. Как будто его кинули в печку полную горячих углей. Во вторых, ты как будто проваливаешься глубоко под воду, вокруг нас как будто густой воздух, настолько густой, что кажется, будто ты оказался под водой. Подозреваю, что именно это и есть та сила магов из которой они черпают свои силы. Там ты совсем по другому ощущаешь весь окружающий мир, ты видишь то, что ни за что не увидишь в обычном мире. И там полно каких-то странных звуков и голосов. Я толком пока ничего не могу тебе объяснить, в первый раз когда я нырнул, был просто ошеломлен, из-за этого мало что соображал. Второй раз я провалился во сне, и услышал просто нескончаемый хор мертвых, они орали, шептали, говорили, это буквально сводит с ума, а как заглушить их голоса я понятия не имею. Меня тогда вытащила Полночь из этого кошмара. А больше не получалось нырять, да если честно мне там как-то не до этого было. Так что как то так, но я обязательно разберусь во всем этом.

— А если не получиться?

— А у меня выбора нет, или сойду с ума или погибну. Дар просто сожжет изнутри.

— Как то не очень радужные перспективы. Карлотта нахмурилась и думала о чем то своем.

— Да нормальные перспективы, я бы даже сказал обнадеживающие. Просто нужны знания, и нужны быстро. У нас есть в запасе пара дней не больше, нужно раздобыть хотя бы пару книжек, чтобы понять, хотя бы с какой стороны начинать. А так же нужны вещи что могут пригодиться в путешествии, хорошая одежда, запас еды, оружие, инструменты и амуницию. И нам необходимо закончить все дела до того момента как вернется черный барон и на мою бедную голову обрушится буря клинков и потоки дерьма. Он кстати маг, а про это никто не говорил. Или донна Леона сама не знает или не считала нужным нам о таком сообщать.

— Кстати про закончить все дела. Хоть я и не доверяю этому жирному пьянице, но Клето просил передать ему весточку если ты выберешься. Есть трактир в портовой зоне, Пятая подкова называется. Он просил если все получится, оставить там весточку, а ему уже потом передадут.