Отчаяние. Том 3.

Глава 6

Он кивнул, сделал шаг ближе. Лицо — сухое, серое, будто выжженное бессонницей. В глазах — не сомнение. Пустота. Та, что остаётся после месяцев в дерьме.

— Гориция — конец. За этой чертой — уже не земля. Словения начинается в двух километрах, а с ней и всё остальное. Леса, горы, кишащие мразью. Не просто монстры. Изломанные тела, живые трупы, твари, что издают звуки, которых не должно быть. Там нет людей. Там ничего нет.

Я молчал. Он не отвёл взгляд.

— Словения вымерла. Полностью. Любляна держится, но это уже не город. Укрепрайон. Башни, бункеры, пламя по периметру. Там никто не живёт — там прячутся. Остальное сожрано подчистую. Патрулей нет. Помощи — нет. Даже сигнал не всегда проходит. Выйдешь туда — как в могилу шагнешь. И не надейся, что найдёшь дорогу обратно.

Он сел, включил терминал, открыл несколько файлов. Его пальцы скользили быстро. Потом взгляд — на меня.

— Я читал твоё досье. До конца. Передали из штаба. Всё, что знали — пришло сюда. И я думал, это вброс. Или ошибка. Но нет.

Он повернул экран. На нём — короткий профиль. Имя скрыто. Только код: 731-Тень. Уровень: 41. Описаны навыки. Дальше описаны мои миссии. Некоторые выделены жирным шрифтом. Я пробежался по ним глазами.

Зачистка гнезда в составе группы, в одиночку убил матку D ранга. Получил несовместимые с жизнь ранения. Через двое суток полностью восстановился и ушел.

Зачистка самопровозглашенной власти, освобождение пленных и убийство ангела D ранга захватившего тело священника. Потерял кисть, через время восстановлена.

Поиск гнезда, убийство матки D ранга и около сотни тварей. Неделю был без вести пропавший. Вернулся абсолютно невредимый.

— Сорок первый уровень. Самый высокий по всей стране. И, скорее всего, выше, чем у кого-либо в живых. Не солдат. Не агент. Сбой. Переживший и не упавший. Это больше, чем человек. И я говорю без пафоса — мы здесь держим линию только потому, что такие, как ты, ещё живы.

Сорок первый уровень. Звучит как преимущество. А на деле — это метка. Шрам. Доказательство, что тебя раз за разом не добивали. Просто очередь ещё не дошла.

Я ничего ему не ответил. Но он понял.

— Атаки у нас каждый час. С востока, с севера, из подвала, из сарая — не важно. Иногда из канализации вылезают. Мы не охраняем — мы затыкаем дыры. Есть отряд зачистки. Спинелли — командир. Восемнадцатый уровень. Быстрый, чёткий. Но не тащит всё. Мы выживаем на грани — просто потому, что успеваем меняться, пока один режет, другой перезаряжается.

Он развернул карту. Секторы вокруг города. Красные зоны — пульсируют. Жёлтые — колеблются.

— Эти гнёзда — надо выжечь. Не обстрелять. Вырезать. С корнями. Залить огнём. Мы пробовали. Теряли группы. Людей по одному. Не дураков. Просто не хватило. Ни уровня, ни силы. Ни времени.

Он смотрел в упор.

— Ты нужен нам. Не как герой. Как оружие. Грязное. Рабочее. Без декораций.

Я кивнул.

Он выдохнул — хрипло, будто откашлялся беззвучно.

— Но если соберёшься переть в Словению… — он замолчал, потом добавил, — пойми: ты там один. По-настоящему. Подкреплений нет. Там нет никого. И ничего, кроме смерти. Чистой, голой, без объяснений. Лес будет в тебе. Он будет тебя есть. Постоянно.

Он встал. Подошёл к стене, ткнул пальцем в зону B3.

— Здесь ушла группа. Сигнал был. Потом — тишина. Молчание абсолютное. Мы туда не пошли. Не кем. Хотим, но не можем.

Повернулся ко мне.

— Можешь ехать дальше. Можешь. Я не держу. Но если останешься — будешь первым в ротации. Зайдёшь — и либо расчистишь, либо погибнешь. И тогда всё станет ясно. Не по бумагам. По крови. По тому, сколько на тебе останется, когда выйдешь.

Пауза. Он подошёл ближе.

— Этот город — последняя стена. Мы её держим на костях. Если рухнем — твари пойдут вглубь. Через север, через автострады. В Италию. Как они прошли Словению. Повторю: страна мертва. Целиком. Вырезана, выжжена, растащена. Только столица. И то на костылях.

Он открыл второй файл. Поставка. Подпись из Милана. Печать штаба.

— Нам надо протянуть неделю. Ещё одна неделя. Крупный груз снаряги и препаратами. Артефакты, броня, оружие, патроны, люди. Если останешься — не обделим. Всё, что сможем, дадим. Но сначала — дерьмо. Его надо расчистить. Без иллюзий.

Он замолчал.

— Ну?

Я смотрел на карту. Сектора пульсировали медленно, как заражённая плоть. Точка B3 будто дышала. Командир молчал.

— Беру, — сказал я.

Он кивнул. Без эмоций. Словно и не сомневался.

— Отдыхай. Сегодня не твой день. Слишком много в дороге — это тоже ломает. Адрес отеля — вот, — он вытянул лист, напечатанный с терминала. — На втором этаже свободно. Уведомил их, тебя поселят. Утром — здесь. Ровно в семь.

Я взял бумагу, посмотрел на координаты, кивнул.

— До завтра.

Он не ответил. Уже вернулся к карте. На лице — прежнее: пустота. Ни надежды, ни усталости. Только вычитанная тишина, как у стены, которая знает, что её скоро прошибут.

С улицы дул холодный ветер. Лаура всё ещё сидела в машине, смотрела на здание.

Я сел за руль. Не заводил сразу. Просто сжал руль и выдохнул сквозь зубы.

— Что?

— Завтра — в лес. Гнездо. Зона B3. Связь оборвалась три дня назад. До сих пор мертво.

Она не изменилась в лице. Просто кивнула.

— Значит, пойдём.

— Я — пойду. Один. Там не фронт. Там мясорубка без входа. Командир сказал честно: они туда не сунулись. Никем. Людей нет. Уровней нет. Только гниль под деревьями и всё, что шевелится не так, как должно.

Пауза.

Она обернулась, наконец.

— Я с тобой.

— Нет. Просто подумай. Командир сказал: Словения вымерла. Всё, кроме Любляны. И та — не город. Просто бетон с огнемётами. Всё остальное — мрак. Даже свет туда не доходит.

— Значит, всё как везде.

— Не как везде. Здесь хотя бы орёт, когда нападает. Там — не всегда. Там может смотреть. Просто стоять. Не дышать. А потом — исчезаешь. Без звука. Без крови. Просто — нет тебя. Я успел побывать в гнездах. Это не те места, куда хотелось бы соваться ещё раз. Даже мне.

Она молчала. Повернулась к стеклу. Глаза — в темноту.

— Почему ты не остался там? В Италии, где безопаснее?

— Потому что я уже не человек. Мне некуда «остаться».

Молчание.

Я завёл двигатель. Машина заурчала, словно проснулась неохотно. Фары выхватили из темноты стены, перекрытия, карабинеров с оружием. Те глянули на нас, не мешая. Мы поехали.

— Я просто код, — сказал я. — 731-Тень. Имя скрыто. В досье — зачистка за зачисткой. Сгорел, воскрес, потерял руку, выжил. Пропадал — вернулся. Ни одной миссии не бросил. Ни одной.

Я промолчал.

Лаура повернулась снова.

Я сжал руль сильнее.

— Завтра всё будет хуже. – Сказал я.

— Всегда хуже.

— Нет. Не как раньше. Там не просто опасно. Там мир уже умер. Просто продолжает двигаться. Паразитом. В конвульсиях. В грязи. Любляна уже мертва. Это просто агония. Целая страна вымерла подчистую. Понимаешь?

Она не ответила. Ответ и не требовался.

Я завел машину и мы поехали дальше молча. Каждый думал о своём.

Отель был в центре. Чистый фасад. Целое остекление. Старое здание, но недавно укреплённое. Камеры. Один охранник на входе. Никаких надписей, только цифра — 2 — у двери.

Я остановился. Заглушил двигатель. Помолчал.

— Если утром не вернусь — не ищи.

— Пошёл ты, — коротко.

Я кивнул. И вышел из машины. Лаура следом.

Холл был пустой. Только охранник у входа — в чёрной форме, с автоматом на груди. Он не спросил ничего, просто махнул к стойке регистрации.

За ней — девушка. Молодая, но с мешками под глазами. На груди бейдж с размазанной надписью. Наверное, «Анна». Или «Анн…». Она посмотрела на нас уставшими глазами, забила код на терминале, сверила данные.

Протянула ключ-карту.

— Номер 206. Второй этаж. Всё готово.

— Спасибо, — сказал я, взял карточку.

Она ничего не ответила. Просто опустила глаза и начала печатать что-то новое.

Лифт не работал. Поднимались по лестнице. Слов не было. Только гул шагов и скрежет металла под подошвами.

Дверь 206 — на торце коридора. Я вставил карту, замок щёлкнул.

Открыл.

Внутри — чисто. Окно с плотными шторами. Один стол. Пара тумб. И большая двуспальная кровать по центру.

Я остановился.

— Видимо, решили, что мы пара, — сказал я.

Лаура молча зашла внутрь, поставила рюкзак в угол.

Я всё ещё стоял в проходе.

— Сейчас пойду вниз, — сказал я. — Поменяю. Не дело.

Она обернулась. Устало, как и всё сегодня.

— Не надо. Кровать большая. Поместимся.

Помолчала.

— Тут всем плохо. Не время из-за такого кипиш поднимать.

Я закрыл дверь.

Снял разгрузку, повесил на спинку стула. Вытащил пистолет, положил под подушку.

Потом достал карту — ту самую, с адресом штаба. Повесил на гвоздь у двери. Чтобы не забыть. Чтобы не проспать.

Лаура скинула куртку. Осталась в футболке и брюках. Села на край кровати. Провела ладонью по простыням.

— Чистое бельё, — пробормотала. — Значит, кто-то здесь работает. Стирает. Меняет. Убирает.

Я присел рядом. Не слишком близко. Просто чтобы не стоять.

— Город на последнем издыхании. Но пока жив.

Она не ответила.

Я лёг, повернувшись к потолку. Пружины не скрипели. Всё было новое. Или хорошо спрятанное старое.

Через пару минут — тишина. Только редкие звуки с улицы — машина, кто-то идёт, далёкий лай. Всё заглушалось стенами.

Лаура молча поднялась. Прошла в ванную, дверь закрылась негромко, почти беззвучно. Через минуту — шум воды. Душ. Ровный, постоянный, будто глушил мысли. Я остался лежать, не двигаясь. Только глаза уставились в потолок — будто там мог быть ответ.

Пахло хлоркой. От пола, от простыней, от всего. Гигиена как попытка сохранить нормальность. Или иллюзию её.

Душ отключился. Шаги. Снова тишина. Потом щелчок — дверь открылась.

Она вышла босая, с полотенцем на плечах. Волосы мокрые, глаза усталые, но ясные. Тихо подошла к своей сумке, достала чистую майку, переоделась, не отворачиваясь. Без стеснения. Всё уже было неважно.

— Твоя очередь, — коротко.

Я кивнул, поднялся. Взял свежую рубашку из карты и зашёл в душ.

Вода была тёплой, чуть мутной. Не питьевая. Но тёплой — и это уже казалось чудом. Я мылся долго. Не из-за грязи. Просто хотел, чтобы с тела ушёл день. Грязь, запах, страх. Всё, что прилипло.

Когда вышел — Лаура уже разложила еду. Консервы, армейские пайки, кусок сыра, две бутылки воды.

На подоконнике — горелка. Маленькая, походная. На ней грелся металлический котелок.

Я сел рядом. Протянул руку — взял одну банку. Рыбные консервы. Солёные, с уксусом. Скумбрия или что-то похожее.

— Спасибо, — тихо.

Она не ответила. Просто сидела, смотрела в пламя под котелком. Огонь дрожал. Как и город.

Мы ели молча. Только звуки ложек по металлу.

На улице — опять кто-то закричал. Резко. Потом выстрел. Один.

Ни она, ни я не шевельнулись.

— Когда всё рухнет, — сказала Лаура, — будет тихо. Не потому что всё закончилось. А потому что некому будет кричать.

— Уже почти, — сказал я.

— Знаю.

Мы доели. Убрали остатки. Она вытерла стол. Я проверил дверь, закрыл на цепочку. Подвинул стул под ручку.

В номере пахло влажной одеждой и разогретым мясом.

Я сел обратно. Она легла, отвернувшись к стене.

— Спокойной ночи, — бросила.

Я не ответил. Просто лёг.

Свет выключил через пару минут.

В темноте было тише. Но не спокойнее.

***

Утро было серым. Ни света, ни тьмы — вязкая дымка, будто небо забыло проснуться. Я проснулся первым. Повернул голову — Лаура всё ещё спала. На спине, одна рука на животе, другая — сжата в кулак. Спала неглубоко, лицо напряжённое даже во сне.

Встал без звука. Оделся быстро — рубашка, штаны, ремень, броник. Куртку перекинул через плечо.

На кухонной стойке — остатки ужина. Пара банок, ложки, котелок. Поставил на огонь воду. Подождал. Высыпал в чашку растворимый кофе. Чёрный, горький, как и всё остальное. Выпил молча.

Достал второй пакет, подогрел завтрак — армейская овсянка с сухофруктами. Пахло слабым сахаром и порошком. Съел быстро, не думая.

Написал Лауре на клочке бумаги:

Штаб. Сектор G. Утренний брифинг. Не ищи. Вернусь. Или нет.

Оставил на столе. Тихо вышел. Закрыл дверь.

Внизу — дежурный охранник. Кивнул. Без слов.

Улица была пустая. Асфальт мокрый, не от дождя — от конденсата. Холодный воздух обжигал лёгкие. Вдали — звук сирены. Один длинный, потом короткий. Смена караула или сигнал опасности — здесь одно и то же.

Машина стояла там же. Я сел. Проверил бак — чуть больше половины. Достаточно.

Завёл. Выехал на главную.

Город — не мёртвый, но и не живой. Улицы пустые. Окна закрыты. Изредка — силуэт за стеклом. Кто-то шёл с ящиком в руках, в броне, с автоматом.

Штаб был в трёх кварталах. Заблокирован бетоном, мешками, колючей проволокой. На вышке — пулемёт. У ворот — два карабинера. Узнали меня. Один кивнул, второй махнул рукой.

Я подъехал, остановился.

— 731-Тень, — сказал я.

— Проходи. Ждут, — ответил один из них. Дверь отъехала в сторону.

Я въехал во двор, заглушил двигатель. Вышел. Дышал медленно. Тело уже привыкло к напряжению — оно не отпускало ни на секунду.

Здание штаба — серый корпус с заколоченными окнами и антеннами на крыше. Дверь бронированная. Рядом — двое в броне, автоматы на груди.

Я подошёл. Один из них нажал кнопку связи.

— Код 731 прибыл, — сказал он в микрофон.

Дверь щёлкнула. Я вошёл. Внутри пахло металлом, пылью и горячим пластиком.

В коридоре — офицер. Ждал. Молодой, но уставший.

— Сюда. Командир ждёт. Зона планирования. Пятый этаж. Лифт не работает. Пешком.

Я кивнул.

Пять этажей вверх. Холодный бетон. Металлические перила. Отсечённые взгляды тех, кто спускался мимо.

Наверху — дверь без маркировки. Я постучал.

— Входи.

Голос — тот же. Командир. Глухой, усталый, безэмоциональный.

Я вошёл. Комната — длинная. На стенах — карты, экраны, сводки. В углу — термос и пара кружек. За столом — он.

— Садись, — сказал он, не поднимая головы. — Сейчас начнём.

Он пролистал несколько строк на планшете, затем ткнул пальцем в один из экранов на стене. Камера. Лес. Чёрно-белое изображение, зернистое. Кто-то — или что-то — двигалось между деревьями. Слишком быстро. Слишком много суставов.

— Зона B3. Те самые, — сказал он. — Сканер засёк движение. Вчера вечером. Потом снова тишина.

Он повернулся ко мне.

— Задача простая: вход, зачистка, подрыв. В гнезде минимум два десятка особей. Предположительно D-класс. Точный состав неизвестен. Поддержки — никакой. Радиосвязь работает только в пределах двух километров. Дальше — шум. Глушат чем-то или мешает сама структура леса.

Я ничего не сказал. Смотрел на карту. Он ткнул пальцем.

— Вход здесь. Брошенный хутор, старое здание. Трое суток назад туда ушли. Остались только обрывки сигнала. Мы подняли дрон — зафиксировал поломку стены и кровь у входа. Дальше — ничего.

Он встал, подошёл ближе.

— Вот план. Заходишь. Осматриваешь. Если можно зачистить — зачищаешь. Если не можешь — не геройствуй. Возвращайся. Мы обновим данные и отправим отряд. Но мне нужен отчёт. Любой ценой.

Я кивнул.

Он протянул мне небольшой жёлтый контейнер.

— Заряд. Термобарический. Медленного сгорания. Под гнездо. Активируешь и отходишь минимум на сто метров. Волна выжигает всё, кроме камня. Действие — 12 секунд. Радиус — тридцать метров. Гарантированная зачистка.

— Принято.

— Ещё одно. Если встретишь то, что не вписывается ни в какие параметры — не пытайся понять. Просто убей. Или уходи. В этом районе активность нестабильная. Есть шанс, что под гнездом не только зверьё.

Я убрал заряд в карту. Пригодится. Редкая штука.

Он снова посмотрел на меня. Долго. Без эмоций.

— У тебя есть имя?

Я не ответил.

Он кивнул, как будто ожидал.

— Тогда иди, 731. Времени мало.

Я развернулся и вышел.

Спускаясь вниз, слышал только шаги. На каждом пролёте — кто-то в броне, с глазами как у тех, кто давно не спит. Но никто не спрашивал. Никто не задерживал.

На выходе — тот же карабинер. Открыл ворота молча.

Я сел в машину. Дверь хлопнула глухо. Мотор завёлся сразу.

На экране навигатора — отмеченный сектор. Координаты. Время до точки — 43 минуты.

Дорога вела к северу. Сначала асфальт — потрескавшийся, но ровный. Потом — щебёнка. Потом — грунт. Чем дальше, тем меньше признаков недавней жизни. Ни людей, ни машин. Только редкие следы от шин — будто кто-то пытался проехать и не вернулся.

Навигатор сбился один раз — вильнул маршрут вправо, потом снова выровнялся. Видимо, сигналы прыгали. Пришлось свериться с координатами вручную. Старый бумажный лист с пометками от командира был точнее. Я проехал ещё километр, свернул налево — через покосившийся указатель и в сторону деревьев.

Хутор показался внезапно. Несколько обугленных зданий, развороченный навес, у края — валун с привязанной к нему табличкой: B3. Буквы свежие, краска не облезла.

Я заглушил двигатель. Вышел. Тишина навалилась сразу — густая, вязкая. Воздух был тяжёлый, чуть прелый. Откуда-то тянуло горелым мясом.

Четыре щупальца медленно вышли — вдоль спины и в стороны.

Я прошёл к зданию. Дверь — наполовину сорвана, внутри темно. Стены закопчённые, следы пальцев — не человеческих. Три когтя, глубоко. Кто-то держался. Кто-то скользил вниз.

Пятно крови — старое. Почерневшее. Ведёт внутрь.

Я вошёл. Никаких приветствий. Только сырость и следы борьбы.

На полу — разгрызанный шлем. Наш. Итальянская маркировка. Внутри — обломки челюсти. Без кожи, без языка. Кто-то умирал медленно.

Я прошёл дальше. Коридор — короткий. Внизу — спуск. Подвал.

Я тяжело вздохнул.

– Опять под землю...

Пришлось спускаться.

Темно. Влажно. Пахло землёй и железом. Треск — крысы или хуже. Щупальца прошли впереди, касаясь стен. Я медленно шёл за ними. Один шаг — один вдох.

В углу — тело. Половина. Верхняя. Нижней не было. Одна рука тянулась к стене. В пальцах — комок ткани. Я наклонился. Не разглядеть что там. Все в крови.

Я выпрямился. Рядом — ящик. Медицинский. Пуст. Все бинты изорваны. Кровь на стенах — на потолке. Значит, сражался. Долго.

Щупальце метнулось вправо — контакт. Что-то движется за стеной. Глухой шорох. Словно тянут когти по камню.

Я вытащил заряд. Термобарический. Проверил предохранитель. Работает.

Если это и было гнездом — его уже освободили. Либо расчистить, либо сжечь.

Я двинулся дальше.

Шорох становился всё отчётливей — не громкий, но уверенный. Как если бы кто-то шёл на цыпочках по влажному камню, стараясь не дышать. Я замедлил шаг. Пальцы сжались на рукояти полуторника, другой рукой проверил, что граната закреплена — фиксатор не соскочил. Щупальца растянулись по сторонам, два вверх, два вниз, как щиты.

Туннель вёл к узкой арке — раньше, возможно, это был проход в подвал. Сейчас — скорее пасть. Сырые стены покрыты плесенью, внизу — потёки крови и чёрного, как мазут, вещества. Шаг — и воздух стал тяжелее. Пахло тухлой водой, мясом и чем-то химическим, разъедающим ноздри.

Я пригнулся и прошёл внутрь. Свет почти не проникал, только тусклое отражение с поверхности стены. Где-то в глубине слышалось дыхание. Громкое, медленное. Неритмичное. Почти как храп, но не совсем.

Щупальце коснулось пола — вибрации. Тяжёлые. Кто-то там есть. Большой, один или больше.

Я сделал ещё шаг. Сразу — резкий визг. Что-то метнулось сбоку. Я пригнулся, щупальце выбросилось вперёд — с хрустом впечаталось во что-то мягкое. Тело упало рядом, дёрнулось пару раз и затихло. Не монстр. Человек. Или то, что от него осталось.

Он был без лица. Место глаз — выжжено. Грудь раздута, кожа в язвах. Судя по всему, заражение было давно. Уже не жертва. Уже часть гнезда.

Слева — снова движение. Я не стал ждать. Два щупальца пошли вперёд, прочёсывая проход. Один ударил в потолок — тварь свалилась прямо на лезвие, распалась, оставив после себя густую слизь. Вторая попыталась обойти снизу, но получила в бок энергозарядом из руки.

Весь коридор начал реагировать. Плесень вспучивалась, пол словно дышал. Это было не просто заражение — это было ядро. Гнездо.

Я выдернул кольцо. Граната полетела в центр — туда, где темнота становилась густой, как нефть.

Сразу сорвался на бег в обратную сторону.

Взрыв не был громким, но чувствовался внутри груди. Давление ударило, потом — волна тепла и глухой рев. Стены дрогнули, потолок осыпался.

Я шёл назад, не оборачиваясь. Всё внутри этого места корчилось, визжало, таяло. Воздух стал горячим, потом холодным, потом снова густым, как дым. На выходе я остановился. Проверил дыхание, пульс. Нормально. Только сердце било слишком часто.

Подвал начал медленно оседать. Я отступил. Через несколько минут всё стихло. Гнездо уничтожено.

Сел в машину и поехал назад. Ожидал конечно худшего. На деле оказалось просто.

У КПП меня уже ждали. Карабинер махнул рукой, открывая ворота.

— Проходи. Командир ждёт.

Я вошёл. Здание штаба было тем же. Стены серые, двери металлические, запах сырости и антисептика. Внутри — пусто. Только один охранник у консоли, и он даже не поднял головы.

Командир сидел в том же кресле. Лицо — такое же выжженное. Только глаза — резче.

— Ты жив, — сказал он. Не вопрос. Констатация.

Я кивнул. Он повернул к себе монитор, быстро пролистал что-то. Потом снова посмотрел на меня.

Он встал. Подошёл к карте. Сектора вокруг города мигали. Красная зона B3 погасла. Стала серой. Он ткнул в неё пальцем.

— Первая зачистка за последние восемь дней. Полная. Без потерь. Ты доказал всё, что нужно. Теперь ты — не гость.

– Да там делов-то было... Монстров почти и не было.

Он посмотрел на меня в упор и кивнул.

— Хочешь — оставайся. Получишь всё: ресурсы, броню, транспорт, даже людей в подчинение. Но если соберёшься идти дальше, за черту — предупреждать не буду. Там будет только хуже. Это не угроза. Это... просто то, что есть.

Я молчал.

— У нас есть координаты нового гнезда. Только поступили. Глубже, ближе к границе. Или хочешь паузу?

Я не ответил сразу. Потом сказал:

— Назови координаты.

Он кивнул. Повернулся к терминалу.

— Тогда жди. Сейчас получу полные данные. И передам тебе всё.

***

До точки — меньше трёх километров. Старый просёлок уходил вглубь леса, с обеих сторон — мёртвые деревья, стволы в язвах, мох чернеет, будто горел. Веток почти нет. Тишина — слишком глухая. Даже птиц нет.

Я оставил машину на обочине. Дальше — пешком.

Первые сто метров — просто лес. Потом пошёл запах. Гнилостный, кислый. Не как от трупа — как от залежавшегося мяса, в котором копались насекомые. Дышать стало тяжело.

Я вытащил маску. Накинул. Щупальца активировал сразу. Два — вперёд, как щиты. Два по флангам. Идти приходилось медленно, скользя вдоль деревьев.

Следы появились быстро — вмятины в земле. Не человеческие. Пятна слизи на корнях. Клочья шерсти, будто выдраны с мясом. На одном — кусок уха. Кабаний. Но серый, покрытый язвами.

Я поднялся на пригорок. Внизу — логово.

Земля провалена, будто взорвали окоп. Внутри — свалка. Кости, грязь, перевёрнутый бронещит с чьим-то номером. Камера наблюдения валяется в траве, объектив разбит.

Потом визг. Не как у зверя. Как у больного человека. Из-за стволов вывалилось сразу трое. Лисицы. Или то, что от них осталось. Глаза вылезшие, пасть рваная, нижняя челюсть вытянута, вся морда в слизи. Бегут не на лапах, а как по-пластунски, но быстро. Одна прыгнула, я встретил полуторником. Хруст, кровь. Вторая — снизу. Щупальце в глотку. Третья увернулась.

Я метнул энергозаряд — попал по спине. Она завизжала и завалилась, тело дёргалось ещё секунд пять. Потом стихло.

Слева — треск. Из кустов вывалилась туша. Кабан, больше обычного в два раза. Без кожи на передних лапах. Спина покрыта наростами. Глаза — пустые. Просто ямы с жёлтым гноем.

Он не рычал. Просто пошёл на меня. Тихо, быстро, как танк.

Я сдвинулся в сторону, щупальце метнулось вперёд — с глухим хрустом врезалось в грудную клетку. Кабан дёрнулся, но не остановился. Второе щупальце — в глазницу. Он завалился, но уже не один. Позади — снова шорох. Сразу — два. Нет, три.

Лес зашевелился.

Я шагнул назад, поднял ладони. Поток энергии сорвался — короткий, рывком. Пламя рвануло вперёд. Энергетический огонь — багровый, с треском вспыхнул, залил перед собой сектор. Охватил сразу пятерых. Те, кто вылезли из травы — лоси, но без шкуры, с раздутыми шеями, шли на задних лапах, будто на костылях. Огонь прошёл сквозь них. Мясо почернело, вспучилось, тела повалились, ещё дёргаясь.

Через три секунды пламя исчезло.

Слева — прыжок. Волк. Весь в язвах, с раздвоенным черепом. Я пригнулся, пропустил над собой, разрубил на лету. Щупальца сработали по флангам — один удар в бок, второй — в корень шеи, третий — на добивание в грудь.

Сзади навалилось сразу трое. Барсуки. Изменённые, огромные, тяжёлые. Я сделал шаг вперёд, снова поднял руки. Второй выброс — прямо в них. Пламя взвилось, залило всё пространство. Огонь пошёл ковром, охватывая низ. Слышался только визг, треск плавящегося мяса. Трое сразу — в углях.

Но их было больше.

Лес двигался. Твари выходили из мха, с деревьев, выползали из-под корней, отряхивая землю и мох. Я начал отступать вверх, на камни. Пространство сузилось — теперь они шли с одной стороны. Я выстроил щупальца как заслон, развернулся, ударил наотмашь — расчистил проход. Вперёд — третий огненный выброс. Пламя накрыло их волной. Не сдержало, но замедлило.

Среди них был один крупнее остальных. Олень. Или нечто похожее. Без шкуры, рога сломаны, череп покрыт паразитами, которые ползали по нему, как разноцветные глисты. Шёл медленно, почти спокойно. Остальные шарахались — он нет.

Я шагнул навстречу.

Щупальце — в бок. Второе — по ногам. Он выдержал. Он как-то вывернулся и ударил меня копытом в грудь, отшвырнул меня в сторону.

Я поднялся. Кровь во рту. Снова огонь из руки. Плотно. Прямо в лоб.

Пламя вспыхнуло прямо в морду. Тот завизжал, наконец, и бросился — пылая — в сторону, сбил нескольких мелких тварей, врезался в дерево, вспыхнул ярче и рухнул затухнув.

Слева — снова напор.

Я больше не ждал.

Поток энергии. Широкий, расходящийся веером. Огонь пошёл по земле, выжигая всё: лапы, тела, траву, мох. Деревья почернели. Воздух стал едким, плотным. На три секунды всё исчезло в багровом зареве.

Когда пламя погасло — никого не осталось.

Я стоял, тяжело дыша. Лес дымился. Гнездо выжжено. Мясо плавилось, стволы сочились соком. Щупальца дрожали — одно повреждено, два частично. Энергии осталось немного.

Вытер полуторник тряпочкой и откинул её в сторону.

Прошел подальше и стал просто заливать огнем всё вокруг. Это какая-то зараза. Она заражает здесь все живое вокруг. Надо выжечь, пока дальше не пошло.

Подождал пока потухнет и пошел дальше заливать все пламенем. Иногда выскакивали разные твари из мха, из под земли, из травы, из нор, но быстро выгорали.

Когда энергия почти закончилась – я развернулся и направился назад. Подальше от этого гиблого участка.