Отель "У ведьмы", или ведьмы замуж не выходят!

ГЛАВА 18

Отель встретил меня непривычной тишиной. Никак Бель спряталась от маменьки, а Фандор с Теодором разошлись по разным углам, иначе бы гвалт я услышала еще в холле! Я ощутила легкий укол разочарования: мне безумно хотелось засветиться в новом образе, чтобы у тех же близнецов челюсть на пол упала! Конечно, я мечтала о подобной реакции у Коула, но здравый смысл скептично предлагал мне придумать другой, более реалистичный спектакль.

Наверное, вселенная услышала мое мысленное нытье, потому что послала мне утешительный приз — Милоху с петухом. При виде меня у обоих округлились глаза. Милоха так и вовсе зарделся так, будто получил неожиданный подарок. В его взгляде появилась незамеченная прежде заинтересованность. Причем во мне как в женщине, а не как в ведьме.

— Госпожа ведьма! — выпалил Милоха, расплываясь в щербатой и невероятно мечтательной улыбке. — Позвольте выразить вам свое глубочайшее восхищение!

Я вздохнула. Антик уже смылся на кухню, иначе бы точно не упустил случая поязвить. Впрочем, я так привыкла к его подколкам, что отвешивала их сама себе.

— Благодарю вас, — сдержанно ответила я, отдергивая руку, которую попытались облобызать. — Признаться, только на вас и джентльменах подшофе и держится моя самооценка.

Вы же видели этих типов с перегаром, которые выпрашивают мелочь на еще одну бутылочку напитка богов? Они всегда так вежливо окликают девушек: мадмуазель, мадам, свет моих очей, красавица. Последнее, это если уже совсем фантазия закончилась, что бывает довольно редко. Ничто так не мотивирует мужчину сделать комплимент девушке, как желание выпить за ее счет.

Милоха сейчас вызывал ассоциации именно с такими мужичками. Было что-то в его лице, что напомнило мне о тех самых попрошайках с красными носами.

— На чем держится? — Милоха явно не уловил иронии, но это его не опечалило. — Да что вы, госпожа ведьма, я же от всего чистого сердца!

Я мимолетно подумала, что сердце у Милохи, возможно, чистое, а вот рубашка — не очень. Вероятно, петуху, которого он прижимал к груди, стоило почаще мыть лапы.

Петух снова покосился на меня так мрачно, будто прочел мои мысли и обиделся. Умная птица! Ой, то есть человек.

— Спасибо, — повторила я и попыталась протиснуться мимо Милохи. — Прошу прощения, мне нужно зайти к Тори.

Я действительно направлялась к Тори, потому что в полете меня осенила гениальная, как мне показалось, мысль, и мне не терпелось ее озвучить! Промедление и-за встречи с Милохой воспринималось как досадное недоразумение на пути к большой и светлой цели.

Я сделала шаг, Милоха тоже. Я дернулась в другую сторону, Милоха не отставал. Этот танец мне быстро надоел, и я раздраженно подняла глаза на раскрасневшегося Милоху. Терпение у меня лопнуло.

— Ну что?!

— Госпожа ведьма, завтра большой праздник — день тех, кто ушел. Так что…

Милоха многозначительно замолчал, будто выжидая чего-то.

Я затормозила, сообразив, что не улавливаю намека.

— Куда ушел? — после паузы глупо поинтересовалась я. — Кто?

Милоха указал пальцем наверх. Пару секунд я попялилась в потолок, осмысливая услышанное.

— И? — наконец выдохнула я. — Вы ждете поздравления или что?

Милоха с готовностью подсунул мне под нос петуха. Тот испуганно кукарекнул и втянул голову в плечи. Или что там у птиц?

— Благословения, госпожа ведьма. По традиции в честь праздника вы обязаны благословить всех, кто об этом попросит.

Черт! Как плохо, когда не знаешь правил игры! Надеюсь, Милоха не очень удивился, что я не в курсе местных традиций. Еще пара таких случаев и сама себя выдам.

— Точно-точно, — с напускным воодушевлением сказала я и с сомнением оглядела притихших друзей. — Хм… Значит, вы хотите, чтобы я благословила вашего пету… товарища?

Глаза Милохи блеснули надеждой.

— Именно, госпожа ведьма!

Я прочистила горло и зачем-то размяла пальцы, будто музыкант, готовящийся к выступлению. Ладно, отступать все равно некуда. Милоха — мужик настырный. Легче просто выполнить его просьбу, тем более что праздник же… Вдруг его здесь отмечают с тем же размахом, как и мы Новый Год? А я тут подарок зажала… Неловко!

— Примите же мое благословение, господин петух! — пафосно выдала я и, прикрыв глаза, взмахнула рукой. — Долгих лет жизни и удачи!

Я приоткрыла один глаз, взглянула на разочарованно вытянувшееся лицо Милохи и вздохнула. Я знала, чего он хотел и о каком благословении просил. Что ж… Почему я упрямлюсь? Ведь я могу хотя бы попробовать. И петух, и Милоха — мои постояльцы, которые не сделали мне ничего плохого.

Наверное, во мне проснулось сострадание. Мне в детстве часто говорили, что я слишком жалостливая. Затем, уже будучи взрослой, я научилась скрывать свою эмпатичность, понимая, сколько проблем она несет. Но против природы не пойдешь. Вот и сейчас, несмотря на голос интуиции, буквально вопящий о том, что меня разводят, как дурочку, я приняла решение. Не разумом, а сердцем. В груди снова вспыхнул уже знакомый огонь, а по телу прокатилась дрожь. Я чуть покачнулась, словно пытаясь удержаться на ногах. Где-то далеко в холле хлопнула рама распахнувшегося окна, повеяло ароматом сада.

— Желаю вам обрести то, чего вам так не хватает!

Эти слова сами собой слетели с губ. Прежде чем я успела их осмыслить, раздался взрыв, будто рядом со мной разорвалась петарда. Пространство заволокло дымом, и я закашляла, разгоняя едкий белый туман рукой.

— Госпожа ведьма! — воскликнул кто-то фальцетом. — Спасибо!

Моих ног что-то коснулось, и я взвизгнула. Хорошо, что не подпрыгнула до потолка! Лишь опустив глаза, в отступающим по углам белесом дыму я разглядела тощего мужика с чуть рыжеватыми вихрами и смутно знакомым наклоном головы. Да и кадык как будто что-то мне напоминал… Кажется, гребешок петуха. Того самого, который бесследно исчез.

Боже! Неужели получилось?!

Кажется, я не такая уж безнадежная ведьма! Или это внешнее преображение тоже сыграло свою роль, сделав меня более уверенной в себе?

— Данейка! — Милоха расплылся в широкой счастливой улыбке и принялся поднимать с пола типа с рыжими вихрами. — Друг! Ты чуть руки мне не оторвал, когда превратился обратно в человека! Тяжелый же!

Я представила, как Милоха держит Данейку, прижимая к груди, словно любимую невесту (именно в этой позе они застыли, когда я начала ворожить), и хмыкнула. Впрочем, поиронизировать мне не дали.

— Что тут происходит? — К нам широким шагом приблизился господин Розенфельд. Его настороженный взгляд остановился на Данейке. — Госпожа ведьма, у вас новый постоялец?

— Скорее старый, но в новой шкуре, — устало проговорила я и разгладила ткань зеленой юбки. — Прошу прощения, у меня дела.

К сожалению, от пронырливого антикварщика уйти сложнее, чем от хитрой лисы, напавшей на след зайца.

Мою ладонь взяли в руки и поднесли к губам. Господин Розенфельд склонился в низком поклоне.

— Госпожа ведьма, вы обворожительны, как утро в цветущем саду. Позвольте заметить, я сражен в самое сердце вашей красотой! Боги, зачем вы все это время скрывали ее от нас?

Я смутилась и, кажется, даже покраснела. Не то чтобы мне откровенно не хватало мужского внимания, но, определенно, его зачастую было меньше, чем хотелось бы. Я никогда не обладала модельной внешностью, поэтому всегда делала ставку на интеллект, а не на личико или фигурку. Как оказалось, такая установка тоже имеет свои минусы, в частности моя самооценка явно нуждалась в корректировке… Иначе бы я так сильно не поплыла от самых обычных комплиментов.

— Право слово, не стоит…

— Стоит, конечно, стоит!

Милоха с Данейкой под шумок ретировались, да так тихо, что я заметила их исчезновение уже сильно постфактум. Розенфельд, заливавшийся соловьем о моей красоте, чутко уловил момент, когда мне стало по-настоящему неловко, и быстро сменил тему.

— Госпожа ведьма, просветите, что это был за хлопок? Будто из пушки выстрелили.

Будь рядом со мной Антик, он бы вразумил меня какой-то колкостью. Но фамильяр засел где-то на кухне в окопе колбасных палок, так что я, все еще пребывая в самом прекрасном расположении духа, ответила максимально честно:

— Я благословила петуха, и он превратился в человека. Как вы знаете, сегодня праздник. Я обязана благословить каждого, кто об этом попросит.

От меня не укрылось, как переменился в лице Розенфельд, но я не придала этому значения. Мысленно я уже стучала в комнату Тори, чтобы предложить ей поучаствовать в афере века. Да и эйфория от преображения еще не рассеялась окончательно.

— Праздник, говорите… — Розенфельд помолчал. В его глазах отражалась бешеная работа мысли. Мне казалось, я сейчас услышу скрежет шестеренок в его голове. — Госпожа ведьма, тогда и я осмелюсь обременить вас просьбой. И в праздник вы не можете мне отказать!

Я не сдержала тяжелого вздоха. Что за дурацкий праздник! Кто его вообще придумал? Ведьмы не похожи на альтруистов. Ладно, схожу к Тори и спрячусь у себя в комнате до самого вечера.

— Чего вы хотите?

— Пообещайте, пожалуйста, лично присутствовать на аукционе, который я проведу. Я хочу продать одну вещь…

Что-то в моей голове щелкнуло. Розовая дымка развеялась, и я стала соображать более трезво. Взглянув на Розенфельда с вновь проснувшимся подозрением, я осторожно уточнила:

— А что именно будет выставлено на аукционе?

Розенфельд ответил со спокойствием, показавшимся мне напускным.

— Картина — редкое произведение искусства, которое достойно украсит любую частную коллекцию.

Так-так-так! Кажется, речь идет о том самом шедевре, о котором мне говорила Тори. Девушка-то оказалась права! Розенфельд собирается сбыть краденое именно в моем отеле — на неприкосновенной территории. Интересно, зачем ему мое присутствие?

Задумавшись, я не сразу поняла, что молчание затянулось.

— Госпожа ведьма, — кашлянув, напомнил о себе антикварщик. — Так что вы скажете?

— Я постараюсь найти время, чтобы посетить ваш аукцион, — с приклеенной на губах неестественной улыбкой заверила я и бочком попыталась проскользнуть мимо Розенфельда. — Сделаю все возможное!

— Даете слово? — оживился он. — Обещаете?

Вот же вцепился! Как собака в брошенную кость.

— Угу, — неохотно выдавила я. — Простите, меня ждут дела.

К моему удивлению, Розенфельд не стал меня больше задерживать. Он, раскланявшись, удалился с самым довольным выражением лица. Ну точно отвалившийся комар, напившийся кровушки.

Нет, мне, определенно, все это не нравится…

Все еще прокручивая в голове последний диалог, я дошла до нужной двери, постучала и, дождавшись ответа Тори, потянула за ручку.

— Ты не занята? — вежливо спросила я, переступив порог. — Я могу зайти попозже.

Тори, стоявшая у мольберта, обернулась. С кисти, которую она держала в руках, сорвалась большая капля краски и упала на паркет. Пальцы девушки были перепачканы, так же как и ее подбородок.

— Нет, я уже заканчиваю, — пробормотала Тори и, схватив тряпку, лежавшую у мольберта, принялась оттирать руки. — Проходите. Вы хотели обсудить закупки в следующем месяце?

— Признаться, нет, — покаянно ответила и добавила: — Хотя, конечно, это тоже стоит моего внимания.

Тори, бросив на меня быстрый взгляд исподлобья, кивнула и молча указала на кресла. Мы опустились друг напротив друга. Лицо Тори, перепачканное краской, выглядело не так серьезно, как обычно. Даже морщинка, которая образовывалась из-за того, что девушка постоянно хмурилась, будто бы разгладилась. Видимо, творческий процесс каким-то образом умиротворял Тори.

— Чудесно выглядите, — прервала паузу Тори. — Очень смело и необычно!

— Благодарю, — искренне ответила я и пошутила: — Можно сказать, нарядилась к празднику.

Тори с недоумением вскинула бровь.

— К какому празднику?

— Ну как же… К дню тех, кто ушел.

По последовавшему долгому и тяжелому молчанию я все поняла. В висках застучали молоточки, а щеки опалило жаром. Наверняка я покраснела до корней волос. Черт, так меня еще не обманывали!

— Нет такого праздника, верно? — тихо спросила я, смотря в пол.

— Нет, госпожа Офа, — с легким сочувствием проговорила Тори. — Вас ввели в заблуждение.

Я сжала кулаки. В душе медленно, но уверенно поднималась злость. Она ядовитой змеей обвила грудь так, что даже дышать стало сложно.

— Вы не местная? — мягко уточнила Тори.

Мне не хотелось ничего отвечать, поэтому я просто раздосадовано передернула плечами. Видимо, вышло более чем красноречиво, потому что Тори тут же продолжила:

— Вам не стоило распространяться об этом. Сила ведьмы настолько мощная вещь, что кто-нибудь непременно захочет воспользоваться незнанием ее владелицы себе на пользу.

— Ага, — мрачно согласилась я. — Меня предупреждали об этом.

Душившая меня злость заставила мозг работать максимально быстро и четко. Как же так вышло, что моя тайна оказалась раскрыта? О ней знали ведьмы и Коул, но те бы не стали никого посвящать в дела ковена. Я же поведала о своем секрете лишь близнецам и Теодору. Неужели кто-то из них мог проболтаться? Случайно или намеренно.

От подобной мысли меня накрыло болью, но длилось это считанные секунды. В памяти всплыл момент, о котором я уже почти забыла. Как наяву я увидела свою комнату и открытое окно, за которым мне послышалось хлопанье крыльев. А вдруг не послышалось?

Озарение случилось так резко, что с губ сорвался прерывистый вздох.

— Я его убью! Этого чертово петуха, забирающего под окна!

— Простите?

Я не ответила, продолжая мысленно разбирать случившееся. Что ж, все выглядит логично. Петух, то есть Данейка, подслушал мой разговор с Теодором и радостно донес о нем Милохе. Вот уж не знаю, как именно: может, азбуку Морзе освоил, может, картинки на песке рисовал… Это уже неважно. Милоха быстро сообразил, что меня можно развести, как последнюю дурочку, что, собственно, и сделал. А Розенфельд всего лишь оказался удачливым типом, попавший в нужное время в нужное место.

— Обещание ведьмы имеет особую силу? — хрипло спросила я и подняла взгляд на Тори.

Девушка напряженно кивнула и добавила:

— Вся сила ведьмы завязана на слове. Если ведьма что-то обещает, она обязана это выполнить, иначе магия покинет ее.

Я скрипнула зубами. Вот ведь ловкий мерзавец! Я уверена, что до встречи в коридоре Розенфельд ничего не замышлял, но, оказавшись в столь странной ситуации, быстро сориентировался и не упустил своего. Какой, однако, воровской нюх! Понятно, почему у него дела идут в гору.

— Как думаешь, зачем Розенфельду мое личное присутствие на аукционе?

Тори закинула ногу на ногу. Край юбки задрался, обнажая узкую штанину брюк.

— Я настоятельно не советовала бы вам появляться на каком-либо аукционе, особенно в нынешней ситуации. Это могут трактовать как содействие и покровительство. Я ведь правильно понимаю, речь идет о той самой картине, что я видела?

— Думаю, да. Едва ли речь о другом.

Тори многозначительно промолчала, а я наконец вспомнила о цели своего визита. Я же не просто в гости забежала!

Взгляд снова метнулся к мольберту за спиной девушки. От пейзажа на нем веяло умиротворением и какой-то искренней, душевной теплотой. Я снова мельком отметила, что внешний вид Тори (мрачной, отстраненной, вечно насупленной) мало соотносится с ее внутренним миром, находящем отражении в творчестве.

— У меня к тебе предложение, — проговорила я и покосилась в сторону мольберта. — Знаю, оно может прозвучать странно, но не отвергай его сразу.

Тори задумчиво потерла кончик носа и настороженно посмотрела на меня исподлобья.

— Чего вы хотите?

Я вздохнула.

— Я бы сказала, пустяка, но не стану лгать. — Я поднялась с кресла и зашагала из угла в угол, просто чтобы хоть немного снять сковавшее тело напряжение. — Я хочу, чтобы ты написала картину — точную копию той, что уйдет на аукционе Розенфельда.

Тишину комнаты прорезал смешок. Я резко обернулась. На меня озадаченно смотрела Тори. Недоумение на ее лице сглаживала непривычно широкая улыбка.

— Позвольте уточнить. Вы желаете, чтобы я подделала произведение великого художника? Классика, вошедшего в историю?

Я поморщилась. В таком контексте все выглядело отвратительно и низко.

— Слушай, я понимаю, это неэтично, но…

Тори даже не дослушала. Она рассмеялась.

— Госпожа Офа, я просто никогда в жизни не смогу этого сделать! И дело не в совести. С ней, как говорила матушка, всегда можно договориться. Мне не хватит мастерства! Вы посмотрите…

Она указала рукой на мольберт, где сох законченный пейзаж гор и моря.

— Чудесная картина, — после паузы заметила я. — Ты очень талантлива.

— Но не гениальна. — Тори покачала головой. Улыбка с ее лица медленно сползла, как маска. — А мы говорим о творчестве поистине выдающегося художника. Мне при всем желании не повторить его работу так, чтобы это выглядело убедительно.

— Хм…

Признаться, я не рассматривала проблему с этого ракурса, но замечание Тори показалось здравым. Забавно, что она ничего не стала уточнять, будто сразу поняла мой план. Идея подменить картину и отправить оригинал настоящему владельцу настолько очевидна?

Впрочем, иногда мне казалось, что в моем отеле есть лишь один наивный человек, и это — я сама. Все остальные соображали крайне быстро, и в аферах ориентировались, как рыба в воде. Даже близнецам, несмотря на их добродушие, палец в рот не клади.

Злость сменилась растерянностью, и я застыла на месте, судорожно пытаясь найти выход. Решение пришло в голову совершенно неожиданно. Буквально ударило, как пробка от шампанского.

Я развернулась на каблуках и встретилась глазами с Тори.

— Благословляю тебя! — жарко выдохнула я. — Желаю открыть новые грани твоего таланта. И в самое ближайшее время!

Я скорее почувствовала, чем увидела, как шар света и тепла отделился от моей груди и устремился к Тори. Девушка чуть вздрогнула, когда он коснулся ее макушки и рассыпался золотистым искрами по волосам и коже. В комнату ворвался порыв ветра — снова распахнулось окно. Видимо, стихия чутко реагировала на ведьмину магию.

Тори чуть тряхнула головой, будто приходя в себя.

— Что ж, — пробормотала она, — интересное решение.

Прежде чем я успела что-то сказать, Тори подошла к мольберту и схватила одну из кистей, лежащих рядом. Ее пальцы судорожно сжали деревянную ручку. На лице девушки застыло задумчивое выражение.

— Все в порядке? — осторожно уточнила я.

Признаться, видеть, как моментально действует ведьмина сила, было немного пугающе. Я всегда считала, что власть — это больше про ответственность, чем про вседозволенность. Если я способна на такие вещи… Боже!

— Да, госпожа Офа, — пробормотала Тори. Она уже крепила чистый лист на мольберт. — Я прошу прощения, просто прилив вдохновения. Надеюсь, вас не обидит моя просьба оставить меня одну?

— Нет, конечно, нет.

Так-так-так. Тори сейчас соображает, что делает? Или она действует как во сне?

Я еще немного попереминалась с ноги на ногу, а затем все-таки направилась к выходу. Уже на пороге меня окликнула Тори:

— Госпожа Офа!

Я обернулась. Тори что-то лихорадочно рисовала.

— Невероятно мощное благословение! Вы сильная ведьма.

Я выдохнула с облегчением. Значит, Тори понимает, что делает. Осознает, почему ее накрыло вдохновение.

Слава богу! Хотя бы моя магия не туманит разум.

— Спасибо, — ответила я.

Наверное, это прозвучало глупо, но я попросту не знала, что еще сказать. Выскользнув за порог, я осторожно прикрыла дверь. Оказавшись в коридоре с чередой дверей, я снова вспомнила о Данейке и Розенфельде. Отступившая было злость вернулась с новой силой.

— Что б вам обоим это впрок не пошло! — мрачно вырвалось у меня. — Обоим!

Я успела сделать пару шагов, прежде чем меня нагнал звук распахнувшегося окна. Порыв ветра взметнул юбку и холодком забрался под ткань. Обернувшись, я обежала взглядом пустой коридор и усмехнулась.

В душе зрело предчувствие скорой расправы над теми, кто решил обмануть ведьму.