Отель "У ведьмы", или ведьмы замуж не выходят!

ГЛАВА 1

Час назад.

Я попыталась сорвать с шеи тонкую золотую цепочку так, словно она душила меня. Замочек жалобно скрипнул. Кажется, я со злости так дернула за него, что сломала.

«Подарок нам не мил, когда разлюбил тот, кто подарил», — мимолетно всплыло в памяти.

Когда твой отец — филолог, специализирующийся на английской литературе, в голове вольно-невольно остаются абсолютно ненужные строчки, которые многие с презрением назвали бы мусором. Я и сама не всегда могла разделить трепета отца перед потертыми томиками того же Шекспира. Кстати, именно благодаря любви моего родителя к упомянутому поэту меня и назвали Офелией.

Даже не спрашивайте, как это сочетается с фамилией!

Офелия Иванова. Я всегда чувствовала себя гротескным персонажем, а сегодня словно в очередной раз убедилась в этом.

С утра меня уволил начальник, сделав это так тактично, что в первые десять минут его речи я искренне считала, что мне собрались повысить зарплату. Теперь я точно знаю: если руководство поет вам дифирамбы, готовьтесь к беде: здесь что-то нечисто!

Написав заявление и собрав вещи, я вместе с кактусом подмышкой направилась в сторону парка. И уже на лавочке возле пруда получила сообщение от Алекса — своего парня, с которым мы встречались последние полгода.

«Прости, мы не подходим друг другу. Надеюсь, ты будешь счастлива в жизни без меня».

Моргнув пару раз, я внимательнее посмотрела на экран телефона, словно надеясь, что имею дело со зрительной иллюзией. Затем, вздохнув, набрала нужный номер и поднесла трубку к уху. Алекс (вообще-то, его звали Александром, но почему-то он предпочитал именно такой сокращенный вариант своего имени) — натура тонкая, чувствительная. Скрипачи все такие. Возможно, ему что-то там снова померещилось… Как-то раз он два дня дулся на меня из-за того, что во сне я ему изменила с дирижером его оркестра.

Сначала шли долгие гудки, но в конце концов мне все-таки ответили.

— Да? — раздалось на том конце провода.

— Алекс, что-то случилось?

Надеюсь, он не стоит сейчас на табуретке, сунув голову в петлю. У Алекса периодически бывали приступы депрессии, во время которых я всегда старалась быть рядом.

Я ожидала, что Алекс, как обычно, повздыхает, а затем попросит приехать. Алекс с его светлыми длинными волосами, забранными в хвост и лицом страдающего поэта вызывал у меня всегда смесь щемящей нежности и умиления. Мне кажется, я влюбилась в него в тот момент, когда он, абсолютно потерянный, спросил у меня дорогу к ближайшему музею.

В трубке раздалось невнятное мычание, затем — треск, и вдруг я услышала незнакомый женский голос вместо привычного мягкого баритона Алекса.

— Что непонятного-то? — визгливо спросили у меня. — Бросил он тебя, не звони ему больше, не унижайся, ради бога!

Я пораженно оторвала телефон от уха и поднесла экран к глазам. Нет, все правильно, я действительно позвонила Алексу.

— А вы, собственно, кто?

— Я его новая девушка!

Видимо, мое молчание посчитали одобрительным или поощряющим к разговору, потому что пассия хвастливо добавила:

— Мы с Алексом встречаемся уже месяц, и он наконец-то решил, что пора сказать тебе правду. Кстати, твои вещи (футболку и зубную щетку) я выбросила. Так что можешь не возвращаться за ними.

— Футболка была новой, — на автомате проговорила я. — Жаль.

В трубке послышалось виноватое сопение и тихий голос Алекса «Я же говорил, что не стоило выкидывать футболку».

— Ладно, — решительно оборвала приступы его самобичевания пассия. — В общем, вы расстались. Забудь этот номер.

— Скажи, что цепочку можно не возвращать, — кашлянув, шепотом проговорил Алекс. — Пусть останется на память.

— И тебе всего хорошего, — с вежливостью светской львицы ответила я.

В трубку полетели гудки. Видимо, пассия нажала на «отбой», посчитав, что разговор окончен. В принципе добавить тут и правда было нечего.

Вот так я и оказалась в полдень в городском парке на деревянной лавочке, рвущая собственную цепочку и с раздражением поглядывающая на уток в озере. В душе медленно разрасталась удушающая волна гнева и злости. Меня впервые бросили да еще вот так — по телефону! Про измену я и вовсе старалась не думать. Кто бы мне сказал, что томный и трепетный Алекс с лицом поэта способен на такое предательство!

Впрочем, для предательства его мелочность и низость даже слишком громкое слово.

Нет, ну каков негодяй! Если бы я сейчас оказалась рядом с ним…

— О, ну наконец-то вижу обладательницу темной души, полной гнева и обиды, — с удовлетворением проговорил кто-то над моей головой.

Я вскинула глаза. Передо мной стояла пожилая женщина в странном одеянии, больше похожем на костюм для Хэллуина, чем на платье: пена черных кружев на длинной шелковой юбке, такого же цвета рубашка с просторными рукавами перетянута кожаным корсетом. Седые, будто посеребренные волосы венчает остроконечная шляпа. На лице, лишенном косметики, ярко горят черные, как угли, глаза. Тонкие губы кривятся в довольной улыбке. На правой щеке виднеется родинка с торчащим из нее волоском. Пожалуй, это была единственная отталкивающая деталь во внешности незнакомки, но меня почему-то объяло иррациональное желание отодвинуться от нее подальше, а лучше — сбежать. И дело было не в странном платье. Мало ли по городу ходит актеров?

— Не бойся, проклинать не буду, — заверила незнакомка. — К слову, зови меня госпожой Эффи.

— Э-э-э…

Всякие «госпожи» ассоциировались у меня разве что с сексуальными играми определенного рода, поэтому называть так уличных прохожих мне совершенно не хотелось.

Я завертела головой, раздумывая, как бы побыстрее смыться, но на мое плечо опустилась костлявая, непривычно тяжелая рука незнакомки. Меня буквально впечатало в лавочку.

— Я тебе добра хочу, девочка, — доверительно проговорила незнакомка в шляпе. — Я помогу тебе, ты — мне. Честно, как считаешь?

— Э-э-э… — снова протянула я, все еще пытаясь сорваться с места.

Ноги как будто парализовало. Я так испугалась, что ненадолго забыла и об Алексе, и его новой пассии. Тут уже не обиды и злости, живой бы остаться.

Прозрачно-голубое небо вдруг заволокло темными тучами, невесть откуда набежавший ветер растрепал мои волосы, собранные в хвост.

— Рыжая, — одобрительно сказала незнакомка, — это хорошо. Ты подойдешь.

Я хотела возмутиться, что волосы у меня не рыжие, а каштановые, да и то крашеные (оттенок долго мы выбирали вместе с парикмахером в салоне), но не успела: незнакомка одним рывком сорвала с моей шеи цепочку — подарок Алекса, — которую я все еще сжимала пальцами.

— Эту дрянь выкини, не пригодится больше, — с отвращением посоветовала незнакомка. — Возьми-ка лучше эту штуку.

Я с опаской покосилась на старческую раскрытую ладонь, на которой покоилась подвеска из потемневшего серебра в виде шестиугольника.

— Что это? — осторожно уточнила я.

Интересно, если позвать на помощь, это не будет выглядеть глупо? В самом деле, разгар дня, парк, дети кричат на соседней площадке, влюбленная пара кормит уточек на озере… Почему же у меня буквально мороз по коже от пожилой незнакомки?

— Подарок, — нетерпеливо бросила та и покосилась на небо. В наползших на землю тенях ее лицо казалось пугающим и притягательным одновременно. — Времени мало, так что соглашайся. Твоя жизнь изменится, ты обретешь то, о чем и не мечтала.

Признаться, пределом моих мечтаний сейчас было накопление первоначального взноса для ипотеки, но едва ли незнакомка имела в виду именно это. Почему-то, когда с придыханием говорят о воплощении всех потайных желаний, никогда не подразумевают выплату ипотеки.

— Вы мне подарок, а я вам что?

Начальник на предыдущей работе всегда говорил, что главное в контрактах понять выгоду делового партнера. Так проще догадаться, в чем конкретно тебя хотят обмануть.

Незнакомка широко улыбнулась. Зубы у нее были неестественно белоснежные. Виниры?

— А я получу возможность хорошо пошутить. Люблю, уходя, бросить огниво на солому.

О том, что такое огниво, я смутно помнила из детской сказки (хотя книги Андерсона противопоказано давать детям!). Мама читала мне ее как-то давно, до своей гибели в автокатастрофе.

— Понимаю, — протянула я и попыталась встать. — Но, знаете ли, мне пора. Тяжелый день, все такое…

Бесполезно. Ноги словно приросли к земле. Я с отчаянием оглянулась по сторонам, а затем перевела взгляд на ухмыляющуюся незнакомку.

— Соглашайся, — снова предложила она. — Ты же хочешь попасть домой?

В тот момент мне стало по-настоящему страшно. Не знаю, почему я не позвала на помощь. Было что-то гипнотическое в темных глазах моей собеседницы. В том, как высоко она держала голову, как усмехалась, словно ее забавляло происходящее. Я почувствовала себя зверьком, загнанным в клетку и, повинуясь какому-то наитию, протянула руку. В ладонь мне упала подвеска на тяжелой цепочке.

Стоило металлу коснуться моей кожи, как по телу пробежала волна облегчения. Ноги больше не связывали невидимые путы. Я вскочила с лавочки и, не прощаясь, поспешила в сторону выхода из парка. Подвеску я, не глядя, сунула в карман джинсов.

— Дом — это не место, — донеслось мне в спину. — Это состояние души.

Я лишь ускорила шаг. И все же, через пару минут, отойдя на приличное расстояние, я обернулась.

Лавочка пустовала, но вот на дорожке среди зеленой травы я нашла знакомую фигуру. Парк был старый, и в некоторых местах можно было найти забавные отсылки к его незаконченной реставрации. Например, вымощенная булыжником тропинка обрывалась среди зелени так внезапно, будто на последнем ее камне был портал в Кроличью нору.

Незнакомка, вышагивающая по этой самой дорожке, поймала мой взгляд, махнула рукой и наступила на последний камешек. Я изумленно моргнула. На дорожке никого не было. Моя недавняя собеседница испарилась, словно ее никогда и не существовало.

И, если бы не тяжелая подвеска, осевшая в моем кармане, я бы решила, что просто перегрелась на солнце, а все случившееся мне привиделось.

К сожалению, то было только начало безумного веселья, обрушившегося на меня так же внезапно, как и чужой подарок. Перепрыгивая через ступеньки, я спешила в метро и еще не знала, что дома меня уже ждали гости.

Две рыжеволосые женщины и один мужчина — представители ковена, в который меня только что без моего ведома приняли.

***

Ключ, провернувшись, лязгнул в замке, и я толкнула дверь плечом. Обе руки были заняты тяжелыми пакетами из ближайшего супермаркета. Папа бы назвал роскошный ужин, который я задумала приготовить, пиром во время чумы, но мне до смерти хотелось наложить на мрачные воспоминания сегодняшнего дня что-то радостное и беззаботное. Папа должен был вернуться из университета, где преподавал историю английской литературы, лишь вечером, так что я недоуменно приподняла брови, когда заметила, что возле порога нет его тапочек. И гостевых, кстати, тоже.

— Пап, ты дома? — удивилась я.

Ко мне в коридор вышел толстый рыжий кот и с подозрением принюхался.

— Плохое мясо, — спустя секунду промедления заметил он, вполне миролюбиво, даже сочувственно. — Я бы настоятельно не рекомендовал его есть.

Я выронила пакеты. Из них градом посыпались продукты: куриная грудка, курага, яблоки. Последние звонко застучали по полу, словно теннисные мячики по корту.

— Па-а-а! — с отчаянием позвала я. — Ты тоже видишь этого говорящего кота?

На кухне послышалась какая-то возня, шиканье, приглушенное ругательство и в коридор выглянула тощая рыжеволосая женщина. Ее породистый нос венчали очки в толстой роговой оправе. Она недовольно сдвинула тонкие рыжие брови.

— Вообще-то, кота видим все мы. Его, к слову, зовут Маркиз, и он — мой фамильяр.

Хорошо, что я уже уронила пакеты. Это позволило плюхнуться на них сверху.

Я окинула незнакомку пораженным взглядом. Ее одежда смутно напомнила мне о той сумасшедшей из парка, всучившей мне подвеску. Та же хорошо читаемая готика в наряде: шелковое платье, кожаный корсет, темные перья в волосах в сочетании с черным жемчугом и кружевными перчатками по локоть.

— Женщина, вы кто? — ошарашено спросила я. — И как оказались в моей квартире?

На мой вопрос в коридор вышло новое действующее лицо — еще одна рыжая женщина (оттенок волос правда был совсем другой), но постарше. Ее наряд был гораздо скромнее и носил отпечаток этно-стиля: цветастая, будто сшитая из разных клочков ткани юбка, белая льняная рубашка и широкополая плетеная шляпа в сочетании с многочисленными платками, используемыми вместо ремней на талии, наводили на ассоциации то ли с дачниками, то ли хиппи.

— О, а вот и ты, дорогая! — радостно заметила она и, достав фляжку из кармана широкой юбки, сделала щедрый глоток. — А мы как раз тебя ждем. Проходи на кухню.

Приглашение на собственную кухню прозвучало так странно, что я невольно напомнила скорее себе, чем нежданным гостям:

— Это моя квартира.

— Ага, — не моргнув глазом, согласилась хиппующая дачница. — Проходи, не стесняйся.

Толстый кот посторонился, пропуская меня, а рыжая незнакомка в очках молча протянула руку, помогая подняться на ноги. Помощь я приняла, но параллельно подумала о том, как бы ненавязчиво позвонить в полицию. Может быть, быстро выскочить за дверь и…

Стоило мне обернуться на дверь, как возле моего лица появился толстый шмель и принялся кружить, будто намереваясь укусить.

— Не вз-з-з-здумай!

Я шарахнулась от говорящего шмеля и спиной налетела на ласковые объятия хиппующей дачницы.

— Ну что ты, дорогая, бежать нет смысла! Набегалась уже поди, — с непередаваемой нежностью проговорила она и подтолкнула меня в сторону кухни. — Давай, нам придется поговорить.

Мне не оставалось ничего другого, как послушаться. К моему удивлению, за кухонным столом меня поджидал еще один гость — темноволосый мужчина с ярко-голубыми, льдистыми глазами.

Он обежал меня быстрым, цепким взглядом, словно судья, пытающийся навскидку определить преступник перед ним или невиновный, и отодвинул для меня стул рядом с собой.

— Меня зовут Коул, — проговорил незнакомец. Голос у него оказался с приятной, волнующей хрипотцой, но отрезвляюще холодными интонациями. — Я возглавляю ковен, в который ты по незнанию вступила.

— Что? Куда я вступила?

Интересно, если осторожно вытащить телефон из сумки, я успею набрать полицию?

— В ковен, дорогая, в ковен, — ответила хиппующая дачница, плюхаясь на соседний стул. — Мое имя Иви, а ее, — она махнула в сторону своей рыжей подруги с котом, — Эш.

— Офелия, — на автомате представилась я.

Иви усмехнулась, а Эш поморщилась:

— Что за дурацкое имя для ведьмы? — возмутилась она и тут же добавила: — Давай сократим немного. Будешь Офой.

— Госпожа Офа звучит гораздо лучше, чем госпожа Офелия, — согласилась с ней Иви. — Ты уж не обижайся, но встречают у нас по именам. Офелия звучит так, словно ты весь день играешь на арфе.

— Ну, я умею немного, — растерянно добавила я. — Папа водил меня в музыкальную школу в детстве.

Иви с Эш многозначительно переглянулись. В сторону Коула я вообще старалась не смотреть. Почему-то его присутствие заставляло меня нервничать.

— Ладно, перейдем к сути, — проговорил он, заставив меня взглянуть ему в лицо. — Где подвеска, что ты приняла сегодня в подарок?

Лицо как лицо. Не пойму, что меня напугало. Черты правильные, можно даже сказать притягательные. Возможно, все немного портил острый нос и резко очерченные скулы. Кожа бледная, а волосы, наоборот, черные, длинные, вороным крылом рассыпанные по плечам. Под странным пиджаком, скорее напоминающим камзол, угадывалось поджарое, сильное тело. Оно необычным образом сочеталось с длинными худыми пальцами музыканта. На указательном и мизинце сверкали кольца с крупными зелеными камнями.

— У меня, — после паузы ответила я и потянулась, чтобы достать вещь из кармана джинсов.

Почему-то я не боялась странной компании, будто интуитивно понимая: зла они мне не причинят. Даже говорящий кот не вызывал откровенной паники. Так, парочку вопросов…

И то в основном касающихся графика приемов в местном Кащенко.

— Не там ищешь, — буркнула Эш и указала себе на шею. — Здесь смотри.

Я удивленно опустила глаза и потрясенно обхватила подвеску, покоящуюся на моей груди.

— Но… как…

— Амулет теперь всегда будет с тобой, — скучающе пояснил Коул. — Куда бы ты его ни положила, он вернется на свое место.

Я сорвала подвеску и бросила ее на стол, будто обжегшись. Металл коснулся столешницы и… исчез, чтобы спустя мгновение снова оказаться на моей шеи.

— Что это за удавка?! — возмутилась я, холодея от нехорошего предчувствия. — Что вообще происходит?

— А то, милочка, и происходит, — язвительно бросила Эш. — Ты по глупости приняла силу ведьмы. Ты, конечно, в праве от нее отказаться, но для этого нужно провести обряд и передать силу другой женщине.

— Мы не можем этого допустить. Не сейчас — доверительно добавила Иви и сжала мою ладонь. — У нас важный ритуал на носу. И без тебя, тринадцатой, мы не сможем его провести.

— К сожалению! — мрачно выплюнула Эш. — Для ритуала в ковене должно быть ровно тринадцать ведьм. Каждая со своим даром, с особым талантом, который подпитывает остальных. Вместе мы образуем единую магическую связку. А женщин, способных принять дар ведьмы, не так уж много!

— И времени у нас нет, — отрезал Коул. — Так что тебе придется принять силу и научиться с ней жить. До момента проведения ритуала, конечно. После него мы поможем тебе не только найти преемницу, но и провести нужный обряд. Вряд ли ты справишься с этим в одиночку без знаний и опыта.

— Мы отпустим тебя, дорогая, — пообещала Иви. — Но не сейчас. Пока ты нам нужна.

Прозвучало так мрачно и безнадежно, что я судорожно сглотнула.

— Но… Как..

Коул, видимо, счел мою растерянность завуалированным интересом, потому что пояснил:

— Принять силу не так трудно, как может показаться. Чуть сложнее все обстоит с отелем.

— С каким еще отелем? — окончательно теряя нить разговора, ужаснулась я. — Не помню, чтобы подписывала документы на отель!

Коул усмехнулся, и от его ухмылки, предвещающей беду, мне стало нехорошо.

— Он идет бонусом. Взяв амулет, ты приняла не только ведьмовскую силу, но и все прилагающиеся к ней обязанности. В том числе и отель, стоящий на самой границе двух королевств.

Я нутром почуяла, что с отелем что-то не так. Впрочем, многозначительные переглядки Эш и Иви лишь усилили мои подозрения.

— Так, слушайте, — я откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди. — Я не хочу управлять никаким отелем. И уж тем более становиться ведьмой!

Я с возмущением отбросила назад рассыпавшиеся по плечам каштановые волосы. Они хоть в курсе, что обращение «ведьма!» к женщине едва ли не синоним оскорбления?

— Ну с отелем-то ясно, — пробормотала Иви и снова сделала глоток из фляжки, а затем утерла тыльной стороной ладони влажные губы. — Я бы и сама с ним не связалась ни за какие коврижкой — хлопотное это дело, моя аптека поспокойнее будет. Но от ведьмовской силы-то почему отказываешься?

Иви подалась вперед, вглядываясь мне в лицо, и я ощутила легкий алкогольный запах, смешанный с терпкой горечью трав.

Так, понятно. Во фляжке явно не вода.

— Да что ты ее уговариваешь! – фыркнула Эш. – Пускай отказывается от силы. Без обряда и правильного выбора преемницы это чистое самоубийство! Черный пепел на этом стуле будет смотреться крайне эффектно.

К последующему я была не готова. Мой стул вдруг резко взвился к потолку, и от неожиданности я едва не рухнула вниз. Перед глазами замельтешили яркие краски, которые, как пазлы в картинке, медленно сложились в картинку – в мое собственное отражение. Я пораженно уставилась на него, затем (видимо, от шока) помахала ему рукой. Девушка на стуле сделала то же самое. Ее неуверенная улыбка увяла, а с губ сорвался крик боли. Подвеска на ее груди вспыхнула синим пламенем, и его языки пронеслись по ее телу.

Вжавшись в спинку стула, я с ужасом наблюдала за тем, как мое отражение корчится от боли. Последний ужасный крик, и на месте девушки (на моем месте) осталась лишь горстка пепла.

Коул щелкнул пальцами и отражение исчезло, а стул вместе со мной медленно опустился на пол. Я судорожно сглотнула. Крики (мои собственные) все еще стояли в ушах. По спине пробежал холодок, а желудок скрутило от ужаса.

— Это то, что произойдет с тобой, в случае отказа от дара без обряда и выбора правильной преемницы, — спокойно сказал Коул. Эш молча налила воды из кувшина и протянула мне. — Не могу сказать, что ты выиграешь от своего отказа.

Я плохо слушающимися пальцами взяла стакан у Эш и приложилась к нему так, словно там была не вода, а сорокаградусный алкоголь.

— Может, настоички? – сочувственно спросили Иви и потрясла фляжкой у меня перед носом. – Полегчает.

Не особо раздумывая, я кивнула.

— Вот и правильно, — одобрила Иви. – Сразу видно, наш человек! Коул, мог бы и не пугать девочку так сильно. Совсем же молоденькая! Тебе сколько годиков? Меньше сорока, да?

Вопрос о том, сколько мне годиков, последний раз я слышала лет двадцать назад, поэтому поперхнулась от неожиданности. Впрочем, возможно, это просто настойка, отдающая какой-то пряностью и травами, обожгла горло и, прокатившись по желудку, согрела сердце. Страх будто бы медленно развеялся, как дымка по утру.

— Мне двадцать пять, — осторожно ответила я. – Вроде как взрослая уже.

— Взрослой ты будешь после ста двадцати, — буркнула Эш. – Да и то, это так, расцвет сил для ведьмы.

— Дети есть?

Коул поинтересовался этим так буднично, словно кадровик, проводящий собеседование при приеме на работу. Я с раздражением зыркнула на него. Больше всего мне хотелось его ударить за ту иллюзию, что он мне показал. Тоже мне фокусник восьмидесятого левела!

С другой стороны, он лишь предупредил о том, что ждет меня в случае отказа. Как говорится, выводы делайте сами.

— Не-а, нету, — беззаботно вставили Иви и поманила указательным пальцем с длинным ногтем шмеля. – Я бы увидела. Не рожала еще наша девочка.

— И вовсе она не наша, — заупрямилась Эш и беспокойно дернула носком кожаной туфли.

Кот возле ее ног взволнованно поднял голову и, подумав, запрыгнул ей на колени. В его рыжую шерсть тут же впились темно-зеленые ногти Эш и принялись быстро-быстро поглаживать. Маркиз не выглядел довольным от такой ласки, но возражений тоже не последовало.

— Да ладно тебе, Эш! – миролюбиво проговорила Иви. – Девочка не так плоха. Я думала, Эффи выберет себе стерву, с которой сладу никакого не будет. А Офа ничего. И держится неплохо: никого не проклинает, посуду не бьет, на метле удрать не пытается…

— А что, так можно было? – искренне удивилась я. – Ну, я про метлу.

Вместо ответа Иви усмехнулась и кивком подбородка указала на стоящие возле открытого окна две метлы.

— Хватит. – Коул сказал это негромко, но так весомо, что мы все заткнулись. Даже шмель перестал жужжать. – Значит, детей нет? Не то, чтобы это стало проблемой, но все же.

В повисшей тишине, где все внимание было приковано к моей скромной персоне, я помотала головой.

— Ни детей, ни мужа. Ни даже работы. – Я приложилась к фляжке Иви и поморщилась. – Неудачный день.

— Ну, с работой-то вопрос решен, — снова доброжелательно вставила Иви, пытаясь незаметно вернусь себе фляжку. Фигушки. Я вцепилась в фляжку, как в последнюю радость этой жизни. – Дочерей тоже еще родишь. Если есть проблемы по-женски, я тебя в момент на ноги поставлю. А вот замуж тебе нельзя.

Ее пальцы осторожно обхватили горлышко фляжки и попытались перетянуть к себе, но я проворно шлепнула Иви по ладони.

— Почему замуж нельзя? – удивилась я. – Не то, чтобы я прям собиралась, но…

— Ведьмы не выходят замуж, — пояснил Коул. Я все ждала, что он сейчас откроет блокнот и продолжил свой расспрос опытного кадровика, настолько у него был деловой вид. – Но любовников у ведьмы может быть несколько.

— Э-э-э… — протянула я, пытаясь переварить услышанное.

— Хорошие перспективы, верно? – подмигнула мне Иви и одним ловким движением утащила у меня фляжку, пока я растерянно хлопала глазами. – Ты быстро освоишься, вот увидишь. Ведьм все любят.

Коул хмыкнул так выразительно, что я невольно засомневалась в словах Иви. Определенно, на этот вопрос существует, как минимум две точки зрения.

— Мы заплатим за твое время и причиненные неудобства, — все так же спокойно, даже холодно продолжил Коул. — В качестве благодарности мы отсыплем тебе золота.

— Ведьмы всегда платят по счетам, — кивнула Иви, становясь вдруг серьезной. — Нужно держать равновесие, нельзя оставаться в долгу.

Хм… Давно я не получала таких интересных предложений о сотрудничестве!

Пожалуй, никогда. В конце концов, ни один работодатель меня еще не предупреждал, что в случае отказа от работы, я попросту умру. И все же любопытство заставило задать чисто практичный вопрос:

— На какую сумму я могу рассчитывать?

Коул молча начертил на листе бумаге такое количество нулей, что я нервно икнула. На первоначальный взнос для ипотеки точно хватит!

Мозг, скрипя всеми шестеренками, медленно смирялся с тем, что, кажется, влипла в историю. Обхватив пальцами амулет на шее, я взглянула Коулу в лицо (интуитивно я ощущала, что в этом разговоре именно ему принадлежит право последнего слова) и суховато, чтобы скрыть растерянность, спросила:

— После ритуала я смогу вернуться домой?

— Конечно, можешь не волноваться об этом, — ответил Коул. В его голубых глазах на мгновение промелькнула сочувствие, но тут же исчезло, словно он нацепил на лицо маску. — Ты заберешь причитающееся тебе вознаграждение, отдашь амулет преемнице, которую я помогу выбрать, и покинешь ковен.

Я потерла виски. Несмотря на всю странность ситуации, она была реальна. Вот только выбора у меня не было.

— Все это время я должна буду управлять отелем?

— И жить в нем. Отлучаться можно, но ненадолго.

Это условие, сказанное будто бы мельком, заставило напрячься.

— А далеко этот ваш отель? Я вообще-то не собиралась надолго покидать отца и бабушку!

— О, за это не волнуйся! — Иви махнула рукой. — Будешь прилетать к родным на метле. Тут рядом прореха есть в межмировом окне... Пять минут, и ты дома.

— Или будешь разговаривать через зеркало, — вставила Эш, но более суровым, чем у Иви голосом. — В конце концов, тебе нежелательно покидать отель. Особенно первое время.

— По зеркалу… Это как по телефону что ли?

Ведьмы переглянулись, но ничего не ответили. Я сцепила пальцы в замок и, положив руки на стол решительно (видимо, настойка в голову ударила) выдохнула:

— Хорошо, я согласна. Где этот ваш отель?

— О, тут недалеко! — улыбнулась Иви и подмигнула. — В соседнем мире.

Я потрясенно распахнула рот.

— В соседнем…

— Мире, — нетерпеливо закончила Эш. — Метла у тебя есть?

— Только швабра.

Ведьмы фыркнули, будто я пошутила.

— Мы доберемся порталом, — успокаивающе добавил Коул. — И, пожалуй, лучше поторопиться. В отеле скоро ужин.